Семь петель

Дискету я обнаружил случайно в нижнем ящике письменного стола. В этот ящик я годами сваливал бумажки, карточки и документы, которые не представляли для меня большого интереса, но все же могли когда-нибудь пригодиться. И вот настал как раз такой случай. Мне понадобилось связаться с одним человеком, и я вспомнил, что когда-то он давал мне свою визитку. И я принялся копаться в этой куче хлама. Долго там рылся, но нужная карточка все не попадалась, и, в конце концов, я в ярости вытащил ящик и вытряхнул все, что в нем хранилось, на пол. Дискета упала последней, видно, лежала на самом дне. Стоило мне взглянуть на ее белый ярлычок, как я мгновенно позабыл о визитке.
«Петли. История моей «болезни», — было написано на дискете знакомым до боли почерком. Рита! Боже мой!
Бросившись к компьютеру, я вставил дискету.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как Рита пропала, и я уже не надеялся, что сумею о ней что-нибудь разузнать. И вдруг это послание! Явно предназначенное мне, но отчего-то спрятанное в моем письменном столе, да еще и в самой глубине ящика, куда я почти не заглядываю. Ведь я мог и за несколько лет его так и не обнаружить!
На дискете был один-единственный текстовый файл — письмо Риты ко мне. Открыв его, я стал читать.
Послание начиналось с приветствия и содержало много признаний слишком личного характера, чтобы их здесь демонстрировать. Поэтому письмо я буду приводить выборочно:

«Знаю, что ты сейчас думаешь: «если она хотела, чтобы я просмотрел дискету, то почему не отдала мне ее в руки, а втихаря засунула черти куда?»
Прости, я опять поступила не вполне адекватно. И это не единственное и не самое большое мое чудачество, правда? Я всегда казалась тебе, мягко говоря, странной… Помнишь, как мы познакомились?..»

Конечно, я помнил! Все до мельчайших подробностей. Сколько раз я прокручивал в памяти все наши встречи, в надежде понять, почему Рита так внезапно исчезла из моей жизни! Свиданий у нас было немного – всего семь, и первое из них, пожалуй, можно назвать самым необычным из всех.
В один из солнечных апрельских дней, в четверть седьмого вечера, я вышел из офиса и направился к своей видавшей виды светло-бежевой «шестерке». В окнах дома напротив горели нестерпимо яркие блики. После спокойного рассеянного света офисных ламп блеск весеннего солнца казался ослепительным, и я даже на какое-то время зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел ее – тоненькую, коротко стриженую шатенку в джинсах и кожаной курточке, плотно охватывавшей ее стройную фигурку. Она шла к моей машине, улыбаясь мне тепло и радостно, как старому другу. Мои губы невольно растянулись в ответной улыбке, в то время как в мозгу происходило быстрое сканирование образов всех знакомых женщин. «Нет, я определенно никогда ее раньше не видел», — подумал я, в некоторой растерянности наблюдая за девушкой. Она подошла к машине и, все так же приветливо улыбаясь, указала пальцем на кнопку, запирающую правую переднюю дверцу. Ни слова не говоря, я сел в машину и, протянув руку, поднял кнопку. Секунда – и девушка приземлилась на пассажирское сидение.
— Привет, дорогой, — сказала она и подставила мне губы для поцелуя.
Я оторопело застыл и безмолвно таращился на нее, совершенно сбитый с толку. Девушка чуть нахмурилась и замерла. Она больше не улыбалась, и в ее больших серых глазах появился испуг. Какое-то время мы молча смотрели друг на друга, а потом она очень тихо, на грани слышимости, произнесла:
— Ты… – она конвульсивно сглотнула, — …вы не узнаете меня? — голос ее дрогнул, — мы, что… не знакомы?
Я, наконец, вышел из ступора и, разлепив губы, произнес:
— По-моему нет.
Она закрыла лицо руками и откинулась на спинку сидения. Плечи ее задрожали.
«О, черт! – подумал я, — она, кажется, плачет?! Только этого не хватало!»
Вот чего я не выношу, и всегда не выносил, так это женских слез! Они меня повергают в такое неприятное смятение, что единственное мое желание в таких случаях – немедленно предпринять что угодно, лишь бы это прекратилось.
— Послушайте… не плачьте… – я дотронулся до ее руки, судорожно соображая, как бы ее успокоить, и не придумал ничего лучше, чем сказать, — да, мы не знакомы, но это же легко поправимо! – довольно глупо хихикнув, я откашлялся и продолжил: — меня зовут Сергей, а вас?
Она отняла руки от лица, повернулась ко мне и вдруг, к моему крайнему изумлению, обвила мою шею руками и быстро заговорила:
— Извини, я знала, что это когда-нибудь произойдет, не может не произойти, просто не думала, что это случится так скоро! Я старалась, правда, изо всех сил старалась подготовить себя к этому, чтобы не раскиснуть, столкнувшись с неизбежным, но, но… – она замолчала и, отпустив мою шею, взялась за ручку дверцы, — я сейчас уйду, — левой рукой она, как ребенок, размазывала по лицу снова и снова набегавшие слезы, — прости…те меня… за вторжение…
И тут неожиданно мной овладело такое острое чувство «дежавю», какое я прежде никогда не испытывал. Весь ее облик, жесты, голос показались мне настолько знакомыми, милыми и родными, что я буквально задохнулся от нахлынувших на меня чувств. Я вдруг совершенно отчетливо осознал, что ни в коем случае не могу ее сейчас отпустить, что нельзя, нельзя этого делать! Я понял с необычайной, не требующей никаких размышлений ясностью, что должен удержать эту девушку во что бы то ни стало, что она нужна мне…
— Подождите, так нельзя, не уходите! — забормотал я, не зная, как выразить свои мысли-ощущения, — вы это… зачем же?.. В чем, вообще, дело? Останьтесь и объяснитесь!
