Поэма десятая. Леонид Крохалев.
Уже мной пройден трудный путь.
Живу и не засох на бровке…
Родился я в селе Редуть.
Оно от Звериноголовки,
Райцентра — в двадцати верстах.
Граница с Казахстаном – рядом.
В редутях прежде – на постах
Казаки яицкие взглядом
Обшаривали степь: видны ль
В набеге степняки лихие?
И кровь лилась в степной ковыль
Чужая и своя… Такие
Царили нравы. Был Курган
Основан Ермаком со братья.
В Зверинке – крепость, чтобы хан
Мог только посылать проклятья,
Но опасался нападать.
Вкруг крепости везде – редути.
Казаки мягко называть
Привыкли, что относим к сути
Их изначальной. Ведь казак
Из Запорожской вышел Сечи,
Хохлацкой, то есть… Мягкость – знак
Преемственности человечьей.
Короче говоря – Редуть.
Мать Антонина – староверка.
Отец – никонианин. Чуть
В их поколении померкла
Непримиримость предков их –
И вот свела судьба в Редути
Моих бесхитростно простых
Отца и маму. Нарисуйте
В уме сибирское село:
Река Тобол течет в распадке,
Высокий берег… Рассвело…
Мычат коровы. В плащ-палатке
С бичом в руке идет пастух,
Гоня на бережок буренок…
В избе чудесный блинный дух.
Он разбудил меня. Спросонок
С полатей я гляжу на мать,
Что у печи стоит, хлопочет.
Дух блинный мне велит вставать.
Орет на всю деревню кочет.
Встаю. Умоюсь – и за стол,
Где блюдо с маслицем топленым
И кружка с молоком… Простор
Сибирский весь за остекленным
Яснеет горничным окном.
Блинков пяток умну горячих
С чудесным нашим молоком –
И – к ребятне. Гоняем мячик,
Бочарный обод по сельцу,
В реке играем в догонялки.
Любому здешнему мальцу
Тобол – для плаванья, рыбалки –
Что дом родной: переплывем,
От дна ногами отбиваясь
И под водой его. Живем
Как водяные, бултыхаясь…
Григорий, мой отец, уже
Немолод, но по-сельски крепок.
В колхозной вывалясь деже,
Поздней коммуновских зацепок
Сумел содрать с себя репьи –
И в леспромхоз ушел, где все же
Платили денежки… Паи
В колхозе – трудодни, лишь кожу
И кости от односельчан
Моих колхозных оставляли.
Кто пошустрей, бежал в Курган,
От леспромхоза лес сплавляли
По речке молем мужики,
Что означает: не плотами,
А так пускали вдоль реки
Стволы, усеяв топляками
Все дно Тобола… И отец
Причастен к этому заделью.
Едва хватало на хлебец
Зарплат отцовских… Мама с целью,
Чтоб тоже денежек добыть,
Соседкам шила блузки, юбки,
Мне — одежонку… Ведь купить –
Откуда деньги на покупки?
Зимою плотничал отец.
Обрезки досок доставались
Взамен игрушек мне… Малец,
Строгал, порой кровавя палец,
Вооружение себе:
Для игр ребячьих автоматы.
Хранил в сенях у нас в избе.
Когда играть в войну ребята
Зовут, беру с собой свое:
То «ППШ» с черненым диском,
То «дегтярева», то «ружье»…
«Фашисты» разбегались с писком.
Мы жили в пятистенке. В нем
Одна лишь горница и сени.
Большая печь держала дом.
Полатями венчались стены.
А во дворе стоял сенник –
Сарайчик с островерхой крышей,
Крыт горбылями – я на них,
Замшелых, залезал повыше –
И на опушку все глядел:
Когда из леса выйдет мама.
В лесу у мамы много дел:
Грибы и вищенье… Упрямо
Глазею. Ну, же… Наконец:
Из леса женщины с добычей.
Ползу повыше на венец…
У мамы два ведра с отличной
Чудесной дикой вишней. Вмиг
Сползаю с крыши и – навстречу.
Выплескиваю радость в крик –
Едва ли радость долгой речью
Я так бы выразить сумел,
Как этим вдохновенным криком…
Зимою всех ребячьих дел –
Лишь лыжи с санками… Я с шиком
На лыжах, выгнутых отцом,
Надетых на пимы, носился.
Я шустрым, ловким был мальцом.
Однажды с саночек свалился –
На сваю, видно, налетел,
Державшую канат парома.
Ну, встао, хромая… Употел…
— Вот суматоха-то… Кулема…
Маленько посиди в избе,
Угомонись, пострел маленько! —
Стал вскоре замечать в себе
Неладное…
— Болит коленка, —
Стал жаловаться старшим. Боль
Все ощутимее, сильнее…
— Болит…
— Да что ж, сынок с тобой? –
Нога вся скрючилась, синеет.
