* * * *
Выйдя на пыльный перрон станции под названием «Керженец» Глеб Разин раскрыл карту:
— Так, друзья, нужно добраться до реки, нанять катер или лодку и спустя километров эдак сто с гаком, не успеете глазом моргнуть, как мы будем на месте. Долго искать желающих доставить путешественников к искомой цели ждать не пришлось. Средних лет мужичок, увидев толстый бумажник в руках Разина, любезным жестом пригласил незнакомцев на палубу небольшого катера, который на удивление шустро, несмотря на непрезентабельный внешний вид, отшвартовался от причала и взял направление на север, оставляя бурлящий след на поверхности широкой реки под названием Ворксла. Ева и Анна, кутаясь в штормовки, с восхищением созерцали восхитительный ландшафт. Иван и Глеб, найдя общую тему для разговора с хозяином катера — Митрофаном, которой оказалась рыбалка и страсть к крепким сортам табака, что-то доказывали друг другу, споря, стараясь перекричать шум мотора. Эхо, отражаясь от воды и каменистых берегов, летало в прозрачном воздухе, и видимо, были слышны мужские голоса далеко- далеко в округе.
Река в этих местах делала несколько крутых излучин, соединенных протоками. Пересечение их, казалось единой системой, которую в движение приводил неизвестный мощный и рентабельный источник энергии. Высокий берег поднимался над уровнем Воркслы метров на сорок- пятьдесят. Взобраться на вершину можно было с трудом, пожалуй, только при помощи альпинистского снаряжения. На все стороны света тянулся бескрайний лес. Река, изгибаясь сверкающей лентой, тянулась с севера на юг, то, отходя от высокого берега, то к нему приближаясь. Вдали показался нависший над рекой утес. Митрофан сбросил обороты двигателя и направил катер к берегу. Острый нос судна разрезал влажный красный песок. Путешественники, расплатившись с речным таксистом, дружно помахали ему на прощание и, взвалив на плечи тяжелые рюкзаки, вошли в лес.
Разин шел впереди, то и дело, посматривая на компас. Следом за ним, стараясь не отставать, следовали Анна и Ева. Девушка заметно прихрамывала, опираясь на трость. Иван забрал у нее рюкзак, вставил наушники от плеера в уши. Включил музыку на полную громкость и стал помогать Еве карабкаться в гору. Тропинка, извиваясь , огибала деревья и кустарники. Взобравшись на вершину утеса, Разин оглянулся: — Устали?
— Есть немного, — тяжело дыша, ответила Ева и прислонилась к высокой сосне.
— Тогда привал на ночевку, господа.
Быстро наступили сумерки.
Небо было таким загадочным, каким бывает оно только на закате солнечного летнего дня. Звезды стали огромными, близкими, протяни пальцы бережно– и коснешься…
Иван собрал сушняк и ловко развел костер. Из канистры наполнили водой котелок, сварили суп из тушенки и макарон, добавив четыре кубика супового концентрата. После еды, разморенные и усталые забрались в спальные мешки. – Спите, я подежурю, — сказал Глеб, вынимая из кармана куртки китайский фонарь. Заметил, что Ивана бьет дрожь.- Что с тобой?
— Ломает его, Глеб, разве не видишь? — приподнялась на локте Ева.
— Ничего, терпи.
— Угу, — ответил Иван и повернулся на бок. Глеб укрыл его одеялом, вытащил карту и, закурив, стал изучать маршрут на завтра.
— Долго нам еще топать?- зевнув, спросила его Анна.
— Часа полтора. Как рассветет, продолжим путь к храму, женушка, — улыбнулся Разин.
Поднялся сильный ветер…
Глеб затушил костер, закурил… Раздался хруст… Разин медленно повернул голову; из кустов высунулась забавная мордочка зайца – русака. Зверушка, пощипав молодые побеги травы, заметила человека, выжидающе посмотрела на него, и юркнула в полутьму.
Глеб, положил рядом увесистую ветку и закрыл глаза.
Утро наступило быстро и поразило тишиной. Глеб посмотрел на небо: солнце из-за гор вот-вот покажется. Стало быть – спешить надо – поторапливаться.
Разин спустился к реке, срезал стебли кувшинок , песок золотистый с коленей стряхнул и заспешил назад.
Высок обрыв, каменист. Вниз посмотреть – дрожь пробирает, голова кружится.
Перехватил кувшинки покрепче и заметил вдалеке сизый дымок. – Ага, вот и люди.
Стараясь не шуметь, подкрался к палатке, откинул полог и положил цветы возле жены. – Просыпайся, соня.
Та, приоткрыв глаза, заметила склонившегося над ней Глеба: — Доброе утро. Ах, какая прелесть, — прижала кувшинки к лицу, — чудо, волшебство. Спасибо, родной!
Глеб, радуясь, что ему удалось порадовать Анну, подставил щеку: — Жду вознаграждения!
Анна поцеловала мужа: — Давай будить Еву и Ивана?
— А кто вам сказал, что мы спим? — раздался голосок Евы.
Глеб обернулся: Ева и Иван сидели в двух шагах от них и улыбались.
— Надо же к дисциплине постепенно привыкают, — удивился Разин.
— Твоя школа, — ответила Ева.
— Как ты, Иван? – присел возле парня Глеб.
Иван с силой потер щеки, несколько раз подтянулся на сосновой ветке: -В порядке. Побриться бы только не мешало…
— Да, заросли мы с тобой прилично, словно мамонты. Ну, ничего. Это не главное. Давайте быстро – быстро умываться, завтракать. Я дым видел за горами, наверное, это и есть наш искомый пункт «Х».
С горы спустились, когда солнце ярко светило и грело спины.
Взорам путников открылась удивительная картина: небольшое озеро поблескивало голубой водой, берега утопали в зелени, несколько каменных столбов с острыми вершинами возвышались над густым лесом. У подножья столбов, огороженная бревенчатым забором, стояла большая изба-сруб.
Глеб приоткрыл калитку и, озираясь, вошел во двор. Анна, Ева и Иван проследовали за ним.
Разин на всякий случай деликатно постучался в дверь и, пригнувшись, вошел в темноту. Опрокинул ведро, которое, громыхая, перекатилось в дальний угол.
