Нет ничего в мире интереснее путешествий. Я опять пришла к этому замечательному выводу, исходя пешими ногами итальянские площади, улицы и улочки (в основном застеленные булыжником, сглаженным толпами туристов), уставая до невозможности (наш гид в своем российском прошлом не только историк, но и марафонец) и, вернувшись в очередной раз в свой туристический автобус и с удовольствием вытянув ноги, продолжала с ощущением тихого счастья в душе рассматривать в большие окна уплывающие назад окрестности. Обо всём, что видела (что удалось увидеть, и что удалось запечатлеть в памяти за восемь дней), конечно, не расскажешь, да и не всякое зрительное впечатление поддастся моему перу, но кое о чем я с удовольствием попробую рассказать.
Начну с города Рима и тех его окрестностей, которые мы видели. В первый день, после ночного перелета из Тель-Авива (то есть – не спавши), к нашей группе подкатили автобус и повезли смотреть Колизей – ну, чтобы мы сразу «очухались», что, конечно, тут же и произошло. Одно дело – открытка-картинка, другое – своими глазами. Колизей! Смотришь на него и думаешь: вот он обваливался и разрушался, а потом как бы остановился в этом процессе, застыл. И ни один кирпич теперь не падает. Наверно, поддерживают, реставрируют, но следы реставрации умело запрятаны. Да нет, кое-где видна то опорная балка, то деревянная обшивка, но глаз на этом не задерживается – не хочет. Стоит Колизей и стоит – вечно, и будет вечно так и стоять, без постороннего вмешательства и участия. Группа наша разбрелась по прилегающей площади: фотографироваться, сувениры в лавках покупать. Я обошла вокруг Колизея, неспешно, по полутесаным каменным плитам, иногда взбираясь на большие обломки у самых стен, то задирая голову, то по пути заглядывая в арки-проемы (внутрь мы не пошли – стояла громадная очередь под солнцем, да почти всё – скамьи террассами, полуразрушенные внутренние части входов и усыпанную обломками арену – можно было рассмотреть через арки). Я замкнула свой круг (вернее овал) через двадцать минут. Впечатлилась сильно. А для чего же ездим – именно для этого, чтобы впечатляться, изумляться, впитать в себя, запомнить. Ощутить новизну бытия в полной мере. Между прочим, возвращаясь (неохотно) к современности: в ста метрах от Колизея ходит трамвай. Потертый такой, старенький – точно как в российском городе, где я когда-то жила. Потом мы пошли гулять по Форумам – развалинам древних дворцов, колонн, среди остатков статуй, пъедесталов и полуразрушенных купален. Где тут стояла ванна Клеопатры?..
Кстати, о ваннах. Точнее, о воде. Потому что ванн, как таковых, в отелях нет, только душ (мы сменили три отеля за время путешествия). Вода очень дешевая, примерно 15 центов за бутылочку. Чистейшая. На нашем пути по разным местам мы то и дело набирали из колонок свежую воду в свои бутылки, на площади Святого Петра в Ватикане оказалась самая вкусная вода. Ну да, Папа рядом, его окошки видны, выглянет – как там туристы, всем ли довольны? Пьют ли мою водичку? Пьем-пьем, и смотрим вверх на окна. Они закрыты, значит, Папа сейчас в отъезде. И по такому случаю нас пускают в Сикстинскую Капеллу (когда Папа здесь, Капелла для посетителей закрыта). Фотографировать нельзя, разговаривать нельзя. В плотной толпе и в тишине рассматриваем росписи, картины, потолок. Выход – за железные решетчатые ворота. И тут-то туристы просовывают свои фотоаппараты через решетку и щелкают, щелкают…
Собор Святого Петра на одноименной площади потрясающе красив как снаружи, так и внутри. Описывать – что фотографировать. Как пленка не передаст всю мощь и красоту, так и слова. Задержусь разве на одной картинке. Внушительной величины бронзовый Святой Петр сидит на возвышении, в бронзовом кресле. Проходящим мимо доступны его босые ноги. Стоит очередь – погладить его ногу. Почему-то больше левую. Ступня сильно блестит, и пальцы на ней уже стерлись настолько, что их почти не различить по отдельности. На правой ноге пальцы еще существуют – гладят-то поменьше. В конце концов, так и сотрут ноги Святого Петра. Но ведь нельзя не пустить нас в Храм, жадных до впечатлений туристов. Ну, конечно, и я погладила.
Кроме Ватикана, внутри Италии, оказывается, есть еще одно государство, площадью 46 кв.км. – республика Сан-Марино. Жителей в республике всего 20.000 тыс. Есть свой парламент, полиция, и даже армия, численностью 15 человек – для церемониальных действий. Мы там не были (если всех туристов в это государство возить, то места для жителей уже не останется), поэтому никакого памятного сувенира оттуда у меня не имеется.
Да, чем же соблазняют жадных до сувениров туристов в многочисленных лавках? Гипсовыми Колизеями различной величины (вспомнились такие же эйфелевые башни и башенки), белоснежными Венерами и Давидами, разнообразными календарями, фаянсовыми, расписанными «колизеями» кружками, дамскими веерами… и прочими, прочими сувенирными штучками. В самый первый день путешествия, в Риме гид предупредил, чтобы мы не бросались скупать всё подряд – впереди еще много поездок и немерено подобных лавочек. Отличие предметов в них будет заключаться в том, что в каждом городе меняются картинки на сувенирах. В Пизе будет Пизанская башня, во Флоренции – музейные и скульптурные изображения и т. д. Чтобы покончить с сувенирной темой: в каждом новом городе я покупала по вееру (подругам); не удержалась перед видом обыкновенной белой кружки – на ней была нарисована площадь Святого Петра, а с другой стороны – весь итальянский «сапожок»; пополнила свою коллекцию лягушек (особенно хороша одна, из синего и зеленого стекла, с острова Мурано. Если бы нас на этот остров повезли, пришлось бы там скупить лягушек на все имеющиеся евро). Италия – родина Пиноккио, этих деревянных человечков разного роста (от роста зависит и стоимость) всюду стоят полки и батальоны. Пиноккио надо было купить, среднего росточка… Ну и еще что-то, всё по мелочи.
Во Флоренции, которая славится не только музеями и скульптурами, но и натуральными кожами, у входа в «кожаный» магазин, кабанчика бронзового погладили. Гид сказал: кто кабанчика этого найдет, вот тут где-то, на улочках, и морду погладит, и счастье тому будет, и благосостояние. А если по «другому месту» погладить, то вам в «другом месте» и прибудет. Морда кабанчиковая блестит, отполированная многочисленными поглаживаниями, люди окружили, руки тянут. И «другое место» тоже поблескивает, правда поменьше. Ночью, наверное, гладят, ночью народу мало и не столь стеснительно. Мы по блестящей морде погладили, а потом глянули на «кожаную» витрину… и благосостояние наше поуменьшилось значительно, против замечательного пиджачка устоять было невозможно, да еще если тебя уговаривают – смотри, скидка, где ты еще такой купишь? А я женщина слабая, посопротивлялась, но недолго. Зато погладили. Может, в будущем прибудет. Ну да, если по странам и весям кататься, вряд ли прибудет. Но что деньги? Для чего они? Сакраментальный вопрос. На него у меня ответ есть: он содержится на этих страничках.
Когда я ходила по Риму или в окно автобуса рассматривала жителей, которых гид именовал «римлянами», то никак не могла избавиться от некоторого изумления. Как это? Вот эти люди, обыкновенно одетые и так же обыкновенно выглядящие, они – римляне? «Римляне» – это совершенно историческое понятие, это туники, сандалии, римские носы, гордо поднятые головы, это Цезарь, Антоний, Нерон и прочие великие личности с лавровыми венками на голове, да пусть и без венков, но не эти же простые прохожие в рубашках, брюках, платьях, джинсах… И они – тоже римляне? Пришлось принять как данность. Присматриваясь повнимательнее, я все же нашла порядочное количество римских носов. Значит, так и есть, они – римляне.