Уже на ногу не ступить –
И я хожу на четвереньках.
И как со мною поступить
Не знают старшие…
— Надень-ка
Рубаху чистую, сынок,
В Зверинку едем, в райбольницу…
Ох, хоть бы врач тебе помог… —
Трясемся на телеге… Лица
Врачей серьезны:
— У мальца
Туберкулез костей. —
Дрожали
В тревоге руки у отца.
— Туберкулез?… –
Загипсовали
Колено…
Боль еще сильней.
Уже терпенья не осталось.
Что делать? Я меж двух огней?:
Без гипса как бы не сломалась
Нога, а в гипсе – как огонь
Во всей ноге…
— Что делать, сынка?
Помочь-то чем тебе? –
Ладонь
Отцовская тепла… Слезинка
Невольно под его рукой
Скатилась по щеке от боли…
— В Зверинке, видно, врач такой… –
Отец решил своею волей
Снять гипс с моей ноги… Не зря?
Неведомо… Но где спасенье?
Нога болит, огнем горя,
Колено скрючено… Решенье
Везти меня теперь в Курган.
Сто двадцать верст тряслись в телеге.
Здоровым спинам и ногам
Несладко. Каково калеке?
Заночевали по пути.
В Курган, в больницу прикатили.
Там подержали, но…
— Прости,
Помочь не знаем чем, — бубнили.
Что делать, надо как-то жить.
Я сжился с болью, притерпелся.
На четвереньках стал ходить.
Холома, дядька, потрудился –
Костылики мне смастерил.
Хоть кривобоко, но шагаю,
В Тоболе плаваю — (любил) –
С ребятами в войну играю.
Приехал в гости старший брат.
Он трудится в Магнитогорске.
Решили, что возьмет Игнат
Меня с собою… У иконки
Мать помолилась:
— Исцели,
Всевышний, ногу пацаненку…
— Присели, встали и пошли.
У нас полечат лучше Леньку. —
В Магнитогорске грубый врач
Колено разгибал мне с силой,
Боль причиняя, как палач.
Но разогнул, что пособило
Ему сгибаться хоть слегка –
И я уже хромаю меньше.
Крепка у доктора рука,
Намучился со мной – не лень же…
А вот с бедром плохи дела.
Блок тазо-бедренный разрушен,
Сустав закостенел. Пришла
Беда. Да что ж, бывает хуже…
Калекою вступаю в жизнь.
Ведь мне четыре лишь годочка.
— Что делать, Леонид, держись.
Держись, сынок, живи – и точка! —
Живу… И в школу похромал.
Сандалики купила мама
Впервые к школе. Обувал
Их утром… Пусть нога хромала,
Зато обувка хороша:
Коричневая перепонка…
Хоть каплей радости душа
Пусть озарится у ребенка.
Я видел, что учителя,
В отличие от деревенских,
В одежде, грязной, как земля,
Не ходят. Ни мужских ни женских
Сверхдорогих, сверхмодных нет
На них особенных нарядов,
Но каждый в чистое одет…
— Вот так и мне, — подумал, — надо… —
Отец три класса ЦПШ
До революции окончил.
К ученью тянется душа.
Прокрикиваю слоги звонче,
Чтоб слышать, что я прочитал…
Отец в ту пору в сельсовете
Ответственною шишкой стал:
Он секретарил. Был в ответе
И за библиотеку. В ней
И детских несколько книжонок.
По книжке-то читать трудней,
По букварю полегче. Тонок
Шедевр, мне выданный отцом
Царевна-кваакша – героиня.
Влезаю в книжку не лицом –
Всем естеством… Кто спросит имя
В минуту эту, я поди,
Не вдруг отвечу… Чудо-сказку
Читаю, лежа на печи.
Я начал вслух. Потом огласку
Слогов случайно прекратил:
Картины увлекли живые…
В два счета сказку «проглотил».
Вдруг осознал, что я впервые
Книжонку про себя читал –
И к маме – радостью делиться –
Мол, научился! – похромал –
Восторгом душенька искрится…
Нам объясняла, как читать,
Учительница Киселева
Прасковья… Сверх всего – вязать
Учила варежки…
— Основа
Искусства вязки – две петли.
Усвой: вот эта – лицевая,
Та – оборотная… –
Пошли
Дни младших классов…
Выплетая
Петельки непростой судьбы,
Пошли и первые утраты
И первые в судьбе гробы.
— Куда ты, бабушка, куда ты? –
Она ответа не дает…
На сельском кладбище могила
Неброским холмиком встает.
Все, бабушка ушла… Любила
Меня, жалела… Мне ее
Невыносимо жалко тоже.
