Дух книги

Однажды один издатель пожаловался мне на автора, который отказался от издания книги. Автор этот ныне не известен, но при жизни был между нами очень популярен.
Так вот этот самый автор отказался от издания книги, и сообщил издателю об этом своем решении в самый последний момент, когда уже был готов сигнальный экземпляр.
Я долго выслушивал сетования издателя и с участием кивал телефонной трубке.
«Автор — каприза и сумасброд и сам не знает, чего хочет. Сколько напрасного труда! Две редакторские вычитки, корректура, иллюстрации…»
Издатель был прав, автор славился скандальным характером. Нашего брата при случае обзывал дураком. Так и говорил в глаза, нахмурив губы и поджав брови: «Дураки вы и бездари и графоманы и хрень пишите редкостную». А еще докучал издателям, требуя гонорару.
Когда буря на том конце провода стихла, я вкрадчиво поинтересовался у издателя, а не мог бы он прислать мне этот сигнальный экземпляр. На что к удовлетворению своему получил положительный ответ.
Я люблю книги. Независимо от авторов. И справедливо считаю, что книги не виноваты в том, какие им достались авторы. Авторов не выбирают.
Когда я получил книгу, то читать ее не стал. Посмотрел только ISBN. Сложил все цифры, чтобы получить простое число. Получилось 8. Мое. Практически все знаменательные даты в моей жизни связаны с этим числом. Но сейчас не о числах.
Я бережно поставил книгу на полку, отложив чтение, потому как тоже недолюбливал этого автора. А за что его было любить, он и мне однажды графомана клеил.
Вот вредный человек, — подумал я.
Еще подумал: прочту, когда он помрет.
В самом деле, с ним неприятно было общаться, слишком высокого мнения о себе был писатель. Разговаривал через губу и на всех фыркал.

И вот я получил известие об его кончине.
Умер он совершенно глупо, от удара током, сунув палец в оголенные провода. Рассказывают, что разряд тока оставил на его лице свинцовую печать негативного нрава. Таким он и в гробу лежал. Долго не решались закрыть ему глаза. Он выразительно сверлил каждого взглядом, и грозил черным указательный пальцем: «Дурак ты и бездарь и графоман и хрень пишешь редкостную». – «Ну да, ну да», — тихо злорадствовали провожающие, — «только сам ты дурак. Ты вот помер, а я жив и здоров, и шептунов пускаю себе на радость и пописываю в свое удовольствие».
Ну так вот, как только узнал я об его кончине, тот час и вспомнил о книге. И на девятый день, расположившись поудобней, раскрыл ее.
Следует сказать, что я люблю читать лежа, приспособив под голову две подушки. Хоть так и не рекомендуется проводить время за чтением книг, тем не мене привычка есть привычка.
В таком положении я и открыл книгу. И очень был поражен невероятной историей, которая не замедлила случиться. Честно сказать, я что-то такое ждал.
Страницы повели себя так, как ведут себя вампиры, застигнутые лучами солнца. Их стало корежить, трещины, словно разряды молний рвали листы, и в итоге страницы, как пересушенные листья превращались в труху. Так страница за страницей, вся книга рассыпалась, и на моем животе образовалась небольшая кучка мусора.
Умер автор – и книга жить не захотела, — было моей догадкой.
Взволнованный этим печальным событием я некоторое время ходил по комнате как неприкаянный. То выкурю сигарету, то выпью чаю. И все думаю, думаю. Опять чаю налью. Как же так? И что теперь делать?
Я смотрел на кучку трухи и не верил.
Уныло вглядывался в корешки книг на книжной полке в надежде увидеть эту книгу целехонькой. Но кучка мусора! Она же не появилась волшебным образом – из ничего.
Да, вот история!
Даже была у меня мысль похоронить то, что осталось от книги. Предать земле. Или развеять по ветру. Ну, хоть что-нибудь сделать для нее, чтоб не просто в мусорное ведро выбросить.
И тут мне на помощь пришел случай. В газете, на которую я аккуратно собрал остатки от книги, была статья о некоем племени. Взгляд мой вдруг остановился на спасительном тексте.
Оказывается, было-жило когда-то племя дикарей, которое приспособилось читать книги миссионеров через сожжение книг на костре. Правда, таким образом, книгу мог прочесть только шаман. В определенную ночь, в зависимости от луны и звезд, сжигалась книга. Шаман вглядывался в дым, в котором видел картинки из книги. Потом он пересказывал соплеменникам содержимое.
Но однажды шамана уличили во лжи.
Выискался в племени умник, который увидел совсем другие картинки. Он объявил об этом своим товарищам, и шамана за обман бросили в костер. Но тут же пошел дождь и затушил огонь. ЭТО было знамение. Шамана осенило, и он сообщил, что знает, как сделать так, чтобы все соплеменники могли понимать книги.
Находчивым пронырой оказался шаман. Рецепт приготовления книги для всеобщего чтения дошедший до наших дней меня изумил. Книгу следовало залить водой. Добавить дрожжи и зерна пшеницы, и сахар по вкусу. Дать настояться продукту две недели. А потом варить до полного испарения. Пары же посредством охлаждения собрать в глиняную посуду. Хех, так это самогон, — догадался я. Видать, шаман тот был не из простых, продвинутый чел, коль скоро понял, как приспособить природный процесс дестилирования воды (дождь), к производству огненной воды.