Пошарил по шершавой двери, ища ручку. Найдя, опять постучал и, переступив через порог, почувствовал колебания воздуха. Инстинктивно пригнувшись, наклонил тело вправо… На плечо ему села большая птица, когти которой в некоторых местах пропоров ткань куртки слегка поранили кожу.
— Не балуй, Филя, — раздался хриплый мужской голос, — на место. Сова, взмахнув крыльями, перелетела на противоположную сторону комнаты и уселась на волчье чучело.- Проходите, проходите в комнату, в ногах правды нет, особенно в больных,- предложил мужчина.
Голубоватый свет внезапно наполнил помещение. Разин увидел сидящего за столом человека лет пятидесяти с небольшой бородкой, который смотрел карими глазами на них и слегка раскачивался. Грубые пальцы перебирали четки, о ноги обутые в сапоги из пятнистой коричневой кожи терся сизый кот.
— Здравствуйте, хозяин, — ответил Разин, снимая рюкзак.
Анна, Ева и Иван, кивнули незнакомцу и, оглядевшись, сели на высокую резную скамью со спинкой.
— Какими судьбами? – спросил мужчина.
— Заглянули на дымок, — ответил Глеб, — не прогоните?
— Зачем же… Отдыхайте… Буду рад…. Не часто меня гости проведывают, не часто.
— Так и живете здесь один? – спросила его Анна.
— Почему один? Четверо нас: Филя, Лохмач, — погладил кота, — и Ксения, она в лес вышла по делам.
— Ксения? – уточнила Ева.
— Ну, да – хозяйка, — ответил мужчина.
Кот Лохмач, услышав имя Ксения, насторожил уши и посмотрел на дверь.
— Скоро придет, не волнуйся ты,…- почесал коту между ушей хозяин и, поднявшись, подошел к Глебу.
— Харитон.
Разин почувствовал, как мурашки пробежали от плеч до поясницы.
Протянул руку:- Глеб. А это мои спутники: Анна, Ева…
— И Иван, — продолжил Харитон, едва улыбнувшись.
Иван привстал: — Откуда…
— Садись Глеб за стол, обсудим цель вашего визита, — не ответил Ивану Харитон.
Разин послушно проследовал за хозяином, мельком взглянув на компас закрепленный на правой руке, стрелка которого безудержно крутилась на оси.
« Хм, — подумал, — «интересно, интересно».
— Ты прав, Глеб, жизнь штука – интересная, — произнес Харитон и спросил, —
Анна, Ева, поди устали?
— Нет- нет, — дуэтом быстро ответили те.
— Тогда соберите на стол, будьте любезны. Продукты в шкафу и в чулане. Дверь там за занавеской, — махнул рукой не глядя, и открыв, настежь маленькое окно Харитон продолжил:
— Интересная вещь жизнь, удивительная и глубокая, но в силу многих обстоятельств это бывает, очевидно, далеко не всегда и далеко не всем смертным. Жить по-настоящему, полноценно и осмысленно, оказывается весьма непросто, дорогие гости. Проблемы, трудности, стрессы постоянно «сваливаются на нашу голову». Крутимся как белки в колесе, и как только удается выбраться из одного, так сразу попадаем в другое, не в состоянии разорвать этот хорошо знакомый нам замкнутый круг, к которому со временем даже привыкаем. Не так ли Иван?
-Крутимся, это точно, — подтвердил Иван, закинув ногу за ногу.
— Есть проблемы, которые связаны с борьбой за выживание. Как правило, они сложны и мучительны, тяжки и для их решения люди частенько жертвуют здоровьем, нервами, психикой, порой идут на сделку с совестью, поступаются своими принципами, — продолжил Харитон, сверля буравчиками- глазами Глеба. Тот выдержал взгляд, закурил.
-Души уходят в Тартар, — налил красной жидкости из глиняного кувшина в огромную чашку Харитон и протянул Разину: — Пейте, это морс на ягодах лесных. Пейте, он вкусный и для любви полезный.
Разин сделал несколько глотков и передал кружку Анне, которая, отпив, удовлетворенно кивнула, сказав Еве: — очень вкусный, попробуй дочка и Ивану оставь…
Харитон, сделав паузу, подождав, пока гости выпьют, продолжил, прохаживаясь по комнате:
— Одиночество — один из тонких вопросов человеческой души, которые затрагивают всех, независимо от материального положения, интеллектуального уровня , веса и роста, цвета кожи и волос. Умных и дураков. Без исключения. Всех! Нет человека, который мог бы похвастаться, что никогда не испытывал это особое, иногда болезненное, а иногда, наоборот, очень глубокое, как ущелье и очень красивое, как радуга- внутреннее состояние. Если задаться вопросом, почему и в каких ситуациях человек может чувствовать себя одиноким, сразу становится видно, что ответить на него, оказывается, не так уж просто, как кажется.
— Ох, уж это одиночество, — вздохнула Анна, раскладывая тарелки на столе.
-Да, да, всех касается, всех, — одобрительно покачал головой Харитон, — состояние одиночества возникает тогда, когда отсутствуют точки соприкосновения с окружающим миром и другими людьми или когда они по той или иной причине оказываются отдаленными. Вот тогда – то и начинаются проблемы у большинства людей: измены, пьянство, наркотики, — сказал громко Харитон и, сделав два шага к Еве, погладил девушку по голове.
— Да, наверное,… не знаю,- ответила Ева покорным голосом.
— Попробуем заглянуть к вам в души — одинокие, — поднял руку Харитон.- Попробуем излечить! Ведь вы за этим сюда пожаловали? – наклонившись, посмотрел в упор на Глеба.
Да,- ответил Глеб, — Ева и Иван… поможете им Харитон?
— Ева, Иван,… нет, вы все нуждаетесь в защите. Я всех могу излечить, по доброй воле, конечно. Только по доброй, — ответил Харитон, заметив, как Разин вынул бумажник.
-Убери деньги, убери… Они делают людей одинокими.
Кто-то чувствует себя одиноким, потому что в его жизни нет поистине любимого человека, родственной души, с которой он мог бы делить и горе, и радость. Люди слабы и мелки, так ведь Глеб?
— Не все, — поднялся Разин, посмотрел в окно.
