Не имея ничего общего с содержанием и формой квартиры,
ветер врывался в щели и зарывался в комнатные перспективы,
возмущая поверхности, смирившиеся с гнётом лежалой пыли,
которую тоже не приглашали и за которую не платили.
Всё остальное имело цену, место, тень, и День рождения,
ограждающие хлам, населяющий квартиру, от уничтожения.
Когда долго живёшь в доме с хламом, как с любезной милой,
становишься незаметно таким же хламом, только незаменимым.
И хозяин, похож на свою собаку
походкой, одеждой, желаньем укусить, или затеять драку.
Затеять хоть что–нибудь было всегда желанным и, кстати,
проявляющему инициативу иногда сулило сытость и благодати.
Собственно, не укусив, не узнаешь вкуса и сути—
ни своей, ни того, кого вылупили, для муки из мути,
кто даже не узнает, что существуют другие мотивы,
как только «были б живы…».
Мотивы не так разнообразны, но интересны, как детективы.
Даже Случайность зависит от перспективы.
Зависимость от окружающих, словно игла, предупреждает об ошибке,
и температура телу для существования нужна— не для улыбки,
как фундамент, без которого не построить дом,
а не комфорт, для расположения тела в нём.
Добиваться свободы от всех— блеф коромысла,
не нужного никому без вёдер и воды прямого и переносного смысла.
Избавляясь от зависимости, грязнешь ещё больше в тине болота
и отчётливо чувствуешь оскал ближнего койота.
Зависимость – это хорошо даже для корабля,
чувствующего , что есть за горизонтом земля,
сбежавшего на вольные ветра, наивно думая, что там
Свобода и можно начать всё сначала, с нуля, а сам
тычется носом в ледяную гладь, кормой чувствует страх
расстаться с землёй навсегда впопыхах.
Хорошо зависеть от того, с чем невозможно ни за что расстаться—
родной кров, любовь, страсти, …или ещё какая–нибудь цаца,
вроде ветра в поле, или его комнатной альтернативы,
не имеющей ничего общего с упомянутой квартирой…