Вот так кончается житье…
Простецкий ритуал итожа,
Отец на вековой сосне
Три буквы «М» смоленых высек.
Слезою – показалось мне –
Сок дерева в прорубе вытек.
Слезящиеся буквы «М» —
Напоминаньем о Марии
Максимовне, — понятно всем –
Из Мехничевых… Точно гири
На сердце детское легли.
Та смерть была жестоким шоком.
С души слезинки не сошли
И память словно бы с ожогом…
Я дедушек моих не знал,
А бабушки в Редути жили.
Я по ушедшей тосковал –
Воспоминания кружили
Над головенкою мальца…
— Прости нас, бабушка Мария! —
И за Матрену, мать отца,
Другую бабушку, молила
Душа Всевышнего:
— Храни,
Господь, Матрену Крохалеву,
Продли ее земные дни… –
И по услышанному слову
Она, Матрена, прожила
Еще двенадцать лет опорой
Семейства на краю села…
Вся жизнь семьи – в ладу со школой.
Вот я готовлюсь в третий класс…
Тут озадачил всех реформой
В Москве сидевший наробраз:
Должны отныне школьной формой
Обзавестись ученики.
Мальчишки – серой гимнастеркой
С ремнем латунным… А ремки,
Что мамой мне пошиты, только
Вне школы можно надевать…
Вот случай, для семьи – пожарный…
Да что же делать? Едет мать
В Курган, где тратит на «базарный»
Комплект одежды для меня
Не лишние в семействе деньги.
Поездку утрясла в два дня…
— Ну, для примерочки надень-ка…
Взяла на вырост… Подогнем
Чуть длинноватые штанины…
Рубашку подпояшь ремнем…
Надень фуражку… –
От картины,
Что в старом зеркале видна, —
Рот до ушей…
— Ну, вот, — не хуже
Других одели… –
Жизнь полна
Негромких радостей…
Потуже
Ремень широкий затяну
На гимнастерке и – учиться…
Встречаю школьную весну
Четвертую… Теперь решится
Судьба семейства и моя:
В Редути лишь четыре класса
В начальной школе… Бытия
Проблемы… Их назрело – масса…
Есть семилетка в Бугровом.
Туда мои односельчане-
Ровесники дойдут пешком.
Мне не по силам то… Вначале
Я поселился в Бугровом
У тетки… Одному тоскливо…
Родители продали дом:
— Ну, милая Редуть, счастливо
Здесь оставаться! – Иванов
Витюща, сельский мой товарищ,
Не ведает прощальных слов:
— Ну, в грязь лицом там не ударишь… —
Отец решает, что семья
Из-за меня в райцентр, Зверинку
Перебирается… Моя
Здесь школа по дороге к рынку.
Я с Сашкой Луговских дружу.
В Зверинке – бойкие ребята.
И здесь впервые завожу
Со сверстницей из интерната
Гляделки-игры. Интернат –
Изба, собравшая в Зверинке
Из дальних деревень ребят,
Девчат… Короче – из глубинки.
Зимою с Сашкой Ледовских
Шапчонок овускаем «уши» –
И – на завалинку. «Своих»
Подружек, тех, к котором души
Неравнодушны, позовем
К окошкам. Мне по нраву Римма,
А Сашке – Нина… Ни о чем
Болтаем… Но необходима
Душе та трепля ни о чем.
Она в мороз нам душу греет.
Проходят дни, а мы растем
Душа в общенье с другом зреет.
Из староверов-кержаков
Кондовых мой приятель Сашка.
Под крышкой ветхих сундуков
Тома старинные. Закваска
Семейства Ледовских крута.
Воспитывают парня строго,
В старинной вере, но не та
Пора уже, чтоб веру в Бога
Предпочитала молодежь.
Влиянию семьи кержацкой
Сопротивлялся друг…
— Даешь
Шейк под «Марину»!. Хоть с опаской,
На вечеринки приходил.
Хозяин, Костромин Юрашка,
Пластинку с песней заводил –
И вытанцовывать компашка
Из одноклассников могла
Хоть до утра. Я тоже танцы
Люблю – не букой из угла
Гляжу – не упускаю шансы
Законно – девочку обнять…
Позднее увлеклись охотой.
Отец учил меня стрелять.
— Коль выйдешь с кашлем и икотой,
То не добудешь никого, —
Внушает батя мне не в шутку.
Двойной листок, а на него
Карандашом набросил утку,
Повесил в двадцати шагах…
Учил затаивать дыханье,
Прицеливаться…
— Мягко!… –
Бах!
Чем увенчается старанье?
— Тремя дробинками попал –
Считай, сынок, ты утку добыл. –
Ружье отцовское хватал –
И с Ледовских по лесу топал
На Заячье то озерцо,
Где нами спрятана лодчонка.
