К МОРЮ!
Записки дикаря-дебютанта
Сборы
К морю мы с женой собирались уже давно, но каждый год откладывали эту поездку по разным уважительным причинам. Наши знакомые В-ны каждый год в августе ездят в Славянку, что в Хасанском районе Приморского края, и вот, им удалось-таки сблатовать нас и семью Ш. свалить на пару недель к благодатным берегам Японского моря.
Готовиться к поездке начали задолго до предстоящего путешествия: закупка туристического инвентаря (палатки, надувные матрасы и т.д.), нескоропортящихся продуктов (консервы, лапша, пиво и водка, хотя о том, что последние два пункта хранятся долго, можно поспорить), билетов на поезд в оба конца.
Семьи В. и Ш. решили ехать на собственных машинах, загрузив весь необходимый багаж и собственных детей, а мы с женой, не имея транспорта и карапузов, приобрели билеты на поезд Совгавань-Владивосток за месяц до убытия (в августе, естественно, билетов в Приморье нет), а через пару недель – на тот же самый поезд, но уже в обратном направлении. Стоимость «удовольствия» в плацкартном вагоне от Хабаровска до Владивостока – 500 руб. на человека.
На работе пришлось договориться с сослуживцами, чтобы меня подменили несколько дежурств (отпуск я уже отгулял), с племянницей договорился, чтобы присматривала за квартирой в наше отсутствие, с тёщей – чтобы продавала помидоры с моего огорода, которые как раз надумали бешеными темпами зреть. В общем, все дела улажены, можно сваливать!
Поезд
13 августа 2006 г. Поезд Совгавань-Владивосток достоин особой главы в моём повествовании. Если и существует более «тормознутый» транспорт в этой части галактики, то мне о нём ничего не известно. За время путешествия у меня сложилось впечатление, что стояли на всяких полустанках и разъездах мы гораздо дольше по времени, нежели находились в пути. Три минуты едем, пять минут стоим где-нибудь посреди поля. Дорога от Хабаровска до Владика составила 18 часов (скорый преодолевает то же расстояние за 12 часов), но из соображений экономии воспользовались именно этим маршрутом и именно плацкартом.
Наши друзья уехали на своих «тачках» ещё 12.08. Им предстояло разбить лагерь к нашему приезду.
21.00. Отправление. Мало того, что на календаре значилось 13-е число, так и на моём билете было то же: 13-е место. Ну а как же иначе! Цифра 13 преследует меня всю жизнь, но, как ни странно, считаю её счастливой, так как ничего дурного она мне не преподнесла.
Большего сарая, чем наш вагон, я ещё не видел. Грязь, духота, вонища. Переполненная мусорка, которую так никто и не привёл в порядок до самого Владивостока. Количество пустых бутылок и прочей дряни лишь увеличивалось, некоторые пассажиры стали выбрасывать мусор в окна, так как девать его было некуда. Сортир – именно в таких, видимо, предполагалось мочить негодяев. Вдобавок ко всему – помятая проводница с перекошенной юбкой (или наоборот…).
Те, кто ехал из Совгавани, радовались, как дети, так как в Хабаровске в титане появилась горячая вода, и можно было запарить лапшу или заварить чай (очевидцы утверждали, что это великое чудо, сравнимое разве что с явлением святого в нашей грешной обители).
Для полного счастья в наш вагон загрузилось человек десять студентов, втаренных пивом и водкой. Я решил, что бессонная ночь нам обеспечена. Я угадал, но насчёт студентов вышла промашка: ребята, конечно, погудели-пошумели, побренчали в гитару, но уже в 12 часов ночи благополучно заткнулись, а бессонную ночь обеспечили сразу несколько факторов: жуткая духота, злющие хабаровские комары, неудобная малюсенькая-премалюсенькая подушка, совершенно плоская от недостатка в ней пуха, а также какая-то горластая мамашка, которая всю ночь орала на своё непослушное чадо лет пяти (не спалось мальчонке).
С утра пялились в окно. Природа всюду у нас в России замечательная, поэтому посмотреть есть на что.
Въехав в Приморский край, обратили внимание на такую фишку: чуть ли не у каждой задрипанной хибары во дворе стоит спутниковая тарелка. Контраст! Ту же картину наблюдали и в Славянке, и в Зарубино: что ни барак, то обязательно огромная антенна возле дома, а в окнах – дорогущие шторы. Без комментариев, как говорится.
Владивосток
Во Владивосток прибыли около трёх часов дня (разумеется, с опозданием). Столица Приморского края встретила нас неприветливо: затяжной моросящий дождь, ветер. Честно говоря, Владик произвёл на меня гнетущее впечатление – конкретная дыра (да простят меня приморчане). Не ожидал, что легендарный Владивосток окажется таким неуютным серым местом: серые облупленные дома, разбросанные по сопкам там и сям, грязно-серое море… Разумеется, серое дождливое небо над головой усиливало неприглядное впечатление, но даже и потом, на обратном пути, когда у нас было время погулять по Владивостоку, особенно положительных эмоций от города не прибавилось. К примеру, купив покушать, мы с Ириной решили найти какую-нибудь скамейку, чтобы в умиротворяющем спокойствии совершить трапезу. Скамейку мы искали 40 (!) минут. И это – в центре города. Не видели ни одной автобусной остановки, автобусы стояли только у ж/д вокзала. Интересно, а как люди передвигаются по городу? На собственных автомобилях? Да, автотранспорта во Владивостоке навалом, причём чуть ли не каждый второй водитель – женщина, и каждая вторая женщина за рулём – с мобильником в руках. Сколько ни бродили по городу, за всё время обнаружили один (!) светофор. У меня вообще сложилось впечатление, что в Приморском крае никто даже не слышал, что существуют правила дорожного движения – ни в городе, ни за его пределами. Дикий Восток… О переключателе дальнего/ближнего света в ночное время точно никто не знает – только дальний! В общем, водить машину в Приморье – ежеминутный смертельный риск.