А как звучит – венецианцы? Ну просто сказочно. Белиссимо, одним словом!
Итальянцы, как правило, всю жизнь живут на одном месте – в большом городе, или маленьком, там где родились, где родились их родители, их деды и бабки. Молодежь отъезжает куда-нибудь на учебу – в институты или другие учебные заведения, по окончании возвращается обратно, жить в своем родном доме. Внутренняя миграция – всего 3% (!). Как тут не вспомнить наш народ. Носится и носится по стране, из города в город, с квартиры на квартиру. Молодежь, если уедет учиться в другую страну, назад почти никогда не возвращается, любит свой дорогой сердцу Израиль на расстоянии.
Но, поехали дальше. Очень хочется рассказать о фонтане Треви, в Риме. Даже скорее не о самом фонтане, а о небе в тот момент над головой. Мы стояли на небольшой площади ночью, фонтан со скульптурными фигурами изливался с ровным шумом подсвеченными струями, вокруг стоял гул от множества людей… Наша местная гидша Ольга (весьма немолодая, высокая и худощавая, с синими, чуть выгоревшими глазами и бездной обаяния и истинно русского, возможно дворянского шарма), с которой мы сегодня утром искали ванну Клеопатры – увы, не нашли, сказала: «Посмотрите вверх!». И все застыли. Наверху оказалось не небо. Темно-темно синий ровный бархат. Без единого проблеска звездочки. Когда я читала где-нибудь сравнение ночного неба с синим бархатом, мне казалось подобное сравнение данью сантиментам, искусственно придуманное. Даже в сочинско-ялтинких краях я не видела такого неба, что выдержало бы это сравнение. А сейчас, здесь, под римским ночным небом – да! И ни с чем другим это небо сравнить было невозможно. В этот синий бархат то и дело ввинчивались светящиеся спиральные диски, запускаемые китайцами (где же их нет, они по всему миру бегают), снующими в толпе, предлагая купить свои игрушки и демонстрируя их на практике. Еще они предлагали розы, свежие, бордовые. Подойдет с улыбкой (они всегда улыбаются) и даст женщине (которая со спутником) розу. Мол, бери, красавица, дарю! Польщенная возьмет и пытается удалиться со спутником своим. Ну да, как же! Китаец бежит следом и требует за розу деньги. Кто сразу сует цветок обратно и возмущается, но иной кавалер чувствует неловкость и платит за розу. И расходятся, все более или менее довольные. Навязчивый китайский сервис всюду достанет. Чего только они не продают по всей Италии! От забавных игрушек-трансформеров и бижутерии до движущихся моделей современных машин. И не только китайцы. Здоровенные, с лаково-блестящей иссиня-черной кожей негры (уволенные из Иностранного Легиона, не иначе), стоят рядами вдоль улиц, разложив на расстеленных полотнах сумочки, женские украшения и те же игрушки. Мимо этих негров и проходить-то как-то боязно, и я прошмыгиваю мимо. Однако, они вполне безобидные. Правда, оказалось, не везде. На одной из площадей, где кормятся тучи голубей (итальянцы любят голубей, развели их всюду), негр протянул мне ладонь с горстью кукурузы. Я и не поняла, что ему надо, отмахнулась рукой и ушла с того места (не общаюсь я с незнакомыми мужчинами!). А одна женщина из нашей группы взяла у него зерна (дают – бери) и стала кормить голубей. А потом с ужасом на лице рассказывала, ка-а-ак этот негр к ней пристал, еле убежала! А он всего лишь денег требовал за свою кукурузу! А вы что, дама, подумали? Нужна ему туристка, хоть российского, хоть израильского производства! Свои есть, черненькие и блестящие. Стоят тут же, неподалеку, присматривают за процессом «продажи кукурузы».
Мне итальянцы очень понравились. Шумные и голосистые, бурно жестикулируют при беседе, но при всем этом весьма воспитанные, приветливые и дружелюбные, во всяком случае, при обращении с туристами. Туристов ведь толпы и массы, но в кафе, в ресторанах, и везде – улыбка на лицах доброжелательная непритворно, он к тебе, и к тебе, и ко всем с искренней гостеприимной любовью, и неважно ему, на каком языке ты пытаешься объясниться, он поймет в любом случае. А язык какой! – музыкальный, мелодичный, как и итальянские песни. Грацио! (спасибо!). Буонасэра! (добрый вечер!). Куатро! – как музыкально, обозначает всего лишь цифру четыре. Но чаще звучит – чинкуе! То есть, пять евро. А имена! Марио! Антонио! – а это наш симпатичный шофер, который постоянно в разъездах с туристами, и почти не бывает дома, но между тем со дня на день ожидает рождения третьего ребенка – успевает ведь… А музыка! Антонио ставил нам кассету, и сочетание чудного пения итальянских теноров с проплывающими за окнами красивейшими видами вселяет в душу покой, который редко испытываешь в бестолковой жизненной суете. А женщины – с точеными лицами, все – Анны Маньяни! И на улицах (всех городов!) чистота, словно только сейчас подмели и помыли. Так и есть – постоянно всюду шмыгают уборщики, с мешками на тележках. Да-а-а, вспоминаются наши улицы и собачки, собачки… В Италии собачек наверное, не меньше, правда, таких догов или буль-и прочих страшных терьеров не видела, всё небольшие собаки, на поводках, разумеется. И никаких «следов» на асфальте – нигде!
Некоторые вещи имеют забавное название. Дорожная полиция называется «Полиция страдале». Мол, страдает она от водителей и дорожных разных происшествий (так в нашей русской интерпретации). Хотя, многие слова действительно как бы производные от русских. Добавить только к русскому слово в конце частицу «НО», и получишь итальянское слово. Точно как в песенке про «уно моменто и сантименто»). Итальянские водители, несмотря на страдания полиции (которой нигде не видать) ездят как хотят. Перестраиваются на дороге, тоже, как они хотят, а не как диктуют правила, и поворачивают тоже там, где очень хочется. Вот где восточность, глубинная левантийность и проявляется.
Но, вернемся к зрительным впечатлениям.
Приезжаем в город – уютный красивый такой, на берегу Лигурийского моря, Пиза называется, похоже, в Италии все города только красивые. Вылезаем из автобуса, идем… ларьки с сувенирами – мимо, мимо! Входим в большие и высокие ворота. И ступаем на Поле Чудес (без дураков, вполне официальное название. Хотя, возможно, что именно здесь Пиноккио закапывал свои денежки).
И… замираю, стою столбом, буквально двинуться не могу с места. Передо мной, на другом краю большой площади – вытянутый вдоль архитектурный ансамбль чудной красоты, и в конце, справа, его венчает БАШНЯ. Очень высокая, светлая, воздушная – ряды окошек в ярусах как дырочки в кружеве, из которого она соткана; башня отклоняется в сторонку от всего ансамбля, словно все же хочется ей упасть, ведь весь мир говорит о ней – падающая. Но не упадет, не упадет она никогда, этого случиться не может и не должно. Ее строили так долго – 140 лет! – не для того, чтобы она упала. Сначала воздвигли 3 яруса, потом добавили еще 5… потом еще добавили – не могли, видно, остановиться никак, хотелось выше и выше. То ли ошибочка вышла в закладке фундамента, то ли диаметр башни оказался маловат – всего пятнадцать с половиной метров, то ли почва попалась ненадежная, но очень скоро стало видно, что башня клонится. Но не падает! Еще добавили ярусов, так достроили до 56 метров. Сначала наклон был 2 метра. Потом 3. В 90-х годах – уже 5 метров от вертикальной оси. Усилиями современных строителей и применением противовесов наклон был уменьшен – до 4, 2 метра. Привожу цифры этого чуда, потому что без цифр тут никак. Ведь вопросы у всех и на всех языках: как, сколько, когда, почему… ну почему она не падает?! Ну вот так. Надо принять как аксиому.
