История о могучем воине-викинге Гуннаре начинается с сражения в котором он защищал свою деревню от воинов из чужого племени. Битва шла тяжело. Потери росли как со стороны нападающих, так и со стороны защитников.
В пылу битвы, Гуннар, получая всё новые и новые раны, прорывается вперед, неистово рубя врагов своим бородатым топором. Попав в окружение щитов, ловя стрелы своей спиной, могучий воин падает наземь от удара копья в сердце. В ярости, Гуннар успевает сломить копьё и разрубить убийцу.
Так пал в битве Гуннар и оборвалась его земная жизнь. Но падая, почувствовал, что кто-то подхватил его за спину. Он увидел над собой лик женщины, застланное темными тучами небо, рассечённое ярким лучом света над её головой. Воин понял лишь одно. Вальхалла ждёт!
Уносимый в небеса валькирией, Гуннар в последний раз оглянулся вниз. В последний раз увидеть свой дом, где родился, вырос и стал мужчиной, своего молодого сына, безвольно и боясь укрывшегося за стенами своего дома. И в последний раз увидеть свое тело, неподвижно лежащее среди крови, грязи и тел врагов. Оставив всё это позади, началась новая жизнь Гуннара в стенах Вальхаллы.
Усеянную трупами землю поливал редкий дождь. Гробовую тишину прирывали крики воронов, дерущихся жадно за добычу. Как вдруг на поле появилась фигура человека. Вороны переглянулись и неясно испугались, разлетевшись прочь. Незнакомец остановился подле тела павшего воина, некогда называвшего себя Гуннаром. Хотя врядли пришельцу было дело до его имени.
Длинные, заострённые уши выдавали в нем эльфа, а худые характерные черты тела выдавали скорее незнакомку, чем незнакомца, чего весьма трудно было проследить за узорчатыми, чёрными как уголь доспехами.
Склонившись над телом, незнакомка раскрыла глаза трупа. Пустые, не выражающие никаких эмоций и признаков жизни глаза, смотрели в глаза Гуннару.
Мертвец? Колдун? Некромант? Или что-то другое? Лишенная плоти рука, медленно гладила по длинным седым волосам Гуннара. Мёртвая эльфа подняла большое, мускулистое тело воина как мешок зерна и пошла прочь.
Бражный зал Вальхаллы был огромен. В нем легко бы поместилась целая армия. Правда она там и поместилась и даже больше. Яркий свет освещал залу в которой пировали павшие герои. Крыша была целиком сложена из золотых щитов. Музыка и веселье, веселые драки бессмертных духов и золотые кубки нескончаемого пива, эпические истории и встречи с давно почившими предками. Среди этого безудержного и беззаботного веселья взрослых, могучих мужей был и наш герой. Правда иногда, Гуннара одолевали странные чувства.
«Ясно было как день» — думал он — «…я погиб и духом-эйнхирием восстал. Я не чувствую былой боли, былой усталости, моя плоть более не такая как была ранее. Она как есть, и в тоже время не совсем. Но… что за странное чувство, предчувствие гложит меня?»
Но не долгими были смятения! Братья дружно зазывали его на развлечения, жарких споров бытия. И лишь старик с вороном на плече заметил Гуннарово смятение своим зорким глазом.
Мертвец усталости тоже не имел, но радости не испытывал. Нести на тощих костях мешок костей и мяса размером и весом больше, чем ты сам, было то ещё испытание.
— О, но оно того стоит, — как бы убеждая себя, вторила мертвая эльфа, проходя через заросли тёмного леса.
Опосля нескольки часов плутания по лесу, уже окоченевшее тело рухнуло подле дороги. Мертвец же не торопясь вытирала испачканный в запёкшейся крови доспех. Ведь куда бы спешить мертвецам? И усевшись на волун, подвинув мёртвого воина поближе, принялись ждать.
Ждали не долго. Вскоре на дороге появились двое всадников, закованных в латы пуще нашего незнакомца, а впереди скакал конь без всадника, по видимому он привел всадников и предназначавшийся эльфу. Приблизившись, с грохотом приземлившиеся всадники, принялись молча укладывать недвижный труп на больших размеров ткань, завернули, уложили на коня, уселись и молча ускакали. Будто, всё было спланировано. И если было, то зачем? Почему именно Гуннар? И кем же был наш незваный гость?
Старая, полуразрушенная крепость больше напоминала груду камней насыпанных вокруг руин старого города. Мутно-зелёная взвесь в воздухе давала представление, что внутри никто не живёт, по весьма понятным причинам. Здесь царствовала смерть. И рыскающие в округе полусгнившие, усохшие мертвецы явно напоминали, что туда не стоит соваться дальше. Но разве это остановило Гуннара попасть внутрь? О, нашего героя практически ничто не останавливало.
Мимо бывшего трактира, мимо пустыря, где когда-то были ворота цитадели, мимо ратуши с иллюстрациями того, чем они были когда-то. Нехрести таки добираются до крепости, где на входе их встретили местное население, низко кланявшееся в ноги приехавшим. Уведя покорных коней в подобие конюшни, нашего героя, столь же покорно сопроводили во внутрь цитадели.
«Расскажи мне о своих подвигах герой» — глубокий голос старца прогремел прямиком в уши Гуннару.
Но так и не поняв, кто же это сказал и кому, он продолжал глушить свой мёд. «Наверно кому-то другому это сказали. Здесь есть герои куда более величественные, чем…» — не довершив свой монолог в голове, громкое «Да, ты!» пронзил его слух. Но кто же это молвил? Не похоже было, что это кто-то из его соседей сказал. Эти мужи травили байки и общались напиваясь в усмерть, даже не замечая Гуннара и явно было видно, что к нему никто не обращался.
