1.
В 12 ночи под бой курантов дядюшка Эд рассказал нам следующую историю. Мы сидели за столом, приятно пахло индейками, которые аппетитно смотрели на нас с роскошных блюд. Мы расправлялись с бутербродами, и в это время дядюшка Эд начал. История эта случилась не с ним, а с его далёким предком, который пропал без вести в далёкой Африке в период англо-бурской войны. От пропавшего остались только фронтовые записки, которые сто лет спустя были возвращены семье. По ним можно было восстановить ход событий. Известно, что англичане не щадили буров, задавливая их численностью и военным преимуществом. Далёкий предок дядюшки Эда не отличался любовью к туземцам. Но и не свирепствовал по отношению к ним. Однажды они взяли в плен одного молодого бура, несущего Бог весть что. Под пытками человек сознался, что видел караван купцов, который внезапно исчез. Бур клялся, что купцы были белыми людьми. Англичане не поверили, и оставили бура в покое, как умалишенного. Бур стал приставать к предку дядюшки Эда, доказывая то, что видел истину и приглашал его проверить. Предок дядюшки Эда был человеком любопытным, и обещал взять бура на вылазку, чтобы проверить его слова.
— Не, — сказал бур на ломанном английском, — они появляются, когда заходит Солнце.
Тогда Стив, так звали предка дядюшки Эдда, просил извинить, сказав, что не имеет права бросить строй.
После бур о таинственном караване не упоминал, только трясся ночи напролёт, а потом и вовсе исчез. О нём вскоре забыли, и продолжали путь.
Однажды англичане пришли на то место, о котором говорил бур. Войска оказались окружёнными противником, и вот-вот должна была начаться сеча. Наступил закат. Небо окрасилось в ярко-алые цвета, напомнившие многим цвет крови. Лазутчики донесли о численности буров, и их местонахождении.
— Почему они не начинают? — Спросил рыжеволосый усатый полковник. — Чего они ждут?
— Давайте ударим первыми! — Предложил старый генерал.
Сеча началась. Англичане теснили буров, которые падали, сражённые пулями. В этой битве погибло много англичан, в том числе и Стив. Говорят, он ушёл с купцами.
Последней записью его дневника было:
— победим мы, или нет, но мои дни на Земле сочтены. Прости, Мэри. Но меня ждут. Они протягивают ко мне руки. Я должен идти. Благослови вас Господь.
2.
С чем это связанно, я не знаю, но после рассказа дядюшки Эда я долго не мог заснуть. Мы легли в час, а уснул я под утро. Мне снились странные сны. Я видел души людей, томящиеся в каких-то склянках, видел караван купцов, уходящих вдаль, видел голубое небо, и какой-то странный предмет, скрижаль, или что-то в этом роде. После этого сна я с удовольствием принял предложение тётушки Марии-Эл сходить в церковь. Ярко светило Солнце. Помолившись немного, и поставив свечку, мы отправились домой. По дороге тётушка рассказала, что в церковь заставило её пойти странное чувство тоски, зовущее её куда-то вдаль. От этого чувства она никак не может избавиться, и, похоже, День Подарков не удаться. В воздухе пахло Рождеством, милые толстые, расплывшиеся в улыбке, Санта-Клаусы, стоявшие почти у каждого магазина, поздравляли всех с великим праздником. Радостная детвора, смеясь и во что-то играя, носилась по тротуару под строгим присмотром родителей. Где-то звенели колокольчики, где-то полицейский на велосипедах кивал какой-то пожилой женщине с белой пушистой кошкой на руках, и та ему кивала в ответ. Атмосфера праздника царила на Лондонских улочках. Только у нас с тётей Марией-Эл были такие лица, как будто бесконечная череда несчастий поселилась в нашем доме. Это заметил наш знакомый булочник Смит, который, подойдя, к тёте и, раскланявшись перед ней, спросил:
— Миссис Джейкобс почему такое грустное настроение под Рождество? Посмотрите, я купил Нэнси Рождественские колокольчики! Вот она обрадуется! А это, ну, я просто не мог устоять! Рождественская шкатулка!
