— Чертушко, тебе бы ванну принять, побриться, немного приодеть и цены бы тебе не было.- Эту фразу в разных формах, Андрей слышал от продавщиц не раз, но почему-то никто домой не звал, и помыться-побриться не предлагал.
Привычно закинув ящик с помидорами на плечо, Андрей, или как сам он себя уже привык называть, Черт, он покосился на говорившую Ирку-продавщицу, и молча пошел к палатке. Оставалось еще десяток ящиков. Потом Ашот даст денег, и можно будет купить что-нибудь пожрать. Последнее время с работой стало совсем плохо. Рынки, благодаря московскому мэру, закрывались один за другим, или переименовывались в торговые комплексы, со всеми вытекающими последствиями. Смена арендаторов, охраны, и как следствие, продавцов. А именно хорошие отношения с продавцами позволяли урвать халтурку по разгрузке машин. Грузчики просили почти вдвое, и если за тебя замолвит словечко, очередная Ира, Катя, или Вера, то хозяину только лучше. Но для этого надо еще на рынок попасть, а после смены охранной фирмы, сделать это не всегда получается. Где-то вообще не дают подработать, хорошо, если совсем не гонят, а где и грузчики могут накостылять, мало не покажется. А если где и смог просочиться, так еще доказать надо, что не вор, и работаешь не просто честно но и быстро.

Мысли текут медленно, не торопясь, пока перетаскаешь товар, о многом успеваешь передумать. Тем более никто особо с разговорами не лезет. Самое тяжелое, как оказалось, привыкнуть к тому, что ты всем «по барабану». Раньше, в прошлой жизни, «доставало» именно внимание окружающих, чуть у тебя вид немного не такой как всегда, и сразу вопросы, вопросы. Ах, у вас все в порядке? Ой, что-то выглядите сегодня не очень. А сейчас? Если даже не приду больше, никому и дела не будет. Если только Ашот по-своему выругается, что лишние деньги придется отдавать грузчикам, а этот, где-то болтается. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь, через день вспомнит о таком, Черте. Ну, вот и последний ящик. Все.

— Ты завтра не приходи, на рынке, говорят, проверка будет. – Ашот, отсчитал несколько купюр. — Я тут поговорил кое с кем, есть работа. Жди завтра в восемь на стоянке, знаешь, где фуры паркуются? Придет машина с арбузами, надо разгрузить, я за тебя поручился, не подведи.

— Спасибо, Ашот! – Андрей сразу оценил предложение. Все же странно, свои, русские, и не подумали бы просить за какого-то бомжа, а вот эти, которых раньше пренебрежительно называл «черными», часто вот так «передают» его друг другу. И платят всегда точно, и еще что-нибудь из продуктов перепадает почти всегда. Странная все же штука, жизнь.

Ладно! Это все лирика, а сейчас более насущные проблемы. Так, десятка охране, десятка бригадиру грузчиков, еще пузырь не забыть купить, правда пить не особо хочется, но что делать, не выпьешь с ним, потом вообще на рынок не пустит. А с грузчиками особо не повоюешь, мало того, что охрана на их стороне, так и менты, если что, тоже с тобой особо говорить не станут. Ты для них бомж, а грузчик, хоть и «чурка» но с документом, и за регистрацию «левую» каждый месяц стабильно платит. А кто будет против лишний раз «привязать» к себе человечка услугой, тем более, если это ничем особым не грозит, еще и план по задержанным выполнят. Итак, что у нас в остатке, полтинник, да. Скажи мне кто раньше, сколько за день работы на солнцепеке я буду получать, рассмеялся бы в лицо! Да и то, что вообще работать так буду, неисповедимы пути Господа нашего. Хорошо, девчата накормили, и еще с собой дали продуктов, значит, эти деньги можно отложить. Завтра тоже, считай, работой на весь день обеспечен. А за арбузы платят хорошо, да еще и пару ягод дадут.

За всеми этими размышлениями, Андрей не забывал про дело. Купив бутылку водки, дорогую, «Праздничную», он дошел до вагончика охраны и тихонько постучал.

— Чего надо? – Охранник, молодой, кровь с молоком, парень, с откровенной брезгливостью оглядел непрошенного гостя.

— Старшего повидать бы.

— Ага, щас. Будет он к каждому бомжаре выходить, если че надо, говори! – Охранник, конечно, прекрасно знал, зачем могут позвать старшего, такие как Андрей, но не показать свою власть не мог.