И тогда он почувствовал как что-то больно стукнуло его в плечо. Это был ворон.
— Не часто приходится общаться с кем-то столь величественным, как я? — сказал ворон со спинки золочёного стула.
— А ты?…
— Я Хугин.
— Хугин? Ты ворон самого Одина? — с явным удивлением поинтересовался Гуннар, все еще не веря своим ушам.
— Это все знают, воин. Что же тебя беспокоит? Я увидел, что ты грустил.
— Не знаю. Это странное чувство, о благородный ворон. Не могу понять… Скверное чувство…
— Так со всеми бывает, когда они погибают. Это поистене не обычное ощущение. Лучше отвлекись и расскажи мне о своих подвигах, герой.
— Так-так, кого же вы мне сегодня привели, магистр? Какой крупный…
— Я хочу, чтобы ты сделал мне из него лучшего защитника смерти, Данделион, настоящие произведение трансплантологического искусства.
— Как прикажете, моя госпожа, — с почтением произнес Данделион.
Данделион — ткач нежизни. Принеприятнейший трехрукий старик неизвестного возраста с виду. Основная его работа — приводить недвижные тела в трудоспособные или боеспособные. А так же предоставляет услуги аугментации ожившим, да такие, что живые себе позволить не смогли бы или побоялись. Его обителью был переобарудованный в лабораторию тронный зал замка.
— Ах, да. Но не воскрешай его сам, Данделион. Я сама его сделаю из него рыцаря Хели.
— Ооо… Я сделаю из него лучшее тело, госпожа, — восторженно затарахтел мерзким голоском ученый — Это всегда так волнительно…
Магистр молча покинула залу, а тем временем сумасшедший бросил все свои дела и принялся работать над Гуннаром.
Магистр ордена Смерти. Известного имени не имеет. Являет собой посредника между миром и волей смерти самых различных ипостасей и религий. Орден Смерти во главе с магистром состоит из оживших мертвецов с собственной волей и огромным запасом магических сил. Каждый из них представляет собой бесстрашного и непобедимого борца и колдуна, сеющих разрушение и мор каждому, кто решил обмануть смерть.
Мечом, тёмной магией и смертоносными болезнями обжигают этот мир мертвецы во имя священной миссии, возлагаемой на их омертвелые плечи самой Смертью.
Становление рыцарем, явление отнюдь не заурядное. Это не тоже самое, что и воскрешение ведомых мертвецов некромантом-любителем, но настоящий апофеоз. Взывая к самой Смерти, её/его наместник или магистр, просит о самоличном воскрешении претендента. После чего он вовсе не становится тем, кем был при жизни. Воспоминания о былом начинают меркнуть, никаких чувств, никакой боли, никаких сожалений о содеянном. Рыцарь сознателен, но совершенно бездушен. Целью Смерти не была подарить новую жизнь себе в угоду, о нет. Ведь это противоречит её сути.
Сей церемония посвящения проходила во внутреннем дворе замка. Опустевшие клумбы, усохшие деревья украшали двор мрачными оттенками на фоне затянувшегося сгущающимися тучами неба, а окружающая по кругу крепость мрачно-черных камней идеально контрастировала с небом и внутренним двором.
Медленно-не торопясь стекались рыцари и не дожидаясь начала, собирались по краям, обнажая клинки и приклоняя колено в сторону центра двора, где стояли двое. Магистр и человек в длинных черных одеждах в ожидании начала.
Когда же собрались почти все рыцари-смертопоклонники, ровно 74, во двор из крепости вышли четверо рыцарей неся в простыне мёртвое тело Гуннара. Тело было иссечено во множестве мест: длинная рана через весь живот и до грудины, два поперечных разреза на предплечье, как будто руку отпилили и пришили обратно, и еще некоторое количество остаточных ушитых ран полученных еще в бою, остаточные дренажные трубки всё ещё свисали из его тела, словом, разобрали и вновь собрали труп Гуннара.
Вслед за рыцарями с Гуннаром шел еще один человек в длинной черной одежде, размахивая подобием на кадило и тихо напевая неясную мелодию без слов. По голосу и руке с кадилом ясно можно было понять — Живой!
Донеся труп до центра двора, рыцари отступили назад к остальным, так же приклоня колено и оперевшись на меч. Кто-то на один, кто-то на два. Оба человека в черных мантиях повернулись к маленькой горящей свечи стоявшей посреди дороги. Первый опустив и разведя руки, принялся звонко молиться на неясном языке пока второй навывал мелодию, размахивая благовоньями над свечой, а затем в сторону рыцарей.
— …и тогда я рассек голову своему убийце! —воодушевлённо рассказывал Гуннар свою историю ворону — а когда пришло время, меня подхватила валькирия. И я даже почувствовал как я покинул свое тело.
— Понятно, ты прожил достойную жизнь, Гуннар, сын Свити, и доблестно погиб защищая свой дом.
— Уверен, я не один здесь герой, наверняка вокруг меня найдётся достойнее борец за свой дом, а может и не один. Столько славных людей здесь собралось за всю историю! Короли, ярлы, герои саг.. Кто я рядом с ними?
— Скромность и отвага. Ты дорогого стоишь, — молвил ворон, воодушевляюще — никому не позволяй в тебе и твоей силе , даже себе самому.
— Никогда!
— Так-то лучше! — воскликнул Хугин, и приготовившись взлететь…
— Послушай, о ворон!
— Что?