— Бывают исключения, бывают, но и сильные духом так же одиноки, потому что им самим не на кого опереться, не у кого попросить совета, понимания и поддержки. Страх, страх одиночества естественен и вполне понятен. Но как со страхом бороться? И нужно ли бороться, Ева?
Девушка, вздрогнув, посмотрела на Харитона: — Страх? Бороться? Мне кажется, что я уже ничего не боюсь, — ответила Ева.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся Харитон, — ничего не боится. А умереть от передозировки, не успев стать женщиной, не боишься?
— Пожалуй, побаиваюсь, — прыснула Ева, зажав рот.
Харитон, сделав паузу, продолжил раскачиваться и вещать?
— Наше собственное счастье менее всего зависит от нас самих, а более всего — от внешних обстоятельств и от того, как к нам будут относиться другие люди, страх одиночества, рождающийся впоследствии, приобретает форму страха утраты того, что мы имеем, или того, что могли бы иметь, если бы все складывалось удачно.
Я это могу смело утверждать. Проверено. Одни отвечают, что одиночество страшно потому, что на старости лет некому будет подать им стакан кефира или утку. Другие боятся состариться и остаться без супруга или супруги, домашнего уюта, детей, внуков и всего того, что полагается любому адекватному человеку. Давайте кушать господа хорошие. Кушать и обсуждать эту тему, так как, не поняв сути, вы не сможете излечиться от напастей, — сказал Харитон и, разломив большой хлеб на части, положил их перед гостями. – Выпьем за знакомство, — налил из плетеной бутыли мутной жидкости. – Это брага, не крепкая, не волнуйся Анна.
— Я и не волнуюсь, — отпила Анна, — на грушах ?
— И на грушах тоже,… — улыбнулся Харитон. – Это дар природы, родственной природы. Божественный напиток. Пейте.
Мудрые люди говорили, что человек без родственных душ, объединенных великой Любовью, без соратников — поистине одинок и несчастен. Будем отныне вместе – братья и сестры! – Выпил Харитон и, вытерев губы рукавом,
продолжил: — Если душа любит, если дружит, если отдает все, что имеет, не требуя ничего взамен, даже если не получает ответной реакции, — она уже не одинока… Перед ней открывается тогда бесконечное множество путей, тропинок, горизонтов и вариантов щедро прожитой жизни, в которой она полностью опирается на силу собственного сердца, ума и своих мечтаний… Судьба приводит на путь человека истинных друзей, любимых, родственные души, соратников и других людей, которые тянутся к нему, подобно тому, как жаждущие напиться тянутся к кристальной воде родника, как трава в небо. Пей Иван, — сказал Харитон, заметив, что парень поставил кружку на стол.
— Ведь Любовь и Дружба не покупаются и не продаются, не так ли? За это грех не выпить.
Иван залпом осушил кружку и, откусив кусок вареного мяса, сосредоточенно принялся его жевать, поглядывая на Еву, которая отщипывала пальчиками ягоды с ветки рябины.
-Настоящая Любовь и истинная Дружба приходят сами, не как мимолетное увлечение, влюбленность, а как высшее состояние Души, рождающееся тогда, когда она к этому полностью готова. Как и любая Мечта, Любовь или Дружба сбываются не сразу, не с бухты-барахты, а после долгих битв, неудачных попыток, страданий, преодоления негожих побуждений. Будем же пытаться, друзья. Будем любить и дружить.
— Сядь на место, кому сказал, — оттолкнул проснувшуюся сову, Харитон.
— Мешаешь же, — схватил птицу под мышку и, открыв нишу в стене, засунул ее в темноту и продолжил: — Попытки искусственно вызвать любовь, стимулировать подлинные взаимоотношения, навязывать себя, требовать любви, стучать в грудь кулаками : — Мое, планировать и подстраивать ситуации для ее осуществления рано или поздно заканчиваются трагически. Вот тут и происходит надрыв: наступают болезни волна за волной, ломается тело, душа. Страдают мужчины, женщина, едва родившиеся дети, — Харитон посмотрел на Анну, на Еву и продолжил:-
Нужно научиться делать первый шаг. И мы сделаем этот шаг, обязательно сделаем, ведь вы этого хотите? Хотите подняться? Хотите стать естественней и ближе к откровению?- Харитон обвел горящими глазами комнату.
— Хотим, ради этого мы здесь, — дружно ответили Глеб, Иван, Анна, Ева.
— Я рад, что вы со мной, мои друзья. Рад, что мои слова нашли понимание в ваших душах. Любовь требует ощущения чистого воздуха и свободы души, полета. Люди, разделяющие ее, растворяются друг в друге и не теряют своей индивидуальности.
Любящий человек подобен факелу в темноте для тех, кому оказывает честь любить их. Окажите друг другу честь! И тогда одиночество покинет вас, а с ним уйдут, и бренные напасти и всегда останутся небо, звезды, удивительные, вечные, неумирающие, бескрайние, которые согреют любого и зверя и человека, любого… — взмахнул руками Харитон и обессилено опустился на топчан, забормотав: — Призываю тебя, Рюжда, призываю. Не дай пропасть, не дай,…. Приди, приди …
Закрыл глаза и замер.
В избу потянуло свежим воздухом. Лес зашумел многоголосно.
Деревья радостно всколыхнулась листьями и тут же притихли.
Глеб, Анна, Ева и Иван, держась за руки, высоко подняв головы, шли по тропинке к озеру.
За болотцем, которое они обошли, светлел сосновый бор, обрывавшийся излучиной реки, за которой виднелся широкий пойменный луг. Кот Лохмач выбежал из хаты и, догнав людей, присоединился к процессии.
Путь им перебегали лешие с лохматыми руками. Корни деревьев тянулись, хватая за ноги. Да не испугался Глеб, крепче сжал ладони женщин и повел их дальше.
Подойдя к прозрачному озеру люди, скинули с себя одежды и по – прежнему держась за руки, вошли в воду и остановились. Лохмач запрыгнул на сосну и громко при этом мяукнул, увидев, как по тропинке к озеру спешит, раздеваясь и разбрасывая во все сторону одежды, Харитон. Вбежав в воду, он нырнул.
Ева поежилась от брызг и посмотрела на Анну, которая показала жестом на противоположный берег. Из леса вышла самка оленя, несколько раз ударила копытом по камням, да так сильно, что крупные осколки полетели в воду.