— Я деньги принес, за сегодня, и надо поговорить насчет завтрашнего дня, а то Анатолий Борисович завтра выходной. – Андрей скромно стоял, всем своим видом показывая, какой большой начальник перед ним. Сказав про деньги, он немного рисковал, так как парень вполне мог сказать, чтобы их отдал ему, и тогда не факт, что десятка «дойдет» до старшего. А доказать потом что-либо будет невозможно. Но фраза о том, что есть разговор насчет завтрашнего дня, оставлял надежду, что старшего все же позовут. Андрея всегда удивляло, что за паршивый червонец, старший удавится, да и своих подчиненных удавит. Без него не решался ни один вопрос, связанный с деньгами на рынке, и если становилось известно, что кто-то из подчиненных утаил часть побора, вылетал он с теплого местечка быстро, и никакие былые заслуги не помогали.

— Ладно, жди. – Охранник скрылся за дверью.

— Ну, чего тебе? – Анатолий, а для определенного контингента, Анатолий Борисович, сыто щурясь, вышел на крыльцо.

— Я деньги принес, как всегда. И хотел с вами поговорить о завтрашнем дне, мне предложили арбузы разгружать. Можно?

— Меня завтра не будет, так что бабло гони сейчас, ты как один фуру будешь раскидывать?

— Нет, пара человек еще будет.

— Хм! Человек. – Анатолий ухмыльнулся презрительно. – В общем, так, сейчас сороковник за всех, и ты старший. Принесете пару арбузов ребятам, и чтобы на рынке не пить. Доложат, считай, ты здесь больше не появишься. Понял?

Это была удача! О таком Андрей даже помыслить не мог, стать, пусть на один день, но бригадиром грузчиков, это значит, помимо арбузов, можно будет еще халтурку замутить. Охране по барабану, кто конкретно таскает товар, а рыночным грузчикам можно будет сказать, что старший разрешил. Да и деньжат с тех, кого он наметил себе в помощники, можно срубить за место в такой бригаде.

— Конечно! Анатолий Борисович, все будет тихо! Вы же меня знаете.

— Если бы не знал, и разговаривать не стал бы. Кстати, что за разборка вчера была у Ашота со своими, не знаешь. – Взгляд Анатолия оставался таким же сытым и пустым, но Андрей ясно понял, что-то надо старшему, ради этого вопроса и было такое послабление для него. Андрей, конечно, знал, что вчера произошло, но вот рассказывать об этом не хотелось, доносчиком становиться претили остатки былого интеллигентного воспитания, да и дойди слух о том, что он обсуждает внутренние дела Ашота, могли закончиться плохо. Но и притвориться ничего не знающим, нельзя. Анатолию наверняка доложили, что вчера весь день Андрей провел в палатке у Ашота, и был свидетелем разборки. Надо придумать что-то, чтобы и волки сыты и овцы целы остались.

— Да драка у них получилась, а вот причину не знаю, они как пришли так по своему лопотать начали, только мат русский слышно было, из-за чего сыр бор, по моему и сам Ашот не понял, по крайней мере, завелся он не сразу, сперва просто друг на друга орали. Вы же знаете, Ашота из себя трудно вывести, а тут, под конец, он аж покраснел весь. Может из за места? Ну, того, что Ашот занял, которое Вы сами ему показывали?

— Может. — Анатолий задумался, и небрежным взмахом руки отпустил Андрея, мотай мол, свободен.

Впору было рассмеяться, король ети его! Но на лице Андрея сохранялось выражение почтения, которое он выработал для общения с охранниками и ментами. Уж очень им нравилось, когда перед ними заискивали, наверное, считали себя большими людьми в такие моменты. Да и пусть, зато, как правило, намного проще было договориться, психология, блин! Быстро отдав деньги, без напоминания, это тоже своего рода проверка, попытаешься забыть, напомнят быстро, и потом уже могут и совсем не пускать на рынок, посчитав, что ты их кинуть захотел. Своего рода изощренный естественный отбор. Место на рынке, более менее постоянное, это возможность не только заработать. Но и на халяву продукты брать, у которых срок годности закончился, а это тоже не мало. И место, которое потерял, сразу займет кто-нибудь из тех, кто отирается поблизости.