Тут даже мы с тётей пришли в восхищение. И было от чего. Шкатулка была круглой формы, а на ней красовался большой шар, внутри которого сидела маленькая девочка, в умильной шляпке и в белом платьице с бордовой оборочкой. На девочку падал снег, а шкатулка исполняла «Ave Maria» Шуберта. Мы прослезились. Смит объяснил:
— Это для Флоры. Что ж, поделаешь, если я люблю красивые безделушки!
Мы попрощались со Смитом, пожелав ему и близким хорошего Дня Подарков, и отправились домой. Посмотрев на часы, мы отметили, что уже около двух. Нам казалось, что больше. Спать мы легли около трёх, а проснулись из-за беспокойной ночи в девять. Все жутко хотели спать, и маленькая Энни, моя кузина, была даже не рада огромной кукле с большими голубыми глазами, которую ей подарил дядюшка Эд.
День подарков точно не удался. Мы все перессорились по неизвестной причине. Энни рано уложили спать, мы разбрелись по комнатам. Дочитав Диккенса, я уснул. Сон мой опять нарушили какие-то кошмары. Опять я видел души людей, томящихся в каких-то склянках, и молящие о помощи.
3.
— Навязчивое состояние! — Объявил мой психоаналитик, маленький странный человек с большим черепом, седой бородкой клином, орлиным носом, и пронизывающим взглядом. — Сейчас мы вас выведем из него!
Я с недоверчивостью посмотрел на мистера Майкла. Он поставил передо мной маятник, и стал по обыкновению погружать в транс, словом гипнотизировать меня.
— Вы слышите только мой голос! Повторяю, вы слышите только мой голос!
Я снова вернулся в сон. Теперь только я чувствовал и видел всё яснее и отчётливей. Души людей везли какие-то купцы на лошадях. Это были мужчины. Скорее арабы, чем европейцы. Все они были бородаты, вооружены. Они ехали на верблюдах. С ними я разглядел молодую девушку с перевязанным ртом и связанными руками. Рядом с ней – солдата английской армии периода англо-бурской войны, вероятно предка дядюшки Эда. Я присвистнул! Вдруг один из членов этой странной команды, видно, заметил меня, и будто что-то закричал, и я очнулся. Мистер Майкл дремал рядом со мной. Я стал его тормошить. Старик очнулся, и развёл руками:
— Не знаю, что случилось со мной, но за годы моей практики это впервые! Я вдруг заснул сам! Как будто какая-то сила заставила меня заснуть, и я дремал, видел ли что — не помню! А где были вы?
Я рассказал ему, что видел.
— Ну, это необъяснимо! Я просто хотел выявить причину вашего навязчивого состояния, но отключился! Видимо, это что-то выше подсознательного.
— Что может быть выше подсознательного? — Спросил я.
— Ну, некая сила… подождите, вы знаете мадам Дафну?
— Мадам Дафну?
— Она медиум и астролог. Я у неё беру уроки астрологии, и скоро мы подготовим совместный труд по практической астрологии, который нам заказало одно издательство. Она рассказывала мне про какие-то вещи. Да, сны у неё тоже бывают, но от гипнотических сеансов она отказалась. Позвоните ей, может, это всё из области запредельного? Я заснул! Подумать только, Джейн будет смеяться надо мной!
Сокрушаясь, старичок удалился. Я, ухмыляясь, набрал номер мадам Дафны и записался на приём.
4.
Администраторша с фигурой модели сладко расплылась в улыбке и попросила подождать. Я взглядом показал, насколько она желанна мужчинам, и та, кивнув головой в знак подтверждения, вроде невольно расстегнула верхнюю пуговицу на джинсовой кофточке, открывшую её красивую грудь.
— Здесь так жарко… — пояснила она. Я поёжился. Было немного холодновато. Я снова расплылся в улыбке и сказал.
— Да, жарковато, а что вы делаете сегодня вечером?