— Я не могу, — сдавленно сказала она.
— Что? Остаться?
— Объясниться, — и она вновь разрыдалась, чем окончательно вывела меня из себя.
— Ну всё, хватит! – взревел я, стукнув руками по рулю, — прекратите, черт возьми! Что вы тут истерики устраиваете? Возьмите себя в руки и расскажите, что случилось!
— Не могу, я же вам сказала! – выкрикнула она, перестав, к моему великому облегчению, плакать.
В этот момент я почувствовал какое-то необычное и сильное волнение, словно пытался вспомнить нечто очень важное, но никак не получалось. Я растерянно замер, глядя на девушку. Мне вдруг стало стыдно, что я наорал на нее. В конце концов, ну что плохого она мне сделала?
— Извините за грубость, но вы меня просто измучили, — мой голос прозвучал даже мягче, чем я ожидал.
— Ладно, проехали, — вяло сказала она, окончательно успокоившись, — я тоже хороша – ворвалась к вам сюда, фамильярничала…
Я ничего не ответил. Девушка явно передумала выходить из машины и, пару раз шмыгнув носом, затихла. Какое-то время мы просто молча сидели. Потом она извлекла откуда-то из-под мышки маленькую дамскую сумочку и достала оттуда зеркальце и салфетку. Я тактично отвернулся, давая ей возможность спокойно удалить потекшую косметику.
Пока я смотрел в окно, у меня опять появилось ощущение, что все это уже со мной было когда-то. Когда я попытался на этом чувстве сосредоточиться, оно так усилилось, что я испытал легкое головокружение. Резко повернувшись к девушке, я сказал:
— Знаете, теперь я уже не уверен, что никогда раньше вас не видел… Как вас зовут?
— Рита. И это твоя первая встреча со мной.
Ее ответ меня покоробил. Я не мог тогда понять, что на самом деле Рита имела в виду, казалось, она просто хочет подчеркнуть собственную важность, и моим первым порывом было ответить какой-нибудь колкостью. Но, встретившись с ней взглядом, я отчего-то передумал и как-то неожиданно для самого себя предложил, решив тоже перейти на «ты»:
— А давай поедем куда-нибудь?
— Куда?
— Тут есть неподалеку неплохое кафе. Можно туда. Посидим, выпьем за знакомство.
— Ты же за рулем!
— Ну, я выпью безалкогольный коктейль «Облом гаишника», а ты чего-нибудь покрепче.
— Нет, одна я пить не хочу, так что поехали лучше к тебе.
«Ох, не фига себе! – развеселился я про себя, — ну и ну! Прямо — быка за рога!»
— А ты знаешь, что у меня дома жена и двое детей? – спросил я, изо всех сил пытаясь сделать серьезное лицо.
Рита прыснула.
— Нет у тебя никакой жены!
— Да что ты говоришь? – я перестал сдерживать улыбку, — интересно, откуда же тебе это известно?
— Да уж известно!
Я хмыкнул, завел машину и стал выруливать со стоянки.
— Слушай, а может, ты телепатка?
— Может.

Когда на следующее утро я открыл глаза, Рита уже ушла. И я понял это сразу, как только проснулся. Я быстро встал и вышел в коридор. Из-под двери ванной комнаты пробивалась полоска света. Точно зная каким-то шестым чувством, что Риты там нет, я, все же надеясь непонятно на что, резко распахнул дверь. Пусто. Только капельки воды на зеркале, да влажное полотенце, оставленное на бортике ванной. Внезапно я с особой ясностью ощутил, насколько дорога, оказывается, мне эта девушка. Я смотрел на полотенце, а в груди будто закручивался холодный твердый узел. «Телефон! Я даже не спросил у нее телефон! Болван!» Я принялся лихорадочно припоминать, не обмолвилась ли вчера Рита о том, где живет, где работает… вдруг вскользь что-нибудь упоминала… Минут через пять я с тоской констатировал, что ничего такого не было. С тяжелым вздохом я опустился на бортик ванной. Как же так? Почему? Мысли заметались в поисках выхода из сложившейся ситуации. Что делать? Где теперь искать ее? Стоп! Записка! Может, она оставила записку?
Я вскочил как безумный и метнулся обратно в комнату. Быстрый взгляд на журнальный столик – ничего, я рванулся из комнаты в прихожую к полочке под зеркалом – пусто. Я развернулся и бросился в кухню. Вот! Ура! На столе белел листок. Я схватил его и поднес ближе к глазам, так как свет я не включил, а рассвет только занимался.
«Ты еще меня увидишь». Одна-единственная фраза. Ни указания места встречи, ни номера телефона… Даже подписи нет. Какое-то время я неподвижно стоял, глядя на записку, словно ждал, что там проступят еще какие-нибудь слова. Потом, все так же сжимая листочек, включил свет.
