Эшли (отрывок)


Эшли (отрывок)

Меня зовут Мэгги Картер. Уже пятнадцать лет я живу в этом доме для престарелых маразматиков и скоро стану самой долгоживущей в этих стенах. Места пустеют, их тут же занимает «свежая поросль». Да, пятнадцать лет. Сейчас годы пролетают мимо и о них можно написать разве что стихами. По строчке на каждый год. И еще эта дата напоминает об одной истории, которая случилась, когда мне было как раз пятнадцать. Живя здесь, я полюбила вспоминать, правда, тяжело найти слушателя, когда все вокруг живут воспоминаниями. Поэтому я и решила записать эту историю. Только я, бумага и карандаш. Писала долго и с остановками – плакала над каждой новой строчкой. Что поделаешь – старость. Не только тело слабеет, но и мозг становится мягче. И только позже обвыклась и расписалась уже по настоящему. Надеюсь, память осталась прежней, и я ничего не упустила. В любом случае свидетелей нет. Все участники тех событий давно в могиле, одна я задержалась на этом свете. Одиночество дает мне право вписать в текст подлинные имена, как я их помню и пронесла через всю жизнь.
Итак – мое прежнее имя Эшли.
Тогда у меня было довольно редкое имя – Эшли. Я думала одно такое в нашем городке. Но однажды это обстоятельство изменилось, и я расскажу вам, к каким событиям это привело.
Я жила в обычной семье, ходила в католическую школу и даже пела в церковном хоре. Была девственна и в помыслах своих невинна как ангел. Я и выглядела как ангел – светлые вьющиеся волосы, тонкая светлая кожа с голубыми ручейками вен на руках и лбу, и только губы были сочными и ярко выделялись. Про такие теперь сказали бы – чувственные. Губы намекали — я же не понимала – смотрела в зеркало и обижалась. Хотелось губы строгие и решительные как у нашей старшей учительницы — миссис Хигс. Да, тогда она была для меня непререкаемым авторитетом – всезнающая и не по-женски властная. Ее редкая похвала сводила с ума. Как и ласки. Но о ласках я узнала позже.
Итак – Эшли Уэлч.
Уэлчи были не местные. Ее семья переехала в город откуда-то с запада и открыла кафе у заправки. Гиблое место, но мистер Уэлч поставил дело крепко, и кафе стало приносить прибыль. Об этом заговорили, и тогда я впервые услышала об Эшли, решила сходить, посмотреть из любопытства. Девушка помогала отцу, работая за кассой, и была не такая как я, ну совсем, совершенно другая. Будто из другого мира – так я чувствовала, но не могла объяснить это чувство. Старше меня года на четыре, легкая на улыбку, миниатюрная, с бедрами как у зрелой женщины и вдобавок она курила сигареты. В то время это было очень необычно. И что я сразу заметила — это привлекало к ней внимание мужчин – так я наблюдала сидя за дальним столиком, поедая свою порцию мороженого за десять центов. Курила она очень естественно, не манерничая и вынимала сигарету изо рта, чтобы только стряхнуть пепел. Когда стряхивала, смотрела на меня и улыбалась. Что немного обижало, но обида быстро проходила. Так я сходила несколько раз, любопытство прошло, и я позабыла туда дорогу.
Мои папа и мама познакомились, работая в одной клинике, страстно полюбили друг друга и поженились. С разницей в возрасте в двенадцать лет. Он был доктором, она медицинской сестрой и еще училась. Сколько помню, всегда были очень занятыми людьми, но от этой их занятости я не страдала. Возвращаясь из школы в пустой дом, я обедала, быстро делала домашнее задание и садилась читать. Читала много и запоем. Книги брала в библиотеке. Обычно только одного автора и если нравился, прочитывала всего. В тот день моим автором был Вальтер Скотт.
В гостиной зазвонил телефон. Прошла, не отрываясь от страницы, я так умела.
— Алло?
— Алло? Эшли?
— Да?
— Эшли, любовь моя, я так хочу тебя, котенок! Когда мы встретимся?
Я уронила книгу на пол и быстро повесила трубку на рычаг. Телефон тут же зазвонил снова, но я трубку не поднимала, а стояла и лихорадочно соображала, кто бы это мог быть. Вариант что звонят мне, я отбросила сразу. Значит другой Эшли. И есть только одна другая. И эта Эшли дала этому мужчине мой номер. Телефон продолжал названивать, и я подняла трубку.
— Алло, Эшли, что случилось?
— Прости, я уронила трубку, можешь продолжать разговор.
— Так мы встретимся сегодня? Я хочу обнять тебя крепко, кошечка моя!
— Ну, не знаю… А с чего ты решил, что я захочу с тобой встретиться?
— Но… ты же сама сказала утром, что все было просто супер и все такое и что нужно повторить…
— Я соврала. И знаешь, мог бы и сообразить, что ли. – И повесила трубку.
