Ностальгия не по-деццки (размышляя над одним стихотворением)

Стихотворение Надежды Цыплаковой «Ностальгия по Любви-Родине» было представлено на ОТКРЫТЫЙ литературный конкурс «О Альпы, и Рейн, и Дунай голубой», но по сугубо формальным причинам было снято с рассмотрения и не смогло получить там достойного внимания (и претендовать на призовое место). Мой сегодняшний текст призван отчасти компенсировать это досадное недоразумение.

Надежда Цыплакова. «Ностальгия по Любви — Родине. И.А. Бунин »

«О Варенька, я чувствую поэтом
себя, во мне есть музыка стиха.
Я буду признан в мире. Нежным светом
полна моя душа!» А ночь тиха,

его встречала утренней отрадой,
тропинкой в лес, в «отъезжие поля».
Весь день в седле, по травам, по оврагам –
родная суходольская земля!

И тишина неведомых опушек,
и солнца в клёнах яркая игра,
и избы отдалённых деревушек,
в хлебах созревших волнами ветра…

Как тишина любовью обнимала
со всех сторон!.. Клубились облака…
Душа земле отчаянно внимала
и трепетала в нежности стиха…

Три года счастья, взлёта чувств, падений
и … крах любви: Варюшечка ушла.
Он чуть не умер. В мужестве прощенья
он ей писал: «Любовь моя светла…

Безумная – она меня сжирала –
в бескрайних тайниках моей тоски…
Сегодня я нашёл в корзине старой
из золотистой замши башмачки…»

…И дальше, по нелёгким жизни тропам,
в которой флагом истины паришь…
Прощай, Россия… Крым. Константинополь.
не ждущий с умилением Париж.

Боль от утраты Родины не стихла –
всё так же обнаженна и остра…
О, крестный путь изгнанника, где лихо –
брат нищеты, неволюшки — сестра…

И как не аплодировать, не плакать
его прекрасным с горечью речам,
когда он в равнодушно-злую слякоть
о Родине поруганной кричал?..

Он – эмигрант, но в боли бесконечной,
оставивший страну свою в аду,
стал для России Совестью и Честью!..
Но Бог не захотел менять Орду…

В душе хранил он Родину, надеясь,
вернуться на родные зеленя…
…Но цвёл на Бельведере пышно вереск,
и новая любовь звала в «поля»…

О, к женщине любовь, ты неизбежна,
как гибельный трагедии финал!
И прелесть тела молодого – бездна,
которую ты в зрелости познал!

Галина. Гала. Грасс. (Звенит Ривьера).
Так трогательна, в прелести юна!
Фиалки глаз в лаванде Бельведера –
желаний острота и глубина!..

Вознагражденье русского исхода?
Иль просто – дар божественный судьбы?
Как он тогда творил! Сама Природа
ему несла бессмертные плоды!

Да, он любил светло, самозабвенно!
Остановись, прекрасный миг любви!
Рождались Откровения творенья!
(Знакомые шептались: Се-ля-ви…)

Но страшно приближение финала:
он не готов к развязке. Монфлери —
Собор и сад. О грусть надежды – Гала,
ты смерть его приблизила, смотри!..

Что – Нобелевка? Жизнь переломилась!
Истёрлись золотые башмачки…
«Моя Россия, ты мне вечно снилась
юдолью счастья, муки и тоски!..»

Любовь и одиночество всесильны:
В них отчужденье всех суетных дней…
«…Душевно – до отчаянья – Россия…»
И всё – о ней. О ней. О ней. О ней…

С самого начала признаюсь: я не специалист по жизни и творчеству Ивана Бунина. Но возможно, в этом есть и определеное преимущество — ведь стихотворение рассчитано именно на широкую массу таких вот «профанов», а не на узкий круг литературоведов. Поэтому я специально не стал проводить собственных биографических изысканий, а решил полностью довериться автору.
Самые первые ощущения: чисто и звонко написанное стихотворение, с доскональным знанием предмета – жизни и эпистолярного наследия И.А.Бунина. Окунает нас в жизнь и переживания нобелевского лауреата, изгнанника России. Совершенно хремстоматийное произведение, которое просится в курс «Истории литературы XX века». И сразу же возникает вопрос: отыщется ли что-то сверх наглядного пособия? Что здесь от Бунина и что от Цыплаковой?
Стихотворения, посвященные великим мира всего – огромное искушение для автора: спрятаться за авторитетом протагониста. Образно говоря, использовать громкое имя в качестве «паровоза», подобно тем уважаемым людям, которые возглавляют предвыборные списки партий, а после выборов благополочно отказываются от мандатов. К чести Надежды, она не пользуется подобной «поэттехнологией» (в отличие от заметного числа других авторов, представивших свои стихи на «рейнский» конкурс – не хочу приводить здесь конкретные примеры). Видно, что Цыплакова приникается личностью Ивана Бунина, настроением его дневников, сродняется с его чувствами и переживаниями… Может быть, даже теряя себя как автор и размывая свою собственную личностную идентификацию.

Теперь немного о технике. Надежда пишет профессионально, без ляпов и очевидных огрехов – это замечаешь сразу. Но желание «изъясниться», некая повествовательность в ущерб поэтичности порой снижает поэтическое качество. Несколько примеров навскидку:
1. В самом начале, переход из первого четверостишия во второе:

«…А ночь тиха, // его встречала утренней отрадой, // тропинкой в лес, в «отъезжие поля».

