СЦЕНА III
Гамлет стоит на балконе дворца. Входит Горацио.
Горацио:
— Вы здесь, мой друг? Чем заняты?
Гамлет:
— Смотрю.
Горацио:
— Вы смотрите? Могу спросить — на что же?
Гамлет:
— На этот мир за крепостной стеной,
На то, что мне сегодня недоступно.
Горацио:
— Вы, Гамлет, принц и будущий король,
А этот мир — владенье вашей воли.
Здесь ваше все на сотни миль вокруг —
Поля, леса, озера, даже люди.
Чего же вам еще недостает?
Гамлет:
— Недостает немногого — свободы.
Горацио:
— Свободы — в чем? Свободы — для чего?
Вы не могли бы уточнить понятье
Свободы — слишком уж оно обширно
И требует особых пояснений.
Гамлет:
— Горацио, оставь свои софизмы.
Спроси раба, он объяснит тебе
Что есть свобода, если сам не знаешь.
Гарацио:
— А что мне скажет раб? Что может знать
Несчастный раб о том, чего с рожденья
Он был лишен? Спросить тогда слепого
Уместно нам о свете — разве нет?
Свобода для раба — игра мечты,
Объект его неисполнимых грез.
Скопец мечтает так о любодействе.
Нам о свободе мог бы рассказать
Свободный — только где его найти?
Мы все рабы, коль честно говорить,
Своих страстей, привычек, обстоятельств,
Которым тщимся противостоять
Или — напротив — страстно потакаем.
Гамлет:
— Ты думаешь? Бывало и рабы
Царями становились.
Горацио:
— Ну и что?
Снаружи — царь. Внутри — все тот же раб.
Ни тот свободен, кто имеет власть
Над внешним миром, чтобы изменять
Его согласно собственным желаньям,
А тот, кто чувства подчинил свои
И примирил их с собственной судьбой.
Понять свое предназначенье — вот
В чем трудность долга на пути к свободе!
И следовать судьбе — наперекор
Всем обстоятельствам, коль надо —
Жизнь положить на это, сотни жизней,
Но быть во всем своей природе равным.
Гамлет:
— Как просто. Остается лишь понять
Зачем на этот свет мы рождены.
Горацио:
— Да, просто. Но, однако, очень трудно.
Не хочет раб считать себя рабом.
Солдат врагу предпочитает сдаться,
Чем быть убитым. А король мечтает
Стать пастухом, бродячим музыкантом
Иль, на худой конец, торговцем рыбой.
Все от судьбы бегут, сопротивляясь
Веленью долга. Каждый хочет страстно
Того, чем он не может обладать.
Вот это и зовут «свободой» люди —
Стремленье изменять свою судьбу.
Гамлет:
— И что плохого в этом? Каждый вправе
Стремиться к лучшему. Иль мы должны
Смириться с гнетом внешних обстоятельств?
Зачем тогда Господь нам даровал
Могучий разум, волю и любовь?
Горацио:
— Вопрос хорош. И правда, человек
Особым даром наделен от Бога —
Способен он себя осознавать.
Имеет разум, чтоб решать задачи,
Имеет волю, чтобы претворять
Свои желанья вопреки всему…
Но это не меняет ничего!
Ты можешь изменить весь этот мир
Усильем воли, если Бог позволит,
Но никогда не сможешь изменить
Себя, а значит — собственной судьбы!
Познай себя, — сказал нам древний грек, —
И ты познаешь мир! Вот ключ к разгадке.
Ни в том свобода, чтоб изменять,
А в том, чтоб оставаться неизменным.
Быть можно королем и быть рабом
Своих иллюзий. Можно быть рабом
И быть свободным, жизнь свою приемля
Как высший дар — без зависти, без страха
Взирать на мир с бесстрастьем мудреца.
Гамлет:
— Ах, это все старо. Скажи рабу,
Что он рабом обязан оставаться,
Поскольку в этом некий высший смысл
Заложен изначально, рассмеется
Тебе в лицо несчастный этот раб.
Горацио:
— И что с того? Я тоже посмеюсь
В ответ над глупой дерзостью его.
Для Бога нет рабов и королей.
Мы все рабы пред изначальной волей.
Но есть такие, кто понять смогли
Никчемность суеты тщеславных рвений
И приняли судьбу свою как крест,
И подчинились, обретя покой,
Свободе безграничной, что внутри.
Гамлет:
— Один из них, подозреваю, ты?
И в чем, скажи, твое предназначенье?
Ты был монахом в юности своей.
Скажи, чего тебе недоставало?
Зачем покинул келью, окунувшись
В мирскую жизнь, бурлящую грехом?
Иль ты из тех, кто только на словах
Смиренье проповедует, а сам
Бессилен перед дьявольской приманкой?
Гарацио:
— Homo sum, humani nihil a me alienum puto.
Я человек, и потому страстей
Людских не чужд. Конечно, я не свят.
И все ж скажу: чрез многое пройдя,
Изведав все греховные соблазны,
Обрел я под конец свой путь земной
И следую теперь прямой дорогой.
Мое предназначенье вижу я,
Мой принц любезный, в услуженье вам —
Тому, кто избран высшим провиденьем
Для дел великих, Господу любезных.
Гамлет, усмехнувшись:
— Вот дело в чем? Так ты мой проводник
К делам великим, ангел мой хранитель?