Быстро найдя пару помощников на завтра, и взяв с них по тридцатке за место в своей бригаде, Андрей пошел в дальний, хозяйственный, конец рынка. Там, между контейнерами, был закуток, спрятанный так, что даже те, кто ходит на рынок каждый день, не догадывались о его существовании, обитали грузчики рынка. В основном таджики, они держались всегда вместе, и представляли реальную силу. Поэтому на рынке помимо охраны стоило опасаться и их. Очень ревниво относясь к своей работе, чужаков нещадно изгоняли, и пристроиться так, как удалось Андрею, не смог никто. Ему просто повезло. Как-то раз, во время ментовской облавы, он вполне осознанно помог свалить грузчикам, не имеющим тогда регистрации, отвлек на себя ментов. Пока они проверяли у него документы, которые Андрей специально долго доставал, грузчики успели через дыру в заборе, сбежать. Документы у Андрея были, и его отпустили, напоследок перепоясав дубинкой поперек спины, а грузчиков так и не поймали. Бригадир все видел, и не забыл услуги. Андрей единственный, кто мог на рынке заниматься работой грузчика, остальных безжалостно изгоняли, дело даже доходило до откровенного избиения. Но это не значило, что он ничего не «отстегивал» бригадиру. До такой благодарности дело не дошло. Каждый раз, работая на рынке, он, как и охране платил, и помимо всего прочего, вынужден был пить с бригадиром. В этом были и определенные плюсы, у грузчиков всегда стол ломился от еды, и можно было поесть, вкусно и главное много.

— Привет, Витя. Вот и я, только что освободился. – Андрей широко улыбнулся и со стуком поставил на импровизированный стол, сделанный из ящиков, бутылку.

— Садись, дорогой, гостем будешь. — Витя, типичный узбек, но с русским именем, которое ему досталось по прихоти родителей, показал на место напротив себя.

— Я деньги принес, и поговорить надо. Завтра машина с арбузами придет, меня подрядили разгружать. Ты как? Не против?

— Знаю. Сам тебя рекомендовал, завтра вечером зайдешь, будет разговор. И еще, старший интересовался тобой, не знаешь, что ему надо?

Да насчет Ашота, наверное. Все выспрашивает, из-за чего вчера драка произошла, а я откуда знаю!

С этими словами Андрей присел за стол и привычным движением, скрутив пробку с бутылки, разлил по первой.

— А ты и не знаешь. – Витя острым, как бритва, взглядом, мазнул по Андрею.

— Да откуда? Они же по-своему базарили, я кроме мата ничего не понял! – Андрей постарался, чтобы голос прозвучал как можно естественнее. Да и оно мне надо? В чужие разборки встревать?

— Слушай, Черт, сколько мы знакомы? Года два, и я тебя не понимаю, ты же умный мужик, ладно живешь на помойках, не мое дело, сам не в люксе, но сколько раз тебя приглашали работать? А ты как тот самоубийца, который уже и кирпич на шею повесил, а с моста прыгнуть боится, с маниакальным упорством загоняешь себя все дальше вниз? Почему? Я ведь вижу, ты умеешь пользоваться информацией, которая к тебе попадает, но не пользуешься ведь! Чего ты добиваешься? Спиваться не спиваешься, но и попыток выбраться из этой задницы не делаешь. Объясни?

— Зачем тебе? – Андрей криво усмехнулся. Совершенно не удивившись «правильной» речи своего собутыльника. Мало кто знал, что за спиной у бригадира грузчиков, высшее образование, и три «ходки». Горячая восточная кровь сыграла с Витенькой плохую шутку, сперва отправив на нары многообещающего студента-выпускника за драку с применением холодного оружия, а затем, по второму разу, за доброту, помог родственникам спрятать мешок, в котором оказалось пятьдесят кило «дури». Третья ходка, по сравнению с первыми двумя, вообще дурость, выйдя из «хаты» Витенька решил, что родственники ему немного задолжали, за три года зоны, а те считали, что это он им должен за «товар» который конфисковали. Как результат, сожженная квартира, и три трупа. Восемь лет, и невозможность вернуться домой, где его ждут оставшиеся в живых родственники.

— Просто обидно, такие мозги пропадают, ведь все равно сопьешься, или замерзнешь зимой как собака под забором. А у тебя ведь все еще может наладиться!