Голова Харитона появилась над поверхностью. Заметив животное, он вскричал:
— Свершилось. Браться и сестры приветствуйте, это Рюжда, наша благодетельница, наша покровительница, наша сестра.
Харитон подбежал к Анне, схватил ее за руку, продолжая кричать: — Рюжда, Рюжда. Или к нам, мы ждем тебя.
Глаза животного засверкали, она, горделиво мотнула головой и бросилась в воду. Большая волна накрыла людей. Олениха, приблизившись к ним, по очереди облизала им лица и тела. Они слились в объятиях. Губы трепетали, руги и ноги дрожали, наливаясь неизведанной доселе силой. Из глотки животного раздался истошный рев, от которого со скал посыпались валуны, от которого с деревьев посыпались листья. Глеб подхватил на руки Еву и, выбежав на берег, аккуратно положил ее на траву. За ними поспешили Анна, Иван и Харитон. Рюжда металась между ними, запрокидывая голову. Людские тела слились в единое целое: слышались стоны, из глаз мужчин и женщин лились крупные слезы. Ева вцепилась ногтями в спину Глеба, тот, оставив девушку, протянул руки к Анне, которая, поцеловав Еву, опрокинула навзничь Глеба, став перед ним на колени. Глеб дотронулся до груди Анны. Женщина, передернув плечами, поправила мокрые волосы, поднялась и запрыгнула на Рюжду. Животное понеслось по кромке воды вокруг озера. Глеб, догнав Рюжду, одним движением руки свалил ее с ног. Анна вскрикнув, покатилась по траве, смеясь и извиваясь.
Затем подбежала к Еве и Ивану, обняв, потащила их в воду.
Из леса показалась девушка в длинном сарафане.
Харитон, заметив ее, радостно позвал: — Ксения, с нами вновь Рюжда. Быстрей, быстрей. Ксения, раздевшись, подбежала к Рюжде. Высокая и полная грудь девушки колыхалась от движения и волнения. Длинными пальцами она обхватила шею животного и поцеловала в лоб. – Рюжда, ты моя хорошая.
Рюжда облизала Ксению и бросилась в воду к Анне, Еве и Ивану.
Ксения, подойдя к Глебу, посмотрела на него пристально, положила руки на плечи, прильнула, заставила повернуться вокруг оси: — Рюжда знает, кого любить, да Харитон?
— Да, сестра моя, жена моя, — ответил Харитон, подошел сзади и обнял Глеба и Ксению. Затем обернулся к озеру: — Идите к нам! Рюжда, веди их быстрей к началу пути!
Анна, Иван и Ева выбежали из озера и обнялись. Рюжда стала в центре круга на коленях, мотая головой из стороны в сторону.
С неба опустилась белесая дымка…
Разин проснулся оттого, что заныли мышцы. Подушка набитая ароматной травой уползла в угол. Глеб открыл глаза, пошевельнулся. Рядом с ним на чердаке, на низкой просторной лежанке под покрывалом лежали Ева, Иван, Анна.
Они спали, вздрагивая. Заметив валяющуюся рядом одежду, Глеб оделся и спустился по скрипучей лестнице.
Харитон сидел за столом. Увидев Глеба, протянул руку: — Здравствуй, Глеб.
Садись, подкрепись. Выпей, морсу или бражки.
Разин, отпив морса, почувствовал прилив сил.
— Полегчало? – спросил его Харитон.
— Да, хозяин.
Харитон удовлетворенно хмыкнул: — Выпей еще, брат.
Скрипнула дверь. В комнату вошла Ксения. Увидев Глеба, немного задержалась у порога. Потом подошла к нему и погладила по волосам: — Утро доброе, Глеб. Поешь. А я пока разбужу остальных. -Легко взбежала по крутым ступенькам. С чердака раздался смех и радостные возгласы.
Первой спустилась Ева в рубашке едва прикрывающей бедра.
— Глеб, смотри шрама нет на ноге, — повернулась к Разину, приподняв белую материю. – Здорово, как, — закружилась Ева по комнате и не болит ничего совсем, и хромота исчезла.
Анна и Иван сели рядом с Глебом. Ксения налила им морс, положила сушеную рыбу на тарелки, хлеб на матерчатые салфетки.
— Кушайте, пейте, за здравие Рюжды, — поднял кружку Харитон.
Все выпили и молча принялись за еду.
Харитон поднялся и, подойдя к Глебу, сказал: — Иди к озеру, Глеб. Рюжда ждет тебя. Принеси нам то, что она тебе отдаст.
Глеб, не оглядываясь, вышел из избы и вошел в лес.
Он пробирался сквозь кустарник, царапая босые ноги. Достигнув озера, Глеб затаился в кустах, пригнулся к немного влажной от росы траве и лишь тогда увидел то, что желал: оленя, который настороженно, шевеля ноздрями, приближался к водоему.
Глеб, крадучись подкрался к животному, стараясь не шуметь.
Но животное резко метнулось в сторону, дико посмотрев на Глеба. Потом Рюжда покружив вокруг человека, осторожно подошла к нему и легла на траву. Глеб нагнулся. Они посмотрели друг на друга. Из глаз Рюжда неожиданно потекли слезы, живот содрогнулся…
Глеб по наитию поставил руки и на них из лона животного выпал маленький олененок с белым пятнышком – звездочкой на лбу. Разин перекусил зубами пуповину, поднялся и, повернувшись, пошел к дому, оставив лежащую Рюжду в лесу. Ноги его скользили по росистой траве, временами теряя равновесие, Глеб останавливался. Ему ужасно хотелось пить. Он прижимал хрупкое тельце, которое, подчиняясь силе человека, не сопротивлялось и лишь посматривало вокруг огромными глазами с поволокой.
Между деревьями скользнула тень. Глеб увидел большую сову и подумал, сквозь пелену сознания: «Сова летает днем?» Но затем сосредоточился на том, чтобы не сбиться с дороги и не выронить олененка.
Войдя в распахнутые ворота, услышал громкие возгласы, доносящиеся из избы. Пригнувшись, вошел в комнату, пинком отворив дверь, и прислонился к стене.