Вернувшись к столу, я положил записку и только теперь заметил, что в кухне царит идеальный порядок. Вымытая посуда аккуратно расставлена на сушке над блистающей чистотой раковиной. Я заглянул в холодильник. Колбаса, сыр и ветчина, оставшиеся после ужина, были заботливо упакованы в пищевую пленку, о существовании которой я и не помнил никогда, не то чтобы пользоваться ею. Обычно я сваливал все остатки в одну большую тарелку, сверху закрывал другой, после чего запихивал все это сооружение в холодильник. Надо же, Рита сумела отыскать где-то эту пленку, однажды купленную мне одной из приятельниц, а потом заброшенную неизвестно куда. Дальнейшая инспекция удивила меня еще сильнее. Салат и жареная картошка были сложены в пластиковые контейнеры с плотными крышками. Я припомнил, что когда-то набор этих контейнеров мне подарила мама. Я сказал «спасибо, мамуля!», сунул набор куда-то в кладовку и больше никогда оттуда не доставал. Как Рита могла самостоятельно его обнаружить?
Меня вдруг охватило чувство нереальности всего происходящего. Может, все это сон? Я с силой потер руками щеки и посмотрел на часы: 5:02. Господи, какая рань! Выходит, Рита ушла посреди ночи. Зачем? И на чем она уехала? Наверное, на такси… Как же все это странно!..
Очнувшись от воспоминаний, я вернулся к Ритиному письму.

«…наверное, ты удивлялся, почему я всегда так рано ухожу. Поверь, не в моей власти было поступать по-другому. Просто в какой-то определенный момент что-то заставляло меня исчезнуть, словно дергало за ниточку, как игрушку «йо-йо». И так было каждый раз. Я не могла тебе ничего объяснить, боялась, что ты окончательно запишешь меня в сумасшедшие. Ты, конечно, и так считал меня немного «того», но все-таки не безумной, а просто страдающей некоторыми провалами в памяти. Провалами ты, скорее всего, и объяснял мое поведение. Это верно, но лишь отчасти, потому что, вспомни, было и еще кое-что. Порой я откуда-то знала то, что никак не могла знать, а иногда тебя поражали некоторые обстоятельства, неподдающиеся пониманию…»

Я оторвался от письма и углубился мыслями в прошлое. Да, действительно, встречаясь с Ритой, я не раз поражался вещам, объяснить которые было крайне затруднительно.
Например, однажды, нарезая салат, она сильно порезала палец. Кровь так и лилась, пока мы не заклеили порез пластырем. Рита, видно, вообще часто ранилась, потому что еще вчера этот несчастный палец был так же обмотан пластырем. Бедняжка! Только сняла старый пластырь, как вновь порезала то же самое место. Рана казалась глубокой, однако, когда мы увиделись на следующий день, вдруг обнаружилось, что никакого пластыря на пальце нет, а от пореза не осталось и следа. Я очень удивился и спросил об этом Риту, но она только отшутилась, сказав, что пластырь, наложенный любящей рукой, способен творить настоящие чудеса…
А в другой раз она появилась с длинными до плеч волосами, хотя еще вчера носила короткую стрижку. Я, естественно, подумал, что она в парике, и побоялся что-либо говорить об этом (мало ли что заставило человека воспользоваться искусственными волосами). Каково же было мое изумление, когда во время нашей близости выяснилось, что это вовсе не парик, а ее родные волосы! Тут уж я не выдержал и, сделав ей комплимент насчет роскошной прически, спросил, как такое возможно. Неужели прогресс дошел до того, что уже научились наращивать не только ногти, но и волосы? Рита засмеялась и заявила, что мужчине не положено знать секреты женской красоты…
И вот теперь, похоже, она собиралась открыть мне эти секреты.

«…я расскажу тебе, как все было.
Проход, благодаря которому мы смогли встретиться, я обнаружила случайно.
Возле моего дома растет огромный тополь. Трудно сказать, сколько лет этому дереву. Сколько себя помню, оно всегда было большим. Наверное, ему лет сто, а может, и триста, не знаю. В общем, тополь очень старый. И вот, однажды, возвращаясь с работы домой, я вдруг боковым зрением заметила на нем что-то синеватое. Я повернула голову и посмотрела на тополь прямо, но ничего не увидела. Тогда я перевела взгляд на землю и тут же периферическим зрением вновь уловила тот же цвет. Казалось, на толстом стволе дерева светится какое-то ярко-голубое пятно. Я еще немного постояла, пытаясь не фокусируя взгляд на тополе краешком глаза поточнее определить, откуда исходит это сияние. Оно шло с ближней к дому стороны ствола, а по высоте находилось примерно метрах в полутора от земли. Как только я повернулась к тополю, сияние пропало. Заинтересовавшись загадочным явлением, я подошла к дереву, внимательно рассмотрела ствол, но не нашла в нем ничего необычного — кора как кора. Тогда я приблизилась к дереву вплотную и, припомнив расположение пятна, дотронулась до этого места рукой. И тут же почувствовала резкое головокружение и рывок вперед, словно ствол дерева с чудовищной силой дернул меня к себе, так что перехватило дыхание и в глазах потемнело.
