Меня достают звонками с раннего утра. Причем каждый день, выходные давно стали буднями. Чувствую, что аллергия на телефон стала уже хронической и неистребимой. Я просто боюсь этого черного монстра. В момент трезвона трубка складывается в змеиный оскал. Из сетчатых мембран лезут ядовитые клыки, а завитушный провод превращается в удушающий капюшон кобры. И все равно, спросонья, я храбро ныряю из-под теплого одеяла в этот серпентарий.
Алло…
Извините, за ранний звонок…мне нужна ваша помощь…только на вас вся надежда…если вы не поможете…- трубка зарыдала. Я пробурчал нечто ободряющее и поплелся на кухню. Услужливая пачка выкинула сигарету из обоймы. Я примостился у пепельницы на холодном подоконнике. Язычок зажигалки ласково слизнул табачную крошку. Хотя прикуривать я все-таки люблю от спички. Так уютнее. Но одна рука крепко сжимала змеиную пасть. Так что, пришлось обойтись зажигалкой. Дым легким облачком, не спеша, поплыл к потолку.
Вы понимаете…он меня бро-оо-оосил…совсем уше-ее-еел! Верните мне его…пожа-аа-аалуста! Про-о-шу ва-а-ас!
Подождите, подождите, — облачко на глазах превращалось в свинцовую тучу. – Кто бросил-то?
Пе-е-тя! Муж мо-о-ой! – плач вдруг резко прекратился. Дальше пошла стучать телетайпная лента. – Он. Меня. С. Другим. Застукал. Вещи. Собрал. Ушел. Ничего. Не. Сказал. Мы. Семнадцать. Лет. Женаты. Двое. Детей. Бес. Попутал. С. Петей. Любим. Друг. Друга. Петя. Больше.
Ладно, ладно, — я с досадой поморщился. – Раз больше, значит помогу. И за-ради детей, конечно. Через час приходите с фотографией мужа. Адрес знаете?
Мог бы и не спрашивать. Кто не знает в нашем городе, где я живу?! Телефон сыто звякнул. Капюшон кобры сдулся и уютно свернулся калачиком вокруг аппарата. Впрочем, ненадолго. Опять звонок. Никотиновое облачко, предвещавшее бурю, рассосалось как-то само собой.
У Пети оказалось неожиданно добродушное лицо. С семейной фотографии на меня напряженно смотрел хороший и открытый человек. Уши лучезарно улыбались из густых волос, как две половинки солнца из-за косматых туч. «Лопоухость – его крест», – подумал я. – «Любимая добыча лохотронщиков и политиков».
Я его люблю! – сидевшая напротив меня дама пыталась вновь кокетливо заплакать. Плакала она осторожно, чтобы не размазать краску на своем сдобном лице. – Верните мне его, по-жа-луйс-та!
«Не повезло тебе, Петруха, с женой!» – подумал я, а вслух сказал. – Ладно, я вам помогу! Но, учтите, если еще раз измените, Петю я вам больше не верну! Согласны?!
Изменщица часто-часто затрясла своими белокурыми локонами и уставилась на меня. Я сконцентрировался, зажмурил глаза, вытянул вперед руки, глубоко вдохнул и придал своим мыслям нужное направление. Я увидел знакомое лицо. Петя сидел в пивной. Он отрешенно глядел в пузатую кружку, словно пытаясь обнаружить на дне мутного напитка смысл жизни. Мое тело напряглось, пальцы затряслись мелкой дрожью. Я немного изменил ход мыслей Пети. Он недоуменно затряс головой. Затем я рухнул в кресло и, не открывая глаз, шумно дыша, произнес:
— Идите домой! Ваш ненаглядный придет через час-другой.
А, может…
Не надо! Вы же знаете! – я покачал в темноте головой. Люди всегда стараются обналичить свою благодарность. Все! Без исключения! -–Вот, если бы вы могли исполнить одну мою просьбу. Совсем небольшую. Малюсенькую! А? Тогда совсем другое дело!
Ответа не было. Потому что, об этом я только подумал. Дверь в прихожей победно хлопнула.