— Меня, не знаю почему, всё же беспокоит, ну знаешь, — на секунду задумавшись как бы выразиться — моё тело. То что осталось там, внизу…
— Тут ниощем б-спакоиться мой друх, — ворвался в разговор сидящий напротив громадный как утёс амбал,смахивающего на медведя, с покачивающейся бочкой пива у него в желудке — всё, что осталось там внизу, следует оставить там и забить *ык*
— Точнее и не скажешь, — меланхолично ответил ворон с сарказмом
— Ы-ато! — Рыкнул амбал, запил последний кубок пива и с грохотом рухнул прямо на стол в тарелку.
— И всё же! — продолжил Гуннар — Меня не покидает странное предчувствие, что там, с моим телом что-то не так! Быть может есть возможность как-то, ну…
Ворон Хугин вздохнул, подумал и решил — «Я сам посмотрю, что там с тобой, но не думаю, что с тобой что-то плохое вышло. Сделаю. Просто чтобы ты успокоился» — и был таков, улетел.
— Спасибо… — тихо проговорил Гуннар, себе под нос и запил медовуху.
— Оставьте надежды умирающим в море. Услыште же нашу эпитафию но не верьте нашим слезам. — глухой, подобный эху голос магистра прервал тишину. Подняв свечу с пола, затушила огонь махнув рукой. И в тот же миг всё вокруг погрузилось в глубокий мрак. Тьма расползлась молниеносно из свечи, поглощая весь свет в округе. И лишь хоровое пение первой ектении всеми присутствующими было слышно, мрачное и ужасающее.
Сверкнула сталь над головой, уворот вправо с последующим в корпус колющим ударом. Для смертного конец, для духов Вальхаллы — эйнхириев — веселуха. Беглый прицельный удар мечом, увернулся вниз от тяжёлого удара по касательной, вставая, удар с разворота в голову противнику. «О как же весело тут!» — восхищаясь своей проворностью, крикнул Гуннар.
Его противником был его давно почивший отец — Свити. Сын никогда не видел его при жизни. Отец погиб на драккаре во время сильнейшего в его жизни шторма, он спас троих людей за бортом, но сам не спасся.
— Гьяа-ха-ха-ха-ха!! Ну харэ сына, молодец, уделал меня, разрози меня Тор, — радостный ржал в голос Свити. — Пойдём еще разопьём мёду. Расскажешь гдеж ты такой у меня такой резвый научился махаца.
Сложив мечи у стены зала славы, где духи могли развеяться и ещё больше отточить свои навыки перед роковым днём. Всё оружие в Вальхалле было высочайшего класса — «божественного качества» — думал Гуннар. Глядя на любое оружие, можно было увидеть свое отражение в нём, побриться и порезать хлеб — настолько хорошо было оружие в Асгарде.
— Не знаю кто они были, эти несчастные, что напали на наш дом, но точно уверен, что они горько об этом пожалели об этом, сын. Кто тебя так драться научился?
— Скорее сам научился. Хотя… сосед наш показал мне пару приёмов, когда я был мальцом. Он помогал нашей семье часто. Он уже умер. Сейчас я уж и не припомню как его звали. Но какое то время сосед нам заменил тебя, — голос Гуннара становился всё грустнее и ниже по мере рассказа. — Нам тебя не хватало, отец…
— А-а! Да брось! — не выдержав сей грустное нагнетение, Свити резко прервал сына. — Ну подумаешь умер, с кем не бывает? Ты то я погляжу с голоду не умирал со своей мамкой, Ха-ха. Вырос вон, семью-деревню научился защищать, защитил её, детей родил, воспитал как смог, ещё раз защитил деревню, умер. Чегож ещё надо мужику!? Ха-ха-ха!! Без меня? Ну дак и как же тебе это помешало прожить жизнью настоящего человека?
— Хаха! Пожалуй ты прав, Свити. Я ту жизнь прожил достойно. Пора отбросить свои переживания и насладиться настоящей свободой! Давай же выпьем, отец, за свободу, честь…
— …и за вечную доблесть в сердцах наших потомков! — подхватил Свити.
Стукнувшись стаканами отец и сын запили пиво вместе.
Конец! Всё было только сном.
Нет света в будущем моём.
Где счастье, где очарование?
Дрожу под ветром злой зимы,
Рассвет мой скрыт за тучей тьмы,
Ушли любовь, надежд сияние…
О, если б и воспоминанье!
Дж. Г. Байрон
Наступала зима, холодные ветра сносили последние пожелтевшие листья с деревьев, превращая их в уродливые аллегории «судьбы каждого живущего».
Охотник потерялся, в глубь леса он забрался. И выбраться из него ему не в досуг, ибо погиб его старый друг. Не стало охотничьего пса и кровь струится резво из ноги, не выбраться из этого проклятого леса и не уйти от погони! Лучше отбросить лирику ненужную, да готовиться к последнему бою, охотник.
Не сыскал поныне он зверя страшнее, чем тот, что следовал за ним по пятам.
Стрела на готове! Ногу второпях перевязал как смог. Остаётся лишь ждать.
Охотник прислушался, затаив дыхание. Враг близко уже.
Не спешно, топая босыми ногами, вальяжно шёл к нему мертвый Гуннар. Его лицо не выражало никаких эмоций — ни предвкушения, ни ярости, ничего — лишь хладное безразличие. Говорят мудрецы — «глаза, это зеркала твоей души» — глядя в глаза этому монстру, даже младенец не разглядел бы там ничего подобного. Его глаза были лишены зрачков.