Галилей любил сбрасывать с башни различные предметы – изучал законы притяжения. Так и представляю себе досточтимого Галилея (ну, вы знаете, как он выглядит), шаловливо кидающего с верхнего яруса камешки, медные кружки (не фаянсовые с картинками!), шариковые ручки (ой, простите!) – гусиные перья – долетят или вовсе улетят в другие земли?
Обхожу прекрасную башню вокруг, по асфальтовой дорожке… Очень жалко уходить от нее навсегда. Но не ездить же в Италию дважды. Есть еще на свете и другие места, другие страны и веси, и другие чудеса (надеюсь, что это не последнее чудо в моей жизни).
Венеция… Всё, как на картинах, как в кино, как в сказке. Никакие фотографии не могут передать ту красоту, что видят глаза. Да, да, мы жили короткое время (целый день!) в этом кино, гуляли по площади Святого Марка (здесь просто тучи голубей!), мы катались по каналам на гондоле… Наш гондольер – высокий молодой парень в тельняшке лениво водил одним веслом, во-время отталкиваясь от стен, на балкончиках домов ящички с цветочками, в окнах занавесочки – люди тут живут, не декорации вокруг вовсе, а жизнь, неизвестная и непонятная нам.
А почему же он не поет нам, наш гондольер, к примеру – Санта-Лючию? Смотрит поверх наших голов и только. Хочется всё же, чтобы как в кино. В автобусе я спросила нашего гида про «санта-лючию». Может, ему пару евро надо было дать? Чтобы спел? «Ха-ха, что ему ваши жалкие два евро! Вот, если, 50… возможно, спел бы». Да, разбалованные эти гондольеры, однако.
Кстати, гондольером может стать только венецианец. Пришлый, чужак – не допустят. Венеция, между тем пустеет – жители уезжают в другие места, где нет влажности, сырости. Многие переселяются через залив, напротив – в город-порт Местре, нормальный, благоустроенный город на суше. Венеция дряхлеет – от той же влажности, и от частых наводнений. Действительно, что тут за жизнь – на воде? Вместо автомобилей и автобусов катера «лапаретто»: скорая помощь, полиция, такси, связь между многочисленными островами и все-все передвижения исключительно по воде, другого выбора нет. Зато красиво как! Бесчисленные мостики протянули свои каменные дуги через каналы, можно в гости к соседям напротив ходить. Наш, в тельняшке, порой пригибает голову под мостиком (все гондольеры – молодые, высокие и в тельняшках – униформа такая). В Венеции во всех магазинах продаются изделия из венецианского стекла, они сияют в всех витринах, красоту этих ваз, вазочек, кувшинов, разной посуды, цветов, рыб, зверей описать словами невозможно, как и оторвать глаза от созерцания сверкающего царства разноцветного стекла. Всё это дорого, очень дорого, очень-очень дорого. По-разному дорого, короче. Один из венецианских островов и есть остров Мурано, в мастерских которого издавна и производится всё это великолепие. Ну, конечно, я купила ожерелье из стекла Мурано. И двух премилых лягушечек.
Между прочим, женщин к производству стекла не допускали, так как каждая мастерская имела свои собственные секреты, а женщина еще в те, старинные времена, секретов хранить не умела. И замуж выдавать старались девушку за «своих», то есть недалеко, не в чужие мастерские, ведь мужу секрет расскажет в первую очередь!
В Венеции, на одном из островов, можно быть похороненым – если очень хочется, если есть большая-большая и заведомо лишняя сумма денег (евро или долларов, шекели и рубли не предлагать). Иосиф Бродский там, на этом острове и похоронен, по своему завещанию, очень любил он Венецию.
Но, простимся, к моему сожалению, с Венецией. Автобус везет нашу неутомимую и вполне дисциплинированную группу дальше…
Хотя, насчет дисциплины можно иногда посомневаться. Даже не самой дисциплины, не в школе же, а некоторого соображения о своем местонахождении и абсолютного незнания языка. Стоим мы как-то с мужем на небольшой площади у киоска – во Флоренции, еще до Венеции, в которой все пути безошибочно приведут к площади Святого Марка, выбираем календарь. Надо сказать, что у каждого образовалось свое хобби – у меня веера (ну да, и лягушки, но они разные и дорогие, всех не купишь, а веера примерно одинаковые, стоят недорого, и идут по счету, по количеству приятельниц), у мужа – календари. Я обозреваю витрину с календарями и искоса поглядываю в направлении своей группы: стоят вокруг гида Бори, он что-то рассказывает. Муж полагается на мою внимательность, или просто, что скорее всего, увлечен выбором и ни о чем другом в этот момент не помышляет. А зря. Я буквально на секунду (ну, минуту) отвлекаюсь, наблюдая за процессом покупки, потом оборачиваюсь… никого нет, ни одного знакомого лица! Группа исчезла! Вместе с гидом Борей! Мы туда, мы сюда – нигде, никого. Позвонить гиду по мобильнику не получается, автоматический голос бубнит на иврите, что, мол, номер недоступен. Ну, всё. Мы в чужой (хотя и красивой) стране, языка не знаем, «уно моменто» тут не пройдет, полиции не видать, ее никогда и нигде не увидишь, люди на нас уже с сочувствием поглядывают – понимают по нашим растерянным физиономиям, что мы то ли потерялись, то ли заблудились. «Ну, пойдем на эту улицу, что ли… — безнадежным голосом предлагаю я, — что толку стоять на месте». Хотя, самое правильное – именно стоять на месте и ждать, когда за тобой придут. Тем более что улочек от этой небольшой площади отходит несколько. Пойди не в ту сторону, кто ж тебя найдет? Но, когда нервничаешь, соображаешь неважно. И мы пошли по одной из узких улочек – «пойди туда, не знаю куда»… Не сделали мы и десяток шагов, как нам навстречу спешит… наш Боря со своим голубым флажком! Бурная радость от встречи и бегом догонять группу. То место, где Боря ее оставил ждать, оказалось довольно далеко, мы сворачивали с одной улочки на другую, так несколько раз. Да, гид наш точно марафонец, за десяток минут увести группу так далеко! Ни за что самостоятельно мы бы не вышли!
Это небольшое отступление – в назидание туристам. Если отстали от группы, стойте на месте! Вас обязательно найдут. Ну хоть когда-нибудь…
Ходили мы пешком по улицам и площадям итальянских городов, но и в автобусе ездили достаточно. И видели по пути много необычного и удивительного для нашего глаза. Вдруг, на очередном зеленом холме появляется, вырастает – как ниоткуда! – совершенно круглый высокий островок с крепостными стенами, возвышающимися над ними башенками, картинка – прямо из фильма-сказки! Про царя Салтана или Додона. «Городок называется Ортэ», — объяснил гид. «И что, там люди живут?», — спросила я, пораженная сказочным видом, увы, уже исчезнувшим с глаз. «Конечно, — получила я ответ. — Вы еще увидите несколько таких городков», — утешил он меня. Да, видела еще два или три, но не таких красивых. Или глаз ко всему привыкает.
В Вероне мы, конечно, отправились во дворик Джульетты. Посмотрели на балкон, увитый зеленым плющом. Хотя, наш всезнающий гид пытался нас уверить, что и балкон не тот, да и Джульетта, возможно, не здесь проживала. Но мы не очень поверили – столько народу со всего мира сюда стремится, и молодые ребята к стене в арочном проходе записочки так стараются приклеить, повыше, повыше! – это их «стена плача»! А вот и сама Джульетта стоит, бронзовая, грустная. Очередь к Джульетте – вместе сфотографироваться. И почему-то все руку на ее правую грудь кладут, ну, нахальство! Разве она бы сама позволила? Да Ромео на месте бы убил! Оказывается – примета такая, руку надо положить «на счастье в любви». Переждав маленькую толпу жаждущих любви китаянок, фотографируюсь и я, скромно взяв бронзовую девушку под руку.