— Да что наладится? Жизнь? Да какая на фиг разница, пить водку или виски, жить в хоромах или в подвале, если все, что считал правильным, оказалось дерьмом. – Андрей выпалил эту фразу, и с яростью, так сдавил стакан, что будь он не стеклянным, граненым, раздавил бы в лепешку. Зачем карабкаться вверх, если все равно конец один. Закапают, в чем мать родила, и все.

— Зачем так говорить, да! Слушай, человек по человечески жить должен, а не как собака, уважать себя должен. А будешь сам себя уважать, так и другие тебя уважать будут. У тебя, что-то случилось в жизни, обидели тебя сильно, но ты же мужик, обидчиков наказать надо, да? А накажешь, уважать себя будешь. Вот я, приехал сюда, ни денег, ни работы, ни родственников, что помочь могли бы, но я себя уважал! И у меня теперь и квартира есть, и работа, да? Уважают меня, да! И я себя уважаю.

— Да причем здесь работа? Причем квартира? Было у меня все это, и уважение и работа хорошая, и квартира в центре. И что? В квартире моей моя жена со своим новым мужем живет, работа и без меня делается, хотя все говорили, что без тебя все встанет, не встало! А уважение было не ко мне, а к костюму за тыщу баков. Снял костюм, и уважение пропало, вместе с ним. Давай лучше выпьем, за уважение, к человеку, а не костюму!

Налив по полному стакану, не дожидаясь, Вити, Андрей опрокинул в себя водку, как воду, залпом. Витя с осуждением посмотрел на него, но тоже выпил. Помолчали, прислушиваясь к процессу. Так же молча принялись, есть, уже порядком, остывший плов. Говорить больше было не о чем. Витя все равно не понял бы, что творилось в душе у Андрея. Да и сам он до конца еще не разобрался в себе. Только сейчас, сидя на ящике, в компании с бывшим студентом, бывшим зеком, а теперь бригадиром грузчиков на рынке, считающем себя уважаемым человеком, только потому, что имеет квартиру и работу, Андрей понял, что ему не удалось сбежать от жизни, и, наверное, не удастся уже. Та стена, что он так любовно выстраивал в себе, за которой его душа спала, рухнула. И теперь придется решать, что делать дальше. Как жить, и нужно ли жить.

— Чертушко, тебе бы ванну принять, побриться, немного приодеть и цены бы тебе не было.- Эту фразу в разных формах, Андрей слышал от продавщиц не раз, но почему-то никто домой не звал, и помыться-побриться не предлагал.
Привычно закинув ящик с помидорами на плечо, Андрей, или как сам он себя уже привык называть, Черт, он покосился на говорившую Ирку-продавщицу, и молча пошел к палатке. Оставалось еще десяток ящиков. Потом Ашот даст денег, и можно будет купить что-нибудь пожрать. Последнее время с работой стало совсем плохо. Рынки, благодаря московскому мэру, закрывались один за другим, или переименовывались в торговые комплексы, со всеми вытекающими последствиями. Смена арендаторов, охраны, и как следствие, продавцов. А именно хорошие отношения с продавцами позволяли урвать халтурку по разгрузке машин. Грузчики просили почти вдвое, и если за тебя замолвит словечко, очередная Ира, Катя, или Вера, то хозяину только лучше. Но для этого надо еще на рынок попасть, а после смены охранной фирмы, сделать это не всегда получается. Где-то вообще не дают подработать, хорошо, если совсем не гонят, а где и грузчики могут накостылять, мало не покажется. А если где и смог просочиться, так еще доказать надо, что не вор, и работаешь не просто честно но и быстро.

Мысли текут медленно, не торопясь, пока перетаскаешь товар, о многом успеваешь передумать. Тем более никто особо с разговорами не лезет. Самое тяжелое, как оказалось, привыкнуть к тому, что ты всем «по барабану». Раньше, в прошлой жизни, «доставало» именно внимание окружающих, чуть у тебя вид немного не такой как всегда, и сразу вопросы, вопросы. Ах, у вас все в порядке? Ой, что-то выглядите сегодня не очень. А сейчас? Если даже не приду больше, никому и дела не будет. Если только Ашот по-своему выругается, что лишние деньги придется отдавать грузчикам, а этот, где-то болтается. Сомневаюсь, что хоть кто-нибудь, через день вспомнит о таком, Черте. Ну, вот и последний ящик. Все.

