-Которий час ?
-Без десяти шесть.
-Сколько ?
-Без десяти шесть!- Это было сказано уже с некоторым нетерпением и даже раздражением.
Вообще-то спрашивая время, я и не надеялся, что удостоюсь ответа, и то, что мне ответили, крайне меня удивило, и я даже сел на диване, на котором спал. я не мог разглядеть того, вернее ту (ибо голос был женский), кто мне отвечал, поскольку огонек свечи резал мне глаза.
-А вы кто ?- спросил я.
-Наташа.
-Кто ?
-Наташа. Ты что, не помнишь ?
-Нет.
-С какого момента ?
-Пожалуй, с начала.
-Да-а-а-а! Ну и набрался же ты! А то, что Новый год, помнишь ?
-Помню, да… Часы пробили 12, выпили…
-Потом ?
-Потом опять выпили, танцевали, снова пили…
-А дальше ?
-Все…
-Понятно.
Я честно старался вспомнить, но у меня ничего не получилось.
-А где все ?
-Они ушли в бар “Мегаполис”.
-Зачем ?
-Пить, танцевать.
-А мы ?
-Ты отключился, а поскольку я очень устала, я им сказала, что посижу с тобой и, когда ты очухаешься, тоже приду в “Мегаполис”.
Привыкнув к слабому огоньку свечи, я постепенно стал различать Наташу, которая сидела в дальнем углу и скрытую тенью. Она показалась мне удивительно красивой, и то, что я не помнил о ней ничего, служило лишним доказательством, что я перебрал с водкой. Наташа встала и включила свет, и я зажмурился и застонал; раскаленный стержень, который, казалось, был у меня в голове, крутанул разок другой, и я чуть было опять не вырубился.
-Что, больно ?- спросила Наташа.- Прости.
Защищаясь от света ладонью, я попытался открыть глаза.
-А откуда ты ?- спросил я (наверное, самый идиотский вопрос в мире!).
-Я пришла с Марком.
-Марк – мой друг.
-Да,- сказала Наташа.- Он всю ночь увивался вокруг Тони и лип к ней.
-Тони – подруга Сэма,- тупо констатировал я.
-Знаю.
-А ты чья подруга ?
-Ничья. Я просто пришла с Марком.
Я встал… Ну, как это бывает в первые минуты, когда встанешь ? Головокружение, ноги, руки ватные или налитые свинцом, в груди пожал, учащенный пульс, непреодолимое желание вырвать, плюс ко всему еще – стержень в голове… Шатаясь, я пошел к столу, слишком нагроможденному всякой едой и как-то забытому, брошенному, съел кружок лимона, потом – соленый огурец. На стояла початая бутылка водки, в которой еще что-то оставалось, и я знал, что если я посмотрю на бутылку, меня вырвет. Я оглянулся: кругом картины, картины (казалось, какие-то разноцветные тени), и я догадался, что мы находимся в мастерской отца моего друга Сэма, знаменитого у нас в городе художника. То, как мы пришли сюда, я не вспомнил-таки. Наташа включила магнитофон, а я пошел в ванную, открыл кран и подставил под холодную струю голову. я чувствовал, как раскаленный стержень в моей бедной голове медленно остывает, но меня стошнило, и я вырвал. Потом я выключил кран, вытерся и вышел из ванны. наташа лежала на диване и в такт музыке дрыгала ступней. Она грызла печенья, и она была очень красивая, и она посмотрела на меня.
-Полегчало ?
-Да.- Я подошел к ней, нагнулся, поцеловал, а потом стал раздевать.
-Ты милый сказала она…
Когда мы вышли из мастерской и направились в бар “Мегаполис”, уже светало. Выпавший ночью снег замерз под утро и теперь приятно хрустел под ногами. На улице пока еще никого не было, было очень тихо, и я подумал, что, должно быть, весь город спит, приходит в себя после новогодней ночи, приходит в себя после столько выпитого и съеденного.