Рыцарь Хели всё так же медленно сокращал дистанцию до своей жертвы. Выступил холодный пот на лбу охотника, затем он ощутил как пробежали мурашки по всем телу и как кровь начала стынуть, аж нога перестала кровоточить. Жуткие ощущения. Бедный охотник, пятясь назад и ещё сильнее натягивая тетиву, быстро прикинул, что лучше будет его пригвоздить к земле — это дало бы немного времени.
Опавшие бурые листья, сорная трава и всё, что лежало на земле, мокрое после недавних проливных дождей, быстро покрывались инием и коркой льда рядом с Гуннаром. От него всё сильнее веяло могильным холодом. Поистине не естественным.
На мгновение охотник остановился, чтобы выпустить стрелу в босую ногу, выстрел был прицельно точным, но увы, долететь стреле до цели не суждено было — бастард в левой руке Гуннара молниеносно разрубил стрелу в полёте. Не дрогнул Гуннар и лицо его всё по-прежнему не изменно и безразлично — не дрогнуло. Содрогался лишь охотник, всё сильнее. Ибо осознал он собственную беспомощность — «Будь ты проклят, сукин сын!».
Осталось лишь четыре оперённые стрелы. «Если быстро его расстрелять, быть может я сумею в суматохе его остановить?» — не оставлял надежду на спасение, бедолага. Он начал бегло отстреливаться, метя то в руку, то в голову, то куда-нибудь в корпус, одной лишь попытался зарядить в эту злощастную стопу.
Всё было тщетно. Здоровенный мертвец парировал и уклонялся от стрел как осенний лист на ветру.
— Что ты такое!!? — заорал охотник.
Гуннар ускорился — достал второй меч, загорелись голубые огоньки на обоих бастардах, а после рванул к охотнику.
— Ну давай, сукин сын, — процедил яростно мужик.
Мысленно простившись с жизнью, вынул нож, схватился за плечо лука, намереваясь со всей силы треснуть им по голове. Левый меч разрубил крепкий составной лук, правый с разворота выпустил кишки наземь. Охотник даже не успел осознать что произошло, так и рухнул на колени. Два клинка скрестились у шеи, приподняв голову, и он увидел лицо своего убийцы, всё по-прежнему неизменно и безразлично. Последняя попытка хотя бы навредить мерзавцу напоследок — сквозь невыносимую боль, охотник воткнул нож в бедро мертвецу.
Затем наступила тьма.
Воронья стая беспорядочно кружилась над деревней всё не решаясь подлететь поближе и занять самые сочные места театра боевых действий. Однако, некоторые смельчаки рискнувшие подлететь поближе, не дожидаясь конца представления, резко теряли всякое желание трапезничать едва приблизившись. Казалось их вспугнули актёры в необычных чёрных доспехах и прочие актёры, а оказалось, что вблизи некоторых наступал лютый мороз или вовсе начинал задыхаться и терять перья.
Разбой и бесчинства озлобленных и безмозглых зомби?
Нет.
Всё та же святая миссия привела богомерзких в довольно-таки крупное поселение со стенами, воротами и обутыми-накормленными защитниками. Но не массовый геноцид интересовал «недоброжелателей», а лишь один.
Чародей при дворе вождя о бессмертии вожделел и заполучив возможность жить вечно — воспользовался ей, подонок! Не захотел вождь выдавать своего человека, за что и поплатился. Все поплатились.
— Что такое семеро дохляков против сорока мечей? Ребята, задавите их. В атаку!
Не знал ещё вождь, что у его ворот стояли не семеро, а миллионы. Возбудители смертоносных болезней, убивающие человека за считанные минуты, повиновались воле нечестивцев.
Так и пала ещё одно поселение людей, не желавших уступить, ни в чём не повинные глупцы. Мечом, чумой, стужей и от рук восставших родичей.
Исход был предречён и очевиден. Вождь собрал последних своих людей дабы прикрыть оставшихся мирных жителей, спасающихся тайным ходом. Он узнал, что его драгоценный маг сбежал.
— Мы все здесь сложили свои головы из-за него, урода трусливого! Крыса! Крыса! Будь ты проклят! — яростно вопил вождь в отчаянии.
— Это ты во всём виноват вож… кхххэ-э-кхэ … — в агонии задыхался крестьянин. — Ежели бы мы… кхаааа!
— Знаю! — рыкнул вождь. — Сейчас наша задача задержать их. Нельзя позволить этим монстрам добраться до уцелевших. Мы будем стоять насмерть!
Взглянул на свою руку, изуродованную жуткими язвами, затем оглядел своих людей. Некоторые были с ног до головы покрыты этими язвами, кто-то обнаружил на шее стремительно растущий чумной бубон, а кто-то дочерна обморозил руку.
— …всё-равно нам уже не дожить до завтрашнего дня, — мрачно добавил вождь.
Оставшиеся бились яростно, но не долго. Ураганом по ним пронесся Гуннар нечеловеческой скоростью и силой. Ни одна рана нанесённая им не истекала кровью — она замерзала от малейшего соприкосновения с мечами рыцаря. Эти клинки были зачарованны холодом и тьмой.
— Ты!…
— Я.
— Я помню тебя, белобрысый, — процедил вождь. — Ты погиб у той деревни. Помню как мы тебя окружили, идиота, и ты сдох, псина ты такая. Что? Не спится в сырой земле?
Вождь остался один. Тяжело болен, ранен, а его конечности уже онемели от холода. Он медленно умирал в агонии возле своего же трона.
— Ну же… Не медли. Давай! Добей уже меня! — не в силах больше терпеть простонал вождь
— Заткнись, ничтожество.
