Террористка

Молодой офицер в чёрном мундире капитана Антитеррористической Службы сидит за большим столом. Открыв пластмассовую папку, он рассеянно просматривает документы, потом поднимает глаза и смотрит на молодую женщину, стоящую перед столом. Её руки скованы наручниками за спиной. Длинные белокурые волосы упали на бледное утомлённое лицо, белая ночная сорочка обтягивает восьмимесячный беременный живот. Женщина стоит босая на каменном холодном полу, стоять ей трудно — тяжёлый живот тянет вперёд, заставляя выгибать спину и запрокидывать голову. Из-за этого поза женщины выглядит надменной, но большие карие глаза смотрят без вызова, печально и кротко.

— Итак, ты — Эллисон Краузе, 19 лет, швея-надомница? — спрашивает капитан.

— Да, — отвечает женщина, почти беззвучно.

— Я офицер Пятого Департамента. Я здесь, чтобы судить тебя. Ты осознаёшь своё положение? Это твой последний шанс спасти себя и своего ребёнка. Помоги нам, или ты умрёшь этой ночью.

— Я не могу помочь вам. Меня уже допрашивают и мучают двадцать часов. Я ничего не знаю.

— Ложь, — мужчина хмурится. — Ты знаешь много. Тебя арестовали дома, прошлой ночью. Твой муж был там за несколько минут до этого?

— Это не был мой муж, — тихо и монотонно отвечает Эллисон. — Мой муж погиб, в локальном конфликте, шесть месяцев назад…

— Снова ложь. Твой муж, Ричард Краузе, действительно был офицером спецназа. Но он дезертировал и стал террористом. И ты знаешь, что он жив. Ты должна знать, куда он ушёл. Где он? Ответь только на этот вопрос, и ты будешь жить.

— Это не был мой муж, — упрямо повторяет Эллисон. — Это был просто проезжий турист. Он заблудился. Я дала ему карту, и он уехал сразу…

— Каждое твоё слово — ложь! — офицер раздражённо откидывается в кресле. — Он не уехал сразу. Он оставался в доме полчаса. Две старых леди, твои соседки, не спали и видели всё, они узнали твоего мужа и позвонили нам. Но он успел уйти…

— Они ошибаются, — голос Эллисон дрожит от усталости. — Было темно. И они полуслепые…

— Хватит лжи! — вскрикивает капитан. — И ты действительно дала ему карту… со схемой маршрутов наших патрульных машин. Ты шпионила за ними по его приказу? Никто не подозревал прогуливающуюся беременную женщину! Ты знаешь, что сегодня на этой дороге взорвали пассажирский автобус? Они установили мину во время интервала между патрулями. Тридцать человек погибло,… и ты помогла этим убийцам! Мы нашли карту с твоими пометками…

— Это ошибка, — стонет Эллисон. — Я устала,… позвольте мне сесть, или я упаду…

— Стой на ногах, сука! — злобно кричит офицер. — Если ты упадёшь, тебя будут бить, пока ты не встанешь или не сдохнешь! И я сделал бы это с большим удовольствием. На кого ты работаешь? Твой муж – преступник, хладнокровный жестокий убийца! Он взорвал железнодорожную станцию две недели назад. Сотни невинных людей погибли, женщины и дети… Человеческая жизнь ничего не стоит для него!

Бледные щёки Эллисон розовеют.

— Он не преступник. Он просто слишком доверчив. Его обманули…

— Ага, вот ты и выдала себя! Значит, ты всё-таки встречалась с ним? Но ему плевать и на тебя, и на ребёнка! Он знает, что ты здесь. Он использовал и забыл тебя.

— Неправда, — Эллисон отвечает спокойно, хотя её глаза блестят от слез. — Он любит меня. И я люблю его…

Эллисон падает на колени и мягко валится на бок.

— Можете бить меня, — стонет она. — Я не скажу больше ничего …

Капитан встаёт и подходит к лежащей. В ожидании удара Эллисон сжимается, защищая живот согнутыми коленями. Офицер видит её скованные руки — пальцы женщины сломаны и ногти вырваны.

— Они написали, что только «слегка воздействовали» на неё, — бормочет капитан. Он склоняется над Эллисон и снимает с неё наручники.

— Можешь оставаться на полу. Тебя не будут мучить больше. Это бессмысленно.

Офицер возвращается к столу и берёт папку.

— Мадам Эллисон Краузе, вы — упрямый и опасный враг нашего государства. В соответствии с антитеррористическим законом, властью, данной мне Конституцией, я приговариваю вас к смерти. Вы будете уничтожены немедленно.

Он закрывает папку и пишет приговор на обложке.

Эллисон сидит на полу. Она поджала под себя тонкие босые ноги и смотрит на своего судью снизу, как испуганная маленькая девочка.