— Ты завтра не приходи, на рынке, говорят, проверка будет. – Ашот, отсчитал несколько купюр. — Я тут поговорил кое с кем, есть работа. Жди завтра в восемь на стоянке, знаешь, где фуры паркуются? Придет машина с арбузами, надо разгрузить, я за тебя поручился, не подведи.

— Спасибо, Ашот! – Андрей сразу оценил предложение. Все же странно, свои, русские, и не подумали бы просить за какого-то бомжа, а вот эти, которых раньше пренебрежительно называл «черными», часто вот так «передают» его друг другу. И платят всегда точно, и еще что-нибудь из продуктов перепадает почти всегда. Странная все же штука, жизнь.

Ладно! Это все лирика, а сейчас более насущные проблемы. Так, десятка охране, десятка бригадиру грузчиков, еще пузырь не забыть купить, правда пить не особо хочется, но что делать, не выпьешь с ним, потом вообще на рынок не пустит. А с грузчиками особо не повоюешь, мало того, что охрана на их стороне, так и менты, если что, тоже с тобой особо говорить не станут. Ты для них бомж, а грузчик, хоть и «чурка» но с документом, и за регистрацию «левую» каждый месяц стабильно платит. А кто будет против лишний раз «привязать» к себе человечка услугой, тем более, если это ничем особым не грозит, еще и план по задержанным выполнят. Итак, что у нас в остатке, полтинник, да. Скажи мне кто раньше, сколько за день работы на солнцепеке я буду получать, рассмеялся бы в лицо! Да и то, что вообще работать так буду, неисповедимы пути Господа нашего. Хорошо, девчата накормили, и еще с собой дали продуктов, значит, эти деньги можно отложить. Завтра тоже, считай, работой на весь день обеспечен. А за арбузы платят хорошо, да еще и пару ягод дадут.

За всеми этими размышлениями, Андрей не забывал про дело. Купив бутылку водки, дорогую, «Праздничную», он дошел до вагончика охраны и тихонько постучал.

— Чего надо? – Охранник, молодой, кровь с молоком, парень, с откровенной брезгливостью оглядел непрошенного гостя.

— Старшего повидать бы.

— Ага, щас. Будет он к каждому бомжаре выходить, если че надо, говори! – Охранник, конечно, прекрасно знал, зачем могут позвать старшего, такие как Андрей, но не показать свою власть не мог.

— Я деньги принес, за сегодня, и надо поговорить насчет завтрашнего дня, а то Анатолий Борисович завтра выходной. – Андрей скромно стоял, всем своим видом показывая, какой большой начальник перед ним. Сказав про деньги, он немного рисковал, так как парень вполне мог сказать, чтобы их отдал ему, и тогда не факт, что десятка «дойдет» до старшего. А доказать потом что-либо будет невозможно. Но фраза о том, что есть разговор насчет завтрашнего дня, оставлял надежду, что старшего все же позовут. Андрея всегда удивляло, что за паршивый червонец, старший удавится, да и своих подчиненных удавит. Без него не решался ни один вопрос, связанный с деньгами на рынке, и если становилось известно, что кто-то из подчиненных утаил часть побора, вылетал он с теплого местечка быстро, и никакие былые заслуги не помогали.

— Ладно, жди. – Охранник скрылся за дверью.

— Ну, чего тебе? – Анатолий, а для определенного контингента, Анатолий Борисович, сыто щурясь, вышел на крыльцо.

— Я деньги принес, как всегда. И хотел с вами поговорить о завтрашнем дне, мне предложили арбузы разгружать. Можно?

— Меня завтра не будет, так что бабло гони сейчас, ты как один фуру будешь раскидывать?

— Нет, пара человек еще будет.

— Хм! Человек. – Анатолий ухмыльнулся презрительно. – В общем, так, сейчас сороковник за всех, и ты старший. Принесете пару арбузов ребятам, и чтобы на рынке не пить. Доложат, считай, ты здесь больше не появишься. Понял?

Это была удача! О таком Андрей даже помыслить не мог, стать, пусть на один день, но бригадиром грузчиков, это значит, помимо арбузов, можно будет еще халтурку замутить. Охране по барабану, кто конкретно таскает товар, а рыночным грузчикам можно будет сказать, что старший разрешил. Да и деньжат с тех, кого он наметил себе в помощники, можно срубить за место в такой бригаде.

— Конечно! Анатолий Борисович, все будет тихо! Вы же меня знаете.