А мне казалось — просто мой учитель,
Что нанят был за деньги обучать
Латыни бестолкового ребенка.
Я помню и сейчас, мой добрый друг,
Как ты меня порол за нераденье
В науках скучных и непослушанье.
Но ныне я немного повзрослел
И поумнел, хоть ты не замечаешь,
И принуждать меня небезопасно.
Гораио:
— Так значит вы из всех моих уроков
Запомнили невинные шлепки?
Гамлет:
— Конечно, нет. Ты многое мне дал
И как учитель и как утешитель
Моих обид. Ты был мне старший друг,
Почти как брат, во всех моих невзгодах.
Я помню это и, как прежде, чту
Твои труды, но большего — не требуй.
Горацио:
— Спасибо, принц, за добрые слова,
Но я бы не был верным вашим другом,
Когда б смолчал, с печалью наблюдая
Как мучаетесь вы, себя стеснив.
Дозвольте мне помочь вам, господин!
Гамлет:
— Помочь? Ты хочешь мне помочь, Горацио?
Тогда убей меня иль помоги
Сбежать от мыслей, что грозят убийством!..
Не знаю что со мной. Вокруг меня
Творится зло, кольцо свое сжимая.
Я чувствую себя его орудьем —
Булыгой серой на краю обрыва:
И день, и ночь ее кропят дожди,
Подтачивая шаткую основу,
Раскачивает ветер беспрестанно —
Еще чуть-чуть — сорвется вниз она,
Покатится к дороге по откосу,
Невольно за собою увлекая
Другие камни, с грохотом накрыв
В конце паденья путников невинных…
Горацио, я сам себя боюсь!
Боюсь судьбы, ее велений грозных,
Боюсь быть тем, кем мне предстало быть!
Горацио:
— Боитесь вы свободы, добрый принц!
Гамлет:
— Свободы?
Горацио:
— Да! Единственной свободы,
Которую Господь нам даровал:
Свободы быть собой! Сопротивляясь
Своей судьбе с упорством неразумным,
Мы нашего Создателя гневим —
Ведь это он нас сотворил такими.
Вы принцем рождены и ваша участь —
Другими править, подавляя зло.
Прислушайтесь к себе, мой господин!
Что чувствуете вы, когда вокруг
Бесчинствует разнузданная мерзость,
Когда предательство себя вознаграждает
Победой незаслуженной, когда
Убийство вопиет о мщенье тщетно —
Не хочется вам разве зло пресечь?..
Вот то-то же!
Гамлет:
— Свобода быть собой?..
А коль в тебе чудовище живет?
Что делать с этим — выпустить его?
Горацио:
— Чудовищ порождает человек,
Когда в себе природу извращает.
Гамлет:
— Может ты и прав… Ладно, я устал
От этих разговоров философских.
Я к матушке пойду. Она звала.
Горацио:
— Принц, погодите! Я хотел спросить:
Вы слышали о том, что наш король
Взял под арест двух старших офицеров?
Гамлет:
— Да, слышал. Что с того?
Горацио:
— А вам известно
В чем их обвиняют?
Гамлет:
— В убийстве подлом
Полония. Я верно говорю?
Горацио:
— Конечно, нет! То есть правда, что их
Ваш дядя в этом обвинил. Но ложь,
Что эти двое в чем-либо повинны.
Гамлет:
— Уверенность твоя предполагает,
Что в этом деле ты не посторонний.
Что знаешь ты, коль знаешь? Расскажи.
Горацио:
— Я знаю только, что они невинны.
Два этих благородный офицера —
Лишь слуги страстно преданные вам.
Я слышал, что они в кругу друзей
Ни раз как будто громко заявляли,
Что вам принадлежит по праву трон,
А дядя ваш не вправе им владеть.
Возможно, кто-то королю донес
Об их словах. Возможно, наш король
Воспользовался случаем убийства,
Чтоб офицеров дерзких наказать?
Гамлет:
— Горацио, ты хочешь мне сказать,
Что популярен я в кругу дворян?
Горацио:
— Конечно, сударь.
Гамлет:
— Что ж, приятно слышать.
Однако, кто беднягу заколол
Полония, когда ни эти двое?
Ведь он убит.
Горацио:
— Убит, и я скорблю
Со всеми вместе о его кончине.
Но кто его убил, увы, не знаю.
Могу об этом лишь предполагать.
Гамлет:
— Так поделись догадкою своей
Со мной, а лучше будет — с королем.
Горацио:
— Вы шутите? Чтоб тут же угодить,
Как эти двое, в лапы к палачу?
Я жить хочу и лучше промолчу.
Гамлет:
— И очень жаль. Я думал, ты смелее.
Хотя, признаться честно, твой испуг
Мне добавляет собственной отваги.
Скажу тебе, Горацио, без лести:
Я иногда боюсь, что ты мне друг.
Быть заодно, совсем не значит — вместе,
А вместе быть не значит — заодно,
Ведь так?.. Ведь так?!
Горацио:
— Вы правы, мудрый принц.
Гамлет:
— Ну, вот и славно. Дело решено!
Гамлет уходит.
Горацио, оставшись один:
— Что ж, очень плодотворная беседа
У нас на этот раз произошла.
Принц был непредсказуем, как всегда,
Но в слове «нет» послышалось мне «да».
А впрочем, я согласия не жду:
Не он меня, а я его веду!