— Может быть, вы позволите мне родить моего сыночка? — спрашивает она робко. — Подождите немного…

— Нет, — резко отвечает офицер. — По инструкции приговор приводится в исполнение в течение часа. Все равно он не имел бы никакого шанса выжить. Согласно закону, дети уничтоженных террористов используются как сырьё для медицинской промышленности. Нам не нужны ублюдки террористов – будущие мстители. Мы искореним вас, не останется и памяти…

Эллисон вздрагивает и обнимает свой живот.

— Да, я возьму его со мной,… пожалуйста, скажите, как вы убьёте нас?

— Ты должна знать. Это обычное уничтожение террористов. Тебя отведут в подвал. Под тобой откроется люк, и ты упадёшь в печь. Твой пепел будет использован как удобрение. Вот и всё.

Эллисон слушает и покорно кивает. Внезапно её глаза наполняются ужасом.

— Я упаду живая в огонь? — вскрикивает она.

-Да.

— И мой сыночек будет всё ещё жив во мне. Он сгорит живым тоже… — Эллисон падает на пол и рыдает.

— Прекрати! — кричит капитан. — Надо было думать раньше!

— Прошу вас … — рыдает Эллисон. — Не делайте этого,…убейте его сразу…

— Как?

— Убейте его во мне. Выстрелите мне в живот…

— Это нарушение инструкции. И это была бы страшная боль для тебя.

— Я вынесу любую боль. Если вы экономите на пулях, даже не добивайте меня. Бросьте меня живую в огонь. Я не буду кричать… — наивно обещает Эллисон. — Умоляю вас…у вас тоже есть мама…

Офицер отшвыривает папку и резко поворачивается к Эллисон.

— Не смей сравнивать себя с моей матерью! — вскрикивает он. — Моя мать не была помощницей террористов и не плодила их ублюдков! Она ехала на работу, на электричке, тем утром,… твой муж убил её! В этом месиве я не смог даже найти её тело…

Эллисон опускает глаза.

— И вы сожжёте живым моего сыночка, чтобы отомстить за вашу маму? — шепчет она безнадёжно. — Может быть, вы правы…

Женщина пробует подняться, но падает снова.

— Ему страшно… — слабо вскрикивает она.

Эллисон лежит ничком на полу, тихо плача. Офицер касается кнопки на столе, но не нажимает её. Внезапно он ступает к женщине, склоняется над ней и трогает её за плечо.

— Слушай меня, — шепчет он. — Я сделаю то, что ты хочешь. Я застрелю твоего ребёнка и тебя, сразу. Но помоги мне. Встань, пожалуйста.

Офицер помогает женщине подняться. Эллисон доверчиво смотрит снизу в глаза мужчины. Он расстёгивает кобуру.

— Покажи мне его сердце… Господи, никто не учил меня, как расстреливать ребёнка в матке…

Эллисон берет искалеченными руками ствол пистолета и прижимает к животу.

— Здесь…

— Да, я чувствую, бьётся,… пожалуйста, … отвернись… не смотри на меня…

Эллисон опускает глаза и нежно поглаживает живот рядом со стволом.

— Не бойся, сынок, — шепчет она. — Мама с тобой…

Два выстрела звучат почти как один. Два сердца останавливаются сразу. Эллисон мягко падает навзничь. Капитан отступает назад и стоит неподвижно, глядя на убитую. Белокурые волосы юной женщины рассыпались на грязном полу, она всё ещё обнимает свой живот, неподвижные карие глаза смотрят в пустоту, нежно и доверчиво.

Дверь распахивается. Вбегают конвойные.

— Что случилось, сэр? — с тревогой спрашивает пожилой сержант. — Это вы стреляли?

— Да, — хрипло отвечает капитан. — Она бросилась на меня внезапно. Пришлось стрелять…

Сержант пинает Эллисон.

— Готова, гадина. Отличный выстрел, сэр… У меня хорошие новости. Только что вышла на связь наша патрульная машина. Ричард Краузе схвачен и будет здесь через полчаса…

Офицер трясущимися пальцами машинально пытается застегнуть кобуру, забыв вложить в неё пистолет, и по-прежнему держа его в другой руке.

— Его взяли на конспиративной квартире, — продолжает сержант. – Он согласен помочь нам, обещает рассказать всё, в обмен на сохранение жизни…

— А он ничего не говорил про свою жену? – спрашивает офицер.

— Жену? Нет. А что…

Сержант умолкает. Он смотрит на имя Эллисон Краузе, напечатанное крупными буквами на обложке папки.

Капитан садится за стол и закрывает лицо руками.

— Мерзавец… — шепчет он.

— Вы плохо себя чувствуете, сэр? — спрашивает сержант. — Может быть, вам отдохнуть, хоть часок?

— Нет, всё в порядке, — офицер выпрямляется. — Уберите её. Бросьте её в печь. Я буду ждать Ричарда Краузе здесь… Да, если он расскажет всё, я гарантирую ему жизнь…