Наташа взяла меня под руку, и мы шли так и целовались. У Наташи были холодный подбородок, холодный нос, холодные щеки, но горячие губы. Мы ничего не говорили, и я вспоминал то, что уже было, поскольку понятие не имел, что еще может быть. Я вспоминал наташины движения, ее запах, ее дыхание, ее стоны, крики, вспоминал, как мы лежали потом рядом, и я смотрел на нее, и как мы уснули, а потом, проснувшись, одевались, чтоб уйти.
Теперь Наташа шла рчдом со мной, и мы молчали, и было тихо, и слышно было лишь, как снег хрустит под ногами.
Потом Наташа спросила:
-Как ты думаешь, они еще там ?
-Не знаю,- ответил я.- Посмотрим.
Когда мы дошли до бара “Мегаполис”, было уже совсем светло. Наташа усмехнулась:
-Сейчас начнутся пошлые вопросы, вернее, допросы, сопровождаемые ехидными взглядами.
-Посмотрим,- снова сказал я.
Бар был пуст, только за одним столиком сидел Сэм и пил чай с лимоном. У него было уставшее лицо, лицо человека, очень много выпившего и теперь медленно отрезвляющегося. Мы с Наташей подошли к нему.
-Привет,- сказал Сэм.- Мы ждали вас очень долго.. Мы не думали, что вы решите провести ночь в мастерской.
-Я был в отключке, Сэм,- сказал я.
-А Наташа охраняла твой сон?- Он посмотрел на меня проникновенным взглядом, стараясь понять, было у нас с Наташей что-то или нет.
Я отдал Сэму ключи от мастерской.
-Мы потушили свет, выключили плиту, но со стола ничего не убрали,- сказал я.
-Ничего,- сказал Сэм.- Отец все равно со своими друзьями сегодня пойдет туда.- Сэм в свои 25 лет уже начинал лысеть и поэтому очень коротко стригся.
-Где Тони?- спросила Наташа.
Сэм двумя пальцами поймал в стакане лимон, отправил в рот и стал медленно жевать.
-Марк проводил ее домой,- ответил он.
-Свинство, да ?- сказал я.
-Не знаю. Это идея Тони. Она сказала, что, может, Марку от этого станет легче.
-А тебе от этого станет легче ?- спросил я.
-Тони на этот счет ничего не сказала,- ответил Сэм.- Вы что-нибудь хотите ? Может, поесть ?
-Нет,- сказала Наташа.- Мы поели в мастерской.
-Я бы выпил кофе,- сказал я.
Сэм позвал официантку. Она появилась из комнаты за стойкой и стала варить мне и Наташе кофе. Официантка явно не ложилась спать (она, видимо, работала всю ночь), и сердилась от того, что кофе варится слишком медленно (мы заказали черный кофе, сваренный по-турецки). Наташа пошла к стойке позвонить домой, а я остался сидеть с Сэмом.
-С каких это пор Тони записалась в сестры милосердия ?- спросил я.
-Оставь ты меня в покое, я тебя очень прошу,- ответил Сэм.
Официантка принесла кофе, и я смотрел, как Наташа говорит по телефону; она улыбалась. Потом она вернулась и села за столик.
-Я сказала. что я с друзьями и что, вероятно, не вернусь сегодня домой,- сказала она.
-Молодец,- сказал я.
-Молодец,- эхом отозвался Сэм.
Наташа и я стали пить кофе. Сэм допил свой чай, выкурил сигарету, потом сказал:
-Все.- Он вздохнул.- Пойд спать. Может, вечером встретимся. Я расплачусь за кофе.- Он одел пальто и ушел, и Наташа и я остались одни в баре.
-Жалко Сэма,- сказала Наташа.
-Да. Жалко…
Наташа сделала глоток кофе и закурила.
-Что мы будем делат ?- спросила она.
-Не знаю. Пойдем ко мне.
-А твои родители ?
-Они,- ответил я,- каждый год, 1 января совершают обязательное паломничество по родственникам.
Наташа улыбнулась:
-Мои тоже.- Потом вдруг спросила:- Послушай, а может мы совершаем ошибку ?
-Ты о чем ?
-О нас.
-Нам ведь было хорошо ?
-Да.
-Значит, никакой ошибки нет.