Город Верона в древние времена очень отличился. Войнами. Это сейчас Италия тихая, спокойная, ни с кем не воюет (ох, как этот факт нам на зависть). А когда-то, о! Область шла на область, земли завоевывались в полчаса. Как-то Венеция, тогда она звалась Венецианской республикой, захватила Верону. Уж не знаю, где был Ромео, почему вместо того, чтобы Джульетту соблазнять, на войну не отправился (погиб бы с честью, и Джульетта не отравилась бы от любви). Возможно, война случилась еще до Ромео, не знаю. Но еще до захвата Венецией Верону завоевали римляне (те, настоящие). Потом еще кто-то завоевывал – видимо, веронцы не очень-то умели защищаться. Через Верону (гораздо позже) проходили войска Суворова, потом, после перехода через Альпы (знаменитый, запечатленный художниками переход), у него и произошла великая битва у моста Дьяболо (каково название!). Вот почему в Вероне стоит памятник Суворову! А в наши дни в Вероне ежегодно проводятся оперные фестивали и приезжают оперные театры из многих стран. Цена билетов 100 евро и более.
Смотрели из автобуса на Альпы – невысокие горы, то и дело переходящие в холмы. Во многих местах склоны без растительности, светлые, почти белые. Это мраморные разработки. В Тоскане мы проезжали целые мраморные горы. В Италии мрамором облицовано, кажется всё, что возможно. Соборы и дворцы, внутри и снаружи, статуи, колонны и ступени, многочисленные фонтаны – всё из мрамора, разных цветов. И многие современные здания тоже щедро украшены мрамором. Микеланджело самолично выезжал в горы – выбрать себе подходящую мраморную глыбу. Чтобы потом отсечь от этой глыбы всё лишнее. Вот, во Флоренции: стоит скульптура из трех фигур, так переплетенных друг с другом, что надо всмотреться, чтобы определить, где чья рука или нога. Микеланджело просто отсек лишнее, и понять нам невозможно, как художник смог изваять эти прекрасные тела из одного куска. Тоже одно из чудес, что посчастливилось увидеть.
Мы не только ходили и ездили. Мы еще посидели вечерком в одном замечательно красивом месте и неплохо провели там несколько часов. Место называется – Вилла Боргезе (Флоренция). «Вечер с музыкой и ужином» – значилось в нашем туристком проспекте. И цена указана (недешево!). Музыкой нашу (значительно поредевшую – дорого, однако, многим показалось) группу встретили уже при входе в первый зал дворца: несколько музыкантов в средневековых костюмах играли на скрипках, за длинным столом стоял в ожидании «персонал» в красных ливреях, как только мы приблизились, тут же откупорили одну за другой бутылки с шампанским, налили в фужеры и подали каждому… Настроение сразу этак приподнялось, с фужерами в руках все расселись на расшитых шелком креслах и диванах, шампанское оказалось очень вкусным и в меру холодным, выпив (до капли!) поднялись и пошли погулять по дворцовым залам… Громадные, низко спускающиеся и сияющие огнями люстры, роскошная мебель, обитые старинными тканями стены, картины с изображенными дамами и кавалерами, со сценами охоты и отдыха на природе. Да, Паулина Боргезе нескучно, видно, поживала когда-то в этих стенах, а ведь показали нам только малую часть дворца. Паулина была сестрой Наполеона, и он подарил ей Флоренцию (неплохие подарки делали, однако, в те далекие времена). Она была очень красивой женщиной, и ее спина считалась самой красивой спиной Италии. В одном из музеев Флоренции существует картина, на которой и изображена спина Паулины Боргезе.
«Красные ливреи» с поклонами нас пригласили в просторный зал, такой же роскошный, как предыдущие, где стояли несколько больших круглых и уже накрытых для трапезы столов. Конечно, иначе как трапезой, предстоящее действие назвать было нельзя, не ужином же, ужинаем мы обычно гораздо проще, даже в ресторанах. Наш стол обслуживал немолодой солидный мужчина в красном, с золотым шитьем, жилете, он знал по-русски «спасибо» и «хорошо», и подносил и подносил разные блюда, подавал и подавал бутылки с «Кьянти» – как только одна кончалась, следовало его подозвать мановением руки, и немедленно приносилась следующая. Мы были заранее предупреждены, что «Кьянти» будет подаваться без ограничений – сколько выпьем. Еда была очень вкусная, и выпили мы… ну не знаю, сколько (не считала я бутылки). Наш слух во время трапезы услаждала музыка, исполняемая музыкантами в старинных костюмах на старинных инструментах, пела молодая девушка, так же одетая, как во времена красавицы Паулины… В подаче легких «предварительных» блюд возникла пауза. Люстры погасли. Стало темно. Мелодичная музыка сменилась гулкими тяжелыми ударами барабанов. «Рабы» в дерюжных одеяниях внесли носилки, на которых пылала огнем большая освежеванная туша только что убитого на охоте кабана. Под аплодисменты со всех столов носилки пронесли в центре зала по кругу, и так же торжественно, под барабаны, унесли. Через некоторое, нескучно проведенное с прекрасным вином время, нам подали отлично зажаренное мясо «того самого кабана». На десерт – воздушные маленькие пирожные и крошечные чашечки с отличным кофе.
Мы провели незабываемый вечер, вероятно, точно так, как обычно проводили вечера во времена Наполеона и его прекрасной сестры с красивой спиной.
Вернемся к нашим итальянским прогулкам. В Италии множество соборов. Все итальянские соборы очень роскошные, с обилием статуй, золотой резьбы, картин знаменитых мастеров, прекрасных фресок, мозаичных полов, мраморных колонн. Конечно, соборы отличаются один от другого, и внешним видом, и внутренним убранством, и размерами. Но, когда их пройдешь несколько, уже зрительная память перегружается настолько, что потом трудно вспомнить, чем же они отличаются, кроме названий. Но последний на нашем туристком пути – Миланский Собор, совершенно сказочный, запечатлелся навсегда. Снаружи – готически изысканный, с белоснежной кружевной вязью стен и ажурно-воздушными, устремленными ввысь белыми шпилями и башенками, внутри – простор, громадные мозаичные окна, всюду роскошь, бесценные картины и роспись, множество скульптур. К одной из которых гид Боря подвел нашу группу. На невысоком пъедестале стоит обнаженный, прекрасно сложенный мужчина, но он не просто обнажен от одежды, абсолютно четко обрисовываются в мельчайших подробностях все мышцы и мускулы, все связки и жилы – с него снята кожа. Статуя так и называлась: «Человек без кожи». Автор Мако ди Аграте, 1643 год.
Налюбовавшись собором, хотя насмотреться на него невозможно – это было еще одно чудо, самое последнее, потому что после него был уже только аэропорт, мы часа полтора гуляли рядом, в Пассаже, уже не заходя в разнообразные магазинчики – к концу любого путешествия обычно в кармане заканчиваются и финансы. Но на кофе миланский вполне хватило, «дуэ», — сказала я официанту, на всякий случай показав два пальца. Мы посидели на открытом воздухе, любуясь на ажурный Собор, сознавая, что путешествие наше уже позади, а впереди обычная жизнь, уже без чудес.
«Уно». То есть – один. Один моменто и всё закончилось. Без сантименто.
В интернете как-то проводился опрос: «В какой стране вы бы хотели жить?». Надо поискать эту страничку в сети. И ответить на вопрос. Где, где я хочу жить?.. Ну да, конечно, здесь, где живу. Где же еще? Но отсюда – ездить. По возможности. Чтобы случалась в жизни Felicita. Про которую любит петь неувядающий Аль Бано.
Ариведерчи!