Первый неприятный сюрприз сошедшим с поезда путникам – в Приморье нет «Билайна»! Оказывается, ещё в Хабаровске мы должны были подключить роуминг «Билайн», перейдя на местную телефонную компанию «НТК» (тарифы которой просто грабительские!). Самый простой выход в этой ситуации (без связи никак нельзя!) – покупка SIM-карты другой компании. Мы наобум взяли «МТС». И очень даже неправильно сделали! Как нам потом объяснили бывалые люди, надо было брать «Мегафон». Дело в том, что у «МТС» запредельные тарифы на межгород, к тому же сервис тоже оставляет желать лучшего.
SIM-ку брали в какой-то забегаловке возле самого вокзала. Девушка, оформляющая нашу покупку, никак не могла понять, что такое Хабаровск-43 в моём паспорте в графе прописки. Я уже настроился разжёвывать ей азбучные истины, что, мол, на штампе регистрации по месту жительства как раз это место жительства и указывается, стал ей объяснять, что Хабаровск-43 – это такой населённый пункт… Девушка всё равно ничего не понимала. Тогда Ирина пояснила ей, что 43 – это 43-е отделение связи. Кажется, такое объяснение двоечницу по географии более-менее удовлетворило, хотя в глазах всё равно читались непонятки.
Как я уже упоминал, в день нашего приезда шёл дождь. А нам предстояло в лёгкой одежде (тёплые вещи были отправлены в машине В-ных) в незнакомом городе отыскать морской вокзал, ибо Владивосток был лишь промежуточной остановкой в нашем путешествии. К счастью, при нас были зонтики (хотя бы головы не мокли), но вот ноги в лёгких шлёпках шлёпали по лужам и грязи, вследствие чего мы замёрзли, как суслики.
Морской вокзал оказался сразу за железнодорожным, но, как выяснилось, это был не тот вокзал, который был нам нужен. Следует отметить, что люди Владивостока (те, что нам встречались) очень приветливы и доброжелательны и охотно объясняли, как нам добраться туда, куда нужно. А нужно нам было на вокзал прибрежных сообщений, Чуркинская переправа, 36-й причал. Вот и найди, блин, когда весь берег – сплошные причалы.
Одним из наших ориентиров была некая подводная лодка («Увидите подводную лодку, перейдёте через дорогу…» и т.д.). Я мучительно всматривался сквозь пелену дождя на брег морской, который забит военными, грузовыми и прочими кораблями, но ни одной торчащей из воды подводной лодки так и не приметил (нырнула, что ли?). Оказывается, подводная лодка – на постаменте! Действующий музей возле самого штаба КТОФ (Краснознамённого тихоокеанского флота).
Какими-то закоулками, с Божьей и людской помощью, мы добрались-таки до этого самого вокзала прибрежных сообщений – треугольный сарай, где на каждый рейс – отдельная касса. Наша – Владивосток-Славянка – оказалась в левом углу.
Кстати говоря, железнодорожный и морской (тот, что международный) вокзалы – шикарные здания (в отличие от нашего), вот только морской вокзал превратили в торговый центр, две трети площади здания – магазины.
В Славянку ходит два вида транспорта – паром и «комета». Паром – 3 часа (220 руб. с носа), «комета» — 1 час (350 руб.). Рейсов всего по два в день, «комету» при шторме отменяют. Глянули за окно – штормит… Местные объяснили, ерунда. Что ж, берём билеты на «комету» (мы замёрзли и устали, хотелось поскорее добраться до места). Опять же благодаря местным жителям, мы своё судно не прозевали. А могли бы. Почему-то в громкоговорителях вокзала объявляли только ближние рейсы (Владивосток-остров Русский, Владивосток-мыс Чуркина), а на Славянку ни паром, ни «комету» не объявляли, посадка начиналась, как война с Германией – внезапно и вероломно.
Перед отъездом из Владика созвонились с В-ным, договорились, что он нас встретит в Славянке (В-ны и Ш. уже были на месте).
Однако штормило. Несмотря на приличную скорость нашего судна, нас мотыляло из стороны в сторону, как морской мусор. Я поглядывал в иллюминатор, выискивая взглядом очертания берега (мало ли…), но сквозь завесу дождя ничего кроме волн видно не было. Никаких спасательных средств, кстати, на борту мною замечено не было. Вот такой я оптимист.
Бухта Троицы
В Славянке нас встречали Коля В. и Саня Ш. Даже довольно-таки комфортабельный микроавтобус В-на не казался уже таким удобным – мы устали от бесконечной дороги, а нам предстояло ещё минут сорок ехать.
Славянка – крупный посёлок, порт – кажется, Хасанского района. В общем, большая деревня (зато с казино и отелем!). Уже в Славянке дождь прекратился (что не могло не радовать). А накануне наши друзья пережили настоящий шторм, окапывали лагерь, ловили сорванный ветром полог и т.д. Короче, получили первую порцию романтики.
Когда приехали на место, выглянуло солнышко! Видимо, природа радовалась нашему приезду (а мы то как радовались!).
Бухта Троицы – замечательный пляж, раскинувшийся между посёлками Зарубино и Андреевка. Песочек (правда, очень крупный), живописные пейзажи и чистейшее море. Если во Владивостоке вода имела грязно-серый оттенок с мазутными пятнами, то здесь мы наблюдали нечто зеленоватое, нырнёшь – дно как на ладони.
Первым делом отзвонились домой, чтобы родители не волновались. Телефоны, кстати, включали только по необходимости, чтобы заряда аккумуляторов хватило на всё время нашего здесь пребывания (подзаряжать-то негде).