— Мадам Дафна сейчас занята с одной дамой, у которой проблемы с мужем, но подождите, она скоро примет вас. — Она резко повернулась, что бы я мог по достоинству оценить её длинные ноги.
— И каково работать у ясновидящей? — Спросил я, и поправил бабочку галстука.
Гламурная улыбка растеклась по её лицу, открыв прекрасные зубы:
— А вот и мадам Дафна! — Пуговица на кофте была моментально застёгнута, она в миг стала серьёзной, но не менее привлекательной. Слегка обиженный вид, взгляд, обращённый ко мне, заставили меня волноваться. Когда я направился к мадам Дафне, она всучила мне записку, что было отмечено проницательным взглядом ведуньи. Я был приглашен в «святую святых». «Святая святых» мадам Дафны оказалась просторной комнатой, в которой превалировали синие цвета. Синие тёмные тяжёлые шторы, которыми было прикрыто окно, синий ковёр, синие стены. Сама мадам Дафна была одета в синие платье, по фасону напомнившие кимоно. Мадам Дафна протянула мне руку, которую я поцеловал, отметив красоту её формы. Сколько лет было мадам Дафне, я не мог определить, но она явно была немолода. Гладкая кожа лица, не единой морщинки, широкая улыбка, стройная фигура — всё привлекало в этой женщине. Она села на диван, я на мягкий табурет. Сеанс начался. Я рассказал, как всё было. Мадам Дафна растерялась.
— Знаете, — промурлыкала она, — ко мне обычно приходят люди с вопросами о личной жизни, о продвижении по службе, о детях, болячках, но никто никогда — с духовными вопросами. Все довольствуются тем, что я им заговариваю амулеты, гадаю на картах Таро, и составляю гороскопы.
— А мистер Майкл? — Спросил я.
— Он — известный психоаналитик. Только с ним я получаю то, чего нужно. У меня нет достаточной практики, малыш, чтобы разгадать ваш сон…
— Не могу найти! — Выдохлась она. – торговать слово есть, а купцы… я не могу сообразить. Дайте мне время, и, может быть, я найду ответ. Вы оставили Герти номер телефона?
Я кивнул головой, отхлебнув кофе, который всегда стоял на столе у мадам Дафны. Я оделся, и направился к выходу. Записку, которую оставила Герти, я уже давно где-то потерял. Мадам Дафна вдруг выросла передо мной.
— Я вам позвоню. — Сказала она, явно смущаясь.
5.
Пытаясь осмыслить, что со мной произошло, я вернулся домой. Тётушка Мария-Эл дала выход своему гневу, который взялся у неё неизвестно откуда. Когда она выпустила джина на волю, она плюхнулась на диван, скрестила руки на груди, и состроила удручённый вид.
— Ума не приложу, что с ней произошло! — Рассказывал дядя Эд, когда мы сидели с ним на кухне. – Из себя вышла! На всех сорвалась! Энни плачет у себя в комнате.
— До сих пор плачет? — Спросил я.
Дядя Эд кивнул.
— Эх, иногда мне кажется, что лучше бы уехать отсюда куда-нибудь в Африку!
— Не надо об Африке! — Запротестовал я.
— Ты бы поговорил с дочкой, мне невозможно её жаль, а что я могу поделать? Мария-Эл сама виновата.
Я поднялся в комнату Энни. Девочка лежала на кровати, и заливалась слезами. Я сел рядом с ней, и начал:
— В одном королевстве…
— Лайнел! — Обратилась ко мне Энни. — Слушай, я говорю не от себя. Помоги Стиву, и другим страждущим душам. Их похитили купцы! Они… выторговали их…
Взамен на ни за что!
— Откуда ты знаешь? — Спросил я Энни.
— Мне пришло видение, и сказали, что только ты можешь помочь. Ты ведь знаешь какую-то колдунью?
Меня передёрнуло. Я набрал номер мадам Дафны, и мы с Энни поспешили к ней.
6.
Пригласив мистера Майкла, мадам Дафна начала сеанс. Она явно волновалась, так, как не была уверенна в своих силах. Я сжал её руку, и тем придал уверенности. Мы с Энни сели рядом с ней. Мистер Майкл — рядом со мной, и сеанс начался.