Вы меня не знаете? Никогда не слышали? Ну, как же! Я самый знаменитый человек в нашем городе! Я – волшебник. Да-да, самый настоящий волшебник! Без подвохов и всякой потусторонней мистики. Просто однажды, несколько лет назад, когда я был на рыбалке, в меня попала молния. Прошла сквозь меня навылет. Три дня провалялся без сознания в больнице, врачи думали, что мне каюк. Ан, нет! Я выжил и с тех самых пор во мне обнаружились фантастические способности. Оказалось, что я все могу! Вернее, практически все. На сто процентов. Я без проблем управляю поступками людей на любых расстояниях. Могу изменять их жизненные обстоятельства и приоритеты, цели и задачи, желания и хотения, руководить их поступками и мышлением. Мне достаточно только сосредоточиться на одной мысли и посылать мозговые сигналы невидимому объекту. Нет, это не гипноз. Это нечто эфемерное. То, что находится далеко за уровнем подсознания. Слишком глубоко. Как мне это удается? Сам не знаю. Зато я не могу вытащить из рукава машину, а из воздуха соткать миллион долларов. Материальное мне почему-то не подчиняется.
Но с тех самых пор меня осаждают тысячи людей, которым что-то нужно. А нужно людям всегда и много. Я стараюсь им помогать, как могу. Но чем больше я помогаю, тем больше их становится. Тех, кому что-то нужно. Я пытался менять свои адреса, номера телефонов, маршруты. Но вскоре бросил. Это мало помогало. Просьбы людей чаще всего мелочны, бестолковы и смешны. И теперь я стараюсь помогать действительно нуждающимся людям. Себе же, что интересно, я помочь не могу. Ни себе, ни близким. Пробовал, не получается. Никак. Почему так, не знаю…
Следующим визитером оказался суетливый лысенький мужичонка с неестественно маленькими ручками. Они, как шарниры, крутились без устали, одновременно поправляя тесный пиджак, почесывая свекольный нос и теребя край лысой обивки на моем стареньком кресле.
Я потерял кредит, — с отчаянием начал он. Я его перебил:
Банковский? Так я денежные вопросы не решаю…
Нет, нет! – он замахал ручками. – Я не так выразился. Кредит доверия. Причем — полностью. Исчерпал его до дна… Понимаете, — вдобавок ко всем своим движениям он стал ерзать в кресле. – Я не способен на серьезные поступки и действия. Жена меня давно ненавидит, дети не любят, на работе смеются, друзья, если их можно так назвать, презирают. Я стал пить. В меня никто давно не верит…
Право, не знаю, чем я вам могу помочь, — немного растерялся. – Это как-то общо, абстрактно. Воздействовать на всех скопом я не могу…
Я понимаю, — ручонки вновь замелькали перед моим лицом. – Мне бы немного уверенности в себе. А? – он с надеждой заглянул в мое лицо. — Тогда я стал бы другим человеком…Я вас прошу…
Двадцать минут спустя входная дверь за маленькими ручками уверенно с лязгом захлопнулась.
Я остался один. Наконец-то. Могу спокойно подумать, поразмышлять. Наверное, я давно мог бы стать богатым и известным на весь мир. Возвращал бы женам загулявших мужей, детям – безответственных родителей, а матерям – нерадивых сыновей. Лечил бы от рака или ожирения. Подталкивал бы людей к действию. Прибавлял бы им уверенности, мужества, дарил бы радость, веру, надежду и любовь. Себе-то я ее, эту самую любовь, подарить не могу. Факир был пьян и фокус не удался. Моим чудесам рукоплещет весь зал, но даже самый захудалый коверный знает, что в жизни из своего волшебного цилиндра я могу вытащить только потасканную моль. И то, если сильно повезет.
Мои чары на Нее не действуют. Сколько раз я пытался! Не помогает. Никак. Поэтому я и не беру денег за чудеса. Принципиально. И стараюсь людям не отказывать, ежели их просьбы стоящие. Все надеюсь. Надеюсь, что наградой за мое бескорыстие и безотказность станет Ее любовь. Любовь, которая у меня была. И которую я так бездарно прошляпил, профукал, прос…В общем, потерял. В этом и состоит мой бубновый интерес.
Мне бы хоть немного счастья, — она робко посмотрела на меня сквозь окуляры, посаженных на смешной носик, толстенных очков. – А? Хоть чуть-чуть…
Выкладывайте, — со вздохом произнес я.
Обычного женского счастья, — пучок волос, туго спеленутых резинкой на затылке был похож на трогательный мышиный хвостик. – Знаете, как в песне поется: «Был бы милый рядом…» Так хочется с кем-то просыпаться! Чтобы он выталкивал меня во сне с кровати, чтобы от него пахло потом, сигаретами и надежностью. Пусть в доме поселятся удочки, футбольные мячи и грязные мужские носки…
Она всхлипнула.