Голос Гуннара был похож на голос призрака и в то же время тяжёлый и глухой. Звучал он так ужасно, что невольно заставлял вздрагивать при каждом новом слове.
— Говори, где он. И твоя смерть будет быстрой.
— Не знаю… Сбежал, — задыхался вождь.
— Какого это, умирать за предателя? Жалкая смерть, вождь. Жалкая.
В тот же миг в вождя прилетает из-за спины Гуннара густая и чёрная дымка и все язвы в его теле прорываются, издавая необычайный инфернальный звук. В этих местах возникли гангрены, которые быстро распространялись по телу. Бедный вождь умер в один миг.
Магистр стояла на пороге дома вождя, что в двадцати шагах от трона.
— Не бывает жалких смертей, Гуннар. Бывают лишь жалкие приоритеты в жизни. Мы уходим.
— Мы не нашли преступника, он сбежал.
— Да.
— А значит наши усилия были напрасны, как и гибель этих людей тоже.
— Он ушел при помощи магии, но по дороге наследил. Мы знаем куда ушёл чародей.
Выйдя в середину города, магистр положила обе свои костяные руки на землю и молвила во всеуслышание:
— Прими их тела, Сыра-Земля. Позаботься об их душах, Смерть.
А в залах Вальхаллы меж тем, выдался тихий и спокойный вечерок дружеских бесед и эпических историй скальдов под завораживающую, поистине магическую музыку. Эйнхирий Гуннар меж тем, не слыша рассказы певцов, с головой погрузился в их музыку. Сидел он один, медленно попивая прохладное тёмное пиво, закусывая маленькими сушёными рыбками закрыв глаза. Когда скальд окончил историю, слушатели восторженно похлопали, но «ещё давай!».
И тогда,отложив лиру в сторону, музыкант достал длинную резную флейту. Очаровательное духовое пение охватило залу. Все принялись слушать, отложив все свои споры до более подходящего момента. Откинувшись на спинку стула, закрыв глаза, Гуннар вновь погрузился с головой в музыку и воспоминания, навеянные ей. Воспоминания о неповторимых пейзажах гор, с верхушками где-то высоко за облаками, о закаляющих морозах, о родной деревне, о семье.
Когда музыкант закончил, весь зал аплодировал стоя. И даже великий старец Один, сидевший в конце зала на своём троне, одобрил своего слугу.
Вдруг, Гуннар обратил внимание, что на плечо к Всеотцу прилетел ворон и начал что-то нашептывать на ухо. «Возможно это был Хугин»,- подумал он. Как вдруг из-за спины донеслось злобное:
— Это ты!!
— Что? — растерялся от удивления Гуннар.
— Это ты убил меня в лесу! Ты убил моего пса и моих друзей, когда мы охотились в лесу! Что ты здесь делаешь, чудовище!?
— Что? Не убивал я никого в лесу! Ты что-то путаешь.
— Ничё я не путаю. Хотя… — пригляделся охотник. — Ты как-то отличаешься от того… Да ну нет! Меня не проведёшь, это точно был ты!
— Слушай сюда, лесник, — раздражённо встал из-за стола Гуннар. — Не знаю кто ты такой и я тебя не убивал. Да я в жизни раза три бывал в лесах, не больше, и уж точно никого не убивал там. Так что отвали дядя.
И тут Гуннара кто-то больно клюнул в локоть. Кто-то?
На столе стояли два ворона. Хугин и Мунин. Смотрящий и думающий.
— Не гневись на отрока могучий воин. Увы он прав, — сказал первый ворон.
— И ты тоже был прав, — подхватил второй, похоже по голосу это был Хугин.
— О чём вы говорите? — спросил Гуннар в недоумении.
— Твоё тело выкрали. Верные воины богини Хель, они превратили твоё тело в одного из них. Теперь твоё тело ходит по земле. Бездушное, смертоносное, неудержимое и мёртвое, само-собой. Я сам видел как ты вместе с другими мертвецами нещадно рубили людей, которые напали на твою деревню. Ты был впереди всех.
Гуннар в шоке приземлился на стул, не в состоянии проронить ни слова, ни звука.
— Ох… Сочувствую мужик, — явно изменившись в лице и голосе сказал охотник. — Так это был мертвец. Даа… Не знаю каков ты в бою, но тот был ужасно быстрым. До сих пор помню как у меня кровь от него стыла в жилах.
— Но то ещё не всё, мальчик, — тихий и тягучий голос Мунина проплыл по ушам слушателей. — Они охотились за человеком, что магией запретной воспользовался и стал бессмертным, чем и прогневал воинов Хели. Тот укрыться удумал и пристанище нашёл в доме твоём.
— А! Что? О нет… — не на шутку испугался Гуннар. — Эти мертвецы придут и убьют весь мой народ в погоне за ним! И моего сына!
— Если только они не захотят выдать чародея, как не выдали ваши враги, — протарахтел Хугин
— Боюсь, что они уже не будут снисходительны отныне, — отрезал его старый друг.
— Я должен им помочь!
Гуннар выскочил из-за стола и стал судорожно размышлять. И тут в его голову пришла мысль безрассудная!
— Что ты удумал? — наклонив голову в сторону, спросил Хугин.
Но Мунин видел куда был устремлён пламенный взор воина.
Гуннар вздохнул и быстрым, полным решительности шагом двинулся вперёд. Вдоль бражного стола, мимо мирно попивающих эль героев, привлекая их взгляды, пока не достиг трона самого Одина. Он давно привлёк внимание отца всех богов, но сейчас Гуннар без сомнения обратил на себя взоры чуть-ли не всей Вальхаллы.