Нет ничего в мире интереснее путешествий. Я опять пришла к этому замечательному выводу, исходя пешими ногами итальянские площади, улицы и улочки (в основном застеленные булыжником, сглаженным толпами туристов), уставая до невозможности (наш гид в своем российском прошлом не только историк, но и марафонец) и, вернувшись в очередной раз в свой туристический автобус и с удовольствием вытянув ноги, продолжала с ощущением тихого счастья в душе рассматривать в большие окна уплывающие назад окрестности. Обо всём, что видела (что удалось увидеть, и что удалось запечатлеть в памяти за восемь дней), конечно, не расскажешь, да и не всякое зрительное впечатление поддастся моему перу, но кое о чем я с удовольствием попробую рассказать.
Начну с города Рима и тех его окрестностей, которые мы видели. В первый день, после ночного перелета из Тель-Авива (то есть – не спавши), к нашей группе подкатили автобус и повезли смотреть Колизей – ну, чтобы мы сразу «очухались», что, конечно, тут же и произошло. Одно дело – открытка-картинка, другое – своими глазами. Колизей! Смотришь на него и думаешь: вот он обваливался и разрушался, а потом как бы остановился в этом процессе, застыл. И ни один кирпич теперь не падает. Наверно, поддерживают, реставрируют, но следы реставрации умело запрятаны. Да нет, кое-где видна то опорная балка, то деревянная обшивка, но глаз на этом не задерживается – не хочет. Стоит Колизей и стоит – вечно, и будет вечно так и стоять, без постороннего вмешательства и участия. Группа наша разбрелась по прилегающей площади: фотографироваться, сувениры в лавках покупать. Я обошла вокруг Колизея, неспешно, по полутесаным каменным плитам, иногда взбираясь на большие обломки у самых стен, то задирая голову, то по пути заглядывая в арки-проемы (внутрь мы не пошли – стояла громадная очередь под солнцем, да почти всё – скамьи террассами, полуразрушенные внутренние части входов и усыпанную обломками арену – можно было рассмотреть через арки). Я замкнула свой круг (вернее овал) через двадцать минут. Впечатлилась сильно. А для чего же ездим – именно для этого, чтобы впечатляться, изумляться, впитать в себя, запомнить. Ощутить новизну бытия в полной мере. Между прочим, возвращаясь (неохотно) к современности: в ста метрах от Колизея ходит трамвай. Потертый такой, старенький – точно как в российском городе, где я когда-то жила. Потом мы пошли гулять по Форумам – развалинам древних дворцов, колонн, среди остатков статуй, пъедесталов и полуразрушенных купален. Где тут стояла ванна Клеопатры?..
Кстати, о ваннах. Точнее, о воде. Потому что ванн, как таковых, в отелях нет, только душ (мы сменили три отеля за время путешествия). Вода очень дешевая, примерно 15 центов за бутылочку. Чистейшая. На нашем пути по разным местам мы то и дело набирали из колонок свежую воду в свои бутылки, на площади Святого Петра в Ватикане оказалась самая вкусная вода. Ну да, Папа рядом, его окошки видны, выглянет – как там туристы, всем ли довольны? Пьют ли мою водичку? Пьем-пьем, и смотрим вверх на окна. Они закрыты, значит, Папа сейчас в отъезде. И по такому случаю нас пускают в Сикстинскую Капеллу (когда Папа здесь, Капелла для посетителей закрыта). Фотографировать нельзя, разговаривать нельзя. В плотной толпе и в тишине рассматриваем росписи, картины, потолок. Выход – за железные решетчатые ворота. И тут-то туристы просовывают свои фотоаппараты через решетку и щелкают, щелкают…
Собор Святого Петра на одноименной площади потрясающе красив как снаружи, так и внутри. Описывать – что фотографировать. Как пленка не передаст всю мощь и красоту, так и слова. Задержусь разве на одной картинке. Внушительной величины бронзовый Святой Петр сидит на возвышении, в бронзовом кресле. Проходящим мимо доступны его босые ноги. Стоит очередь – погладить его ногу. Почему-то больше левую. Ступня сильно блестит, и пальцы на ней уже стерлись настолько, что их почти не различить по отдельности. На правой ноге пальцы еще существуют – гладят-то поменьше. В конце концов, так и сотрут ноги Святого Петра. Но ведь нельзя не пустить нас в Храм, жадных до впечатлений туристов. Ну, конечно, и я погладила.
Кроме Ватикана, внутри Италии, оказывается, есть еще одно государство, площадью 46 кв.км. – республика Сан-Марино. Жителей в республике всего 20.000 тыс. Есть свой парламент, полиция, и даже армия, численностью 15 человек – для церемониальных действий. Мы там не были (если всех туристов в это государство возить, то места для жителей уже не останется), поэтому никакого памятного сувенира оттуда у меня не имеется.
Да, чем же соблазняют жадных до сувениров туристов в многочисленных лавках? Гипсовыми Колизеями различной величины (вспомнились такие же эйфелевые башни и башенки), белоснежными Венерами и Давидами, разнообразными календарями, фаянсовыми, расписанными «колизеями» кружками, дамскими веерами… и прочими, прочими сувенирными штучками. В самый первый день путешествия, в Риме гид предупредил, чтобы мы не бросались скупать всё подряд – впереди еще много поездок и немерено подобных лавочек. Отличие предметов в них будет заключаться в том, что в каждом городе меняются картинки на сувенирах. В Пизе будет Пизанская башня, во Флоренции – музейные и скульптурные изображения и т. д. Чтобы покончить с сувенирной темой: в каждом новом городе я покупала по вееру (подругам); не удержалась перед видом обыкновенной белой кружки – на ней была нарисована площадь Святого Петра, а с другой стороны – весь итальянский «сапожок»; пополнила свою коллекцию лягушек (особенно хороша одна, из синего и зеленого стекла, с острова Мурано. Если бы нас на этот остров повезли, пришлось бы там скупить лягушек на все имеющиеся евро). Италия – родина Пиноккио, этих деревянных человечков разного роста (от роста зависит и стоимость) всюду стоят полки и батальоны. Пиноккио надо было купить, среднего росточка… Ну и еще что-то, всё по мелочи.
Во Флоренции, которая славится не только музеями и скульптурами, но и натуральными кожами, у входа в «кожаный» магазин, кабанчика бронзового погладили. Гид сказал: кто кабанчика этого найдет, вот тут где-то, на улочках, и морду погладит, и счастье тому будет, и благосостояние. А если по «другому месту» погладить, то вам в «другом месте» и прибудет. Морда кабанчиковая блестит, отполированная многочисленными поглаживаниями, люди окружили, руки тянут. И «другое место» тоже поблескивает, правда поменьше. Ночью, наверное, гладят, ночью народу мало и не столь стеснительно. Мы по блестящей морде погладили, а потом глянули на «кожаную» витрину… и благосостояние наше поуменьшилось значительно, против замечательного пиджачка устоять было невозможно, да еще если тебя уговаривают – смотри, скидка, где ты еще такой купишь? А я женщина слабая, посопротивлялась, но недолго. Зато погладили. Может, в будущем прибудет. Ну да, если по странам и весям кататься, вряд ли прибудет. Но что деньги? Для чего они? Сакраментальный вопрос. На него у меня ответ есть: он содержится на этих страничках.
Когда я ходила по Риму или в окно автобуса рассматривала жителей, которых гид именовал «римлянами», то никак не могла избавиться от некоторого изумления. Как это? Вот эти люди, обыкновенно одетые и так же обыкновенно выглядящие, они – римляне? «Римляне» – это совершенно историческое понятие, это туники, сандалии, римские носы, гордо поднятые головы, это Цезарь, Антоний, Нерон и прочие великие личности с лавровыми венками на голове, да пусть и без венков, но не эти же простые прохожие в рубашках, брюках, платьях, джинсах… И они – тоже римляне? Пришлось принять как данность. Присматриваясь повнимательнее, я все же нашла порядочное количество римских носов. Значит, так и есть, они – римляне.
