ВЕСТЬ

Ангел поправил растрепавшиеся на ветру перышки, встряхнул крыльями и превратился в старика. Он не мог себе позволить разгуливать по городским улицам в своем истинном облике – люди испугались бы его, – а то и того хуже – забросали камнями. Швыряться булыжниками во что ни попадя вообще давно вошло в привычку обывателей: так они боролись со всем, чего не понимали, или боялись. А Ангела эмоциональные жители «земли обетованной» вполне могли испугаться.
Поэтому Хозяин, лучше кого бы то ни было осведомленный о нравах местных жителей, строго-настрого запретил Вестнику показываться в городе в первозданном, небесном виде. Но и Ангел был далеко не дурак, он и без нудных наставлений не стал бы рисковать, тем более что сегодня ему предстояло выполнить великое дело, перевернуть ход истории.
Так что легкокрылый обратился сухоньким старичком, размял задеревеневшие косточки, довольно крякнул и засеменил к двери благочестивой Ефросиньи.
— Кто там притащился? — сквозь щелку в косяке спросила пожилая женщина лет пятидесяти, пытаясь разглядеть нежданного посетителя. Стук в дверь оторвал ее от молитвы, а подобного она не терпела; в такие минуты Ефросинья могла быть очень резкой, даже грубой. Время, отведенное на общение с Господом, было священным.
— Открой, матушка, у меня для тебя новость. Та-ка-я новость! — пропел старичок.
— Что за чушь? — нахмурилась женщина, распахнув дверь.
— Можно войти? — поклонился ей в ноги незнакомец.
— Проходи, коли с добром, — ответила она.
— С добром, с добром, — прошепелявил дед, — вот именно, с Добром.
— Я слушаю.
— Радуйся, женщина! Бог наградил тебя самым великим даром, который только можно себе представить – этой счастливой ночью ты безгрешно зачнешь младенца, имя которому Господь Бог Триединый, а через девять месяцев разродишься сыном Господа Твоего. Ты станешь Богородицей! Аллилуйя!
— Что? — осела на пол Ефросинья. — Я рожу ребенка? В моем-то возрасте? Ты, верно, бредишь, отец! Да разве выношу я дитя, разве смогу дать ему жизнь, смогу прокормить и воспитать? Нет, это невозможно, я слишком стара для детей!
— Ефросинья! — не поверил своим ушам Ангел. — Что ты такое говоришь? Как можешь сомневаться в Божьей благодати?! Противиться великому Замыслу?!
— Я не противлюсь, старик, но дети…– не для меня. Лет десять тому назад, еще куда ни шло, но не сейчас, ни теперь! Да я и кошку-то заводить боюсь – за ней же уход нужен, а я уже стара. Да и некогда мне!
— Ефросинья, — уже шепотом повторил имя Избранной Ангел, — что же ты такое говоришь?
— Поди, старик, — женщина встала с пола и указала Вестнику на дверь, — прошу тебя, уйди, с меня довольно шуток.
— Как знаешь… — грустно ответил Ангел, утирая слезы морщинистой ладошкой.
«Что же мне теперь делать?» — выйдя из дома Ефросиньи, спросил он у небес.
— Найти другой дом и другую женщину, – ответил ему голос.
Пожав плечами – логику Всевышнего не так-то просто понять даже небесным жителям, – Ангел обернулся маленькой девочкой и поскакал дальше по улице. Мимо возвышались дома: свежеоштукатуренные и полуразрушенные, с аккуратными чистыми крылечками и грязными, залапанными жиром и копотью ступенями, бедные и богатые.
«Почему Хозяин не предупредил меня, что может произойти осечка?» — размышлял Ангел.
— Потому, что Мои Пути неисповедимы даже для тебя, Вестник! – раздался внутри Ангела голос. – И вообще, ты слишком много на себя берешь.
Обиженная девочка остановилась посреди улицы, зашмыгала носом и скривила миниатюрное кукольное личико в плаче.
— И не надо себя жалеть, у тебя много дел, – сказал голос.
