А он идет за легкой Беатриче
По недоступным смертному ступеням
И адом искаженные обличья
Примеривает недругам надменным.
В пророчески-ритмическом дурмане
То льстит князьям, то мстит по хулигански,
Преобразуя диалект Тосканы
В могучий, но певучий итальянский.
С ним запросто беседует Вергилий
Но защитит ли мудрость сенетенций
От демона угрюмой ностальгии,
Которая тоской сжимает сердце…
Флоренция! Да будь благославенна
Твоя сияющая мостовая!
Где сталкивались с радостью мгновенной
Он молодой, она еще живая!
Тогда, казалось, громче пели птицы,
Чем те же птицы на камнях Равены,
Теперь лишь желтоватые страницы
И памяти мерцающая пена…
О Господи! Воздашь ли ты по вере
И разрешишь ли горькие сомненья
Когда бесплотной тенью Алигьери
Смиренно припадет к твим коленям?
И пусть тоска по венам, как отрава,-
Он пишет буквы в сумрачном стараньи…
Да, впереди бессмертие и слава,
Но, Беатриче, ждешь ли ты за гранью?