-Я хочу сказать тебе одну вещь,- сказала Наташа.
-А может не стоит ?- И я подумал, что совершенно не знаю ее. И действительно так оно и было. Кто она ? Откуда она ? Я знал только, что она пришла с Марком. Ох, Марк! Козел!
-Я ДОЛЖНА тебе это сказать. Так будет честно, снова сказала Наташа и наклонилась вперед.- Слушай: я через 3 дня уезжаю. Насовсем. В другую страну. В Аргентину. в Буэнос-Айрес. Я выхожу замуж…
И Наташа вдруг отдалилась от меня на сотни тысяч километров, ее даже не стало видно, хотя она и продолжала сидеть напротив меня, за одним со мной столиком. я смотрел на нее долго-долго, до тех пор, пока она снова не вернулась и не стала близкой, как и прежде, и я сказал:
-Значит, у нас еще есть время. Целых три дня. Неплохо.
-И ты все еще думаешь, что мы не совершаем ошибки ?- снова спросила Наташа.
-Нет.- Я почему-то почувствовал (почувствовал, а не подумал!), что я подписываю себе смертный приговор, и мне захотелось опять вернуться в мастерскую; ведь когда мы были еще там, я ничего не знал. И я понял, что теперь мне с этим жить, все эти три дня.
Мы продолжали пить кофе. Мы ничего не говорили. Просто смотрели друг на друга. Этого было достаточно…
-Привет, голбки! Воркуете ? Что это вы бросили всех и остались в мастерской ? Вы переспали друг с другом ?
Тони была, как всегда полна энергией, как всегда была блестящей, блистательной, изящной, высокой, худой и почти красивой.
-Привет, Тони,- сказал я.
-Ты пришел в себя, мальчик ?
-Да.
Тони села за столик, на стул, на котором до нее сидел Сэм, и внимательно посмотрела сначала на меня, потом на Наташу.
-Я никак не пойму, вы переспали друг с другом или нет ?
-Это имеет какое-то значение ?- спросила Наташа.
-Конечно.- Тони рассмеялась.- Если “да”, то вы глупцу, если “нет”, то все равно глупцы… Она тебе уже сказала, что послезавтра улетает ж Буэнос-Айрес, мальчик мой?
-Не беспокойся, Тони,- сказала Наташа.
-Ну, ладно. Не буду лезть не в свое дело.- Она закурила.- Кстати, вы не знаете, куда подевался Сэм ?
В ответ я спросил:
-Как себя чувствует Марк ?
-Вроде ничего.- Тони холодно посмотрела на меня и снова спросила: Вы не видели Сэма ?
-Видели. Он, вероатно, пошрл домой. Ему хотелось спать. Ты к нему домой звонила ?
-Нет. Трубку, наверняка, взяла бы его мамаша, а мне не хочется говорит с этой моей быдыщей свекрухой. Ты ведь знаешь, она недолюбливает меня, чтоб ей пусто было!
-Короче,- сказал я; Тони начала меня нервировать,- если хочешь поговорить с Сэмом тебе придется позвонить к нему домой!
-А каким он был Э.. Вообще, как он выглядел ?
-Страдательно страдающим.
-Он глупый,- сказала Тони с нежностью.- Он не понимает ничего.
-Я бы тоже не понимал,- сказал я.
Тони встала:
-Я на машине. Вас подвезти ?
-Нет.
-Как хотите. Пока.
И Тони ушла. Наташа и я остались сидеть.
В баре появились какие-то люди. Официантка,не спавшая всю ночь, включила магнитофон. Наташа и я кончили пить кофе, и я опять курил.
Я посмотрел на часы. Можно было спокойно идти домой без всякого риска столкнуться с родителями.
-Пошли, Наташа ?
-Пошли.
Город уже проснулся, на улице было много людей, веселых, праздничных, чистеньких. Небо было безысходно серое, и ясно было, что опять пойдет снег.
-Давай друг о друге ничего не спрашивать,- сказала Наташа.
-Давай,- согласился я.- Для этого у нас нет времени.
-Тебе тяжело ?
-Нет,- ответил я и подавил вздох.
-Давай быть веселыми.