Воин преклонился пред троном со всем почтением на какое был только способен. И с голосом смелым, но полным волнения, изрёк:
— О великий и мудрейший отец и предводитель асов, я…
— Я знаю, — отрезал Один, резко и возвышенно. — Я знаю кто ты, знаю о твоих свершениях и о твоей беде. Я знаю зачем ты пришёл ко мне.
— Знаешь? — удивился Гуннар, не решаясь поднять глаза хоть сколько-то выше уровня руки великого аса.
— Встань.
Покорно встав, Гуннар принимает решение взглянуть в глаза Одина, дабы показать серьёзность своих намерений.
— Ты желаешь покинуть Вальхаллу, чтобы убить зло, что поработило твоё смертное тело. Но ответь же мне: зачем?
Ни секунды не раздумывая, Гуннар ответил:
— Это зло идёт уничтожить мой дом. Я должен остановить его, чего бы мне это не стоило. Позволь мне вернуться в Мидгард, что бы я мог защитить мой дом и мою семью!
Сидящие по обе стороны от Одина волки, учуяв дерзость по отношению к их хозяину, зарычали «прожорливо» и «жадно». Удар Гунгнира-копья об пол заставил питомцев заткнуться, погрузив весь дворец в тишину. Один медленно поднялся с трона. Трёхметровый могучий старик с длиной бородой красиво заплетённая в косу, одетый в золотую кольчугу и крылатый шлем, внушал трепет. Но стоя в двух шагах от него, он смотрелся не только величественно, но и жутко, особенно с этим копьём. Спустя пять секунд игры в гляделки между человеком и старшим асом, которая длилась как будту целую вечность, Один наконец изрёк:
— А ты смел, Гуннар, сын Свити. Достаточно смел, чтобы дерзить мне, Одину, богу войны, конунгу волхвов, покровителю военно знати, хозяину жизни и смерти, — от этих слов Гуннар пошатнулся, стоя «в тени отбрасываемой им в свете его величия». — Чем ты подтвердишь своё право стоять предо мной и требовать о подобном?
— Честью и целью!
— Хмм. Да будет так. я дам тебе возможность вернуться в Мидгард, — Один провёл пальцем по воздуху, изобразив золотую линию света, затем, ухватившись за середину, в его руке возник меч в ножнах. — Возьми этот меч. Обнажи его, когда окажешься там и ты обретёшь новую плоть. Когда достигнешь своей цели, верни меч обратно в ножны и ты вернёшься обратно. Но знай. Если ты падёшь, то твой дух исчезнет, твой разум погаснет, ты исчезнешь навсегда! Бери же, — Всеотец передал меч Гуннару. — А теперь ступай. Впечатли меня и весь Асгард.
— Какое удачное совпадение для тебя, Гуннар.
— Магистр?
— Именно с этого поля я унесла твоё тело. Именно тут тебя коснулась смерть, отделив душу от оболочки. И вот ты вновь вернулся домой.
— У меня нет дома.
— Верно. Именно поэтому ты должен уничтожить её. Мы не допустим повторения того фиаско и не дадим уйти чародею. Ворвись в поселение, устрой там хаос. Вспугни нашего беглеца. И когда он вздумает сбежать, то угодит в наши руки и тогда ему уже не уйти.
— Я подарю им славную смерть.
— Ступай же. Не медли.
Мертвый воитель Гуннар обнаружил мечи и тут же молча выдвинулся в сторону ворот. За ним вдогонку увязались трое изуродованных, исполинских размеров упырей.
Седой страж на площадке над воротами едва завидев приближающуюся чёрную фигуру крупного человека сквозь непроглядную метель, заорал: «Чужой за стеной!». Жители повыходили из домов вопреки крышесносному ветру с снегом.
— Кто такой, чужак? — вышел на стену десятник.
Чужак, замедлив шаг, приблизился к воротам и следующее вырвалось из его рта:
— Один, Фрейя, Хель, засвидетельствуйте нашу решимость. Позаботьтесь о душах этих несчастных, — и указав мечами в сторону людей на стене.
Из пелены метели вырвались трое диких, ревущих, ужасных урода с длинными, иссохшими руками и безумными глазами. Они начали взбираться на стены. Народ в ужасе от услышанных звуков попрятался в домах и начали запираться на три засова. Храбрецы же, достали кто-что имел: старый дедовский топор, вилы, лопаты, всё что было в доме и чем потенциально можно было убить.
Упыри хоть и не чувствовали боли и лезли на-бугая, но разваливались на глазах. Один таки развалился на куски и грохнулся на землю и больше не двигался. Второй и третий смогли перемахнуть через бревенчатый забор, правда за стеной их ждали уже видавшие таких уродцев бывалые вояки. Они знали, что валить надо не всех разом, а по одному. Ополчившись толпой на самого битого, селяне в помесь с войнами разнесли в щепки умертвие. И тут то они и допустили ошибку. Не знали они, что цель упырей была не людей пожрать, а открыть ворота изнутри и впустить монстра пострашнее. Упырь в два приема резкими взмахами выбивает большое бревно из засова и распахивает дверь. Мертвец Гуннар медленно вошёл и остановившись в семи шагах от толпы, огляделся и молниеносным движением руки обезглавил стоявшего позади него слюнявого урода. Более он ему не нужен, безмозглая тварь.
Народ признали в пришельце Гуннара. Их соседа и старого друга. Погибшего в бою…
— Гуннар? Это ты!? — Выкрикивал старый седой мужичёк с кувалдой, это был кузнец. — Это что ещё за гниломордый поход! Лучше вали обратно в могилу, подобру-поздорову! А то сами закопаем!
