Мое детство пролетело, как один солнечный день. Затерялось оно где-то в зеленых дворах, спрятанных среди коробок-многоэтажек, но оставило яркий след. Поселило бесконечное лето в моей памяти. Словно другой поры тогда не существовало, и жизнь была беспечной и лучезарной.
Мы бегали в босоножках по пыльному асфальту. Искали приключений в зарослях соседских огородов. Особенно обожали лазать по деревьям. Сколько радости приносили нам чужие сады, в которых можно было поживиться фруктами. Вдоль дорог, возле домов и на пустырях поджидали посадки озорных охотников.
Зеленые яблочки! Грызь — а оно кислое, аж скулы сводит. Вкусно! Потому что с улицы. И досталось с трудом: пришлось на самую макушку карабкаться. Настоящий подвиг – сорвать спелый плод. Будто саранча налетали мы на кусты, обрамляющие школьный стадион. Нападали на шелковицу, а потом хвастали у кого язык цветастей. Обрывали смородину, крадучись под открытыми окнами. Не раз получали нагоняи от хозяев, но упорно возвращались за новыми лакомствами.
****
— Бабушка, а можно съесть? – голос вывел меня из забытья.
Внук Вова крутился передо мной, хвастая своей добычей. Он сорвал большое яблоко, краснобокое и налитое нектаром спелости.
— Конечно, — ответила я и погладила его взъерошенные светлые волосы. Весь в дедушку!
Пусть попробует малыш настоящий фрукт, ни сок, ни пюре, без примесей и консервантов.
Дети приезжали к нам редко, и я сразу вела Вовку в теплицу. Ее соорудил мой муж. Специально, чтобы занять старушку и отвлечь от скуки. Живое пятнышко на однообразном лице города радовало взгляды прохожих. Мы гордились памятником нашей юности, тем, что сохранили под стеклянным колпаком островок, где все еще расцветала природа.
Вова бережно, держа кончиками пальцев, разглядывал яблоко. Трогал черенок и ногтем пытался ковырять кожуру. Потом заметил мой строгий взгляд и положил плод в карман.
— Вот умница, — похвалила я. Маленький еще, а знал, что мыть надо фрукты.
Да и как тут не узнать! Замучили нас строгими предупреждениями, ведь каждый плакат вопит о вредной экологии. Разве нам надо вовсе от природы отказаться? Самой модной рекламой стала социальная, но раздражает не меньше прежней.
Мысленно возмущаясь, я повела внука дальше по дорожкам мини-сада. Вова любовался! Суетливо бегал глазами, ладонью так и тянулась пощупать шершавую кору. Не забывал он, конечно, спрашивать моего разрешения.
Бедный малыш и не ведал, что раньше деревья росли под открытым небом. Солнце и ветер помогали им расцветать. Неужто дети никогда не увидят живого леса, поля и луга? Не вдохнут свежести листвы и не почувствуют холодка росы?!
Прогулка завершилась. Мы прошли сквозь коридор и очистительную капсулу, покидая стеклянное здание. Мне захотелось плакать. Я отвернулась от мальчугана, будто бы включая приборы. Пока настроила температуру и влажность, отвлеклась и тоска ускользнула. Вовку загипнотизировали кнопочки пульта, и он спросил зачем они тут.
— Саженцам нужен уход, — твердила я, меняя настройки. – Двери закрывать надо. Так вредный воздух не попадет.
Словно овощи в плотно набитой консервной банке теснились тут скудные обитатели зеленого оазиса. Сразу за порогом начинался серый полигон, похожий на взлетную полосу. Потеряли мы общение с землей, окутав города в обертку из камня и метала. Только в теплице, на привезенном из запретной зоны черноземе, отдыхали мои ноги. Безжизненная твердыня наоборот забирала силу при каждом шаге.
Я замерла. Прижала правую руку к груди. Там кололи воспоминания.
— Бабушка? Что случилось?! — внук заволновался, ведь старики никогда не жаловались на самочувствие. Не важно, сколько лет бьется сердце. Оно фальшивое, как и другие органы и своим ритмом прославляет медицину. Теперь любая болячка — короткое недомогание. Правда, воскрешать не научились. Может, боятся посягнуть на веру в Бога?
Вовка с тревогой топтался рядом, с тоской смотрел, то на меня, то на вожделенное яблоко. Передо мной же проносились образы…
…Здесь был парк. На подступе к нему выстроились дубы. Мы собирали здесь желуди и прятались от жары. Пытались обхватить вековые стволы вчетвером. Загорали у ставка, прямо на травяном ковре. Слушали шум камышей и пение лягушек. Бродили часами по каштановым аллеям, ощущая, как замирает время. Душа же взлетала высоко, к птицам, щебечущим где-то в кронах. Звуки жизни давали ей крылья….
Самая плодовитая почва была в Европе! Город тополей и полей!