Ну же, ну же, успокойтесь, пожалуйста, — стал утешать серую мышку. – Для начала вам надо просто сменить свой имидж, — я снял с ее курносенького носика тяжелую оптику и стал рассматривать на просвет. – В этих нелепых очках вы похожи на Паганеля из «Пятнадцатилетнего капитана». Помните? – Она кивнула. – Распустите волосы, смените прическу. Ну и чуть-чуть раскованности и обаяния вам не помешает…
На серую мышку я потратил около часа. Дверь выпустила загадочную девушку с таинственным и раскованным скрежетом. На память о ее визите на тумбочке вольготно разложились две лупы в роговой оправе. Я остался один.
Я пытаюсь искать повсюду своих коллег, кудесников, которым молния подарила способность совершать чудеса. Регулярно штудирую прессу, смотрю телевизор, блуждаю в Интернете. Но все не то. Пока попадаю только на мошенников и аферистов. Если я найду собрата, то мы сможем помочь друг другу. Я выполню любую его просьбу, какой бы трудновыполнимой она ни оказалась. В лепешку расшибусь! А от него взамен потребую только одного – вернуть Ее…Он сможет это сделать, я верю. Мне ничего другого не остается. Пути назад нет.
Мне нужен другой, — сказал Она. – Мы не подходим друг другу. Прости…
Я готов прощать все, что угодно, но только не это. Этого простить я не смогу. Увы. Поэтому мои поиски продолжаются…
Я люблю ее! Больше жизни! – здоровенный парень бил мощным кулаком по многострадальной обивке моего кресла. – А она выходит замуж за другого! Плюгавенький такой, зато хитрый…Верните мне ее, прошу вас!
Так сильно любишь? – мне была очень симпатична эта гора мускулов. От нее веяло основательностью и упорством. Нас объединяла общая беда.
Да! Люблю! Ради нее я готов на все! Она сказала, что я слабый. Я стал качаться, пошел на бокс. Пришлось скрипку бросить. А ведь подавал большие надежды, – он стеснительно опустил глаза. – Учителя говорили, что я переплюну Кисина. Стал чемпионом по бодибилдингу, мастером спорта по боксу. Она вновь: «Ты – необразованный». Получил два образования: экономическое и философское. Защитил кандидатскую по теме: «Влияние древнегерманской мифологии на немецких философов времен позднего декаданса». Она опять: «Мало зарабатываешь». Стал играть на нью-йорской бирже, добываю нефть. Теперь миллионер, купил ей остров в Тихом океане. А ей все мало…Чем я ее не устраиваю? Не понимаю…
Зато я вас понимаю, — сказал я. – И постараюсь вам помочь. Сильно постараюсь…Ее фотография с вами?
Вечер незаметно зашторил окна, когда мы закончили. Дверной замок в прихожей весело и гулко звякнул. Я подошел к окну. Уличные фонари потихоньку отвоевывали у темноты жизненное пространство. Вот и прошел день…Надеюсь, что я стал на какой-то миллиметрик ближе к своей цели. Может быть…
Твои чары кончились, ты над моими чувствами больше не властен, — сказал Она во время нашей последней встречи. – Ты можешь вызвать цунами, землетрясения и смерчи в душе человека. Заставить его измениться: стать лучше или хуже. Можешь выиграть миллион в лотерею, стать бессмертным, ходить в обнимку со славой, уложить в постель Анджелину Джоли, превращать камни в золото и наоборот, покорить Джомолунгму, стать лучшим футболистом мира, научиться играть на гитаре, найти, наконец, смысл жизни…Но меня ты потерял. Навсегда! Время чудес закончилось…
Я прижался лбом к прохладному стеклу и стал водить пальцем по запотевшей поверхности. Чтобы я ни писал, в итоге получалось Ее имя. Несколько букв, самых дорогих для меня. Мои неровные каракули постепенно исчезали в мутной дымке унылого вечера. Входная дверь хранила молчание. Я побрел на кухню покурить. Уютный огонек разрезал темноту. Спичка долго не гасла. Наконец, она поделилась со мной огнем. Пучок искр, весело шипя, быстро побежал по сигарете к губам. Стало легче.
Кстати, а нет ли у вас случайно знакомого волшебника? А? Вдруг рядом с вами живет такой же чудак, как и я сам? У меня к вам просьба! Помогите его отыскать! А меня найти очень просто. Я живу там, где в чудеса еще верят. Ведь время чудес не кончилось, пока в них продолжают верить. Вы со мной согласны?