— Если бы не знал, и разговаривать не стал бы. Кстати, что за разборка вчера была у Ашота со своими, не знаешь. – Взгляд Анатолия оставался таким же сытым и пустым, но Андрей ясно понял, что-то надо старшему, ради этого вопроса и было такое послабление для него. Андрей, конечно, знал, что вчера произошло, но вот рассказывать об этом не хотелось, доносчиком становиться претили остатки былого интеллигентного воспитания, да и дойди слух о том, что он обсуждает внутренние дела Ашота, могли закончиться плохо. Но и притвориться ничего не знающим, нельзя. Анатолию наверняка доложили, что вчера весь день Андрей провел в палатке у Ашота, и был свидетелем разборки. Надо придумать что-то, чтобы и волки сыты и овцы целы остались.

— Да драка у них получилась, а вот причину не знаю, они как пришли так по своему лопотать начали, только мат русский слышно было, из-за чего сыр бор, по моему и сам Ашот не понял, по крайней мере, завелся он не сразу, сперва просто друг на друга орали. Вы же знаете, Ашота из себя трудно вывести, а тут, под конец, он аж покраснел весь. Может из за места? Ну, того, что Ашот занял, которое Вы сами ему показывали?

— Может. — Анатолий задумался, и небрежным взмахом руки отпустил Андрея, мотай мол, свободен.

Впору было рассмеяться, король ети его! Но на лице Андрея сохранялось выражение почтения, которое он выработал для общения с охранниками и ментами. Уж очень им нравилось, когда перед ними заискивали, наверное, считали себя большими людьми в такие моменты. Да и пусть, зато, как правило, намного проще было договориться, психология, блин! Быстро отдав деньги, без напоминания, это тоже своего рода проверка, попытаешься забыть, напомнят быстро, и потом уже могут и совсем не пускать на рынок, посчитав, что ты их кинуть захотел. Своего рода изощренный естественный отбор. Место на рынке, более менее постоянное, это возможность не только заработать. Но и на халяву продукты брать, у которых срок годности закончился, а это тоже не мало. И место, которое потерял, сразу займет кто-нибудь из тех, кто отирается поблизости.

Быстро найдя пару помощников на завтра, и взяв с них по тридцатке за место в своей бригаде, Андрей пошел в дальний, хозяйственный, конец рынка. Там, между контейнерами, был закуток, спрятанный так, что даже те, кто ходит на рынок каждый день, не догадывались о его существовании, обитали грузчики рынка. В основном таджики, они держались всегда вместе, и представляли реальную силу. Поэтому на рынке помимо охраны стоило опасаться и их. Очень ревниво относясь к своей работе, чужаков нещадно изгоняли, и пристроиться так, как удалось Андрею, не смог никто. Ему просто повезло. Как-то раз, во время ментовской облавы, он вполне осознанно помог свалить грузчикам, не имеющим тогда регистрации, отвлек на себя ментов. Пока они проверяли у него документы, которые Андрей специально долго доставал, грузчики успели через дыру в заборе, сбежать. Документы у Андрея были, и его отпустили, напоследок перепоясав дубинкой поперек спины, а грузчиков так и не поймали. Бригадир все видел, и не забыл услуги. Андрей единственный, кто мог на рынке заниматься работой грузчика, остальных безжалостно изгоняли, дело даже доходило до откровенного избиения. Но это не значило, что он ничего не «отстегивал» бригадиру. До такой благодарности дело не дошло. Каждый раз, работая на рынке, он, как и охране платил, и помимо всего прочего, вынужден был пить с бригадиром. В этом были и определенные плюсы, у грузчиков всегда стол ломился от еды, и можно было поесть, вкусно и главное много.

— Привет, Витя. Вот и я, только что освободился. – Андрей широко улыбнулся и со стуком поставил на импровизированный стол, сделанный из ящиков, бутылку.

— Садись, дорогой, гостем будешь. — Витя, типичный узбек, но с русским именем, которое ему досталось по прихоти родителей, показал на место напротив себя.

— Я деньги принес, и поговорить надо. Завтра машина с арбузами придет, меня подрядили разгружать. Ты как? Не против?

— Знаю. Сам тебя рекомендовал, завтра вечером зайдешь, будет разговор. И еще, старший интересовался тобой, не знаешь, что ему надо?

Да насчет Ашота, наверное. Все выспрашивает, из-за чего вчера драка произошла, а я откуда знаю!

