Монета

Тёмный силуэт придорожного трактира возник из-за стены дождя совершенно неожиданно. Наконец-то! К этому времени я уже начинал думать, что в темноте прошёл мимо. И где же вход? Чтобы добраться до крыльца, пришлось сойти с дороги и направиться по раскисшей от дождя тропинке. И так уже порядком замызганные сапоги оказались заляпаны грязью почти до середины щиколотки. Как мне всё это надоело! Дождь, холод, грязь… всё! А ведь упади кости судьбы немного иначе, давно бы уже сидел в тепле. И ковылять на своих двоих тоже бы не пришлось. Да видно не судьба.
Кое-как сбив об решётку, лежащую рядом с порогом трактира, комья грязи налипшие на сапоги, я распахнул дверь и вошёл внутрь. К моему удивлению народу в трактире оказалось гораздо больше, чем можно было ожидать для столь позднего вечера. Впрочем, это было объяснимо: собачья погода, царившая на улице, не вызывала желания покинуть тёплое помещение. Вот местные и сидели. И не многие отчаянные головы из проезжих решились бы отправиться сегодня в путь, на ночь глядя. Полнолуние, как никак.
Освоившись в полумраке трактира, я выбрал пустой стол напротив входа. Он был укрыт в тени от лестницы, ведущей на второй этаж, и особенно шумных компаний рядом с ним не было. Пока я добирался до стола, от густого запаха стряпни заурчало в животе. Быстрей бы чего закинуть. Скинув промокший плащ на скамью между столом и стеной, я уселся на массивный стул. Пара коротких клинков с пояса сразу же перекочевала под плащ. Конечно, ничего незаконного в них не было, но лишнее внимание стражи мне сейчас ни к чему. А отряд стражников в дальнем от меня углу я приметил ещё с порога. Защитнички. Голову об заклад даю — должны сейчас дорогу патрулировать, путников от лихих людей оберегать. А ведь нет — сидят, пиво дуют, да служанок тискают. Хотя с другой стороны, какой тать в такую погоду на промысел выйдет?
Откинувшись на высокую спинку стула, я незаметно сунул руку под камзол и провёл ею по повязке на левом боку. Ладонь осталась чистой, следов крови не было. Видно рана закрылась, что не могло не радовать. Всё-таки грех жаловаться на судьбу, хоть и пришлось ковылять пешком. Мог вообще на дороге с ножом в брюхе остаться.
Никто не спешил принять от меня заказ, да и сам я не торопил события, неспешно рассматривая набившийся в трактир люд. Денег было в обрез и если не удастся договориться с трактирщиком о ночлеге, придётся отправляться в путь. А в дорогу лучше пускаться отдохнувшим, так что чем больше я здесь просижу, тем лучше.
Народ в трактире собрался достаточно пёстрый и я начал прикидывать, какая из компаний может направляться в Тексорами. Селяне за одним из двух центральных столов отпадали сразу. Сейчас нарубят тяпку и разойдутся по домам. Рядом с ними расположился пяток бородатых коротышек. Гномы в этих местах редкость. Но поскольку на них никто не обращал внимания, я предположил, что они по концессии разрабатывают одну из затопленных серебряных шахт. Сюда заехали за припасами и в порту им явно делать нечего. Сидевшей сбоку от них компании вполне могло быть по пути со мной, вот только я бы предпочёл путешествовать один, чем в их обществе. Слишком разношёрстная компания. Вон ещё и эльф к ним затесался. Или бандиты или искатели приключений. Ни то, ни другое меня не устраивало.
У противоположной стены за тройкой сдвинутых столов расслаблялась ватага крепких парней. Судя по нашитым на куртках и плащах эмблемам — ребята были из Гильдии охранников. Вот это интересней. Раз они пиво трескают и кулак им за это головы не поотрывал, значит, заказ выполнили и наверняка будут искать новый. А лучшего места для этого, чем Тексорами, не найти. Глядишь чего и выгорит.
В этот момент один из охранников повернулся ко мне лицом и я присвистнул от удивления. Тень меня забери! Вот уж не знал, что орков в Гильдии принимают. Понятно, что с лесными орками мы уже лет двести не воевали, но на востоке его бы сразу на куски порубали. Не посмотрели, что не степняк. Там кровь до сих пор льётся и на цвет кожи орка никто внимания обращать не будет. Теперь понятно, почему эльф вертелся, как уж на сковородке. Эльфы с лесными орками кровники, для них находиться в одной комнате — всё равно, что шило в известном месте.
От наблюдений меня отвлёк хриплый простуженный голос:
— Чего изволите?
Смотри-ка, сам трактирщик выполз из-за стойки. Не стал дожидаться, пока служанки освободятся.
— Похлебать чего-нибудь. И пива кружку.
Трактирщик кивнул и, не проронив ни слова, направился к стойке. Видок у меня наверное… Уж если хозяин захудалого трактира парой слов не перекинулся. Вернулся он почти сразу же. Выставил с подноса на стол глубокую миску с густой похлёбкой, кружку тёмного эля и ломоть хлеба с тонким куском вяленого мяса. Ишь как торопится. Не иначе побыстрее от меня избавиться хочет. И рядом встал, не уходит. Сопит. Пялится. Денег ждёт, наверное. Вот сволочь! Ничего не оставалось, как расплатиться. Мелкая золотая монетка прокатилась через весь стол и исчезла меж пальцев трактирщика. Всё, последние полщита ушли. Теперь настал мой черед сверлить хозяина взглядом. Ну давай, попробуй зажать сдачу. Зажимать сдачу он не стал, а, покопавшись в кармане фартука, небрежным движением бросил на стол четыре серебряных монеты. Нет, он точно издевается. Эх, не было бы стражников, набил бы ему морду и на вышибалу не посмотрел. Ладно, что он там кинул? На столешнице лежали серебряные шлем, двойной щит и пара монеток помельче — по щиту каждая. Получается, трапеза обошлась мне в серебряный щит. Терпимо.