Обнаженные люди сидели в комнате. Ксения, собрав волосы в мелкие косички, пританцовывала возле Харитона, вращая бедрами, подняв руки. Большие темно – коричневые соски подпрыгивали, на спине выступили капельки пота. Харитон, откинувшись и положив под голову подушку, наблюдал за ней, в такт, постукивая ступнями широко разведенных ног поросших черными волосами. Ева сидела на корточках перед Анной и, склонив голову на колени матери, гладила ее по животу, груди, лодыжкам, целуя руки, которыми Анна массировала спину дочери. Иван сидел сзади Анны и перебирал волосы женщины, пытаясь повязать ей белый бант.
Глеб поставил на пол олененка, который, сделав несколько неуверенных шагов, остановился. Харитон отодвинул в сторону Ксению: — О, ты сделал это Глеб. Молодец. Поднялся и несколько раз с силой похлопал Разина по плечу. Глеб пошатнулся и, падая, зацепил сковороду, висевшую на стенке. Она с резким звуком упала на пол.
Харитон хмыкнул и, переступив через Разина, сказал, беря на руки олененка: — Во двор, все во двор. Иван разведи огонь и быстро,- подтолкнул парня к выходу. Тот, пригибаясь к полу, выскочил из избы. Следом за ним юркнул Лохмач, а затем потянулись и остальные, лишь Глеб остался лежать в избе.
Оставшись один, Разин покачал головой, посмотрел на сковородку. Подняв ее, приложил ко лбу, с силой постучал об пол. Став на колени, оперся на руку, поднялся и, подойдя к окну, посмотрел во двор, в центре которого полыхал уже большой костер, над которым висел и дымился черный конусообразный котел.
Рядом с костром с одной стороны стоял большой и низкий стол, на котором стоял, дрожа, олененок, с другой стороны возвышалась деревянная бочка, наполовину заполненная водой.
Харитон держал одной рукой олененка за холку, другой размахивал, рассекая воздух острым и длинным ножом. Заметив в окне Глеба, крикнул: — Иди сюда, воин.
Разин, покачиваясь, подошел к костру. – Убей его,- протянул Глебу нож Харитон, кивая на олененка. Глеб стоял, опустив руки, и смотрел неотрывно на огонь. Затем взял головешку, окунул ее в бочку и покачал отрицательно головой.
— Ты не воин? Трус, — закричал Харитон. Кто из вас смелый? – посмотрел на покачивающихся людей. – Анна, Ева, Иван?
Анна выхватила нож у Харитона и с силой вонзила его в шею олененка. Ножки того подкосились, и он упал на стол, судорожно дергаясь, издавая гортанные хрипы.
— Сердце, достань его сердце, — скомандовал Харитон.
Анна разрезала грудь животного и через мгновение подняла руку, в которой еще билось, истекая кровью маленькое сердце.
Харитон поднял олененка за ноги и поднес его к бочке, шепча: — Кровь лечебная, кровь священная.
Подождал, пока вся кровь вытечет из неподвижного тельца, отбросил тушку на стол. – Идите ко мне братья и сестры.
Люди, заворожено смотря то на огонь, то на Харитона, подошли к бочке.
-Протяните руки, — скомандовал Харитон, — пусть наши души и тела еще больше соединяться вместе, так хочет Рюжда. С этим словами он сделал каждому из них надрез на запястье левой руки. – Сцедите кровь свою в бочку.- Прохрипел Харитон. — А теперь по очереди окунайтесь , впитывая в себя живительную влагу и вечную свободу от недугов, — сказал он, сверкнув белыми зубами, и первым с головой опустился под воду. Вынырнув, набрал в ладони воду с примесью крови и с жадность выпил. – Теперь ты, Ева.
Глеб, увидел, как девушка, собрав волосы в тугой пучок, опустила стройные ноги в воду и, поболтав там ими, с брызгами опустилась на дно, подошел сзади к Ивану и на ухо прошептал ему: — До божевiлля лише тiльки крок.
Падаю в гору, махнув крилами,- и силой взял его за руку и поднес к огню.
Иван широко открыл глаза, посмотрев на Глеба, на вынырнувшую нагую Еву, пошатнулся. Разин придержал его за спину и прошептал: — Понимаешь, что творится?
Иван незаметно кивнул в знак согласия. Тогда Глеб пальцем показал один раз на Харитона, а затем два раза на Ксению и не торопясь, сделал два шага назад от костра.
К бочке подошла Ксения, улыбаясь томно. Вдохнула и с криком – Рюжда, опустилась в воду. В этом момент Разин подбежал к Харитону и с силой ударил его сзади по шее, а Иван ухватил за мокрые плечи Ксению, утопил ее вновь в бочке.
Анна и Ева, не моргая, смотрели на происходящее, обнявшись.
— Аня, Ева,- подбежал к ним Глеб, — вы меня узнаете? Несколько раз хлестнул их по щекам, поняв, что те не воспринимают его, схватил горящую палку и по очереди прижег кровоточащие раны на их руках.
Первой закричала от боли Ева: — Глеб, что ты делаешь? Пусти, жжет так сильно.
— Ничего – ничего, моя девочка, потерпи. Это уже хорошо, что ты узнала меня и чувствуешь боль.
— Анна, а ты как?
Видя, что Анна еще не пришла в себя, поднес огонь к ее лицу: — Аня, это я Глеб. Затем снова слегка коснулся раны на руке.
Женщина поморщилась и ойкнула: — Хватит, Глеб, хватит.
Что это с нами? Где мы? Заметив, что она раздета, что ее дочь стоит перед ней обнаженной, открыла рот и присела в траву.- Глеб, дай мне одежду.
— Подожди Аня,- ответил Разин, заметив, что Харитон очнулся и пытается подняться, несколько раз ударил его по голове.
— Глеб, ты убьешь его, — подбежала к нему Анна.
— Ничего с ним не будет. Помогите в дом его занести, — обратился к Еве и Анне, а затем посмотрел в сторону Ивана, — ты с ней один управишься?
— А то, — ответил парень и взвалил на плечо Ксению, руки которой бессильно свесились. – Дышит? – спросила Ивана Ева, прикрывая грудь, веткой ели, повернувшись к нему боком.
— Да вроде бы,… — ответил Иван, — давай Ева, давай, помогай быстро Глебу, не отвлекайся.
Девушка отбросила ветку в сторону и, подбежав к Харитону, ухватила его за ноги: — Понесли.