Вторым делом полезли в море, несмотря на только восстановившуюся погоду – нужно же было прочувствовать, что это такое – море. Водица, надо сказать, особо жаркой никогда не была – всё-таки Японское море – это вам не Средиземье. Но всё равно кайф! Особенно если учесть, что я несколько лет не плавал (в Амуре нельзя – опасно для здоровья).
А потом уж начали обустраиваться. Палатка наша уже стояла (Коля В. постарался). Моим делом было только надуть матрасы и помочь жене разобрать сумки.
Лагерь наш обустроен был по местному обычаю, так сказать: вблизи воды (метрах в 15), все три палатки установлены под одним огромным пологом, в котором, окромя наших жилищ, размещались все съедобные и несъедобные припасы нашей компании. Людей было много (11 человек), поэтому В-ны взрослые спали в своём микроавтобусе (девчонки – в палатке), а Саня Ш. – в тойоте (Ира Ш. с пацанами – в палатке).
Наверное, мы не были дикарями в полном смысле этого слова, так как наш пляж был платный, с элементами некоторой цивилизации: дощатые туалеты через каждые 100-200 метров, подвоз пресной воды раз в день (наливай, сколько хочешь, хоть 200 литров), ежедневный вывоз мусора, уборка пляжа от водорослей (а вот убирали нанятые пацаны хреново, за что и были впоследствии уволены). В паре км. от нас отдыхали настоящие дикари, которые ни за что не платили, но были лишены тех маленьких удобств, коими обладали мы, к тому же их берег был каменистым, что, на мой взгляд, хуже песчаного. Тарифы: проживание – 60 руб. с носа в сутки, палатка – 100 руб. единовременно, машина – 150 руб., также единовременно. Оплату собирала милая девушка по имени Лена, которую традиционно надули: платили только за 9 человек, за 9 дней (хотя В-ны и Ш. были там 14 дней), к тому же стребовали с неё скидку за такую толпу и за постоянных клиентов (В-ны туда каждый год ездят), скидку предоставили. В общем, вполне по-божески.
Кстати, о ценах. Стоимость товаров и услуг в Приморье такая же, как и в Хабаровске. Дешевле, чем у нас, только овощи, дороже – водка и пиво.
На пляже организована бойкая торговля: пирожками, сувенирами, морепродуктами… Дважды в день приезжает магазин. Вот только цены в этом передвижном магазине были ого-го! К примеру, мороженое, которое в Зарубино (в 5-ти км. от пляжа) стоило 15 руб., у товарищей кавказцев (а кто ещё содержит магазины!) уже было за 30 руб.
Также на пляже была организована и развлекаловка за деньги – катание на всевозможных транспортных средствах. Всех тарифов не знаю, вот только некоторые: скутер – 50 руб./мин., катамаран – 100 руб./час, дельтаплан (с моторчиком) – 500 руб/5 мин. А ещё там катали на банане и на параплане, привязанном к моторной лодке. Кстати говоря, весь наш лагерь на халяву катался на скутере вечерами, так как Саша, владелец оной техники, втюрился в Наташу, старшую дочку В-ных (ей 18 лет).
Наш маленький Эдем находился практически на границе с Кореей, поэтому в море постоянно патрулировали пограничные катера. А вот на суше нас никто не терроризировал, паспорта не проверял (хотя по телику подняли шумиху, мол, все пляжи Приморья – погранзона и въезд туда – по спецпропускам).
Обустроившись, вечером организовали «встречины» (давно ж не виделись!) – грандиозную пьянку с песнями под гитару (Наташа В-на здорово владеет муз. инструментами и поёт – музыкальная школа, однако), шашлыками и знакомством с соседями. Прикольно было наблюдать за реакцией людей, когда наши жёны представлялись. В-на: «Ира», Ш.: «Ира», моя супруга: «Ира». Обычно думали, что их разыгрывают. Ан нет, все три – в самом деле Ирины.
Что можно добавить по обустройству лагеря. Возле самого нашего полога – раскладной стол, раскладные стулья. Через несколько дней нам соседи, уезжая, подарили ещё один стол – полуразвалившийся деревянный калека, но вкопанный ножками в песок, он честно послужил нам, надеюсь, послужил ещё кому-то после нашего отъезда. А поначалу кушали по очереди: сперва дети, а потом уже взрослые. В тесноте, как говорится, да не в обиде.
Недалеко от полога – мангал, на котором не только «шашлычили», но и готовили всё остальное, в том числе кипятили чай.
А вот дрова к нашей мобильной печке – это уже проблема, которую, тем не менее, решали. В близлежащем лесу не было даже следов сушняка (туристы растащили), а губить живые деревья – варварство, до которого мы не скатились. Сначала привезли дров фиг знает откуда – из леса по дороге от Славянки до Зарубино, затем… украли на Зарубинской пилораме немного горбыля (сторож куда-то отлучился). Когда ворованные дрова подходили к концу, уезжающие соседи очень кстати отдали оставшиеся у них дровишки (вместе с искалеченным столом). Примечательно, что в тот же день ещё одни соседи, также собирающиеся домой, попытались втюхать нам свои дрова за полторашку пива. Мы, естественно, оскорбились и отказались от «щедрот» корыстолюбцев (они всё-таки продали свои дрова за полторашку – но уже не нам). А потом к нам приехал старый друг из Владивостока – Олег Н. со своей семьёй на пару дней, и он втарил дровами нас на весь оставшийся срок нашего пребывания на морском песочке: мы озадачили его (по телефону), он – своих подчинённых (Олег Н. – военнослужащий, как и все мужики в нашей компании, кроме меня), и всё было сделано в кратчайшие сроки и в лучшем виде.
Надо признаться, в нашем лагере царствовала дедовщина. Во всяком случае, так считал Миша Ш., пятнадцатилетний подросток, на долю которого выпала ежедневная участь пилить дрова (как-то само собою занятие это стало Мишиной обязанностью).