Остальные же не разделяли такого энтузиазма. Никому не в радость увидеть погибшего в бою родича, стоящим перед тобой с мечами наголо и таращась на тебя зверскими, пустыми глазами.
— Зачем ты пришёл, мертвец? — сурово проговорил стражник.
— Да-да! Я более не жив! — напевая отвечал зомби. — Да-да! Теперь я свободен!! Да-да!! И я делаю что хочу!!!
Скрестив бастарды над головой, они засветились яркими голубыми огоньками и странными бликами. Затем, взмахнув по косой, в людей устремился сильный и обжигающий ветер,исходящий прямо от мертвеца. Те же кто не был одет по погоде очень сильно пожалел об этом в тот же миг. Гуннар устремился вперёд на рожон, один против всех. Беглыми ударами по мечам и щитам, он разгонял защитников вокруг себя. Не раздумывая они пытались окружить мертвеца. Но внезапно тот закрутился на месте и вокруг него снег закружился ураганом, но резко остановившись, ураган не прекратился. Всё такой же, леденящий до мозга костей. И вот тогда уже не ставился вопрос как окружить рыцаря, но как к нему подойти? А тот меж тем рванул в реальный бой. Смертельными ударами круша всё и всех в поле видимости.
Звуки ревущего ветра кружившегося вокруг пришельца недоброго и звон ударов мечей и щитов, всё больше и больше пугали маленького сына Гуннара. Он заперся один в доме, забившись в углу дрожа от страха и холода. Он слышал как кузнец выкрикнул имя его отца, которого не нашли после последнего нападения на деревню. Ему не выносимы были мысли, будто его отец вернулся с того света и пришёл убить его соседей, сослуживцев, друзей, вождя, сына…
Отчаявшийся от страха и бессилия, мальчик нашёл в углу дома маленькую резную деревянную статуэтку Одина.
И взмолился о помощи.
Стоя перед одной из пятисот сорока дверей Вальхаллы, дух-эйнхирий Гуннар, собирался с духом. Ему вот-вот предстояло сражение. Сражение не на жизнь, а на смерть. Сражение с самим собой.
— Да пошлют тебе боги удачи в бою, для меня было честь встретиться с тобой, сын мой. — послышался голос Свити из-за спины.
— Я благодарен… — но оглянувшись назад, никого не оказалось.
Однако, цокот когтей по каменному полу заставил опустить глаза на Хугина и Мунина. Обменявшись взглядами с обоими, не зная что сказать , Гуннар таки проронил сухое и лаконичное:
— Ну, мне пора.
Вороны взлетели и,совершив небольшой полукруг в воздухе, пролетели мимо двери каркнув по одному разу. Дверь распахнулась, а из нее светил яркий слепивший глаза свет и более ничего. Гуннар смело шагнул за дверь, крепко сжимая подарок Одина в руках.
Яркий свет недолго слепил глаза. Вскоре Гуннар смог разглядеть, что находится в своём доме. Оглядевшись по сторонам, он увидел на полу своего сына, молящегося прямо перед ним и изо всех сил старался сдержать слёзы. Гуннар зависал в воздухе как привидение над деревянной статуэткой Одина.
— Кречет? Кречет. — позвал своего сына Гуннар, не уверенный в том, что тот его может видеть.
Мальчик резко оглянулся — он услышал. И увидел висящего в воздухе мерцающую золотую тень своего отца.
— Отец! Это ты! Хвала асам, они услышали мои молитвы!! Ты пришёл спасти нас?
— Да, — опустившись на пол,сказал Гуннар. — Один позволил мне спуститься из Вальхаллы спасти вас.
И тут же незамедлительно двинулся в сторону входной двери — решил проверить сможет ли он пойти сквозь неё не открывая как настоящий призрак. Убедившись, что может, обернулся на сына. В его глазах горел огонь надежды, который сменился тоской. Ведь, его отец больше никогда не вернётся.
И в последний раз взглянув на сына, Гуннар сказал:
— Я люблю тебя сын. Живи с честью. Прощай.
И прошёл сквозь дверь.
Выйдя на улицу, до боли в сердце знакомую, Гуннар ужаснулся от вида разбросанных по земле тел. Его родичи были мертвы. Зверски изрублены на куски, а конечности дочерна обморожены.
Звуки битвы привели его к длинному дому вождя. На крыльце у порога яростно пыхтя валялся десятник без ноги. Он увидел мерцающий дух Гуннара и с лицом «я только что увидел призрака» потаращился молча на него, затем оглянулся в сторону дерущегося вождя с мёртвым Гуннаром.
На мгновение эйнхирий остолбенел при виде себя. Но рванул вперёд, на ходу обнажая меч. Вмиг Гуннар перестал мерцать и вновь стал материальным. И с диким рёвом напрыгнул на мертвеца, готовя вертикальный удар. Атака была стремительной и внезапной, но мертвец всё-же успевает отреагировать и защищается от тяжёлого удара. Вождь воспользовался моментом и лягнул в бок, издав звук удара по дереву. Отлетев в сторону мертвец моментально сгруппировался и создав ледяной ветер в сторону вождя — метнул в него же меч в левой руке. Укрывшись за деревянным щитом, вождь скакнул против ветра, но прилетевший меч сбивает равновесие. И правый бастард глубоко рассекает вождя от паха до самой шеи, да так что кровь брызнула аж до потолка. Вождь падает замертво.
Всё произошло так быстро, что Гуннар даже не успел что-либо осознать, пока не увидел своего вождя, падающего навзничь как бревно.