Еда несколько улучшила испорченное настроение. Похлёбка оказалась достаточно хорошо приготовленной. А вот мясо по жесткости походило на старый кожаный ремень, но из-за горького эля, который был просто замечательным, внимания на это можно было не обращать.
Перекусив, я облокотился локтями на стол и уставился на лежащие на столешнице монеты. Четыре монеты — это много или мало? Серебро, конечно, не медь, но если заплатить за ночлег и завтрак, на дорогу почти ничего не останется. От невесёлых раздумий меня оторвал стук входной двери. Надо же, ещё кто-то в такую погоду по улице шляется.
Вошедшим оказался один из селян, который видимо перебрал и выходил на улицу освежиться. Мотало его из стороны в сторону, как матроса во время шторма и один из зигзагов привёл пьяницу к моему столу. Вцепившись обеими руками в край стола, он замер, восстанавливая равновесие. Как ни странно, пивом от мужичка не пахло. Подняв взгляд от монет, я увидел его глаза и замер. Зрачки были сильно расширены, а радужки почти не было видно.
— Кровь, тёплая кровь…- еле слышно пробормотал мужичёк. Вена на виске у него заметно пульсировала, а кожа туго обтянула лицо.
Оборотень, мать его! И как его сюда занесло? Мою рану учуял, теперь просто так не отвяжется. И что делать? До мечей, лежащих под плащом, я дотянуться не успею. До кинжала на поясе или пары метательных ножей тоже. Да и не помогут они мне. Заорать? Пока народ поймет, в чём дело, оборотень мне глотку вырвет. Стараясь не делать резких движений, я опустил ладони на столешницу. Может обойдётся?
Куда там! Морда оборотня начала вытягиваться, из под туго натянутых губ показались клыки. Послышался треск расползающейся по швам одежды. Ногти стали удлиняться и теперь уже больше походили на когти, которые с едва слышным скрипом входили в дерево стола. Я прижал ладони к столу и напряженно следил за происходившими изменениями. Реакция оборотня намного превосходит реакцию обычного человека, но когда начнётся трансформация позвоночника у меня будет небольшой шанс. Пора! Резко выбросив вперёд правую руку, я воткнул выставленный большой палец в глаз оборотня. И одновременно левым предплечьем блокировал удар лапы, нацеленный мне в горло. Острые когти распороли кожаный обшлаг камзола, но уже в следующее мгновенье, оборотень рухнул на пол и закрутился, прижимая лапы к окровавленной морде.
Увидев, что происходит что-то странное, посетители трактира повскакивали со своих мест. Почти у всех в руках оказалось оружие. Не обращая внимания на поднявшуюся суматоху, я сгрёб со стола три монеты и сунул их в кошель. Оборотень дёрнулся ещё пару раз и затих. Всё, похоже издох. Вокруг собралась уже порядочная толпа. Зеваки оживлённо обсуждали произошедшее. Сквозь толпу протолкнулся пожилой человек в длинной серой рясе, который, судя по всему, был местным колдуном. Он сделал пару пасов руками над телом твари, немного помолчал и произнес только одно слово:
— Мёртв.
Сразу после этого раздался грозный рык десятника стражников:
— Разойдись! А ну разойдись, кому сказано!
Грозный тон и тяжелая дубинка сделали своё дело — толпа постепенно рассосалась. Остались только я, десятник, колдун, да заламывающий руки трактирщик.
— Ты когда охранные заклинания обновлял, сучий потрох?- стражник ткнул дубинкой в фартук трактирщика и, не обращая внимания на его причитания, повернулся ко мне. — А как это ты его, а?
Я неопределённо пожал плечами.
— Надо в Инквизицию сообщить, — слова колдуна напугали трактирщика до полусмерти.
— Дак, он и натворить ничего не успел,- залепетал хозяин.
— Завтра решать будем, натворил он чего или нет,- десятник многозначительно посмотрел на колдуна.
— Ну да! Вы решать будете, а мне что делать?- я выставил на всеобщее обозрение порванный рукав камзола.
— Ты здесь ночевать собрался? Вот хозяин тебе комнату и выделит. Ведь выделишь, Олаф?- десятник хитро прищурился. Всё понятно, мне комнату, а мзду, чтобы в инквизицию не сообщали, они с колдуном на двоих поделят.
— Выделю. Конечно, выделю!- часто-часто закивал головой Олаф.
Удовлетворённый его ответом, десятник махнул рукой двум ближайшим стражникам и заорал:
— Эй, вы двое! Хватит штаны просиживать! Давайте, хватайте эту тварь и вытаскивайте во двор. Нам ещё ужинать здесь.
Я с досадой проводил взглядом тело оборотня, в глазнице которого осталась серебряная монета. Но не выковыривать же её сейчас оттуда? Десятник сразу на неё лапу наложит. Вещественное доказательство и всё такое. А с другой стороны, я в любом случае остался в выигрыше. Вряд ли бы я смог снять комнату за ту монету, которую загнал в глаз оборотню. Да и что мне помешает достать её завтра утром?