Конечно я жутко разозлилась, но представила себе лицо этого типа – и расхохоталась. Вечером же не могла уснуть, все думала об Эшли Уэлч, о том, как она необычно меня разыграла. Тогда впервые представила себя в постели с мужчиной. Как он совершенно жутким образом меня ласкает, яростно втыкая между ног, в мою узкую щелочку, свой нечеловеческих размеров член.
Так закончился период невинности в моей жизни.
Школа в то время была для меня всем. Жажда знаний, общение с подругами, сама атмосфера святости наполняли смыслом мою жизнь. Так было. Но к пятнадцати годам я прочла книги, узнав о содержании которых миссис Хигс меня бы отругала. Произошло ужасное, почти преступное – я стала атеисткой. И однажды в моих руках оказалась книга, которую следовало бы сжечь не раздумывая. Я же прочла два раза. Пьянство, разврат, кровосмесительные связи, алчность, мужеложство – вот история римско-католической церкви. Имена пап смешались в моей голове в тошнотворную кашу, и я поняла, что умна. И если не изменю свою жизнь, то обязательно тронусь. Стала напротив зеркала и начала внимательно себя рассматривать. Из зеркала на меня уставилась незнакомка. У меня точно не было такой язвительной улыбки. Грудь ее уже созрела и была заметна даже под одеждой. Девушка расстегнула платье и позволила этой тяжести выйти на свободу. Белоснежная кожа в сеточке вен и совсем уже зрелые соски. Я тяжело задышала. Девушка взяла груди в ладони и сжала их крепко, заставив меня застонать и прикрыть глаза. Почувствовав под губами нежную кожу, я стала жадно целовать грудь, играть языком с ее сосками. И только прикусив отвердевший сосок до боли, я поняла, что ласкаю саму себя…
Пела в хоре, вдумалась в текст и рассмеялась. Все начали оборачиваться, смотреть, и от этого стало еще хуже – смех рвался наружу, сгибал тело пополам, сочился слезами, и я потеряла над собой контроль. И если бы я не видела этих недоуменных лиц – осуждающих, переглядывающихся, возможно смех бы и остановился, а так мне пришлось выбежать вон…
Миссис Хигс пригласила меня к себе в кабинет, довела до слез и после долго утешала, обнимая и целуя в лоб.
Прошло две недели после того звонка, и я снова сижу в кафе, ем тот же сорт мороженого за десять центов, но с этой Эшли у меня стало теперь много больше общего. И я улыбаюсь ей в ответ. Чуть-чуть – уголками губ. Важно сохранить их припухлость, которая, я вижу, сводит ее с ума. Эшли поняла, что роли неожиданно поменялись, и покраснела. Я оставила монету на столе, а когда выходила из кафе, обернулась и встретилась с девушкой глазами. Шевельнула губами – «позвони». Эшли все поняла и расцвела улыбкой.
Эшли позвонила на следующий день. Я подняла трубку.
— Алло?
— Ой, простите, кажется, я не туда попала…
— Эшли?
— Да…
Я слышала ее дыхание, а она, наверное, мое. Казалось слышно, как стучит ее сердце.
— Я ждала твоего звонка. И тебя в своей жизни. Очень хорошо, что позвонила.
— Нелегко было решиться. Жутко боялась, что мне показалось, что я правильно поняла…
— А кто это звонил тогда, раньше, мужчина?
— Ой, прости. Глупость сделала – жалела после. Так, один знакомый, я с ним переспала, сама не знаю зачем. Была зла и дала ему твой номер… Ты не обижаешься, Эшли?
— Не знаю… – А сама заулыбалась. – Ревную очень.
Наше дыхание по проводам.
— Мы тут с ребятами поедем завтра смотреть на водопад, поехали с нами? Будет здорово!
— Я уже видела водопад, несколько раз… А что за ребята?
— Дональд Тейтельбаум, ты его должна знать, его отец хозяин лесопилки. У Дональда есть автомобиль. – Дональда я знала, видела много раз. – А второй Дейв Сеймур. Он в газете работает корреспондентом. Его новый бой-френд, ну ты понимаешь, о чем я?
Я то конечно сообразила сразу, слышала о Дональде краем уха, но мне жуть хочется поболтать с Эшли как с подружкой.
— Не-а.
— Ну, они как парень с девушкой. Только скрываются.
— А как ты с ними познакомилась?
— С Дональдом я познакомилась, в кафе. Он подошел и первый заговорил. Сказал я не такая как все. И что он не такой. И что мы можем дружить. Я сначала не сообразила о чем это, и тогда он признался, что ему нравятся парни. А я ответила, что мне нравишься ты, Эшли…
В итоге решили, что завтра сразу после школы я зайду в кафе. Там меня будет ждать Эшли с ребятами. Поездка продлится два часа, так что я успею вернуться домой раньше родителей. Еще одна в копилку моих тайн.