Дафна вошла в транс, и я почувствовал, что отрубаюсь. Моё сознание оказалось где-то в далёкой пустыне, куда, видимо, Дафна перенесла меня. Я увидел караван купцов, идущих куда-то. Это были те же купцы, что и из моего сна. Я к ним пригляделся, словно пытаясь понять, как им помочь.
Они подошли ко мне совсем близко, и, видно, старший среди них, остановился передо мной, и, что самое удивительное, слез с коня, с которого, кажется, не слезал вечность. Я вопросительно посмотрел на него.
— Кто ты, и зачем вторгся в наш мир? — Был дан мне ответ густым басом. Я пригляделся к этому человеку. Он был в чалме, с густой чёрной бородой, маленькими вишнёвыми глазами, и штанах восточного покроя. Скулы его были плоскими, а тонкие губы говорили о его хитрости. Он был довольно высокого роста. Хорошо сложен и очень некрасив. Он предложил мне руку для пожатия. Но я, не смотря на законы приветствия, не согласился. Тот же вопрос был задан ещё раз. Я не знал, как на него ответить. Картинка перевернулась. Мы оказались в тёмной пещере, в которой где-то, как мне показалось, капала вода. Пещера была огромна, гигантские сталактиты были облюбованы летучими мышами. Купец, или, тот, кто выдавал себя за него, подошёл ко мне. Он хлопнул в ладоши, и я оказался на весах. Это были гигантские весы, на которых меня ловко взвесили. Определив мою цену, купец стал со мной торговаться. Он явно меня запугивал, но я ему не поддался. Тогда он хлопнул в ладоши ещё раз. Я оказался подвешенным между небом и землёй, внизу бурлила огромная лава, и я зажмурил глаза. Вдруг тот же бас сказал:
— Ты должен умереть. Но я могу спасти тебя. Соглашайся присоединиться к нам, продав свою душу, за пять золотых монет.
Мне стало не по себе, но было видно, что этот торговец душами явно меня шантажирует. В каком-то известном детективе, я прочитал, что на шантаж лучше не поддаваться. Когда ситуация стала угрожающей: меня спускали на каком-то крючке к лаве, я вспомнил, что я нахожусь в трансе, и мне ничего на самом деле не грозит. Я воспрянул духом. Хотя становилось, мягко сказать, жарковато, я знал, что мне всё по плечу.
— Хорошо, — сказал я, — я продам тебе свою душу, но что-то цена в пять долларов мне кажется не очень достойной для такого бесценного покупка. Поэтому, давай совершим обмен. Моя душа взамен тех душ, которых ты выцыганил подобным способом.
Купец явно не был готов к такому повороту событий. Он набросился на меня, я отбивался. Визуально я представил гору, по которой стал взбираться, спасаясь от раскалённой лавы. Этот безумец погнался за мной. Но игра стала разворачиваться по моему сценарию. В итоге, я благополучно вернулся в своё тело, а адов торгаш оказался вышвырнут из своего собственного мира. Мы, с помощью Дафны, вдруг увидели перед собой маленькое, сморщенное существо, которое, едва не плача, умоляло не сильно унижать его. Дафна не слушала. Она поставила икону Девы Марии, семь свечей, и практически уничтожила жалкое создание. Мы видели, как этот уродец завертелся, как юла, и превратился в пыль. По квартире Дафны разлилась благодать. Гадалка предложила нам всем кофе с пирожными, сказав Герти, что она не принимает. Мы выпили всё в молчании, а Энни даже уснула на диване, свернувшись калачиком от потери сил. После этого нашествие призраков на наш дом прекратилось. Дневник Стива был собственноручно сожжён тётушкой Марией-Эл, несмотря на все возражения дядюшки Эдда. Рождество мы доотмечали на Новый год, но, несмотря на все злоключения, я до сих пор считаю этот праздник самым ярким из всех, что мне пришлось когда-либо отмечать.
