Пора Дождей

Снова пора дождей
Опустошила парки.
В полдень уже не жарко.
В полночь – не до затей.
В полночь часы пробьют
Колоколом в пустыне,
И, догорев, остынет
Выдуманный уют.
Мучая, бросит дрожь
Ногу в стальное стремя.
Вот и подходит время
Года длиною в ложь…

Городу напоказ
Круглый холодный месяц
В острые рёбра лестниц
Выдавит тусклый глаз.
И темнота, греша
На именины стужи,
Траурным крепом лужи
Будет принаряжать.
Станет совсем темно.
Рушащиеся стены
Контурами измены
Выставятся в окно.
Но и теперь стеклу
Не разглядеть вовеки
Как тяжелеют веки
У немоты в углу.
Как над пустым столом
Рваные горлом строки
Определяют сроки
Спора добра со злом…

Горечь обид и фраз
Сердце остудит справа.
Это ли не расправа?
Да и в который раз.
Это ли не тоска?
Ночь уведёт из дома.
Мокрых дорог истома
Горло сожмёт слегка.
Воспоминаний тромб
К сердцу погонят вены.
Видимо, скоро стены
Сузятся в тесный гроб.
Чёрными – на века –
Станут любви знамёна!
Вспомнится поимённо
Каждого дня строка.

Господи! Возвести
Мысленно в ранг науки
Первых желаний муки
Смерти равно почти!

Сгустками пустоты
Не задохнуться мне бы.
Выколот в чёрном небе
Профиль моей мечты…

Толпы застывших лип
Смотрят, от страха старясь,
Как под звездой Антарес
Зреет беды полип.
Смотрят как я бреду
Сдавленными дворами,
Как в изумлённой раме
Ночь родила звезду…
И не дойти умом
До обнажённой сути.
Видевший – не осудит
Умершее само…

В этом слепом бреду
Скорби и святотатства
Я откровений братство
В таинство возведу!

Полночь сведёт с ума
Маревом летаргии.
Станут совсем другие
Улицы и дома.
Выгнет тоску строка
Рыжим припадком слова…
Я без себя былого
Жил бы ещё века!
Я бы растил леса
Жеста, стиха и взгляда,
Где для ветров отрада –
Краски и голоса.
Я бы печальных птиц
Повыпускал на волю
И распахал бы поле
Белых ещё страниц.
Я бы, наверно, смог
Всё написать иначе,
Если хоть что-то значит
Ветром рождённый слог.
И на краю земли,
В городе над рекою,
Я бы своей рукою
Лодки столкнул с мели…

Если бы, да кабы…
Зная мою дорогу,
Молятся липы Богу,
Мокрые морща лбы…

Только жалеть о чём?
Глупо, печально, странно…
В скважину ржавой раны
Не попаду ключом.
Слабый, слезливый свет
Задребезжит в прихожей,
А за окном прохожий
Канет шагам вослед…

Скомканное тепло,
Ватой ломая тело,
Видимостью предела
В ночь распахнёт стекло.
И обезглавит дом
Свежий упругий ветер,
Сдавленный крик о лете
Сдерживая с трудом…

Красной звезды игла
Слабо ужалит с неба
Тело ржаного хлеба
На пустыре стола…
Звуки – взахлёб, в надрыв! –
Не удержать на кухне,
Где равнодушно пухнет
Тлеющих ламп нарыв.
Где от стены к стене,
Бредя цветов лугами,
Меряет тень шагами
Тот, кто живёт в окне…

Осень вошла в мой дом
Страхами одиночеств
И суетой пророчеств
Радости на потом…
В жёлтой моей стране
День догорел – не нужен.
В чёрной бездонной луже
Звёзды дрожат на дне…

Странная из наук:
Рыжего листопада
С ночи учить как надо
Брать голоса из рук,
Перепевать лады
И подпевать о лете,
В жёлтом – мечтать о цвете
Зелени и воды.
И не любить шаги
В гулкой утробе двери,
Зная лицо поверий
С глазками пустельги.
Зная, что сам – не прав.
Веря, что словом – светел!
Веря во всё на свете,
Кроме бессмертья трав.
Веря – уснут дожди,
Спины расслабят крыши.
Может, от ветра тише
Станет в моей груди?
Может… И Новый год
Я проведу с другими
И нарисую имя –
Рыбой в глубинах вод…

Ну а потом… Потом
Мне через год приснится
Высохшая глазница
Месяца над прудом…
Голос издалека,
Ломаным эхом воли,
Выдавит контур боли
На лепестке виска.
И опадут слова
К нашим ногам листвою…
Ветер ли это воет…
Кругом ли голова…

1989