Через мгновение неприятные ощущения исчезли, и я обнаружила, что стою в самом углу какого-то чужого двора, под большим деревом, прислонившись к стволу спиной. Я перепугалась, что у меня галлюцинации, зажмурилась и замерла, стараясь справиться с волнением и страхом. Спустя некоторое время я решилась, наконец, открыть глаза. Ничего не изменилось — передо мной был все тот же незнакомый двор! Сделав несколько шагов вперед, я повернулась и посмотрела на дерево. Это был старый тополь, но явно не тот, что рос в моем дворе. Еле сдерживая слезы, я отчаянно пыталась придумать случившемуся какое-нибудь объяснение. И придумала! Я решила, что это сон. Такой вот яркий, необычный, чрезвычайно похожий на реальность, но все же сон. Мне сразу стало легче. Поразмыслив еще, я окончательно уверилась в правильности своей догадки. Я улыбнулась, решив не спешить с пробуждением, а немного прогуляться в этом мире сновидения. Когда еще приснится такое приключение!
Я вышла из двора и оказалась на оживленной, широкой улице большого города, совсем не похожего на мой маленький уютный Рябинск. Машины неслись сплошным потоком, сверкали рекламой нарядные магазины. Чуть правее я увидела кинотеатр, а на нем крупный анонс фильма: «с 7 мая. Мосты над пропастью». Немного поодаль велась какая-то стройка. Почти законченное здание из стекла и бетона блестело новизной. Я пошла вдоль по улице, рассматривая дома и спешащих по своим делам людей. Все они выглядели озабоченными и шли быстро, почти не глядя по сторонам. По дороге мне попался газетный киоск. Среди газет и журналов я увидела буклет с надписью «МОСКВА. Схема пассажирского транспорта». «А-а, — подумала я, — так вот, значит, как называется этот город! Москва! Вот чудно! У нас есть Москов – крупный город, по виду и архитектуре похожий на этот. И названия у них созвучны! Москва – это как Москов, только на иной, женский лад. Надо же! Впрочем, чего удивляться, во сне все может изменяться как угодно».
Побродив еще какое-то время, я взглянула на свои наручные часы. Они показывали десять минут седьмого. Не может быть! Я приложила часы к уху. Так и есть – стоят. Вздохнув, я прикинула, что хожу тут, наверное, часа два, не меньше, порядком устала и хочу есть. Пора бы мне уже проснуться, подумала я и, сосредоточившись на этом желании, закрыла глаза, а когда открыла, то обнаружила, что ничего не изменилось. Что ж такое? Я попробовала еще раз, потом еще. Тщетно. Сколько бы я ни твердила про себя: «Хочу проснуться! Хочу проснуться», ничего не происходило. Разволновавшись уже не на шутку, я решила вернуться к тому месту, откуда началась моя прогулка. Шагать пришлось прилично. Я далеко ушла, пока изучала незнакомый город, но, слава Богу, придерживалась одного широкого проспекта. Пару раз я сворачивала в переулки, но потом опять возвращалась назад, на большую улицу. И хотя я не помнила точно, где именно я вышла из двора, было ясно, что идти надо по этому же проспекту, только в обратном направлении, заглядывая во все попадающиеся арки и боковые проходы. Так я и поступила.
Уже стемнело, когда, отыскав в конце концов тот самый двор, я подошла к тополю и стала ходить вокруг, рассматривая его боковым зрением. Ничего. Сделав несколько кругов, я поняла, что это бесполезно, и, вконец обессилев, опустилась прямо на землю. Меня охватил ужас. Получалось, что мне придется здесь ночевать! Без крыши над головой, голодной, совершенно одной в чужом городе! Я вскочила и принялась сантиметр за сантиметром ощупывать ствол. С каждой секундой отчаяние мое усиливалось, и вот, вдруг, в какой-то момент я почувствовала резкий рывок, и в мгновение ока оказалась стоящей под старым тополем возле своего дома. Было светло…»

Я прервал чтение и задумался. Господи, что же это такое с Ритой творилось! Видения, галлюцинации… провалы в памяти… Видимо, она, и правда, была серьезно больна. Если так, то Рита, возможно, сейчас где-нибудь в клинике и не дает о себе знать, потому что просто напрочь забыла о моем существовании… И она заранее оставила мне это письмо, потому что чувствовала, что болезнь прогрессирует. Да, наверное, так и было, ведь в ту (седьмую по счету) встречу, после которой Рита исчезла, она вообще меня не узнала!
Мы с Ритой виделись всего неделю, правда, каждый день. Место встречи всегда было одним и тем же – автомобильная стоянка возле здания, где я работал. Даже в субботу и воскресенье я приезжал туда к четверти седьмого вечера.
Когда я вышел из офиса на следующий день после нашего первого свидания, я вновь увидел ее возле своей машины. У меня словно камень с души свалился, я так боялся, что мы никогда больше не встретимся! Первое, что я сделал после того, как мы расцеловались и сели в машину, это потребовал у нее номер домашнего и рабочего телефона, и ужасно обиделся, когда она, под какими-то идиотскими предлогами (типа: дома телефона нет; на работе аппарат сломался, а новый еще не купили) отказалась мне их дать.
— А мобильный? – мрачно спросил я, уже догадываясь, что она скажет.
— Мобильного тоже нет… — Рита потупилась и закусила губу.
Я ничего не ответил, чувствуя, как во мне нарастает злость. Зачем она врет? Если не хочет продолжения наших отношений, то для чего пришла сюда? Что за детские игры? Я еле сдерживался, чтобы не открыть со стороны Риты дверцу и предложить ей выйти из машины. В салоне повисло тяжелое напряженное молчание. Наконец Рита вздохнула и тихим голосом сказала:
— Сереж, ну, пожалуйста, не обижайся. Так получилось! Я не виновата, честное слово! Ну, перестань дуться! Давай не будем полагаться на телефон, а условимся так: я каждый день буду ждать тебя здесь, на этом месте, в это же самое время, а?