Войдя в избу, они бросили Харитона на топчан: — Веревки Анна поищи. Нужно его связать, пока не пришел в себя.
Анна метнулась в чулан и, вернувшись, протянула Глебу пеньковую длинную веревку.
— То, что нужно,- поблагодарил жену Разин и крепко – накрепко перетянул руки и ноги Харитона в несколько оборотов веревкой закрепив ее узлами за края топчана. Затем разжал рот Харитону и воткнул в него кляп из мокрой тряпки.
— И бабенку эту вяжи, Иван, — кивнул на начавшую шевелиться Ксению.
Иван, связав руки Ксении тугим узлом за спиной, спутал ее ноги и привалил к стене.
Ева, спустилась с чердака уже одетая и протянула вещи Глебу и Ивану: — Одевайтесь. Затем подошла к Харитону и несколько раз сильной пнула его ногой: — Маньяк… лекарь хренов, чмо болотное.
— А вылечить он нас, однако вылечил,- натягивая футболку, рассмеялся Иван.
— Да, но какой ценой? Скотина, мразь, — плюнула Харитону в лицо Ева.
— Так, хватит Евка, — подошла к ней Анна и повернула к себе, — успокойся дочка.
Ева обняла мать и заплакала:- Хочу домой ма…
— Сейчас, сейчас, — ответил Анна, наблюдая, как Глеб собирает вещи.
— Вот вляпались так вляпались, — убаюкивала Еву, Анна. – Ничего почти не помню. Как в тумане: озеро, сова, кот, волны.
— Ну, ничего, еще хорошо все кончилось, как мне кажется и хорошо, что ты почти ничего не помнишь. Я тоже в себя с трудом пришел, когда в огонь руку сунул и потом, когда…
— Что когда? – спросила его Анна.
— Нет – нет, ничего, — отвернулся Глеб, перед глазами которого стояла картина, когда Анна держит в руках сердце олененка.
— Все, уходим отсюда.
— А с этими, что будем делать? – спросил Иван, кивая на Харитона и Ксению.
— А ничего, — ответил Глеб. – Пусть лежат так…
— Может поджечь это гнездышко? – спросил Иван, щелкая зажигалкой.
— Нет, Ваня, не надо грех на душу брать, – решительно ответила Анна, — пошли отсюда.
Они вышли во двор. Ева внезапно обернулась: — Ой, я забыла бейсболку. Сейчас подождите, — заспешила обратно.
— Я с тобой, — взял ее за руку Иван.
— Пошли, – согласилась Ева, — а то мало ли…
Иван первым вошел в избу. Под ноги ему бросилась Лохмач мяукая навзрыд.
— Пошел ты, чудовище, — выругался Иван, пропуская кота на улицу.
Ева, усмехнувшись, сняла рюкзак и, подойдя к очнувшемуся Харитону, который тужился, пытаясь развязать веревки, таращил налившиеся кровью глаза.
— Что соколик, не получается? Лежи, лежи тихонько. О, и венки, как хорошо видны, как раз то, что мне и нужно, — сказала Ева, вынимая шприц из рюкзака.
— Откуда герыч у тебя? – спросил ее Иван удивленно.
— Заначка, — ответила Ева, — нам уже с тобой не пригодится, а этому гаду я покажу, на долгую память как научиться делать первый шаг. И мы сделаем этот шаг, обязательно сделаем, ведь вы этого хотите, Харитоша? Хотите подняться? Хотите стать естественней и ближе к откровению?
Харитон замычал, мотая из стороны в сторону головой.
— Не хотите? А вас никто и спрашивать не будет, — ввела Ева иглу в вену Харитону, — вот так вот, маг и волшебник, Чумак та наш новоявленный и Кашпировский, Аум Сенрике, блин, — сплюнула Ева, ударила Харитона по скуле из всей силы, — отдыхай, хозяин, отдыхай.
— Не слишком ли доза большая? – тронул Еву за плечо Иван.
— Как раз. Он буйвол здоровый. Пусть, так надежней.
— А Ксения? – спросил Еву Иван.
— И для нее у нас есть, — ответила Ева, — только чуть поменьше,- и ввела вторую дозу наркотика Ксении, глаза которой почти тотчас закатились .
— Все! Уходим, Иван!- сказала Ева, быстро выпрямившись, услышав, как ее со двора окликнул Глеб.
Завернула шприцы в носовой платок и, выйдя во двор, незаметно выбросила их в колодец.
— Что так долго? – спросила Анна у дочери.
— Целовались, — ответила, потупив взор, Ева.
— Да ну тебя, Ева, как скажешь, — смутился Иван. – Еще раз проверили, как те связаны, вот и задержались.
— Все нормально? – глянул Разин на избу.
— Да, — ответил Иван, взваливая свой и рюкзак Евы на спину.
— В путь, нужно к реке успеть пока не стемнело, — ответил Глеб, и они заспешили прочь.
Спустившись к реке, Глеб вынул фонарь, – пожалуй, здесь и переночуем. Привал!
Черт, батарея разрядилась некстати.
— А у меня мобильник не работает, зарядное устройство гавкнулось, — потряс Иван телефон. – Странно.
— И у меня, — сказала Ева, беспомощно смотря на Анну.
— Ладно, это не суть важно, – ответил Глеб. – Как будем до цивилизации добираться?
— Плот, — сказал Иван.
— Добро,- согласился Глеб. – По утру этим и займемся. Костер давайте не разжигать, чтобы внимание к себе не привлекать.
— Искупаться бы, — посмотрев на грязные руки и одежду, сказала Анна. – Интересно вода в реке не очень холодная? – подошла и опустила ладони реку.
— Ну, как? – спросила Ева.
— Если быстро, то не замерзнем, я думаю, — ответила Анна, — Отвернитесь, — попросила Ивана, хотя после ….
— Начинаешь припоминать? – подошел к ней Глеб и поцеловал в щеку.
— Местами, как кадры из фильма перед глазами мелькают, если пленку с большой скоростью прокрутить, — ответила Анна раздеваясь. – Идем Глеб, потрешь мне спину, а то аж зудит кожа.
Скинув одежду, Анна нашла в рюкзаке кусок ароматного мыла и, протянув его Глебу, окунулась в прохладу реки. Несколько раз нырнула с головой, растирая быстрыми движениями тело.