А вообще, дела находились каждому, но как-то непринуждённо: я, например, колол распиленные Мишаней чурочки, Коля В. обычно поддерживал костёр, Саня Ш. что-то починял… Готовили вроде как по очереди, но тут тоже не было какой-то строгой очерёдности, просто за завтраком (который, всё-таки, чаще других делала Ира В.) кто-нибудь объявлял: а на обед будет то-то – и готовил объявленное блюдо. Так, я однажды делал свой фирменный плов, а моя жена пару раз потчевала едоков борщом. И т.п.
Также в нашем лагере имелся умывальник, бельевые верёвки и импровизированная душевая кабина – конструкция из занавесок для ванны и деревянных кольев.
Пресную воду набирали в вёдра, пятилитровые пластиковые бутылки и в столитровую резиновую ёмкость (военное ноу-хау). Кипячёная вода имелась как в термосах (горячая), так и просто в бутылках (холодная).
На случай плохой погоды, когда на костре готовить проблематично, у нас была газовая плита и баллончики с газом (made in China) – удобно в походных условиях.
В общем, у нас было всё, что необходимо для полноценной жизни вдали от настоящей цивилизации.
Рыбалка etc.
Рыбы в море полно. Лупатые пеленгасы шныряют по мелководью возле самого берега, но на удочку ловиться ни в какую не хотят. В сотне-другой метров от берега – камбала, сима (родственница горбуши) и бог знает что ещё. Естественно, мы решили малость побраконьерить. Коля В. достал из чрева своего бездонного микроавтобуса резиновую надувную лодку и метров 150 «удочки в клеточку», т.е. рыболовную сеть, которую мы распутывали всем табором. Соорудив из пивных пластиковых бутылок, заполненных песком, грузила, а из тех же бутылок, но уже пустых – поплавки, Коля и Саша, загрузившись в лодку, отправились ставить нашу снасть в море-окиян, но почему-то воткнули её бог знает на каком расстоянии от берега, чему я возмущаюсь до сих пор (наши соседи ставили сеть в сотне метров от берега и наловили целую кучу всевозможной рыбы, включая самочек симы с икрой). Они уплыли так далеко в море, что с берега их еле было видно.
Ранёхонько утром, когда надо было подорваться проверять сеть, рыболовы благополучно дрыхли, а в 9 утра по всей бухте бороздили резиновые и моторные лодки как с отдыхающими на борту, так и с местной пацанвой – было очевидно, что сеть могли уже проверить и без нас. В общем, так и произошло. Улов того утра состоял из одной-единственной камбалы, которую символично-ритуально зажарили и разделили на всех по маленькому кусочку.
Кроме всего прочего выяснилось, что один груз на нашей сетке оторвался, и эту аварию нужно было устранить. Я наполнил песочком бутылку, и мы с Саней Ш. отправились покорять морские просторы (Коля наотрез отказался – был расстроен результатом рыбалки).
В первые же секунды нашего плавания стало ясно, что я совершенно не умею грести вёслами! Пара минут усиленных моих телодвижений только подтвердили это (есть люди совершенно необучаемые – это я). Короче говоря, пришлось грести Сане Ш., а так как делал это он всю дорогу и без перчаток, в финале был «вознаграждён» преогромными мозолями на обеих руках.
Искали мы нашу сеть долго. Очень долго. Но не нашли! Повсюду торчали чужие поплавки (не одни мы браконьерили), в том числе и из пивных бутылок, но наших – полторашек «Оболонь» — нигде видно не было. Мы избороздили бухту Троицы вдоль и поперёк не один раз – безрезультатно. Вывод напрашивался один: нашу сеть спёрли.
Что ж, вернувшись и погоревав немного, поехали в Зарубино за рыбой (на пляж рыбу возят какую угодно, но – дорого).
В зарубинские магазины свежая рыба попадает прямо из местного порта, куда ежедневно приходят рыболовецкие суда. В магазинах мы «рыбачили» неоднократно за время нашего отдыха у моря и нисколько о том не сожалели. До этого я и представить себе не мог, что камбала и навага бывают такими вкусными! Дома мы покупаем морскую рыбу глубокой заморозки, которая неизвестно сколько хранилась, а здесь – свежачок. В общем, несмотря на утраченную сеть, без рыбы мы не были.
Самое забавное выяснилось уже дома. В-ны и Ш. приехали в городок на два дня позже нас, и буквально на следующий день были организованы «послеприморские» шашлычки (о-о-очень давно не виделись!), и там, под водочку, наши друзья поведали нам замечательную историю о том, что в последний день их пребывания на море, наша сеть нашлась! Оказывается, никто её не тырил, просто мы с Санькой такие опытные мореплаватели и рыбаки, не смогли её найти (ага, в открытом море ориентиров – завались…). Когда сеть вытащили (что было непросто из-за ощутимой тяжести), в ней оказалось полно рыбы! Но!.. За эти дни сетка спуталась, а рыбу, которая в ней сидела, обглодали морские ежи и звёзды, и прочая морская хрень. В общем, нечего браконьерить…
Буквально в паре сотен метров от нашего лагеря, через дорогу, имелся довольно крупный пресный водоём – Утиное озеро (уток на нём видел не много, а вот чаек – до фига). Туда мы ходили ополоснуться от морской соли, а однажды пошли на рыбалку – наловить на уху.
Встали раненько, с рассветом, и в составе шести человек (Саша Ш., мы с женой, супруги В-ны с дочкой Сашей), вооружившись удочкой, направились покорять озёрную мелочь. Клевало неважно, — гольяны, ротаны, небольшие карасики, — но на уху мы всё-таки наловили.