— Я не понимаю, почему мы не можем обменяться телефонами? Что за чушь?! А если у меня возникнут такие обстоятельства, что я не смогу быть тут в четверть седьмого? Что тогда? Как я тебе сообщу об этом?
— Ничего страшного, не надо сообщать. Я просто подожду полчасика и уйду. И мы увидимся на следующий день… – она обхватила руками мою голову, развернула к себе и заглянула в глаза, — ну, Сережа, миленький, давай так! Иначе ничего не получится… Ну, так нужно, понимаешь? Просто поверь мне. Пожалуйста…
И я поверил, и не стал давить на нее, надеясь, что со временем все как-нибудь утрясется. Каждый день я с огромным нетерпением ждал встречи и один раз, устав от ее скрытности, подумал, что и сам могу выяснить, где живет Рита и почему утаивает подробности своей личной жизни. Она уходила от меня под утро, когда я спал, и я решил, что на этот раз спать не буду, а потихоньку последую за ней. Как только она сядет в такси, я выскочу на дорогу, тоже поймаю машину и отправлюсь следом, сохраняя дистанцию. В Москве, слава Богу, круглые сутки полно машин, главное, не скупиться с оплатой.
Я был уверен, что смогу осуществить свой план, но, увы! Он не сработал. Не знаю, как так получилось, но я, несмотря на твердость моего намерения, в какой-то момент все равно заснул, причем даже не помнил, когда. Я списал все на усталость и подумал, что как-нибудь повторю попытку еще раз.
Если бы я только знал, насколько мало у нас времени! Но я не знал, и потому не торопился. Все семь вечеров я старался проявлять максимум терпения и такта и не обращать внимания на странности поведения Риты.
Конечно, меня тревожила ее забывчивость, когда вдруг выяснялось, что она не помнит того, что было вчера. Но я не решался приставать к ней с расспросами, опасаясь обидеть… Все откладывал, стараясь не зацикливаться на этом. Вплоть до нашей седьмой, последней встречи, которая обеспокоила меня уже не на шутку.
Как всегда, в шесть пятнадцать я вышел из офиса и направился к машине, ожидая найти там Риту. Обнаружив, что ее нет, я стал смотреть по сторонам и вдруг увидел, как она идет по проспекту, удаляясь от стоянки. Я бросился за ней и, догнав, ухватил за локоть. От неожиданности она вскрикнула и обернулась.
— Рита!
В ее глазах застыл такой неподдельный испуг, что я несколько растерялся, но руки ее не выпустил:
– Рита, ты что?
— Вы меня знаете? – ее испуг сменился интересом.
— Ну, хватит, Рита, — не очень уверенно сказал я, напряженно соображая, что бы все это могло значить, — не надо, не шути так…
Несколько секунд мы молча смотрели друг другу в глаза. Казалось, Рита о чем-то размышляет. Потом она улыбнулась и сказала, будто отвечая на собственные мысли:
— Ах, вот оно что! Мы с вами уже знакомы, да?
— Да ты что, Рита?.. Ты… ты действительно меня не узнаешь? – спросил я, чувствуя, как в груди рождается неприятный холодок. Я отпустил ее локоть.
Она не ответила, внимательно меня разглядывая и, похоже, что-то вспоминая. Я молча следил за выражением ее лица. Сначала оно было очень сосредоточенным, но постепенно напряжение исчезло, и взгляд ее потеплел.
— Может… пойдем в машину? – предложил я.
Она как-то неопределенно качнула головой и взяла меня под руку. Мы молча направились к стоянке. Когда до нее осталось несколько метров, Рита вдруг высвободила свою руку и быстро прошла вперед между машинами.
— Вот эта? – она остановилась возле моей «шестерки», указывая на нее рукой.
Я кивнул, не зная, что и думать.
Потом, уже у меня дома, Рита, вроде бы пришла в себя, и мы провели чудесный вечер. Но неприятный осадок, конечно, остался. Она плохо ориентировалась в квартире, словно была здесь впервые, а когда убирала со стола, спросила, нет ли у меня пищевой пленки и каких-нибудь емкостей, чтобы сложить продукты. Я со вздохом распахнул дверцы шкафа, куда она вчера сама все это и сложила…
На следующий день, поразмыслив над ситуацией, я решил серьезно поговорить с Ритой. Нет, я вовсе не собирался ее ни в чем обвинять или заявлять, что ей пора обратиться к врачу, ничего такого. Я просто хотел вызвать ее на откровенность и поговорить по душам. Хотел разобраться, что все-таки происходит. Но, увы! Моим благим намерениям не суждено было осуществиться.
После этой встречи Рита исчезла. Целых две недели я каждый божий день часами просиживал в машине возле офиса, но она так больше и не появилась…
Где же ты, Рита? Этим вопросом мучился я и тогда и теперь.
Я вздохнул и стал читать дальше.

«Было светло, и мой родной Рябинск выглядел как обычно. Осмотревшись вокруг, я направилась к подъезду.