— Я целую тебя в губы, Эшли.
— И я тебя, нежно.
— Пока, солнышко.
— Пока.
Повесила трубку и подошла к зеркалу. Девушка во мне и на отражении стала одним целым и была совершенно счастлива.
Проснулась раньше обычного, такая свежая. Вскочила и сразу к зеркалу – нет, ничего не изменилось — такой буду всегда. Пошла в ванную комнату, умылась, почистила зубы и, став перед зеркалом, распустила халатик – нет, все-таки я себе нравлюсь, такая вся секси, хи-хи. Главное не улыбаться. Хотя смех у меня приятный. Так она сказала вчера по телефону. «У тебя приятный смех» — сказала. А я невпопад – «зачем ты куришь, Эшли?» И тут она рассказала, что вообще-то ей не нравится курить, что это ее отец попросил, сказал, будто курящая девушка привлечет посетителей. «…но если тебе не нравится…» — а я перебила – «не кури больше, Эшли». И тут я расслышала, как Эшли всхлипнула…
Как каждый день до этого я иду с подружками в школу, вслушиваюсь в их разговор и понимаю, что мне не интересно. И что в следующий раз пойду одна. И что это одиночество теперь на всю жизнь. Думаю, я все-таки сошла с ума…
От школы до заправки минут пятнадцать ходу. Я еще зашла по дороге в книжный магазин — книги были очень дорогие и удивительно свежо пахли. Еще останавливалась, смотрела на витрины, представляла себя в красивой одежде. Так прогуливала школу и мне это безумно нравилось.
На уроках математики и химии еще слушала и отвечала с удовольствием, а вот на гуманитарных откровенно заскучала. С последнего предмета сбежала – так впервые! Вообще-то я люблю литературу, но только настоящую, а не этот тошнотворный поток богословия облеченный религиозными фанатиками в литературную форму.
— К черту все! – «Ой! Это я вслух, что ли?»
Оглянулась – в десяти метрах шел мужчина, лет тридцати, мне незнакомый. Пошла быстрее и он окликнул.
— Эй, мисс?!
Мужлан какой-то. Но остановилась. И представьте — он даже не назвался по имени!
— Эй, красавица, где-то я тебя раньше видел… эй, вспомнил! — в кафе у заправки. Может нам познакомиться, а?
— Мне пятнадцать лет, так что пошел к черту.
Я ждала ответной реакции, и было любопытно, но мужчина вдруг стушевался и молча перешел на другую сторону дороги. Симпатичный, а дурак. Удивилась силе слова. Это Эшли научила меня. Аж руки свело от желания обнять мою красавицу.
У Дональда был хороший автомобиль. Говорят очень дорогой – отец сделал ему такой подарок за то, что Дональд окончил Гарвард с отличием, юридический факультет. Автомобиль привезли по железной дороге в большом деревянном ящике, уже потемневшем за время пути. По стенкам ящика шли косые надписи на немецком. Одно слово врезалось в память – «ахтунг». По профессии Дональд не работал ни дня, только иногда по случаю давал консультации родным и близким. Его отец был еврейским эмигрантом из дореволюционной России и даже говорил с акцентом — хорошей учебой сын доказал что успех отца в бизнесе не случаен. Так говорил мой папа, когда мама заводила разговор об очередном скандале, устроенном в городе младшим Тейтельбаумом. Дональд был горяч и хорошо боксировал. О Дэйве Сеймуре я ничего не слышала.
Увидела их издалека: все дверцы были распахнуты, ребята сидели спереди, а Эшли одна на заднем сиденье и ноги ее были на земле. Я остановилась за углом дома, сердце стучало от волнения и не давало выйти. Тогда еще была возможность повернуть обратно, и ничего бы не было. Даже заплакала от возбуждения, была по настоящему влюблена. Взяла себя в руки и вышла к ним улыбаясь, забыв даже, что улыбаться мне нельзя.
— О, Эшли! – Эшли вышла мне навстречу. – Привет. – Взяла за руку и заглянула в глаза.
Думаю, тогда все и произошло. Ее темные волосы, такие густые, что мне захотелось погрузиться в них лицом, улыбка, тепло ладони… Эшли заметила, что я не в себе и отпустила руку. Шепнула:
— Я так ждала. – И представила громко. – Эшли – это Дональд, а тот забавный парень, поедающий гигантский бутерброд – Дэйв Сеймур.
Мы рассмеялись, Дэйв помахал свободной рукой. Дональд сказал комплимент, сейчас не помню, что-то насчет высокого лба и большого расстояния между глаз, необычно как-то, но я поблагодарила, хотя ничего и не поняла. Дэйв рассмеялся – очень смешливый оказался, но Дональд только глянул на него, и Дэйв извинился, выкрикнув:
— Отлично выглядишь, Эшли!

Добавить комментарий