— Я стесняюсь, — сказала Ева. – Отойду в сторонку подальше.
— Нет, — крикнула Анна, так, что эхо прокатилось над водой, — далеко не уходи, иди сюда. Уже почти темно и никто тебя не рассмотрит. Иди ближе к нам, Ева.
Девушка показала жестом, чтобы Иван отвернулся, и быстро сняв свитерок и джинсы, стала на плоский камень: — Холодно же…
— Ныряй, — сказала Анна.
Ева, набравшись храбрости, соскользнула в воду: — Ой, мамочка моя. Ой, ой, хорошо- то как.
— Вот видишь, — усмехнулась Анна. – Мыло хоть взяла?
— Да, — ответила Ева,- и шампунь у меня есть, — показала язык матери и, сняв лифчик и трусики, стала их тщательно застирывать.
Глеб, намылив Анне спину, растер ее нежно.
— Держи мыло, — передал заметно похудевший кусок Ивану. Тот, протянув руку, крепко взял его и отошел в сторону, напевая.
Из – за тучи вышла луна и сразу осветила реку.- Смотрите, смотрите там, на скале, — прошептала испуганно Ева.
Все подняли головы и увидели, как на вершине камня появилась Рюжда. Она внимательно посмотрела на реку. Затем встала на дыбы, издав гортанный крик, и прыгнула вниз.
— Бог мой, — отшатнулась Анна, прикрывая собой Еву.
Животное упало недалеко от них. Брызги долетели до людей и больно застучали по лицам.
— На берег, быстро, — скомандовал Глеб и, схватив Анну и Еву, потащил за собой. – Одеваемся и пошли отсюда.
— Так ночь же, Глеб…- попыталась сказать Ева, но тут же осеклась, увидев, как мертвое тело оленихи показалось над поверхностью и медленно- медленно проплыло мимо них.
— Жуть, — вырвалось у Анны, которая натягивала на мокрое тело непослушную одежду.
— Ничего, прорвемся, — успокоил ее Глеб. – Все, она уже скрылась за поворотом.
И нам пора, однако.
Они шли, пока луна не скрылась за лесом, перестав освещать тропинку. Обессиленные Анна и Ева сели на траву: — Дальше идти не могу, — тяжело дыша, выдавила из себя Анна.
Глеб наклонился, пощупал ее лоб: — У черт, горячий. Простудилась, наверное.
— Да, ну, Глеб. Зимой в проруби купаюсь , а тут,… нет – устала просто. Пройдет. Не волнуйся.
— Давайте поспим чуток, — умоляющим тоном произнесла Ева.
— Хорошо, — согласился Глеб и попросил Ивана. – Давай ты подежурь сначала, а через пару часиков, меня толкни.
— Хорошо, — ответил Иван и, вытащив из рюкзака охотничий нож, сел недалеко от спального мешка, в который залезала Ева. – Всем спокойной ночи, — сказала девушка слабым голосом.
— Отбой, — нараспев, ответил Иван, застругивая конец длинной палки.
Едва забрезжил рассвет, Глеб проснулся и, наклонившись над Анной, прикоснулся губами к ее лбу. «Жар». Анна вздохнула и, открыв глаза, сказала: — Мокрая вся лежу. Будете со мной теперь возиться.
— Ничего, сейчас костер разведем.
— Костер уже готов, — раздался голос Ивана, — и ушица поспевает.
— Ух, ты, запах, запах- то, какой, — молодец Иван, -сказал Глеб.- Что ж меня не разбудил?
— А, — взмахнул рукой Иван, — на реку засмотрелся, спать перехотелось, как в карауле на флоте, а потом думаю, как же мы плот будем делать? Деревьев навалом, а веревок -то нет.
— Да, уж, — почесал затылок Глеб. – Ладно, давайте завтракать, хорошая мысля, приходит опосля. Ева, подъем.
Носик Евы выглянул из спальника:- Люди, чем пахнет ? Суши? Креветки?
— Мидии, — рассмеялся Иван и, набрав полную ложку ухи, поднес ее к Еве.
— Только подуй, как следует,… горячо.
— Вкуснотища, — попробовала уху Ева. – Мам, давай я тебе налью в тарелочку?
— Ой, Ева, разве что чуть – чуть, — поднялась на локтях Анна, — аппетита совсем нет с утра.
— Поешь Аня, силенок добавится, — попросил ее Глеб.
Анна съела две ложки и вновь легла: — Голова кружится и спину ломит.
— Плохо тебе мама? – подошла к Анне Ева? – Бедненькая…
Анна неожиданно поднялась и прикрыла рот рукой: — Тошнит, уйдите все, прошу.
-Аня, — бросился к ней Глеб.
— Уйдите же, — отвернулась в сторону Анна.
— Держи платок, — сказал Глеб.
— Спасибо, — вытерла губы Анна.
— У меня есть лекарства, — сейчас – сейчас мама, — засуетилась Ева. – Вот держи, антибиотик сильный. Пей. – Протянула матери кружку с кипяченой водой.
— Горячо, — попробовала Анна.- Разбавь водой речной.
Выпив две таблетки подряд, попыталась улыбнуться: — Вот так вот. Негодная из меня путешественница получилась.
— Мы вас на руках понесем, носилки сделаем. Я умею. — Успокоил ее Иван.
— Спасибо, Ванечка, — погладила его руку Анна.
Разин сел рядом с Анной, думая: « Неужели… нет… только не это… Бывают такие моменты, когда все становится чудовищным. Я уже не раз испытывал подобное: бездонное ощущение, когда становится страшно, когда темнеет окружающая среда. Словно мчишься по городской трассе на огромной скорости, глядя на мерцающие огни, находя в них удивительное воспоминанье счастья,- женское лицо,- вдруг, пока вот так вот мчишься, останавливает тебя постовой резким движением полосатого жезла и требует предъявить права тоном повелительным и властным. Неужели…нет…не может быть… Не сейчас…»
В нем смешались чувства жалости, безысходности, сострадания, любви, отуманивая волю человека способного на решительные поступки, способного многое одолеть и многого достичь.
Анна повернулась к нему. Болезнь не шла ей к лицу: бледные губы, припухлые веки, растрепанные волосы.
— Ну же, Глебушка, — протянула к нему руки, — не хандри, а то я совсем расклеюсь, смотря на тебя.