Сейчас, с бетонного лика на меня глядели стеклянные глаза строгих построек. Вечерело, и горизонт заполнился множеством лампочек. Всюду, куда не глянь, простирался холодный камень. Современная пустыня дышала сквозняками.
****
Большой дом лишь снаружи напоминал добротную деревянную избу. Сразу невозможно было отличить искусственные бревна от натуральных. Даже годовые кольца вырисовали мастера! Или машины… Искусственное… Надоело это слово.
На крыльце нас встретила Лена. Красавицей выросла моя первая дочь! Бледновата слегка, нет на щеках румянца, но не этим здоровье меряется. Озлобилось солнышко, решило погубить нас, пронзая озон жгучими стрелами. Когда запретили загар, сразу закрылись все курортные зоны; а над жилыми кварталами выросли большие защитные экраны.
В небольшой пристройке мы прошли очистку. Сканер проверил фон радиации, специальное излучение убило вредные бактерии. Загорелась зеленая лампочка, и двери отворились. Надоедливая процедура. Каждый раз слышу ненавистное шипение механизма, перед тем как переступить порог в «бункер». Зачем здесь непробиваемые стены? От кого нас защищают датчики, счетчики и другие приборы, натыканные чуть ли не через каждый сантиметр? Спрятали, правда, эти железки, чтобы взгляду не мешали и вид не портили.
Обставляла сама жилище. Прикупила ковриков, статуэток и картин на ярмарке – хоть что-то в память о давней жизни. Об уютной, крохотной квартирке, заполненной любимыми и дарящими душевный покой вещичками.
Я старалась создать уголок домашнего уюта, место, где сердце забьется живее. Ведь приезжают родичи ненадолго, вырываясь из суеты будней в нашу тихую, укромную обитель.
Сейчас семейство развлекалось, слушая байки отца в гостиной. Смех донесся оттуда и наполнил мою выцветшую душу радостью. Я заглянула туда тайком, подставляя усталый разум трепетным ласкам ностальгии.
— Мама, ты посидишь с нами? – спросил сын Максим, завидев меня в коридоре.
— Я на веранде отдохну, с книжкой… — ответила я на приглашение.
Села в кресло-качалку. Максим недавно подарил верного спутника преклонного возраста. Удобная вещь, спина не перестала тревожить. Самочувствие, как в молодости. Жаль, нельзя мысли омолодить….
И не хотелось бы мне вернуться назад. К чему считать года, прожитые не зря. Детей мы воспитали хорошо, есть теперь кому заботиться о нас. На врачей они выучились. Профессия стала очень популярной, но не из-за заработка и престижа. По законам велено быть медикам в каждой семье. Запустили программу по улучшению здоровья нации, теперь следят, анализируют, проверяют. Прямо свободы не дают! Раньше думали бы, когда недуги наступали.
Я нарочно выбрала книгу о прошлом, взяла у внука учебник истории. Открыла, и память оживилась буквами, вновь втянула меня в беспощадные жернова воспоминаний. Через многое прошли мы. Война истрепала судьбы, испытала нас голодом и страхом. Теперь попали из дурного сна в фантастику, но не в радость она. Душу сложно вылечить, вытравить из головы яд тех дней. Не сумела я забыть плохое, врезается оно иногда в беспечную старость острыми зубами боли.
С замиранием сердца глядела на старую карту с обложки. Разделили нашу Украину по зонам и оградили военной полосой. Радиация захватила большую половину территории, и не дано нам решать, где жить. Сын получил работу в пограничном гарнизоне. Захватил меня тогда предательский трепет, однако, со временем затих. Ни с кем, слава богу, не бьемся, но рубежи стережем. И тревожиться об этом нечего….
Отложила я книгу, когда хандра до невозможности сжала горло. Ни вдохнуть, ни сказать! Поднялась на второй этаж. Пора Вове с уроками помогать. У него грядут тесты по истории, и я здесь лучший советчик.
****
Вова сидел за компьютером и внимательно читал задание с безопасного для глаз монитора. Обычные школы закрыли давно. Перешли на дистанционное обучение – интернет проник всюду и связаться с учениками проще простого.
— Бабушка, а правда, что сорок лет назад у нас было население в пятьдесят миллионов? – послышался вопрос издалека. Будто я снова задремала или замечталась.
— Да, было и такое… Мне тогда двадцать исполнилось…
Он смотрел на меня с уважением. Открыл нужный файл, и уже готов был записать слова, впитать знания. Какой способный малыш растет! Не избалован. Не то, что мы… Дискотеки, компьютерные игры, алкоголь… Вот уже десять лет, как клубы запретили. Страницы интернета автоматически подбираются под пользователя. Каждый ребенок занимается тем, к чему задатки есть. Исчезли искушения, а вместе с ними и родительские волнения.