Невнятная пунктуация мешает пониманию и запутывает читателя. Автор хочет сказать, что ночь была тихой, не так ли? И одновременно встречала героя отрадой. Одно подлежащее на два сказуемых – опущенное «есть» или «была» и пристутствующее в тексте «встречала» в один ряд никак не становятся, даже если вставить тире («ночь – тиха»). Итак, единственный вариант – использовать «тиха» как вводное слово:
«…А ночь, тиха, // его встречала утренней отрадой…
Но все равно – эта строчка представляется мне не самой удачной.

2. Ближе к концу стихтворения:

«Но страшно приближение финала: // он не готов к развязке…»

Кто не готов к развязке – финал? Да нет же, сам Бунин, но этот «он», который герой стихотворения и нобелевский лауреат, последний раз встречается как подлежащее лишь четырьмя строками выше. А после того есть еще три строки, три предложения, и «прекрасный миг любви» грамматически тоже вполне способен оказаться «неготовым к развязке».

Порой у Цыплаковой встречаются и ритмические огрехи. Вот например:

О, к женщине любовь, ^ ты неизбежна,
как гибельный ^ трагедии финал!
И прелесть тела моло^дого – бездна,
которую ^ ты в зрелости познал!

Ритм стиха сбивает третью строчку четверостишия в сплошное «теламоло». Я бы скромно предложил переставить слова местами: «И прелесть молодого тела – бездна…», и тогда цезура попадает по крайней мере в пробел между словами.
Но это – лишь единичные случаи. В целом же, повторюсь, стихотворная техника поэтессы на весьма и весьма высоком уровне. И даже, казалось бы, банальные рифмы «опушек – деревушек» или «внимала – обнимала» не коробят ни взора, ни слуха: в поэтическом строе [первой половины] стихотворения они вполне уместны…

Ой, а что это там за квадратные скобочки? Ах да, теперь мы подходим к самому сложному: в стихотворении Надежды Цыплаковой лирика на полпути сталкивается с гражданственностью. И если утонченная лиричность первых восьми-девяти четверостиший представляется мне вполне созвучной бунинскому творчеству, то громогласный пафос последующих строк неприятно удивляет. Словно гуляешь себе по тихому осеннему лесу – и вдруг оказываешься на митинге лимоновцев.

Он – эмигрант, но в боли бесконечной,
оставивший страну свою в аду,
стал для России Совестью и Честью!..
Но Бог не захотел менять Орду…

Прежде всего: по моему скромному разумению, Совестью и Честью своей эпохи может называться совершенно другой русский «нобелевец» – Солженицын. Вот он действительно вещал и обличал, он был непрестанно цитируем на московских и питерских кухнях. А насколько слышны были внутри послереволюционной России бунинские письма и выступления? Радио «Свобода» тогда еще не существовало. А на фоне таких трибунов, как Троцкий или эпатажная Коллонтай? На фоне таких литературных горлопанов из РАППа, по сравнению с которыми В.В.Маяковский был тихим примерным мальчиком (и чьи имена мы уже благополучно забыли)? И главное, что сейчас знаем об этом мы с вами, спустя восемьдесят лет? Нет, начиная с середины стихотворения, мы слышим уже не голос Бунина, а гражданскую позицию самой Цыплаковой. И эта позиция мне неблизка и несимпатична.
Чем? Прежде всего, своей одностороннестью. Да, в немалой степени можно назвать Россию (и СССР) 1920-х и 1930-х годов адом. Я помню и про раскулачивание, и про голодомор, и про открытые политические процессы… Но параллельно было и другое. Была эйфория построения нового мира – пассионарная, мессианская. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». «Через четыре года здесь будет город-сад». Той «Орды», о которой пишет автор, не было — была одержимость Идеей…

Ну вот, не удержался и начал, вослед за Надеждой, злоупотреблять прописными буквами. Поэтесса озадачивает нас уже самим названием стихотворения: «Ностальгия по Любви-Родине» Первое, что приходит в голову: Любовь в данном случае – женское имя. Потом читаешь внимательно текст – ах, нет, то была Варюшечка, а потом Галина. Но все эти бесконечные Совесть, Честь, Слава, Откровение, «сама Природа…» Плюс изобилие восклицательных знаков, конечно:

Вознагражденье русского исхода?
Иль просто – дар божественный судьбы?
Как он тогда творил! Сама Природа
ему несла бессмертные плоды!

Да, он любил светло, самозабвенно!
Остановись, прекрасный миг любви!
Рождались Откровения творенья!
(Знакомые шептались: Се-ля-ви…)

Пять строчек подряд с восклицательными знаками. Плюс пафосные риторические вопросы… Эти мои «плюсы», на мой взгляд, и являются главными минусами стихотворения.

Впрочем, «гражданственная» часть занимает всего несколько четверостиший, и очень скоро Надежда возвращается к мудрой и взвешенной позиции. И хотя отстраненность от реалий сегодняшнего дня представляется мне скорее недостатком данного текста, но многочисленные достоинства перевешивают. Вне всякого сомнения. Поэтесса любит и чтит своего героя, струна ее лиры настроена по бунинскому камертону, и ощущение мудрой и тонкой скорби выдающегося писателя по утраченной Родине уже не покидает нас до самого конца стихотворения. За что Надежде Цыплаковой – мое огромное спасибо.