Ранено, холодно, почти обнаженная в мире огней,
Потеряна в календарной неделе пасмурных дней,
Я брожу хмуро надутая, потухшим огнем в карих глазах.
Стертая черная тушь и терпкий, размазанный вкус на губах.
И обветренная, обдутая всей обширной розой ветров,
По улицам хмурого города — в поисках счастья и снов.
По мостам, дорогам, каналам, всегда трусцой, торопясь,
Не мимикой, а миной, еще не плача — уже не смеясь.
За тобой, к тебе, от себя – только подальше отсюда.
Зигзагами на каемке красивого блюда –
Загадочна, но проста до пустой примитивности.
У меня все незаконно, без лицензии и легитимности.
Пузырьками в пене стакана с лимонным спрайтом,
Плагиатом, переписанной мыслью и копирайтом –
Чем угодно, только не той, какая я есть –
Ни там, ни тут, ни везде и даже не здесь.
Почти восковая фигура на пьедестале в музее,
Почти неизменный вождь в пустом мавзолее,
Все подходят, осматривают и дальше мимо –
К другим статуям, экспозициям или картинам.
Задумчиво, задушевно, как затуманенный лес,
Кровью из сонной артерии, засунутой под бумажный пресс,
Многотонный, как ты, неподвижно-тяжелая на подъем.
Считаешь у тетраэдра высоту, ширину и объем –
Как у любви меряешь силу электротока.
Ты как сгоревший тостер – за несколько лет до нужного срока.
Утонув в безупречных манерах и кодексах чести,
Комплиментах, сладких словах и выражениях лести,
Выплываешь, завернувшись в спасательный красный жилет.
Ты своего добивалась — теряла и снова – и так много лет.
Воспоминаний и мыслей — клубок туго скрученных ниток:
Снег на ладони, кафе и кино, и букет маргариток,
Ноты медленных, минорных – наших мелодий,
Бестолковый смех остроумных пародий –
Все своим чередом, постепенно, сменяя друг друга.
Ты в свои уже 19 — не жена, не вдова, не подруга.
Ты так, потихоньку, заходишь на рюмочку чая,
Попила-попрощалась-ушла — не огорчая,
Закроешь дверь, подождешь еще пару минут.
Ты всегда приходила сама — когда уже другую зовут.
Молчаньем мысленно минуешь мины,
Себе лишь под ноги – не смотря на витрины.
В них елки-игрушки-гирлянды-шары,
Красивые стройные манекены – всегда пустые внутри,
Из белого пластика — без души и температуры тела.
Разрисованы асфальты разноцветным мелом;
Наивны рисунки – сделаны детской рукой,
Слишком идеальна я для этого мира –
Мне наверно давно пора на покой.
В белых одеждах белоснежкой уснешь,
Отчаянно и хорошо – так похоже на ложь.
Заколоты волосы, заклеены разбитые ощущения,
Засунуты в дальний ящик обиды и возмущения.
Ты снова другой, разный 24 часа в рабочие сутки.
Троллейбус, метро, пустые сиденья ночной маршрутки –
В этом пасмурном городе еще год не будет весны.
И только гуляем и не держимся за руки – уже не вдвоем я и ты.