Любопытное происшествие произошло с Ирой В. Наш рыболовецкий отряд разделился на две части, в одной из которой и состоял я в содружестве с двумя Иринами – моей и В-ной. Клёв, и так не особенно азартный, вдруг прекратился вовсе. Мы сетовали и негодовали, предполагая, что где-то поблизости вертится крупный ротан, поэтому мелюзга разбежалась. Вдруг поплавок Иры В. резко ушёл на дно, она, сделав подсечку, потянула. Удилище изогнулось от ощутимой тяжести. «Ну, — думаю, — ротан огроменный! Или карась! Или…» (Все подумали так же). И вдруг из воды вынырнуло что-то большое, лохматое и ужасное. Ира В. закричала от страха, но добычу не упустила и вытащила её на берег. Тут это нечто срывается с крючка и стремительно бежит к воде. Ира В. пронзительно орёт: «Боря, держи его!» А я думаю: «Самой слабо, что ли!» — так как тоже боюсь непонятного. Тем не менее я в два прыжка настигаю это убегающее существо и наступаю на него ногой. Раздаётся хруст. Будучи уверенным, что чудовище погибло под моей кроссовкой, я приподнимаю ногу, но оно вновь побежало! Тут я обнаружил под ногами у себя какую-то тряпку и, схватив её, накрыл нечто материей, после чего вцепился в него рукой. Всё это время крики Иры В. не умолкали (моя Ирина наблюдала за этим приключением молча, хотя и с напуганными глазами).
Каково же было наше удивление, что этим «чудовищем» оказался краб! Во-первых, я не предполагал, что бывают пресноводные крабы. Оказывается, бывают. Во-вторых, вид его был и впрямь экзотичен и страшен: нехилого размера (панцирь – сантиметров 10 в диаметре, плюс лапы и клешни), с какими-то наростами и шипами по всему телу, уродливая огромная клешня (вторая – маленькая), какие-то «волоски» на лапах (поэтому вначале «существо» показалось лохматым)… В общем, мерзость! Не сравнить с эстетического вида морскими крабиками.
По окончании рыбалки диковинку забрали с собой, чтобы показать остальным обитателям лагеря, где краб и погиб мученической смертью в руках детишек (думаю, его кончину ускорило и моё «наступление» на его панцирь).
Трижды за нашу короткую декаду старшие девчонки В-ны порадовали нас мидиями, ныряя за ними на каменистом пляже в паре километров от нашего лагеря. Саша и Наташа В-ны – это две наших русалки, которые готовы не вылезать из воды чуть ли не сутками и отлавливать всевозможных морских тварей. Чего они только не доставали с морских глубин, дабы показать нам, насколько разнообразна прибрежная фауна: симпатичных морских крабиков и раков-отшельников, ютящихся в ракушках всевозможных форм; диковинных трепангов, называющихся также морскими огурцами – жирные «червяки» с псевдошипами по всему телу (мы понятия не имели, как их готовить, поэтому после «обозрения» выпускали на волю, хотя, говорят, деликатес); забавно прыгающих зеленотелых креветок (к пиву мы покупали уже готовых к употреблению – розовых и отпрыгавших своё)…
Улов мидий обычно состоял из почти полного эмалированного ведра чёрных раковин. Ведро наполнялось морской водой, и мидии ставились на огонь прямо в ракушках. После пяти минут кипячения раковины раскрываются. Следующая операция – извлечение съедобных тел мидий и удаление несъедобных их внутренностей. Этим занимались мы, мужики. Отрезаешь приросшую к перламутру мышцу (или как это называется), удаляешь с «тушек» что-то чёрное и жабры – и в тарелку. Кстати говоря, Коля В. просветил меня, что мидии – гермафродиты, а заодно продемонстрировал их мужские «достоинства». Гм, впечатляет…
Уже очищенные мидии отправляются на сковородку, на которой предварительно обжарены лук и морковь. Несколько минут – и закуска готова. Закуска, надо сказать, замечательная! Отлично идёт как под водочку, так и под коньячок. С ведра неочищенных ракушек получается средних размеров тарелка собственно закуски. На нашу толпу – по 1-2 столовых ложки на брата (сестру). Но, учитывая остальные наши съедобности, этого вполне достаточно.
Попробовали мы и других представителей огромного семейства моллюсков – песчанок. Это тоже ракушки, только белого цвета, которые проживают в море, зарывшись в песок, выдают их пузырьки воздуха, выходящие на поверхность. Этих тварей едят сырыми. И я впервые в жизни отважился на такой подвиг – съесть что-то ещё живое. И очень даже не разочаровался! Внутри песчанки совсем не такие, как мидии. Вскрывается раковина, извлекается что-то, похожее на язычок (видимо, нога), и это что-то поглощается ещё шевелящееся – с соусом по вкусу. Я пробовал с уксусом и с соевым соусом, обалденно и так, и так.
Кроме всего прочего, наши «русалки» наловили нам звёзд и морских ежей на сувениры. Наташа В. – будущий медик, поэтому препарировать ежей для неё – сущий пустяк. Сначала извлекаются челюсти (ужжжас!), а затем подручными средствами (например, палочкой) выколупываются внутренности и икра из твёрдых панцирей. Икра съедобна, но мы что-то не рискнули (говорят, сильно на любителя). Затем пустое, но ещё шевелящее иголками тело тщательно промывается и кладётся куда-то (в нашем случае – на доску) сушиться на жарком приморском солнышке.
Морских звёзд не препарируют, а отваривают в солёной воде, а только потом отправляют сушиться.
Перед самым нашим отъездом к морю, телевидение застращало потенциальных отдыхающих сообщениями о том, что на пляжи Приморья случилось нашествие медуз-крестовиков, крайне опасных для здоровья человека. Не знаю, как где, а на нашем пляже за девять дней нашего отдыха крестовики были обнаружены лишь трижды (в одном экземпляре), да и тех девчонки В-ны таскали в руках (маленький комочек слизи) и ничего с ними (с девчонками) не было.