С этими словами Андрей присел за стол и привычным движением, скрутив пробку с бутылки, разлил по первой.

— А ты и не знаешь. – Витя острым, как бритва, взглядом, мазнул по Андрею.

— Да откуда? Они же по-своему базарили, я кроме мата ничего не понял! – Андрей постарался, чтобы голос прозвучал как можно естественнее. Да и оно мне надо? В чужие разборки встревать?

— Слушай, Черт, сколько мы знакомы? Года два, и я тебя не понимаю, ты же умный мужик, ладно живешь на помойках, не мое дело, сам не в люксе, но сколько раз тебя приглашали работать? А ты как тот самоубийца, который уже и кирпич на шею повесил, а с моста прыгнуть боится, с маниакальным упорством загоняешь себя все дальше вниз? Почему? Я ведь вижу, ты умеешь пользоваться информацией, которая к тебе попадает, но не пользуешься ведь! Чего ты добиваешься? Спиваться не спиваешься, но и попыток выбраться из этой задницы не делаешь. Объясни?

— Зачем тебе? – Андрей криво усмехнулся. Совершенно не удивившись «правильной» речи своего собутыльника. Мало кто знал, что за спиной у бригадира грузчиков, высшее образование, и три «ходки». Горячая восточная кровь сыграла с Витенькой плохую шутку, сперва отправив на нары многообещающего студента-выпускника за драку с применением холодного оружия, а затем, по второму разу, за доброту, помог родственникам спрятать мешок, в котором оказалось пятьдесят кило «дури». Третья ходка, по сравнению с первыми двумя, вообще дурость, выйдя из «хаты» Витенька решил, что родственники ему немного задолжали, за три года зоны, а те считали, что это он им должен за «товар» который конфисковали. Как результат, сожженная квартира, и три трупа. Восемь лет, и невозможность вернуться домой, где его ждут оставшиеся в живых родственники.

— Просто обидно, такие мозги пропадают, ведь все равно сопьешься, или замерзнешь зимой как собака под забором. А у тебя ведь все еще может наладиться!

— Да что наладится? Жизнь? Да какая на фиг разница, пить водку или виски, жить в хоромах или в подвале, если все, что считал правильным, оказалось дерьмом. – Андрей выпалил эту фразу, и с яростью, так сдавил стакан, что будь он не стеклянным, граненым, раздавил бы в лепешку. Зачем карабкаться вверх, если все равно конец один. Закапают, в чем мать родила, и все.

— Зачем так говорить, да! Слушай, человек по человечески жить должен, а не как собака, уважать себя должен. А будешь сам себя уважать, так и другие тебя уважать будут. У тебя, что-то случилось в жизни, обидели тебя сильно, но ты же мужик, обидчиков наказать надо, да? А накажешь, уважать себя будешь. Вот я, приехал сюда, ни денег, ни работы, ни родственников, что помочь могли бы, но я себя уважал! И у меня теперь и квартира есть, и работа, да? Уважают меня, да! И я себя уважаю.

— Да причем здесь работа? Причем квартира? Было у меня все это, и уважение и работа хорошая, и квартира в центре. И что? В квартире моей моя жена со своим новым мужем живет, работа и без меня делается, хотя все говорили, что без тебя все встанет, не встало! А уважение было не ко мне, а к костюму за тыщу баков. Снял костюм, и уважение пропало, вместе с ним. Давай лучше выпьем, за уважение, к человеку, а не костюму!

Налив по полному стакану, не дожидаясь, Вити, Андрей опрокинул в себя водку, как воду, залпом. Витя с осуждением посмотрел на него, но тоже выпил. Помолчали, прислушиваясь к процессу. Так же молча принялись, есть, уже порядком, остывший плов. Говорить больше было не о чем. Витя все равно не понял бы, что творилось в душе у Андрея. Да и сам он до конца еще не разобрался в себе. Только сейчас, сидя на ящике, в компании с бывшим студентом, бывшим зеком, а теперь бригадиром грузчиков на рынке, считающем себя уважаемым человеком, только потому, что имеет квартиру и работу, Андрей понял, что ему не удалось сбежать от жизни, и, наверное, не удастся уже. Та стена, что он так любовно выстраивал в себе, за которой его душа спала, рухнула. И теперь придется решать, что делать дальше. Как жить, и нужно ли жить.