— Его путь в залы Вальхаллы заказан, — указав на вождя мечом,сказал мертвец, затем указал им же на эйнхирия Гуннара. — А вот ты что здесь забыл?
— Тебя. Чудовище. Предатель! — заорал эйнхирий. — Ты убил их! Ты убил моё… наше племя, наш народ!
— Избавь меня от этой жалкой тирады, дух, — вальяжно двинулась в сторону души её мёртвое тело. — Как камню нет дела до жизни, так и меня более не волнует твой народ. Гуннар мёртв. Твои претензии ко мне глупы и нелепы, ведь тебя не должно быть тут. Уходи, — практически в упор подойдя к духу продолжал восставший. — Возвращайся обратно и обрети покой в залах Вальхаллы. Оставь этот мир уже наконец.
Эйнхирий яростно глядел в пустые глазницы самого себя. При жизни, Гуннар иногда видел своё отражение в воде, он прекрасно знал как выглядит его лицо. Но перед ним стояла мертвенно бледная пародия на него. Гуннар ли стоял пред глазами духа или уже что-то совсем иное?
Не выдержав, эйнхирий рубанул метя в голову, но меч встретился с бастардом мертвеца в пяди от шеи.
— Я не позволю тебе забрать моё будущее, — сказал дух Гуннара.
Эйнхирий был достаточно силён и очень проворен, хотя казалось, что явно уступает железной хватке своего противника. Меч рыцаря был немного короче но явно тяжелее и потому при промахе его слегка водило, давая чуть больше времени к следующему удару. Дух Гуннара старался не скрещивать клинки, а уходить и уворачиваться от нечеловеческих ударов, выжидая нужный момент, когда тот откроется, чтобы нанести сокрушительный удар. Но вот беда, мертвец мог рассекать воздух хоть до конца света. «Нужно действовать!». Эйнхирий провоцировал мертвеца повторить тот фокус, который мертвец сотворил с вождём, отпрыгивая от него назад. Не повёлся. Рыцарь прыгнул высоко в воздух — в полёте меч охватила чёрная дымка, формируя огромный чёрный меч. Вертикальный удар! Ловкий и краткий финт в сторону — уклонившись от чудовищного удара, разворот с ударом прицельно по шее. Мертвецу не уклониться никак. Но… Меч угодил в внезапно поднятую правую руку, лишая рыцаря равновесия. Удар. Ещё удар. Да какого чёрта? Ещё один удар по руке. Издался звук удара по железу — кости предплечья укреплены сталью. К тому моменту как дух это осознал, сталь сверкнула у живота. Едва уклонился, отскочив. Мертвец не останавливался — подскочил, готовя колющий выпад. Только парировать — шанс. И у эйнхирия это почти получилось бы, но удар был чересчур быстрый и мощный и меч угодил в левое плечо. Однако всё ещё шанс! Лёгким толчком отпихнул от себя бастарда, затем мощный удар по нему-же, далеко отведя от тела — момент для удара. Ударом средней силы обрушился меч эйнхирия по темемни — опять стальной звон (ну конечно). Выбил из равновесия, дальше, удар с замахом в корпус, опрокинул. Вложив максимум сил в колющий удар,можно было пробить нагрудный панцирь. Если бы всё было так просто. Мертвец вытянул руку и меч эйнхирия увяз в ней. Ухватившись за гарду , рыцарь рывком потянул на себя, подскачил, и мечом в другой руке пробивает грудь Гуннара насквозь.
Пробил насквозь, в сантиметре от сердца. Но как бы то не было, это смертельный удар. Гуннар вздохнул, выступила кровь, но тут же замёрзла, он почувствовал как по всему телу пробежал холод, заставив холод застыть в жилах. Но у него всё ещё был время, нельзя медлить! Единственный меч врага увяз в груди Гуннара — пусть там и остаётся. Нужно было лишь вынуть свой. Резки движением эйнхирий вырывает свой меч из руки, разрывая её практически надвое и приводя в негодность. Второй своей рукой он удерживал меч мертвеца в своей груди, обезоруживая его. И с яростным рёвом Гуннар-эйнхирий преодолевая ужасную боль пробивал нагрудный доспех — удар за ударом, удар за ударом… Покуда не пробивает его. И последний выпад сквозь нечеловеческую боль в груди, вонзается мёртвому рыцарю в сердце.
Тот вздрогнул и попятился назад, но не издал ни звука.
И рухнули оба на колени друг напротив друга, не выпуская рук с мечей. Мертвец первый разжал руку и сказал, ничуть не изменившись в голосе:
— Отпусти. Смирись уже наконец с собственной смертью.
Тело эйнхирия начало потихоньку рассыпаться и золотой пылью разлетаться по ветру. Не было сомнений — он умрет. Теперь уже насовсем. Не видать ему ни бражного зала Вальхаллы, ни густых туманов Хельхейма, ничего. Лишь полное забвение, что бы это не было.
—Я… не позволю т… тебе… забрать моё будущее!
Гуннар отпустил руку с меча, вновь став призраком. Бастард в груди упал на землю и из раны начала быстрее улетучиваться душа. Но не желая сдаваться, дух устремился вперёд, в тело мертвеца. По пути растеряв большую часть себя, он таки успевает вселиться в него. Тело Гуннара вдруг начало извиваться от боли, пустые глазницы на мгновение загорелись золотым огнём и издав громкий крик боли, успокоился.
Гуннар осел в той позе, в какой был убит когда-то, склонив голову с вонзённым в груди мечём, посреди длинного зала своего вождя.
Так пал в битве Гуннар и оборвалась его земная жизнь.