Белый двухэтажный дом с покатой крышей показался Ангелу привлекательным. Здесь жила большая дружная семья: Сара, Иаков и семеро их детей – три сына и четыре дочери. Чистые душой, они искренне и нежно заботились друг о друге, почитали и помогали друг другу.
«Сара может стать хорошей Богоматерью», — подумал Ангел, надеясь, что Хозяин ответит на его мысли и выскажется, но в душе небожителя оставалось тихо. По-видимому, Владыка решил предоставить Ангелу самому решать, кого и за какие заслуги выбрать в Избранницы.
Ангел-девочка поднялся на крыльцо дома, превратился в чинную дородную женщину средних лет и постучался. Не прошло и нескольких секунд, как дверь распахнулась, и перед Ангелом возникло очаровательное существо – кроха лет пяти-шести озорно взглянула на незнакомую женщину большими добрыми глазами и отскочила, приглашая гостью войти в дом.
— А где твоя мама? – спросил Ангел девчушку.
— На кухне, – был ответ.
— Пригласи ее, пожалуйста, мне надо ей кое о чем сообщить.
— О чем это? – удивилась егоза.
— Это взрослый разговор, – сдвинув брови, ответил Ангел.
Девчонка хмыкнула и убежала вглубь дома – пошла звать маму, – а Ангел, переступив порог, смиренно замер.
— Здравствуйте! — из темноты коридора к Ангелу шагнула многодетная Сара. Ее раньше времени постаревшее лицо излучало доброту и ласку, крупные натруженные руки теребили передник, а к ногам жалась крошка-дочь.
— Уймись, дитя, — ласково погладив девочку по голове, сказала женщина, — ты мне мешаешь.
— Но, мама! — пискнула та.
— Иди к сестрам, — уже суровее сказала Сара и, обратившись к Ангелу, повторила, — здравствуйте!
— Мир вашему дому! – поклонился Ангел. – Да пребудет в нем любовь и радость!
— Благодарю.
— Я к Вам с миссией, – сказал Вестник. – Наш Господь, Вседержитель избрал ваш дом для великого чуда, — с этими словами Ангел-женщина улыбнулся, вспомнив, что на самом-то деле это он – безгрешный – выбрал дом Сары, а вовсе не Хозяин. – В этих стенах родится божье дитя.
— Что? – удивилась хозяйка. – Божье дитя?
— Благословенна ты в женах, Сара, ибо родишь сына Божьего, Единородного, иже от отца рожденного!
— Я? – прошептала Сара, и у Ангела неприятно засосало под ложечкой, где-то в районе сердца.
— Ты — Избранная! – воскликнул он.
— Но у меня семья… — дрожащими губами ответила женщина. – Дети, муж, престарелые родители. Нам не поднять еще одного ребенка, у нас и так их семеро, слава Господу! Мой муж простой человек, работящий…
— Вам поможет Бог! – закричал Ангел.
— Почему вы кричите на меня? – спросила Сара. – Что я вам сделала?
— Ничего, – скрипя зубами, ответил Ангел, из последних сил сдерживаясь, чтобы не отвесить женщине смачную оплеуху за ее несусветную глупость.
— Простите меня, — прошептала женщина, — но я должна попросить вас уйти.
— Счастливо оставаться, — сказал Ангел и вышел за дверь.
«Почему они все такие глупые? — думал он. – Почему не радуются? Почему отвергают такую удачу?!»
— Ты не там ищешь, — раздался голос.
«Хозяин!» — жалостливо простонал Ангел.
— Ты выбрал не тот дом, — ответил голос, — попробуй еще раз.
— Еще?! – не поверил своим ушам легкокрылый.
— Нам же нужно найти Избранную, – напомнил голос.
Ангел сник. Предыдущие неудачи опустошили его душу. Отправляясь на ответственное задание, он думал, что Избранная – Ефросинья – до смерти обрадуется, возблагодарит Господа и Ангел со спокойным сердцем вернется к Хозяину, но все оказалось сложнее. Глупая женщина отвергла Богомладенца, да и вторая – Сара – оказалась ничуть не лучше. Выбрав ее, Ангел никак не думал, что многодетная мама откажется еще от одного ребенка, тем более такого! Кому еще предлагали стать матерью Сына Божия?! Нет, поистине люди – удивительно глупые существа!