Вроде бы все прекрасно, но тоска билась внутри меня. Слушая ее пульс, я начала рассказ. Смолкла, подумав, что слишком все на сказку похоже. Не могу же я Вовочке про страхи рассказать, правила нарушить? Как погибала наша страна… Медленно, год за годом. Главный враг сидел внутри, точил корни. Болезни одолели людей. Многое мы пережили, и революции, и эпидемии. Хорошо, что ныне про СПИД никто не вспоминает… Яркие события и победы украсили страницы новых учебников. Россказни не для таких как я, кто видел правду в лицо.
****
Пришел вечер, и мое сознание обволокла сумеречная грусть. Завтра опустеет этот дом, разбегутся детки кто куда, покидая нас со свежим запасом впечатлений. Будут еще каникулы, праздники; будут звонки и связь по видеофону в перерыве между встречами.
— Мама, кушать идешь? – Леночка заглянула ко мне.
Я улыбнулась. Стиснула кулаки, задушив воображаемого врага-печаль. Прогнала слезы, и спустилась вниз к уже накрытому столу. Дорогие, мои! Не подпустили мать к кухне, отдыхать отправили. Я ведь еще в состоянии у плиты поколдовать. Сами, так сами… Но разве можно ли состряпать из таких продуктов праздничные блюда?
Полуфабрикаты наступали давно, а мы посмеивались над концентрированными супами и котлетами. Ныне из магазинов все, кроме них пропало. Бери-разогревай! Проникли новшества в быт… Отказались люди от животной еды, ведь так приказал закон про вегетарианство. Что ж еще главные санитары придумают, дабы поиздеваться над людьми? Не пугалась я раньше страшного вируса и мутаций, и впредь не боюсь, но… На столе увидела овощи, переработанные и модифицированные белки. «Это полезно!» — заявляют доктора. – «Нет – дикой пище!». Внук сроду не познал вкус деревенского молока и украинского сала…
Тихие посиделки перед телевизором больше всего напоминали мне прошлое. Больше нет борьбы за пульт – телепередатчики стоят в каждой комнате. С самым большим экраном был в гостиной.
В семь часов вся страна включила «Первый канал». Начались обязательные программы. Самый нудный эфир. Политики, ученые и прочие правители заглянули в каждое жилье, чтобы отчитаться перед народом. Люди замерли, внимая речам. Верили им, совсем не так, как раньше. Повымирали скептики…
Я сидела и скучала. Изредка поглядывала на восторженные лица ребят. Их глаза горели. Они были готовы идти за лидером. Они – патриоты и ценят свой народ! Чего же нам не хватало для такой преданности? Возможно, «возлюбив ближнего своего», мы бы спасли НАШ МИР!?
Я закрыла глаза. Отвлеклась под шум бессмысленных оваций. Не посмела бы восхищаться враньем. Или это все правда, а ложь ушла безвозвратно вместе с моей молодостью?
Усталость настигла меня ближе к ночи. Разные эмоции высосали энергию надломленного годами тела в этот обычный день. Помучили, промаяли, ушли и покинули… Я в пустоте, с соленым привкусом разлуки на губах. Хотя нет! У меня отличная судьба, состоявшаяся. Мы с Александром посадили сад, почти единственный в нашем «дистрикте». Вскормили сына и дочь. Построили шикарный дом, на зависть соседям. Пожалуй, основное то, что выжили МЫ! Конечно, многие друзья из «прошлого бытия» разбежались по разным углам страны. По островкам и лоскуткам растащили общие воспоминания.
Гордость наша — любовь. Мы сохранили ее, стерпели невзгоды и напасти, прикрыли спинами, надламывая хребты.
Горячая ванна расслабила напряженные нервы. Ни к чему сейчас волноваться… Впереди ночь. Я подошла к мужу, украдкой заглянула через плечо на монитор. Он работал над очередным важным проектом. Позже, когда я лягу на пахнущую ландышами постель, Александр коснется меня, нарушит зарождающийся сон. Прошепчет на ухо мое имя… Мы уснем в крепких объятиях. Разве это не счастье?
Возле зеркала я расчесала волосы. Густые и блестящие локоны… Не помню уже, в какой цвет красила их раньше. Взгляд столкнулся с отражением, и волнение оцарапало меня. Разве это мое молодое тело? Упругое и свежее, неподвластное годам! Разве мог кто-то подумать, спасаясь от вымирания, что родители будут выглядеть как дети?
Лишь изредка, пробуждаясь в полуночи, я прислушиваюсь к звукам за стенами. Ничего. Ни воя сирен, ни собачьего, неистового лая, ни холодящего людского крика. Мы бессмертны? Так будет всегда?
Или это иллюзия, и мир погиб полвека назад? И тела наши, собранные по крупицам дотошными учеными, лежат где-нибудь капсуле, безмолвствуя. Живет лишь мозг, переваривая и создавая вечное. Мысли.