Чтобы закончить рассказ о фауне Приморья, следует добавить о комарах. Их практически нет! После Хабаровска, где нет продыху ни днём, ни ночью, мы просто блаженствовали! Хотя, надо признаться, к концу отдыха приборзели: летает ночью пара-тройка комариков, мы уже стонем: «Ах, комары зажрали!» Что такое настоящий гнус, мы вспомнили очень скоро, вернувшись в родные края.
Что особенно впечатлило из приморской флоры – шиповник. Никогда не видел ничего подобного! Низкорослый стелящийся кустарник не выше полуметра с огромными (до 5 см. в диаметре) плодами приплюснутой формы, имеющими волоски-шипы на кожуре (про иглы на ветвях вообще молчу!). Прямо-таки яблоки какие-то, а не ягоды шиповника! В конце августа плоды ещё не зрелые, твёрдые, шкура толстая, но под нею – битком набито семян. Я всё думал выкопать корешок, чтобы попробовать посадить его в Хабаровске, но, как водится, забыл.
Заметки мимоходом
Были в нашем путешествии и некоторые неудобства. Например, с какой любовью вспоминается (пардон за подробности!) домашний фаянсовый друг, то бишь унитаз! Не очень-то комфортно, знаете ли, уединяться в общественных туалетах, когда непременно кто-то ломится в запертую дверь. Невозможно расслабиться!..
А ещё на отдыхе совершенно невозможно строить романтические планы, так как только скроешься от посторонних глаз в палатке с законной супругой, как пятилетний Андрюша Ш. начинает в срочном порядке разыскивать, куда это подевался дядя Боря…
Августовские ночи холодны. Ложимся спать – в палатке душно (за день прогрелась), а среди ночи просыпаемся от холода и облачаемся в спортивные костюмы и тёплые носки, так как объятия одного одеяла уже не спасают.
В одну из таких ночей подхватил ангину. По совету Иры В-ной полоскал горло морской водой. Один день полосканий – и от моей ангины не осталось и следа! Чудодейственная морская водица.
На второй день нахождения на море обнаружил, что с трудом хожу босиком – жутко болят ступни из-за крупного песка под ногами. На третий день было уже терпимо, а потом и вовсе привык.
В дорогу взяли с собой кучу всевозможного чтива: книги, журналы, газеты, всяческие кроссворды-сканворды, кроме того, я прихватил с собою несколько черновиков, надеясь, что путешествие вольёт в меня новую струю вдохновения, и я создам нечто шедевральное. Облом… Читалось только в поезде, а вот писать и вовсе не писалось, за девять дней не родил ни единой строчки! Оказывается, у моря можно часами бездельничать, созерцая волны, слушая ветер и шум прибоя, и от этого не становится скучно. Даже мозги отдыхали по полной программе.
Думаю, стоит сказать несколько слов о наших друзьях, хотя бы вскользь охарактеризовать их.
В-ны. Семья из пяти человек. Коля – подполковник МЧС, «ушибленный» спортом. Прекрасный организатор и «решатель» всевозможных проблем. Без него нам было бы туго.
Ира – педагог по профессии, наш «завхоз» и главный «правдоискатель», компанейская женщина.
О старших дочерях В-ных я уже упоминал: восемнадцатилетняя Наташа – кокетка, «вся из себя»; шестнадцатилетняя Саша – пацан в юбке (в купальнике), такая же активная, как папа, добродушие нашего маленького отряда.
Младшая В-на – восьмилетняя Таня – капризное существо, вечно плачущее и на что-то жалующееся. Впрочем, никто особо внимания на её капризы не обращал, поэтому большей частью времени Тане приходилось быть хорошей девочкой.
Семья Ш. Глава семейства Саша – майор красной армии, чувствительный и ранимый, переживает по любому пустяку так, что святых выноси, помешан на автомобилях и прочих железяках, любит веселье застолья.
Ира Ш. – также военнослужащая, также не прочь повеселиться, но, в отличие от супруга, более трезво смотрит на жизнь, не любит лишней суеты. В нашем лагере её прозвали Енот-полоскун, поскольку не было дня, чтобы Ира что-то не стирала, причём делала это она по семь раз на день (благодаря ей запасов пресной воды не всегда хватало).
В семье Ш. двое пацанов. Миша как раз в таком возрасте (ему 15), когда взрослые – враждебное племя. Впрочем, мы с ним общий язык нашли. Прозвали Мишу Ихтиандром, так как он не вылезал из воды до буквального посинения (в эту поездку научился плавать!).
Пятилетний Андрюха – наш Павлик Морозов. Благодаря ему всё тайное становилось явным. К тому же поперечный: чтобы Андрей всё съел на обед, ему следовало твердить: «Не ешь, Андрюша, ни в коем случае!» — тогда он жевал на полный рот. А вообще забавный пацан.
Как я уже упоминал выше, на пару дней к нам приезжали друзья из Владивостока – семья Н. Олег – подполковник Российской армии, ходячий балаган, находиться с ним в одной компании – значит постоянно ржать. Всегда знаком с местными криминальными авторитетами, где бы ни жил, легко решает любые проблемы.
Лора – полная противоположность Олега. Немного наивная и меланхоличная, но добрая женщина, всегда возмущается, когда её супруг начинает пошлить, но её ворчание пропадает втуне.
Их шестилетний сынишка Матвей – маленькая копия папы, цитирует Олега и вовсю глумится над мамой (шутя, конечно). «Прапор, неси обед! Молчи, женщина!» — всё это в адрес Ларисы, подзатыльники только добавляют восторга. Когда за обедом Матвея обслуживала Ира Ш., он деловито распорядился: «Тётя официантка, принесите мне курицу без косточки». А когда ставили палатку для Н., а палатка никак не хотела устанавливаться (был сильный ветер), Матвей крутился под ногами и отчаянно восклицал: «Мужики! Ну сделайте же что-нибудь!» Ну и прочее в том же духе. В общем, Матвей – душа компании, мы с ним подружились.