Великим волшебством было для меня самогоноварение все мое детство. Отец гнал самогон каждый месяц. Делалось это под покровом ночи. Я садился на кухне и зачарованно наблюдал за всеми приготовлениями. Сначала он завешивал одеялом окно кухни. Это напускало жуткой таинственности предстоящему алхимическому опыту. Значительно позже я узнал, что светомаскировка необходима была для того, чтобы не донесли добрые люди на отца за незаконное самогоноварение.
Затем он ставил флягу с бражкой на плиту, накрывал флягу деревянной крышкой, вставлял змеевик и тестом замазывал все щели. Эх, а какой змеевик был у отца! Не какой-нибудь самопальный из нержавейки. Фабричный. Стеклянный. Купил, к своему удивлению, в аптеке, — никто ему не верил.
Включал газ — и я замирал, наблюдая, как пар в змеевике обращается в жидкость. Когда наполнялась самогоном четверть трехлитровой банки, отец набирал столовую ложку прозрачной жидкости и подавал мне. «Держи ложку аккуратно, не разлей», — торжественно говорил он, а сам подносил к ложке зажженную спичку. Если спичка затухала, то содержимое банки отец выливал в раковину, и ставил вновь под волшебные капли. И так до тех пор, пока жидкость в ложке не возьмется синим огнем. Вот это зрелище! Отец мне тогда казался великим ученым и колдуном. И был у меня в большом авторитете. Я даже уроки в тот день делал на удивление быстро и правильно. Только бы не прогнали спать.
В общем, тема самогоноварения была мне знакома не понаслышке. И я, обрадовавшись такой развязке, не медля ни минуты поставил бражку, согласно рецепту шамана. Все лучше, чем просто остатки от книги в мусор выбросить, — думал я, но в душе сомневался, что таким образом до читателя дойдет суть написанного. Уж очень такое чтение казалось мне фантастически сомнительным.
И, тем не менее, на десятый день я решил снять пробу. Неожиданно в этот день посетили меня два моих приятеля, тоже книголюбы. Они застали меня с алюминиевой кружкой в коридоре. Заметили флягу и мое смущение. «Неужели самогонку собрался гнать!» — воскликнули они. «Нет, только пробу хотел снять, неизвестно дошла бражка или нет», — отвечал я. – «Поможете определить?»
Мы перенесли флягу в зал к столу. Расселись за столом и стали снимать пробу. И как-то совсем незаметно, за душевными разговорами, всю флягу приговорили.
И тут один приятель говорит:
— А чего мы компот этот пьем?! Ну-ка, схожу я за благородным напитком, за коньяком.
И тогда с нами стали происходить удивительные метаморфозы, потому что как только он это сказал и хотел пойти, то ноги ему отказали, и он рухнул под стол.
Мы с другим приятелем кинулись ему на помощь, но с нами произошло в точности такое же необъяснимое явление, как и с нашим другом. Кости в ногах, которые придают стойкость и устойчивость телу, словно были растворены бражкой.
Таким образом, мы лежали под столом и сначала удивлялись тому, что при ясности мысли ноги не слушались нас. Пытались общаться друг с другом посредством языка, но и язык стал предательски заплетаться. Я еще хотел объявить друзьям, что вот мол дескать, это моя вина, потому как сразу не предупредил, что настойка приготовлена из книги жуткого зануды. Но сказать не мог, язык попадал под зубы, пару раз я его даже прикусил, ну и тогда бросил тщетные попытки контактировать.
Слышу, товарищи тоже помычали немного, да и успокоились.
Тогда отдаваясь силам природы, мы как ленивые тюлени разлились по полу. Кровь медленно приносила из среднего пальца правой руки в сердце «Но вумен, но край», — и так же размеренно уносила из сердца в левую ногу «Но вумен, но край». Мышцы постепенно обмякли, губы вытянулись к воображаемой материнской груди, и слюнявый пузырь увенчал отрадную картину детской невинной доверчивости, в которую мы, взрослые интеллигентные люди вдруг окунулись.
Хорошо-то как бывает от иной книги, — думалось мне, но изредка легкая тревога подергивала мою щеку, — а не упустили ли мы чего-нибудь, поспешив выпить всю бражку, и не сделав самогона? Полностью ли раскрылся, другими словами, нам замысел книги? Не остался ли он (замысел) подменен псевдопонятиями или неверно истолкованными сублимациями.
Но тут же тревога сменялась ощущением красоты и легкости, — видать, дюже добрую и фантастически полезную книгу написал этот автор, обладая таким скверным характером, — бестселлер, не меньше, — иначе, как бы на нас снизошла такая благодать Божия и такое удивительное чувство гармонии с окружающей субъективной действительностью!
Хотя, кто его знает, может, наблюдает за нами он с неба, царствие ему небесное, и ржёт над нами во всю глотку: «Графоголики вы и алкоманы, и хрень всякую пьете».