Дома я обнаружила поразительную вещь. Оказалось, мои наручные часы снова идут и показывают четверть седьмого – то же самое время, что и все остальные часы в доме. И тогда я, как детектив, решила восстановить все шаг за шагом.
Итак. Я вышла с работы примерно без четверти шесть. До дома мне идти минут пятнадцать. Значит, возле тополя я оказалась около шести. Пока я ходила вокруг дерева и рассматривала ствол, прошло, наверное, минут десять. Соответственно, в незнакомый город я попала, скорее всего, в шесть десять, видимо, в этот момент мои часы и встали. Вернувшись обратно в Рябинск, я пошла домой. На то, чтобы дойти до подъезда, подняться по лестнице и открыть дверь, нужно минут пять. Я вошла в квартиру и посмотрела на часы: 18:15. То есть получалось, что в том незнакомом городе я не провела ни минуты. Как такое возможно? Ведь я бродила там несколько часов, пока совсем не стемнело. Тут у меня сразу же возник вопрос: а было ли это на самом деле, или то, что случилось, — плод моего не в меру разыгравшегося воображения? О, тогда никакой детективный анализ мне не поможет. Может, это и правда, сон? Но я же совершенно не хотела спать, я бодро шла домой, как же я могла в процессе ходьбы вот так вдруг внезапно уснуть, а потом проснуться, все так же стоя на ногах? Чепуха какая-то! Нет, конечно, это был не сон. А тогда что? Видение, галлюцинация? Но ведь я сроду не страдала подобными расстройствами психики, яркие сны порой видела, это правда, но чтоб галлюцинации – никогда! И потом, галлюцинация не объясняет исчезновение времени. Я читала, что сны бывают очень кратковременными, но хоть сколько-то минут все-таки нужно? Или достаточно пары секунд? А были ли они, эти секунды? Как узнать точно?
Я еще долго раздумывала над своим загадочным приключением и, в конце концов, поняла, что не успокоюсь, если не попытаюсь еще раз исследовать тополь и все проверить.
На следующий день после работы, проходя мимо тополя, я вновь уловила боковым зрением уже знакомое голубое свечение. Я подошла к дереву, извлекла из сумки заранее припасенный будильник и еще раз сверила время на нем и на своих наручных часах. Все совпадало с точностью до секунды. Я положила будильник под тополем и осмотрелась по сторонам. По дорожке к подъезду направлялась тетя Клава, моя соседка сверху. Я отступила за тополь и подождала, пока она пройдет. Услышав, как хлопнула дверь подъезда, я коснулась ствола рукой. И мгновенно оказалась под другим тополем в другом городе. Первое, что я сделала – посмотрела на свои наручные часы. Они стояли, показывая 18:20.
Я вышла из двора и, оглядевшись, убедилась, что все выглядит точно так же, как и в прошлый раз. Я снова была в этом чудном подобии знакомого мне Москова — городе под названием Москва. Тот же проспект, те же магазины и кинотеатр с анонсом фильма «Мосты над пропастью». Я чуть погуляла и возвратилась к тополю. Не заметив на нем никакого свечения, я присела на скамеечку неподалеку. Ощупывать дерево я не решилась, потому что во двор прибежали мальчишки и устроили возню как раз в том месте, где рос тополь. Я сидела, ожидая, пока они наиграются, а в голову лезли тревожные мысли, что я проявила сущее безрассудство, снова явившись сюда без каких-либо гарантий, что мне удастся вернуться назад.
Когда мальчишки, наконец, ушли, я встала и направилась к тополю. Через двор то и дело проходили люди, но никто не обращал на меня внимания. Я приблизилась к дереву, рассматривая ствол. Сияния по-прежнему не было. Я стала обходить дерево и вдруг, совершенно внезапно, буквально на полушаге, что-то резко рвануло меня куда-то вбок, и я очутилась в своем родном дворе. Возле моих ног лежал будильник. Я взглянула на наручные часы: они снова шли. Подняв с земли будильник, я приблизила его к часам на руке. И будильник, и наручные часы показывали одно и то же время: 18:20. Обе секундные стрелки двигались абсолютно синхронно. Значит, пока я была в Москве (я уже начала привыкать к этому названию), здесь, в моем родном Рябинске не прошло ни секунды, ни полсекунды, вообще нисколько. Так что же тогда со мной было?
Напряженно размышляя над своими загадочными путешествиями, я пришла к выводу, что, как бы это фантастично ни звучало, самым логичным будет предположить, что Москва находится в другом измерении, попасть в которое можно через проход в стволе тополя.
Таинственное явление меня сильно взволновало и заинтересовало, но исследовать его в одиночку было страшно, а поделиться с кем-нибудь своим открытием я не решалась – боялась, что сочтут ненормальной. Несколько дней я, не останавливаясь, проходила мимо тополя. Краем глаза я видела голубой свет, но приблизиться не осмеливалась. Наконец, недели через две, снедаемая любопытством и жаждой приключений, я не выдержала, подошла к тополю и позволила проходу втянуть меня в другой мир.