— Не глупые, а трусливые, — сообщил голос, — они всего боятся, поэтому и отвергают благодать и счастье даже тогда, когда им их предлагают.
— Не понимаю… — признался Ангел.
— Даже ты не видишь полной картины, — загадочно сказал голос.
— О чем это Вы, Хозяин?
— О том, что тебе пора пересмотреть свои критерии отбора Избранных, – ответили свыше.
«Хм. Интересно, что Хозяин имел в виду?» — не понял Ангел, но на всякий случай превратился в согбенную старуху с посохом. Ковыляя, бабушка прошла дальше по улице, время от времени бросая быстрые взгляды на проплывающие мимо дома: одинокий старик, юная девушка с матерью-прачкой, уже знакомая ему многодетная Сара, замкнутая Ефросинья… Кого же выбрать?
Поселение закончилось, а Ангел так и не нашел достойной кандидатуры. Отчаявшись, он призвал Хозяина и рассказал ему о своей неудаче.
— Я же сказал тебе: поменяй критерии, — сурово сказал голос.
— Я поменял, — ответил Ангел. — Прочесал всю деревню, но не нашел ни одной достаточно благочестивой женщины, кроме Сары и Ефросиньи, которые уже отказались от Младенца.
— А что ты вкладываешь в понятие «благочестие»?
— Ну… это же понятно… Богоматерь должна быть чистой духовно и физически, исполнять заповеди, молиться Богу и отдыхать в субботу.
— Вестник, не слишком ли много ты взял на себя? – спросил голос.
— Но ведь она должна стать матерью Бога! – воскликнул тот.
— Бог есть Любовь, а разве ее могут испытывать только те женщины, которые не творят повседневных дел в субботу, и те, которые не познали мужчин и даже не мечтали об этом познании?
Ангел задумался, он никогда не думал о Любви в таком аспекте, Хозяин, как всегда, загнал его в тупик.
— Так-то, — смягчился голос. — Перечисли всех женщин, из которых ты сегодня выбирал Избранную.
— Их всего семь: Сара, Ефросинья, Марфа, Лия, Роза, Лидия и Мария.
— Расскажи мне о пяти последних и поясни почему считаешь их недостойными.
— Марфа живет со своей немощной сестрой Лией, ухаживает за ней – у нее нет ни сил, ни времени заниматься ребенком; Лия, как я уже сказал, больна; Розе за восемьдесят, не становиться же старухе матерью… Лидия не верит ни во что, для нее нет ничего святого, а Мария… — тут Вестник замялся, ему было стыдно говорить с Хозяином о таких интимных вещах, но выбора у него не было. — Мария согрешила с соседским парнем.
— Действительно, — согласился с Ангелом голос, — выбирать не из кого, по-твоему. Но миссия должна быть исполнена. Так кого же нам сделать Богоматерью?
— Я не знаю, — признался белокрылый.
— Смиренную, больную, немощную, отчаявшуюся или грешную?
— Я не знаю, — повторил Ангел.
— Ты ничего не понял… — грустно сказал голос. — Выбор был сделан давно, задолго до того, как я отправил тебя известить Избранную.
— Я знаю, — горячо воззвал к Хозяину Ангел, — но Ефросинья…
— Никогда не была Избранной.
— Что?!
— Я послал тебя на Землю, чтобы преподать важный урок: Благочестие и Доброта, а уж тем паче Смирение, Страдание, Мудрость и Отречение не стоят и толики Любви. Грех, совершенный Марией во имя Любви – это мое Благословение. Я избрал Марию, она станет матерью Мессии, благодаря ее чреву мир спасется. Ах, Вестник, Вестник…

*******

Когда Ангел, в своем истинном сверкающем обличии предстал перед Марией, девушка вскрикнула и пала ниц.
— Прости меня, Господи, — прошептала она, — ибо я согрешила.
Вестник приблизился к ней, распростертой на полу, вгляделся в хрупкую худощавую фигурку, длинные темные волосы, белые руки и как можно нежнее произнес:
— «Радуйся, Благодатная! Господь с тобою; благословенна Ты между женами…»