А как звучит – венецианцы? Ну просто сказочно. Белиссимо, одним словом!
Итальянцы, как правило, всю жизнь живут на одном месте – в большом городе, или маленьком, там где родились, где родились их родители, их деды и бабки. Молодежь отъезжает куда-нибудь на учебу – в институты или другие учебные заведения, по окончании возвращается обратно, жить в своем родном доме. Внутренняя миграция – всего 3% (!). Как тут не вспомнить наш народ. Носится и носится по стране, из города в город, с квартиры на квартиру. Молодежь, если уедет учиться в другую страну, назад почти никогда не возвращается, любит свой дорогой сердцу Израиль на расстоянии.
Но, поехали дальше. Очень хочется рассказать о фонтане Треви, в Риме. Даже скорее не о самом фонтане, а о небе в тот момент над головой. Мы стояли на небольшой площади ночью, фонтан со скульптурными фигурами изливался с ровным шумом подсвеченными струями, вокруг стоял гул от множества людей… Наша местная гидша Ольга (весьма немолодая, высокая и худощавая, с синими, чуть выгоревшими глазами и бездной обаяния и истинно русского, возможно дворянского шарма), с которой мы сегодня утром искали ванну Клеопатры – увы, не нашли, сказала: «Посмотрите вверх!». И все застыли. Наверху оказалось не небо. Темно-темно синий ровный бархат. Без единого проблеска звездочки. Когда я читала где-нибудь сравнение ночного неба с синим бархатом, мне казалось подобное сравнение данью сантиментам, искусственно придуманное. Даже в сочинско-ялтинких краях я не видела такого неба, что выдержало бы это сравнение. А сейчас, здесь, под римским ночным небом – да! И ни с чем другим это небо сравнить было невозможно. В этот синий бархат то и дело ввинчивались светящиеся спиральные диски, запускаемые китайцами (где же их нет, они по всему миру бегают), снующими в толпе, предлагая купить свои игрушки и демонстрируя их на практике. Еще они предлагали розы, свежие, бордовые. Подойдет с улыбкой (они всегда улыбаются) и даст женщине (которая со спутником) розу. Мол, бери, красавица, дарю! Польщенная возьмет и пытается удалиться со спутником своим. Ну да, как же! Китаец бежит следом и требует за розу деньги. Кто сразу сует цветок обратно и возмущается, но иной кавалер чувствует неловкость и платит за розу. И расходятся, все более или менее довольные. Навязчивый китайский сервис всюду достанет. Чего только они не продают по всей Италии! От забавных игрушек-трансформеров и бижутерии до движущихся моделей современных машин. И не только китайцы. Здоровенные, с лаково-блестящей иссиня-черной кожей негры (уволенные из Иностранного Легиона, не иначе), стоят рядами вдоль улиц, разложив на расстеленных полотнах сумочки, женские украшения и те же игрушки. Мимо этих негров и проходить-то как-то боязно, и я прошмыгиваю мимо. Однако, они вполне безобидные. Правда, оказалось, не везде. На одной из площадей, где кормятся тучи голубей (итальянцы любят голубей, развели их всюду), негр протянул мне ладонь с горстью кукурузы. Я и не поняла, что ему надо, отмахнулась рукой и ушла с того места (не общаюсь я с незнакомыми мужчинами!). А одна женщина из нашей группы взяла у него зерна (дают – бери) и стала кормить голубей. А потом с ужасом на лице рассказывала, ка-а-ак этот негр к ней пристал, еле убежала! А он всего лишь денег требовал за свою кукурузу! А вы что, дама, подумали? Нужна ему туристка, хоть российского, хоть израильского производства! Свои есть, черненькие и блестящие. Стоят тут же, неподалеку, присматривают за процессом «продажи кукурузы».

Мне итальянцы очень понравились. Шумные и голосистые, бурно жестикулируют при беседе, но при всем этом весьма воспитанные, приветливые и дружелюбные, во всяком случае, при обращении с туристами. Туристов ведь толпы и массы, но в кафе, в ресторанах, и везде – улыбка на лицах доброжелательная непритворно, он к тебе, и к тебе, и ко всем с искренней гостеприимной любовью, и неважно ему, на каком языке ты пытаешься объясниться, он поймет в любом случае. А язык какой! – музыкальный, мелодичный, как и итальянские песни. Грацио! (спасибо!). Буонасэра! (добрый вечер!). Куатро! – как музыкально, обозначает всего лишь цифру четыре. Но чаще звучит – чинкуе! То есть, пять евро. А имена! Марио! Антонио! – а это наш симпатичный шофер, который постоянно в разъездах с туристами, и почти не бывает дома, но между тем со дня на день ожидает рождения третьего ребенка – успевает ведь… А музыка! Антонио ставил нам кассету, и сочетание чудного пения итальянских теноров с проплывающими за окнами красивейшими видами вселяет в душу покой, который редко испытываешь в бестолковой жизненной суете. А женщины – с точеными лицами, все – Анны Маньяни! И на улицах (всех городов!) чистота, словно только сейчас подмели и помыли. Так и есть – постоянно всюду шмыгают уборщики, с мешками на тележках. Да-а-а, вспоминаются наши улицы и собачки, собачки… В Италии собачек наверное, не меньше, правда, таких догов или буль-и прочих страшных терьеров не видела, всё небольшие собаки, на поводках, разумеется. И никаких «следов» на асфальте — нигде!
Некоторые вещи имеют забавное название. Дорожная полиция называется «Полиция страдале». Мол, страдает она от водителей и дорожных разных происшествий (так в нашей русской интерпретации). Хотя, многие слова действительно как бы производные от русских. Добавить только к русскому слово в конце частицу «НО», и получишь итальянское слово. Точно как в песенке про «уно моменто и сантименто»). Итальянские водители, несмотря на страдания полиции (которой нигде не видать) ездят как хотят. Перестраиваются на дороге, тоже, как они хотят, а не как диктуют правила, и поворачивают тоже там, где очень хочется. Вот где восточность, глубинная левантийность и проявляется.
Но, вернемся к зрительным впечатлениям.
Приезжаем в город – уютный красивый такой, на берегу Лигурийского моря, Пиза называется, похоже, в Италии все города только красивые. Вылезаем из автобуса, идем… ларьки с сувенирами – мимо, мимо! Входим в большие и высокие ворота. И ступаем на Поле Чудес (без дураков, вполне официальное название. Хотя, возможно, что именно здесь Пиноккио закапывал свои денежки).
И… замираю, стою столбом, буквально двинуться не могу с места. Передо мной, на другом краю большой площади – вытянутый вдоль архитектурный ансамбль чудной красоты, и в конце, справа, его венчает БАШНЯ. Очень высокая, светлая, воздушная – ряды окошек в ярусах как дырочки в кружеве, из которого она соткана; башня отклоняется в сторонку от всего ансамбля, словно все же хочется ей упасть, ведь весь мир говорит о ней – падающая. Но не упадет, не упадет она никогда, этого случиться не может и не должно. Ее строили так долго – 140 лет! – не для того, чтобы она упала. Сначала воздвигли 3 яруса, потом добавили еще 5… потом еще добавили – не могли, видно, остановиться никак, хотелось выше и выше. То ли ошибочка вышла в закладке фундамента, то ли диаметр башни оказался маловат – всего пятнадцать с половиной метров, то ли почва попалась ненадежная, но очень скоро стало видно, что башня клонится. Но не падает! Еще добавили ярусов, так достроили до 56 метров. Сначала наклон был 2 метра. Потом 3. В 90-х годах – уже 5 метров от вертикальной оси. Усилиями современных строителей и применением противовесов наклон был уменьшен – до 4, 2 метра. Привожу цифры этого чуда, потому что без цифр тут никак. Ведь вопросы у всех и на всех языках: как, сколько, когда, почему… ну почему она не падает?! Ну вот так. Надо принять как аксиому.
