Я к себе приворожила лето С травами, журчащею листвою. И теперь оно по белу свету Ветерком струится вслед за мною. В складках легкой юбки заиграет, Зацелует в губы земляникой. Беспричинной радости внимая, Я к его теплу душой приникну.
Мои стихи живут в далеких странах И сторонятся местной суеты. Мне надо стать, по меньшей мере, странной, Чтоб с ними перейти опять на «ты». А мне до них достать — с луны свалиться, Принять заговоренное питье, С фальшивой репутацией проститься, Вверх дном перевернуть житье-бытье. И не давать событиям оценок И …
Открытое сердце стучится больнее. До пепла сгорает. И любит сильнее. Отважное сердце не трусит, не лжет, Впускает печали … И с ними живет. А если примчится на крыльях удача, Как малый ребенок… смеется и плачет. Обидят: сожмется в комок, ненадолго… И тут же простить и забыть поспешит. В пустых сожалениях …
Живя в любви — любви не замечаешь. Спохватишься уж после: «вот ведь, было…» Живя в достатке, мыслями мельчаешь И вместо: «Ух ты!»- выдыхаешь: «Мило»…
Как больно чувствовать, Как странно понимать, И торопливо принимать решения, Жестоко как накладывать печать На чьи-то не успевшие свершения.
Санкт-Петербург — ты берега и блики, Санкт-Петербург – ты небо ниже крыш. Гранитный срез эпохи многоликой, Венцом терновым у воды лежишь. В тяжелом небе всплески куполов, Колонны рвутся в выси грозовые. Средь мраморных, безжизненных столпов Гуляют только облака живые…
Мой город был весной простужен, Распахнут настежь сквознякам. Он отразился в серых лужах Так, будто пал к твоим ногам. Он был открыт глупцом и мудрым, Искавшим личного признания. И мной для счастья был придуман, А стал рекой самопознания. В сереющих глазах проталин Слеза — блестяще холодна. Как нежен и сентиментален, …
За забором – ненормальные, А нормальные — вокруг. Генитально-гениальные, Друг у друга, счастье рвут. Бегают за этикетками, Суетятся у огня, Заедают грязь конфетками… Прикормили и меня.
Притаилось отважное детство В старом домике, на чердаке. Где от страха и грусти есть средство — Золотинка на тонкой руке. Та страна, на открытья богата. Спит у прошлого в пыльном плену. Стопка писем армейских, от брата, И фигуристый «Зингер» в углу. Обживали пространство с опаской, Будто плыли в ненастье, как …
Над головою ночь расцвела, тюльпаном. Благоухает нежность, в небесном теле. В сердце бутона — луна, молода, желанна. Звезды — росинки струятся с небес на ели.