Партаки
В один из прекрасных дней Бог дал нам новых соседушек, о которых стоит упомянуть особо. Мы их только увидели – сразу окрестили «гопниками». Собственно говоря, бритоголовых мужиков, явно недавно откинувшихся с зоны, было всего двое, но и все остальные – их женщины и подростки – были какого-то «блатного» пошиба. От этой компании прямо-таки веяло тюремной романтикой: татуировки, манеры поведения и – музыка.
Самым ужасным была именно музыка – так называемый «шансон», проще говоря, блатняк играл с самого утра – на всю катушку. Мы тоже включали музыку, иногда громко (танцевальный репертуар), но, памятуя о нормах советского общежития, выключали её до 23.00, точнее – задолго до 23.00. Всё бы ничего, иногда можно и блатняк послушать (в качестве экзотики), но у наших соседей, я так понял, был всего один диск, который они бесконечно гоняли по кругу. А когда они изрядно выпили, пригласив к себе половину пляжа в гости (таких же бритоголовых и синих от наколок; родственные души очень быстро находят друг друга), тогда с этого диска стала звучать преимущественно одна песня: «Партаки, партаки, партаки…» Видать, в уголовном хит-параде эта песенка лидировала в тот момент, потому что наши гопники впадали от неё в экстаз, подпевали и добавляли громкость аудиотехники настолько, насколько это было возможно.
Самое весёлое началось после 23.00, когда дети в нашем лагере захотели спать. Наши женщины, оценив ситуацию, никого из мужиков с дипломатической миссией в соседский лагерь решили не отпускать, дабы не случилось столкновения. Первой в стан «врага» пошла Ира В. Бритые ребята оказались вежливыми и обходительными и на просьбу уменьшить звук их CD-плеера отвечали: «Конечно, конечно! Извините, пожалуйста», — и делали потише. Но стоило Ире В. вернуться в нашу обитель, зазвучал хит всех времён и народов «Партаки» — на всю катушку.
Через некоторое время парламентёром пошла Ира Ш., объясняя гопникам, что у нас маленькие дети, которые хотят спать и уже плачут. «Конечно, конечно…» Музыка замолчала. На две минуты. А потом: «Партаки, партаки, партаки…» Эту песню не задушишь, не убьёшь!
Ира В. ещё раз пыталась поговорить с гоп-компанией – уже в более резкой манере, с применением понятной им ненормативной лексики. «Извините, пожалуйста», — звучало в ответ, громкость уменьшалась, а затем всё повторялось: «Партаки, партаки…» В последний визит Иры В. в соседский лагерь, там все уже были пьяные, включая подростков. Стало понятно, что у нас два выхода: поднять конкретную бучу или мужественно перетерпеть эту ночь. Выбрали второе. Музыкальный ужас длился почти до утра: две-три песни на умеренной громкости, а затем «Партаки» — на всю. А после четырёх, когда музыка всё-таки смолкла, стали слышны какие-то пьяные семейные разборки…
Час расплаты настал утром следующего дня. Все в нашем лагере встали невыспавшиеся, нервно напевающие: «Партаки, партаки…» (мы выучили эту песню наизусть). За завтраком было решено: а почему бы нам не послушать музычку?! Гопники ещё дрыхли, когда Веерка Сердючка и прочие представители отечественной попсы загремели на пляже из всех колонок микроавтобуса В-ных. Как сладка месть! Ясное дело, выспаться нашим гопникам не удалось, тем более их сейчас мучило жуткое похмелье (агентурная разведка в лице мальчика Серёжи, который знал всё и вся, что происходит на пляже, донесла, что гоп-компанией со товарищи было выпито в эту ночь 12 литров (!) водки – весь их стратегический запас).
К обеду один из гопников с виноватой мордой пришёл в наш лагерь – явка с повинной. Он долго каялся и извинялся, а в итоге попросил взаймы бутылку водки. Ни водки, ни прощения он не получил. Вендетта!
На их счастье вскорости приехал магазин, где они и купили себе похмелиться – одну бутылку водки за 200 руб.
С тех пор наши соседи больше не безобразничали и если слушали свои любимые «Партаки», то делали это исключительно днём и то не очень громко.
Шторм
В-ны и Ш. пережили шторм в день своего приезда, настала и наша очередь вкусить «радостей» непогоды: по радио объявили штормовое предупреждение, на Приморье двигался тайфун с Японских островов.
На пляж приехала милиция и персонально каждого предупредили о надвигающемся шторме: «Укрепляйтесь. В случае необходимости будьте готовы к эвакуации». Стало ясно, что дело серьёзное. Радовало только то, что бухта Троицы расположена таким образом, что особо разрушительные волны не доходят до пляжа, разбиваясь о Зарубинский мыс, врезающийся глубоко в бухту параллельно нашей стоянке.
К вечеру погода в самом деле начала портиться: заморосил мелкий дождичек, усилился ветер.
В наших рядах был профессиональный спасатель, Коля В., поэтому мы были почти спокойны, но меры предосторожности, конечно, приняли. Николай быстро принял командование на себя и организовал все необходимые мероприятия: с пляжа были убраны все вещи, машины приведены в полную боевую готовность (на случай эвакуации), полог вокруг палаток максимально укреплён насыпями из песка. Брезент у входа и выхода в нашем куполе также был опущен и прикопан, дабы ветер не мог проникнуть в наше убежище, и полог не был бы сорван, оставлена лишь малюсенькая лазейка на случай, если понадобится выйти по нужде. Дети и Ира Ш. (за старшего) отправлены спать в машину и микроавтобус, среди взрослых организовано дежурство по 2 часа.
Тем временем непогода уже «разминалась»: ветер яростно трепал брезент нашего полога, стало холодно и сыро (дождь усилился), на море поднялась волна. А ночью буря разыгралась не на шутку: ветер завывал, как сумасшедший, перекрываемый лишь иногда шумом хлещущего дождя, к этим звукам добавлялись шлепки волн о берег, напоминающие выстрелы из ружья.