Галилей любил сбрасывать с башни различные предметы – изучал законы притяжения. Так и представляю себе досточтимого Галилея (ну, вы знаете, как он выглядит), шаловливо кидающего с верхнего яруса камешки, медные кружки (не фаянсовые с картинками!), шариковые ручки (ой, простите!) – гусиные перья – долетят или вовсе улетят в другие земли?
Обхожу прекрасную башню вокруг, по асфальтовой дорожке… Очень жалко уходить от нее навсегда. Но не ездить же в Италию дважды. Есть еще на свете и другие места, другие страны и веси, и другие чудеса (надеюсь, что это не последнее чудо в моей жизни).
Венеция… Всё, как на картинах, как в кино, как в сказке. Никакие фотографии не могут передать ту красоту, что видят глаза. Да, да, мы жили короткое время (целый день!) в этом кино, гуляли по площади Святого Марка (здесь просто тучи голубей!), мы катались по каналам на гондоле… Наш гондольер – высокий молодой парень в тельняшке лениво водил одним веслом, во-время отталкиваясь от стен, на балкончиках домов ящички с цветочками, в окнах занавесочки – люди тут живут, не декорации вокруг вовсе, а жизнь, неизвестная и непонятная нам.
А почему же он не поет нам, наш гондольер, к примеру – Санта-Лючию? Смотрит поверх наших голов и только. Хочется всё же, чтобы как в кино. В автобусе я спросила нашего гида про «санта-лючию». Может, ему пару евро надо было дать? Чтобы спел? «Ха-ха, что ему ваши жалкие два евро! Вот, если, 50… возможно, спел бы». Да, разбалованные эти гондольеры, однако.
Кстати, гондольером может стать только венецианец. Пришлый, чужак – не допустят. Венеция, между тем пустеет – жители уезжают в другие места, где нет влажности, сырости. Многие переселяются через залив, напротив – в город-порт Местре, нормальный, благоустроенный город на суше. Венеция дряхлеет – от той же влажности, и от частых наводнений. Действительно, что тут за жизнь – на воде? Вместо автомобилей и автобусов катера «лапаретто»: скорая помощь, полиция, такси, связь между многочисленными островами и все-все передвижения исключительно по воде, другого выбора нет. Зато красиво как! Бесчисленные мостики протянули свои каменные дуги через каналы, можно в гости к соседям напротив ходить. Наш, в тельняшке, порой пригибает голову под мостиком (все гондольеры – молодые, высокие и в тельняшках – униформа такая). В Венеции во всех магазинах продаются изделия из венецианского стекла, они сияют в всех витринах, красоту этих ваз, вазочек, кувшинов, разной посуды, цветов, рыб, зверей описать словами невозможно, как и оторвать глаза от созерцания сверкающего царства разноцветного стекла. Всё это дорого, очень дорого, очень-очень дорого. По-разному дорого, короче. Один из венецианских островов и есть остров Мурано, в мастерских которого издавна и производится всё это великолепие. Ну, конечно, я купила ожерелье из стекла Мурано. И двух премилых лягушечек.
Между прочим, женщин к производству стекла не допускали, так как каждая мастерская имела свои собственные секреты, а женщина еще в те, старинные времена, секретов хранить не умела. И замуж выдавать старались девушку за «своих», то есть недалеко, не в чужие мастерские, ведь мужу секрет расскажет в первую очередь!
В Венеции, на одном из островов, можно быть похороненым – если очень хочется, если есть большая-большая и заведомо лишняя сумма денег (евро или долларов, шекели и рубли не предлагать). Иосиф Бродский там, на этом острове и похоронен, по своему завещанию, очень любил он Венецию.
Но, простимся, к моему сожалению, с Венецией. Автобус везет нашу неутомимую и вполне дисциплинированную группу дальше…
Хотя, насчет дисциплины можно иногда посомневаться. Даже не самой дисциплины, не в школе же, а некоторого соображения о своем местонахождении и абсолютного незнания языка. Стоим мы как-то с мужем на небольшой площади у киоска – во Флоренции, еще до Венеции, в которой все пути безошибочно приведут к площади Святого Марка, выбираем календарь. Надо сказать, что у каждого образовалось свое хобби – у меня веера (ну да, и лягушки, но они разные и дорогие, всех не купишь, а веера примерно одинаковые, стоят недорого, и идут по счету, по количеству приятельниц), у мужа – календари. Я обозреваю витрину с календарями и искоса поглядываю в направлении своей группы: стоят вокруг гида Бори, он что-то рассказывает. Муж полагается на мою внимательность, или просто, что скорее всего, увлечен выбором и ни о чем другом в этот момент не помышляет. А зря. Я буквально на секунду (ну, минуту) отвлекаюсь, наблюдая за процессом покупки, потом оборачиваюсь… никого нет, ни одного знакомого лица! Группа исчезла! Вместе с гидом Борей! Мы туда, мы сюда – нигде, никого. Позвонить гиду по мобильнику не получается, автоматический голос бубнит на иврите, что, мол, номер недоступен. Ну, всё. Мы в чужой (хотя и красивой) стране, языка не знаем, «уно моменто» тут не пройдет, полиции не видать, ее никогда и нигде не увидишь, люди на нас уже с сочувствием поглядывают – понимают по нашим растерянным физиономиям, что мы то ли потерялись, то ли заблудились. «Ну, пойдем на эту улицу, что ли… — безнадежным голосом предлагаю я, — что толку стоять на месте». Хотя, самое правильное – именно стоять на месте и ждать, когда за тобой придут. Тем более что улочек от этой небольшой площади отходит несколько. Пойди не в ту сторону, кто ж тебя найдет? Но, когда нервничаешь, соображаешь неважно. И мы пошли по одной из узких улочек – «пойди туда, не знаю куда»… Не сделали мы и десяток шагов, как нам навстречу спешит… наш Боря со своим голубым флажком! Бурная радость от встречи и бегом догонять группу. То место, где Боря ее оставил ждать, оказалось довольно далеко, мы сворачивали с одной улочки на другую, так несколько раз. Да, гид наш точно марафонец, за десяток минут увести группу так далеко! Ни за что самостоятельно мы бы не вышли!
Это небольшое отступление – в назидание туристам. Если отстали от группы, стойте на месте! Вас обязательно найдут. Ну хоть когда-нибудь…
Ходили мы пешком по улицам и площадям итальянских городов, но и в автобусе ездили достаточно. И видели по пути много необычного и удивительного для нашего глаза. Вдруг, на очередном зеленом холме появляется, вырастает – как ниоткуда! – совершенно круглый высокий островок с крепостными стенами, возвышающимися над ними башенками, картинка – прямо из фильма-сказки! Про царя Салтана или Додона. «Городок называется Ортэ», — объяснил гид. «И что, там люди живут?», — спросила я, пораженная сказочным видом, увы, уже исчезнувшим с глаз. «Конечно, — получила я ответ. — Вы еще увидите несколько таких городков», — утешил он меня. Да, видела еще два или три, но не таких красивых. Или глаз ко всему привыкает.
В Вероне мы, конечно, отправились во дворик Джульетты. Посмотрели на балкон, увитый зеленым плющом. Хотя, наш всезнающий гид пытался нас уверить, что и балкон не тот, да и Джульетта, возможно, не здесь проживала. Но мы не очень поверили – столько народу со всего мира сюда стремится, и молодые ребята к стене в арочном проходе записочки так стараются приклеить, повыше, повыше! – это их «стена плача»! А вот и сама Джульетта стоит, бронзовая, грустная. Очередь к Джульетте – вместе сфотографироваться. И почему-то все руку на ее правую грудь кладут, ну, нахальство! Разве она бы сама позволила? Да Ромео на месте бы убил! Оказывается – примета такая, руку надо положить «на счастье в любви». Переждав маленькую толпу жаждущих любви китаянок, фотографируюсь и я, скромно взяв бронзовую девушку под руку.