Оказавшись в Москве, я вышла на проспект и сразу поняла: что-то не так. Я поежилась и обратила внимание на то, что здесь значительно холоднее, чем в Рябинске, хотя в прошлый раз погода была примерно одинаковой. Я стала осматриваться: улицы, магазины… на первый взгляд все выглядело так же, как и две недели назад, и все же я чувствовала: что-то изменилось. Мой взгляд скользнул дальше, к кинотеатру. Анонс над входом сменился, предлагая теперь другой фильм. Правее кинотеатра, чуть подальше велась стройка. Глядя на возводимое сооружение из стекла и бетона, я вдруг ощутила какую-то несуразность. Я не сразу поняла, в чем дело, и какое-то время неподвижно стояла, сосредоточенно рассматривая недостроенное здание, пока до меня, наконец, не дошло: оно выглядело м е н е е завершенным, чем в прошлый раз! Меня никогда не подводила зрительная память, и чем дольше я разглядывала незаконченную конструкцию, тем сильнее убеждалась в правильности своего вывода. Получалось, в течение этих двух недель строители не доделывали здание, а разбирали его… как странно! На границе понимания забрезжила пока еще неясная догадка. Я медленно перевела взгляд на окружающие стройку дома, потом на кинотеатр с афишей фильма: «с 23 апреля. Инородное тело». И тут меня будто током ударило. «С 23 апреля»… а п р е л я! А ведь сейчас середина мая! Выходит, кинотеатр рекламирует фильм, который уже прошел, причем довольно давно! Вздрогнув от собственного открытия и налетевшего порыва холодного ветра, я посмотрела на снующих вокруг людей. Они были в куртках, а я – в одном тонком свитере. И внезапно меня осенило.
Я бросилась к газетной палатке – проверить свою догадку. Приникнув к стеклу киоска, я впилась взглядом в разложенные газеты. Апрель! Газеты были за 20 апреля! Так и есть! Все сходится: недостроенное здание, холодная погода, анонс фильма. Здесь, в Москве шел апрель, 20 число! А в Рябинске сегодня было уже 18 мая! Не удивительно, что я замерзла, ведь разница во времени — месяц! Вот это да…
Значит, проход способен переносить не только в иное пространство, но и в другое время. Хотя в прошлый раз вроде бы не было никакого расхождения во времени. А может, я просто не заметила? Я постаралась вызвать в памяти афишу кинотеатра. Фильм назывался «Мосты над пропастью», а вот число… то ли 5, то ли 9, но не апреля, это факт! М а я. Да, мая! Это я помнила точно. В Рябинске тогда тоже был май, 4 число, так что, скорее всего, время в обоих городах совпадало. А теперь не совпадает…, почему – не понятно. В голове возник пугающий вопрос: а что, если в Рябинск я вернусь не в тот день, когда уходила?
Быстрым шагом я направилась обратно во двор. И здесь меня ждал еще один сюрприз. Не успела я подойти к тополю, как мгновенно оказалась втянутой в свой родной мир. Тут, слава Богу, все осталось по-прежнему. Я попала обратно в 18 мая. Светило Солнышко и было тепло. Будильник, оставленный, как и в прошлый раз, под деревом, и мои наручные часы показывали, что пока я отсутствовала, время в Рябинске не изменилось ни на секунду…
Я много раздумывала над загадочными свойствами открытого мной прохода в иной мир. Таинственное явление не давало мне покоя. Это было так захватывающе, так интересно! До этого приключения моя жизнь была обычной, довольно скучной рутиной, где никогда не случается ничего необычного, и вдруг – такое! И я погрузилась в исследование этого феномена. Я не стала никому о нем говорить, не столько потому, что боялась прослыть сумасшедшей, сколько из соображений, что если я докажу существование прохода, то дерево тут же оцепят, и меня к нему больше не подпустят. И я принялась изучать это любопытное явление самостоятельно. Я брала с собой куртку, чтобы не замерзать, и отправлялась в твой мир…»

На этом месте я разволновался настолько, что оторвался от чтения. Рита, Рита! Девочка моя… Я вскочил и принялся ходить по комнате, стараясь привести мысли в порядок и справиться с обуревавшими меня противоречивыми чувствами.
Я хотел ей безоговорочно поверить, так хотел! Но почему-то не мог, не получалось! В голову лезли обрывки сведений о психических заболеваниях, почерпнутые когда-то из книг, статей, фильмов. И в то же время я не желал считать ее безумной. Нет, нет, только не это! Перед моим мысленным взором проносились обрывки воспоминаний о нашей близости, я видел ее лицо, улыбку, глаза! А в них нежность, радость от встречи и вместе с тем какая-то глубоко затаенная грусть…
Да, Рита вела себя необычно, это факт! Но… но я отказывался считать, что она совсем потеряла связь с реальностью, полностью погрузившись в мир собственных фантазий! Ведь были и объективные странности, были! Волосы, за сутки выросшие сантиметров на двадцать, бесследно исчезнувший порез! Я это своими глазами видел! Разве это не доказательство?
Я перестал метаться по комнате и снова сел за компьютер.

«До того, как встретить тебя, я переносилась в Москву еще пять раз. Возвращаясь назад, я много думала, сверяла числа, показания часов и постепенно поняла, что происходит.
Оказалось, что время в Москве движется в направлении, противоположном ходу времени в Рябинске. Звучит дико, правда? Однако это так. Посуди сам. Каждый день я появлялась в Москве и первое, что делала, – узнавала дату. И всякий раз она менялась в обратную сторону. После 20 апреля я попала в Москву 19 числа, на следующий день — 18 апреля, потом 17 и так далее. В Москве мое личное время двигалось синхронно Московскому, а затем возвращалось точно в ту же временную точку Рябинска, из которой началось мое путешествие. Мое личное время делало нечто вроде «петли», позволяя мне бывать в твоем мире – мире с обратным ходом времени.