А под нашим уютным «колпаком» было веселье в самом разгаре: мы лежали в своих палатках и шутили по поводу и без повода – всё это сопровождалось дикой ржачкой. Утром Ира Ш., ночевавшая в машине, сказала, что не спала не столько от шума стихии, сколько от нашего истерического хохота.
Утром дождь прекратился, ветер также значительно ослаб, но вот волны продолжали «выстреливать».
Интересная картина открылась нашему взору: море было не таким уж бурным, но возле самого берега волна высоко выныривала из моря и шлёпала о песок с шумом и пеной. Как нам потом объяснили местные, это была океаническая волна, которая идёт по самому дну и выныривает только у берега – отголосок где-то бушующего шторма. И в самом деле, обещанный тайфун нас лишь слегка зацепил краем, поэтому обошлось без разрушений и, не дай Бог, жертв. А бывает, говорят, морская волна, которая идёт по верху моря, поднимаясь в огромные валы, и она выплёскивается далеко на берег, смывая всё на своём пути. В общем, нам повезло, хотя дети ночью изрядно напугались. Напугались и некоторые отдыхающие, съехавшие поздно вечером с нашего пляжа, но «дезертиров» оказалось не много.
После шторма пляж был ЗАВАЛЕН водорослями. Нанесло целые стога, а в воде, возле самого берега, образовалась «подушка» из водорослей несколько метров шириной, ступать по которой лично мне было не в кайф. Кроме того, эта самая океаническая волна нарыла на прибрежном дне каких-то ям, и дно, до этого ровное и пологое, стало похоже на стиральную доску особо крупных размеров.
К обеду распогодилось окончательно, и мы зажили своей обычной «дикарской» жизнью.
Домой
Билеты куплены на 23 августа. Отправление поезда из Владивостока – 14.00. Что ж, надо возвращаться…
Паром из Славянки в 6.30 утра, следовательно, выезжать с пляжа нужно где-то в 5.00. Сумки собраны ещё с вечера. Прощание с уже родной бухтой Троицы…
Подъём в 4.15. Холод собачий. Умываемся, пьём горячий кофе (я бы памятник поставил тому, кто изобрёл термос). В 4.30 будим Колю В. – договаривались, что он нас повезёт. И вот ведь «сюрприз»! У Николая жар, он глаз не сомкнул почитай всю ночь – донырялся в холодной воде. Что ж, будим Саню Ш. Саша после чашки кофе готов «к бою», садится за руль, а больной Коля всё равно собрался ехать с нами. Мы его отговариваем – бесполезно. Ладно, дело хозяйское.
Ира Ш. и Ира В., тоже поднявшиеся, обнимаются-лобызаются с моей Ирой, и все трое рыдают, как будто прощаются на долгие годы.
Поехали. И в самом деле, грустно. Коля В. сидит на переднем сиденье, трясётся от озноба. Чтобы немного развеять грусть-печаль, Саша включает радио. А там – крушение самолёта… Развеял…
Приезжаем в Славянку около 6.00, покупаем билеты на паром и идём к причалу. А там – уже толпа. Что ж, надо протискиваться вперёд (билеты без мест, кто успел, тот и сел, а стоять на палубе не очень хочется).
В 6.15 стали запускать на паром. Народ хлынул дико, толкая друг друга, все хотели занять места получше. Мы – в общем потоке. На нижней палубе свободных мест полно, но все почему-то ломятся наверх. Говорю Ирине, что нам туда же, не зря ж люди стремятся. И в самом деле, не зря. Наверху – комфортное помещение с удобными креслами, двумя телевизорами и прочая. Помещение нижней палубы тесно, неказисто, с круглыми иллюминаторами по над водой, а здесь – обзор, выход на палубу, автоматы с напитками, аккуратный туалет под боком… В общем, всё цивильно. Единственное наше упущение – сели далековато от телевизора, поэтому фильм не очень хорошо было слышно (показывали «Амели»).
Сразу обратил внимание, что на борту имеются надувные спасательные плоты в достаточном количестве. Правда и шли мы всю дорогу вдоль берега, земля была видна то справа, то слева, то с обеих сторон – острова, сопки, скалы, маяки…
Не знаю, почему судно, на котором мы передвигались, зовётся паромом? Не очень в этом разбираюсь. Обычный теплоход. Может, потому, что кроме пассажиров перевозятся и грузы – в основном, автомобили – на нижней палубе?
Время путешествия – 3 часа. Долго, конечно, но, на моё счастье курильщика, на палубе можно курить.
К Владивостоку подошли с небольшим опозданием и, уже входя в порт, вспомнили мы с Ириной, что не совершили один местный ритуал – бросание монет в море, дабы вернуться сюда ещё раз. Что ж, ещё не поздно. Достаём мелочь и кидаем её за борт в мутные портовые воды. Теперь у нас есть шанс сюда вернуться…
Вновь совгаванский поезд. Только теперь нам повезло больше: вагон наш оказался чистенький и аккуратный, проводница вежливая и опрятная. Видать, Господь даровал нам награду за те испытания, что мы изведали по дороге в Приморье.
Уже в Дальнереченске мы окончательно убедились, что едем домой – появились комары в неисчислимых количествах. А дома они нас грызли до самых холодов.
Доехали без приключений, по-обывательски, слегка тоскуя по нашему пляжу. Но когда вошли в свой дом, где не были 10 дней – поняли, что соскучились по нашей квартире, по телевизору и прочей электронике, по нормальному туалету, в конце концов. Одним словом, по цивилизации.
Но если бы уже через сутки мне предоставили возможность вновь отречься от благ современного человека в пользу полудикой бухты Троицы, где море нашёптывает успокоение и отрешение от тягот бытия, я бы согласился.
2006 г.