Город Верона в древние времена очень отличился. Войнами. Это сейчас Италия тихая, спокойная, ни с кем не воюет (ох, как этот факт нам на зависть). А когда-то, о! Область шла на область, земли завоевывались в полчаса. Как-то Венеция, тогда она звалась Венецианской республикой, захватила Верону. Уж не знаю, где был Ромео, почему вместо того, чтобы Джульетту соблазнять, на войну не отправился (погиб бы с честью, и Джульетта не отравилась бы от любви). Возможно, война случилась еще до Ромео, не знаю. Но еще до захвата Венецией Верону завоевали римляне (те, настоящие). Потом еще кто-то завоевывал – видимо, веронцы не очень-то умели защищаться. Через Верону (гораздо позже) проходили войска Суворова, потом, после перехода через Альпы (знаменитый, запечатленный художниками переход), у него и произошла великая битва у моста Дьяболо (каково название!). Вот почему в Вероне стоит памятник Суворову! А в наши дни в Вероне ежегодно проводятся оперные фестивали и приезжают оперные театры из многих стран. Цена билетов 100 евро и более.
Смотрели из автобуса на Альпы – невысокие горы, то и дело переходящие в холмы. Во многих местах склоны без растительности, светлые, почти белые. Это мраморные разработки. В Тоскане мы проезжали целые мраморные горы. В Италии мрамором облицовано, кажется всё, что возможно. Соборы и дворцы, внутри и снаружи, статуи, колонны и ступени, многочисленные фонтаны – всё из мрамора, разных цветов. И многие современные здания тоже щедро украшены мрамором. Микеланджело самолично выезжал в горы – выбрать себе подходящую мраморную глыбу. Чтобы потом отсечь от этой глыбы всё лишнее. Вот, во Флоренции: стоит скульптура из трех фигур, так переплетенных друг с другом, что надо всмотреться, чтобы определить, где чья рука или нога. Микеланджело просто отсек лишнее, и понять нам невозможно, как художник смог изваять эти прекрасные тела из одного куска. Тоже одно из чудес, что посчастливилось увидеть.
Мы не только ходили и ездили. Мы еще посидели вечерком в одном замечательно красивом месте и неплохо провели там несколько часов. Место называется – Вилла Боргезе (Флоренция). «Вечер с музыкой и ужином» – значилось в нашем туристком проспекте. И цена указана (недешево!). Музыкой нашу (значительно поредевшую – дорого, однако, многим показалось) группу встретили уже при входе в первый зал дворца: несколько музыкантов в средневековых костюмах играли на скрипках, за длинным столом стоял в ожидании «персонал» в красных ливреях, как только мы приблизились, тут же откупорили одну за другой бутылки с шампанским, налили в фужеры и подали каждому… Настроение сразу этак приподнялось, с фужерами в руках все расселись на расшитых шелком креслах и диванах, шампанское оказалось очень вкусным и в меру холодным, выпив (до капли!) поднялись и пошли погулять по дворцовым залам… Громадные, низко спускающиеся и сияющие огнями люстры, роскошная мебель, обитые старинными тканями стены, картины с изображенными дамами и кавалерами, со сценами охоты и отдыха на природе. Да, Паулина Боргезе нескучно, видно, поживала когда-то в этих стенах, а ведь показали нам только малую часть дворца. Паулина была сестрой Наполеона, и он подарил ей Флоренцию (неплохие подарки делали, однако, в те далекие времена). Она была очень красивой женщиной, и ее спина считалась самой красивой спиной Италии. В одном из музеев Флоренции существует картина, на которой и изображена спина Паулины Боргезе.
«Красные ливреи» с поклонами нас пригласили в просторный зал, такой же роскошный, как предыдущие, где стояли несколько больших круглых и уже накрытых для трапезы столов. Конечно, иначе как трапезой, предстоящее действие назвать было нельзя, не ужином же, ужинаем мы обычно гораздо проще, даже в ресторанах. Наш стол обслуживал немолодой солидный мужчина в красном, с золотым шитьем, жилете, он знал по-русски «спасибо» и «хорошо», и подносил и подносил разные блюда, подавал и подавал бутылки с «Кьянти» – как только одна кончалась, следовало его подозвать мановением руки, и немедленно приносилась следующая. Мы были заранее предупреждены, что «Кьянти» будет подаваться без ограничений – сколько выпьем. Еда была очень вкусная, и выпили мы… ну не знаю, сколько (не считала я бутылки). Наш слух во время трапезы услаждала музыка, исполняемая музыкантами в старинных костюмах на старинных инструментах, пела молодая девушка, так же одетая, как во времена красавицы Паулины… В подаче легких «предварительных» блюд возникла пауза. Люстры погасли. Стало темно. Мелодичная музыка сменилась гулкими тяжелыми ударами барабанов. «Рабы» в дерюжных одеяниях внесли носилки, на которых пылала огнем большая освежеванная туша только что убитого на охоте кабана. Под аплодисменты со всех столов носилки пронесли в центре зала по кругу, и так же торжественно, под барабаны, унесли. Через некоторое, нескучно проведенное с прекрасным вином время, нам подали отлично зажаренное мясо «того самого кабана». На десерт – воздушные маленькие пирожные и крошечные чашечки с отличным кофе.
Мы провели незабываемый вечер, вероятно, точно так, как обычно проводили вечера во времена Наполеона и его прекрасной сестры с красивой спиной.
Вернемся к нашим итальянским прогулкам. В Италии множество соборов. Все итальянские соборы очень роскошные, с обилием статуй, золотой резьбы, картин знаменитых мастеров, прекрасных фресок, мозаичных полов, мраморных колонн. Конечно, соборы отличаются один от другого, и внешним видом, и внутренним убранством, и размерами. Но, когда их пройдешь несколько, уже зрительная память перегружается настолько, что потом трудно вспомнить, чем же они отличаются, кроме названий. Но последний на нашем туристком пути – Миланский Собор, совершенно сказочный, запечатлелся навсегда. Снаружи – готически изысканный, с белоснежной кружевной вязью стен и ажурно-воздушными, устремленными ввысь белыми шпилями и башенками, внутри – простор, громадные мозаичные окна, всюду роскошь, бесценные картины и роспись, множество скульптур. К одной из которых гид Боря подвел нашу группу. На невысоком пъедестале стоит обнаженный, прекрасно сложенный мужчина, но он не просто обнажен от одежды, абсолютно четко обрисовываются в мельчайших подробностях все мышцы и мускулы, все связки и жилы – с него снята кожа. Статуя так и называлась: «Человек без кожи». Автор Мако ди Аграте, 1643 год.
Налюбовавшись собором, хотя насмотреться на него невозможно – это было еще одно чудо, самое последнее, потому что после него был уже только аэропорт, мы часа полтора гуляли рядом, в Пассаже, уже не заходя в разнообразные магазинчики – к концу любого путешествия обычно в кармане заканчиваются и финансы. Но на кофе миланский вполне хватило, «дуэ», — сказала я официанту, на всякий случай показав два пальца. Мы посидели на открытом воздухе, любуясь на ажурный Собор, сознавая, что путешествие наше уже позади, а впереди обычная жизнь, уже без чудес.
«Уно». То есть – один. Один моменто и всё закончилось. Без сантименто.
В интернете как-то проводился опрос: «В какой стране вы бы хотели жить?». Надо поискать эту страничку в сети. И ответить на вопрос. Где, где я хочу жить?.. Ну да, конечно, здесь, где живу. Где же еще? Но отсюда – ездить. По возможности. Чтобы случалась в жизни Felicita. Про которую любит петь неувядающий Аль Бано.
Ариведерчи!