Внутри Разина произошел толчок, что-то щелкнуло у виска. Он вышел из оцепенения, поцеловал Анну в запекшиеся губы: — Тебе показалось, Аннушка. Просто задумался на секунду.
Утро близилось к исходу. Блестела мелкая темно-зеленая листва, бросая пятнистую тень на стволы деревьев.
— Ты больна Аня, но скоро будешь совершенно здорова. Слышишь?
-Что это? – приподнялась Анна.
Воздух насыщался непонятным звуком, который смешивался с плеском речных волн, нарастал приближаясь.
— Вертолет….- закричала Ева, — вертолет.
Иван бросил мокрые сосновые ветки в костер. Пламя моментально поглотила их, и струя сизого дыма устремилась ввысь. Глеб забежал в воду и, отчаянно размахивая руками, начал подавать знаки летчикам. Вертолет изменил направление полета, завис над рекой. Окно в кабине отодвинулось, показавшаяся рука в перчатке сделала несколько круговых движений. Затем обороты двигателя вертолета уменьшились и он, покачиваясь, сел на противоположном берегу.
— Слава Богу, — подбежал Глеб к Анне, — вот видишь, все в порядке.
— Вижу, Глеб, вижу, — по щекам Анны потекли слезы, она тихонько вылезла из спального мешка, отряхнулась, — поехали домой, вроде лучше мне стало, — улыбнулась.
— Чудесно, любовь моя, — Разин взял ее на руки и вброд переправился на другой берег. Иван приподнял Еву.
-Не уронишь? – крепко обняла его за шею девушка.
— Ты как пушинка, Ева, — ответил Иван и, осторожно ступая на скользкие камни, пересек русло реки, — сладко пахнущая пушинка, — неожиданно поцеловал Еву в щеку и поставил на землю возле вертолета, из дверей которого выглянул, улыбаясь, молодой летчик. Ева, никак не отреагировав на поцелуй, подошла к Глебу и взяла его за руку.
— Слушаю тебя Ева, — заглянул в лицо девушки Разин.
— Я молчу, Глеб, но, впрочем,… держи нас покрепче, короче говоря.
— Такси подано, господа хорошие. Куда прикажите вас доставить?- спросил летчик, спуская лесенку.
— Желательно поближе к цивилизации, где есть аэропорт, где есть телефон, — забрасывая рюкзаки, ответил Разин.
— Плата по таксе, — протянул Анне руку летчик, помогая забраться в салон.
— И какова такса нынче? – спросил Глеб.
— 200 баксов с каждого, итого: 800, — ответил летчик, захлопывая дверь.
Глеб вытащил бумажник: — Вот тебе аванс – 400, еще 600 получишь, если быстро- быстро твоя ласточка поднимет нас в небеса. У меня жена больна, так что постарайся друг, пожалуйста.
Летчик посмотрел на Анну: — Не волнуйтесь, все сделаю как в лучших домах, как учили.
— Вот и хорошо, — похлопал его по плечу Глеб,- от винта?
— От винта, — рассмеялся летчик, уходя в кабину.
Металлический корпус поскрипывал, дрожал, вибрировал.
В иллюминаторах сквозь разводы стекла виднелась бескрайняя тайга, которую время от времени разрезали извилистые русла рек, вершины гор, с их подъемами и спусками ущелий.
Голова Анны лежала на коленях у Глеба. Он старался реже шевелиться, чтобы не беспокоить жену, которая иногда открывала глаза, смотрела на Разина внимательно и спокойно, лишь частое моргание век слегка выдавало ее озабоченность нынешним состоянием. Глеб гладил ее по волосам, крепко пожимал ладонь, массировал пальцы.
— Уже скоро, Аня, потерпи.
— Ничего – ничего, я нормально себя чувствую, — отвечала Анна и незаметно вздыхая, закрывала глаза.
Дверь кабины пилотов приоткрылась, и в нее с трудом протиснулся второй пилот крупного телосложения,- блондин с красным и смешным носом.
Поздоровавшись, протянул Еве пачку газет. Стараясь перекричать шум двигателя, сказал: — Свежие, почитайте. Лететь еще часа два.
Ева показала ему в ответ большой палец: — Ok !
Иван взял у нее несколько газет, быстро полистал, затем толкнул Еву, показывая на верхнюю часть первой полосы одной из газет. Та, прочитав, удивленно отстранилась, приблизила газету к лицу, затем подсела к Разину:
— Глеб, ни фига не понимаю. Смотри на дату в газете.
Брови Глеба поползли вверх: — Что, что? Это, что же получается – то…
Почти два года мы у Харитона гостили, бродили в бреду??? Нда. Вот это номер!!!
— Получается, что так, — присвистнув, согласилась Ева. – Как один день, как одна ночь… Ну, Харитон…
— Сучий потрох. – Подсел к ним Иван.
— Да- да… именно, — помял ухо Глеб и шепнул Еве: — Анне ни слова… пока во всяком случае…
— Естественно, — покосилась с тревогой на мать, Ева.
Вертолет круто клюнул носом.
— Снижаемся, — посмотрел в иллюминатор Иван.
После приземления, расплатившись с пилотами, они перенесли вещи в здание аэропорта. Глеб заспешил к кассе и спустя минут двадцать вернулся, сообщив радостную новость: — Регистрация через пятнадцать минут. Прямой рейс. Повезло – последние билеты выкупил.
Внезапно, среди бела дня – стемнело. Глеб посмотрел вверх и толкнул в плечо Ивана: — Смотри.
Сизая туча, приближаясь стремительно, снижалась и принимала форму огромной птицы. – Филя, — крикнула отчаянно Ева, прячась за стену.
Сова покружилась над аэропортом, открыла хищный клюв и с шипением бросилась вниз.
Осколки бетона, стекол, пыль….скрежет. Хлынул дождь.
Красные – кровавые капли проникли в землю. Громыхнула гроза. Сполохи молний росчерками носились по небу. Из-под земли, пробиваясь и переплетаясь между собой, показались побеги: четыре темно- алых мака. Бутоны раскрыли на мгновения зевы…. Налетел ураганный порыв ветра и унес по бетонке через седые горы в темный лес, начавшие вянуть и скручиваться маковые лепестки…одиночки…