Попутно мне удалось прояснить и некоторые детали выхода из Москвы обратно в Рябинск. Обнаружилось, что этот выход происходит сам собой, вне зависимости от моего желания, причем, чем ближе я держусь к Московскому тополю, тем быстрее срабатывает переход. Уходя на большое расстояние, я могла затягивать этот процесс, но не бесконечно. Существовал предел длительности моего пребывания в твоем мире, и в какой-то момент меня просто выдергивало из Москвы, где бы я в этот момент ни находилась. Еще одно любопытное свойство перехода заключалось в том, что происходил он только в те мгновения, когда никто из окружающих людей не мог заметить моего исчезновения. Словно само это загадочное явление заботилось о сохранении себя в тайне. Когда я была рядом с тополем, переход просто ждал, пока вокруг никого не будет, но если максимально возможный срок моего пребывания заканчивался, а я все еще находилась там, где меня могли видеть, случалось что-нибудь такое, что отвлекало людей, и они, я уверена, ничего не замечали. Так же было и во время наших с тобой встреч. Я исчезала, когда ты уже спал. Иногда ты засыпал раньше, и у меня еще оставалось время убраться и привести себя в порядок. Но один раз мы с тобой ужасно долго колобродили, и вдруг, в какой-то момент ты отключился, даже не договорив фразу. И я сразу догадалась: настало время моего ухода из Москвы.
Теперь, я думаю, ты понимаешь, почему я не помню, что мы делали вчера. Еще бы! Ведь для меня наши встречи происходят в обратном порядке! И когда я увидела тебя в первый раз – ты уже хорошо меня знал. Понимаешь, твое московское время движется в сторону, противоположную ходу времени в моем Рябинске. И каждый раз я попадаю к тебе на день раньше, чем была до этого. Поэтому то свидание, что было для меня первым — для тебя является прощальным.
Ну, вот я и подошла к самому главному и самому печальному моменту своего письма. Не знаю, сколько еще раз мне удастся с тобой встретиться, но одно известно наверняка – через какое-то время моим свиданиям с тобой придет конец. Это произойдет, когда ты увидишь меня впервые. Твоя первая встреча со мной станет для меня последней. Возможно, это произойдет очень скоро. Вчера у нас в Рябинске была сильная гроза, и от моего волшебного тополя ветром отломило огромную ветку. Хорошо, что рядом никого не было – а то могло бы убить. Толстая и крепкая с виду ветка внутри оказалась трухлявой. Дерево очень старое и, наверное, вся его сердцевина такая же гнилая, так что тополь в любой момент может упасть. Соседка сказала, что его, наверное, спилят…
Вот почему сегодня, вернувшись из Москвы, я решила написать тебе это письмо. Оставлю его где-нибудь в твоей квартире… и со временем ты найдешь его…
Мучительно думать о том, что нам суждено расстаться, но, увы, изменить ничего нельзя… Можно только выведать у тебя точную дату, когда ты со мной познакомился, но я не буду этого делать! Не хочу, не хочу!! Не желаю заранее переживать, что иду на встречу, после которой никогда больше тебя не увижу! Лучше пусть я узнаю об этом в последний момент…
Все равно наше знакомство не может длиться всю жизнь. Иначе дошло бы до абсурда. Только представь: старая бабка с клюкой приходит на свидание к маленькому мальчику! Видишь, я пытаюсь шутить, но на самом деле мне очень плохо, горько и больно… Ты знаешь о моих чувствах к тебе…
Ну вот, я и рассказала тебе все. Я понимаю, в такое трудно поверить. Возможно, ты просто сочтешь меня чокнутой. Что ж, в какой-то степени так оно и есть, ведь я прекрасно понимала, что наша связь неминуемо оборвется, и все же…
Все же я счастлива, что наши дороги пересеклись, пусть даже ненадолго. Сколько бы «петель» ни подарил мне мой старый тополь, каждую из них я сохраню в своем сердце.
Я всегда буду помнить тебя.
Твоя Рита.

Закончив читать, я какое-то время неподвижно сидел, глядя на убористые строчки компьютерного шрифта. Вспоминал Риту. Пытался представить, как выглядит ее родной маленький город Рябинск. Почему-то мне казалось, что все дома в нем белые и утопают в зелени…
Иной мир с Московом вместо Москвы, Рябинском (вместо Рыбинска?) и противоположным ходом времени. Существует ли он на самом деле? А что вообще значит это понятие «на самом деле»? Что мы в принципе видим и знаем? Крохотную часть пространства, затерянную в бесконечных просторах Вселенной…
Я встал и вышел на улицу. С удовольствием вдохнул свежего воздуха и медленно пошел в сторону парка.
Любил ли я Риту? Наверное. Хотя и не говорил ей об этом, потому что всегда осторожничаю с употреблением таких громких слов. Теперь я жалею, что не сказал ей, как она мне дорога. Не успел. У меня оказалось слишком мало времени. Всего семь «петель» до того, как Рита навсегда ушла в свой мир. И чем бы ни был ее Рябинск – реальным городом или иллюзией, Рита сейчас там. Так стоит ли задаваться вопросом – есть ли он в действительности?..
Гуляя по парку, я поймал себя на том, что боковым зрением слежу за большими старыми деревьями. Словно жду, не появится ли вдруг голубое сияние…