В мешке сокрыто ружьецо…
Я видел как-то: мужиченка
С семидесяти метров влет
Сбил утку выстрелом из лодки…
— Вот это снайпер!
— Во дает! –
Из нашей скромненькой «трещотки»
Мы ухитрялись попадать –
И тоже шли домой с добычей…
Есть что подружкам рассказать,
Приврав, как то велит обычай…
Порой на остров Дикарей,
Что на Тоболе за Зверинкой
Удить ходили пескарей
Да с ночевой… Живой картинкой
Воспоминания встают:
Костер, ночные разговоры…
Кустарник над водой… Клюют
Пескарики… Заводим споры,
Чей больше, толще, чей длинней…
Счастливая пора взросленья.
Немало радостного в ней…
Я полюбил уроки пенья.
А тезка Шукшина, физрук,
Учил играть на мандолине
И на гитаре. Крепких рук
Хотят гитары. И поныне
Саккомпанировать могу
Под песню бардовского толка.
Баян для танцев на кругу
Покруче… На баяне только
Лишь «Светит месяц» и смогу –
Учил Василий свет Петрович
Макушин, физик… Я в долгу
Пред памятью о нем… Пристроишь
В рассказ незаурядный факт:
Он наказал меня за леность –
И я на год продлил контракт
С седьмым – и осознал полезность
Труда: я дважды провалил
В седьмом по алгебре экзамен.
Вот потому и повторил
Седьмой… В задумчивости замер.
Понятно: надо поднажать –
И завершаю восьмилетку
Я только на «четыре-пять»
Хоть и не бился за отметку,
А просто малость поднажал.
Биологические курсы
Нам Ямченко преподавал
Григорий свет Степаныч. Куцы
Те знания, что нам дает
Он по ботанике и дальше –
По зоологии… Ведет
Предмет к основам – припадай же
К наукам жизни, Леонид!
Меня фронтовики учили.
За их уроками стоит
Судьба в погонах. Просто жили
Те непростые мужики…
Уроки пения… «Орленок»…
Ребячьи голоса звонки.
Я петь любил, считай, с пеленок…
И я учебные труды
Ситожил добрым результатом.
Есть восьмилетка! А куды
Теперича? С Иваном-братом, —
Он средний, (старший-то Игнат),
Он заводской, магнитогорский
И общежитский…
— Надо, брат,
Собрать семью в единой горстке –
И в город наш перевезти –
Такую вижу я картину.
Тебе – в девятый класс пойти,
Мне – побороться за квартиру.
Она обещана давно,
Коль стану мужиком семейным,
Женюсь, мол, если… Все равно
Жениться не хочу… Затейным
Маневром создадим семью,
Вас поселив в Магнитогорске.
Глядишь – и выделят свою
Нам квартирешку… На повозке
С отцом катили на вокзал.
Поехали в начале в гости.
— Разведаем, отец сказал,
Как там живут. Больные кости
Мои вниманье привлекли –
Ведь я хромаю кособоко –
Случайной женщины…
— Могли
В Свердловске б подлечить неплохо…
— Где?
— Да в свердловском НИИТО.
Там дочь моя с бедром разбитым…
— А там помогут?
— Если кто
Поможет, то они…
Забытым
Стал фильм, куда я поспешал.
Принес домой благие вести.
Отец стремительно решал –
Нам направленье честь по чести
Магнитогорский выдал врач –
И вот мы в НИИТО Свердловска..
— Господь, пошли мне здесь удач! –
Хирург в очках, крутейший дока,
Рентгенограмму изучил,
Бедро ощупал и колено…
Скривился:
— Кто тебя лечил?…
Ну, что ж, поможем непременно,
Но год придется подождать –
Лист ожидания – огромный…
— Ну, что же – мне не привыкать…
— Держись! —
Стеснительный и скромный
Приехал через год опять…
Очнулся – в гипс по грудь упрятан…
С кровати мне нельзя вставать
Полгода… Много по палатам
Таких страдальцев-пацанов.
Всех греет светлая надежда.
Я под простынкой без штанов.
Сестрички, причандалы, те, что
Мы им стыдимся показать,
Засовывают в утку сами.
Ведь нам не то, чтобы вставать,
Нам двигаться нельзя… Руками
Берет сестричка «агрегат» —
И в раструб «утки» направляет…
Поднять, перенести – медбрат
Приходит, тяжести тягает,
Как Жаботинский – то есть, нас…
Замедлился процесс учебы…
По времени – девятый класс…
Учителя приходят, чтобы
Хоть малость раскрутить мозги…
Но результат не первосортный.
Мы, как с морковкою мешки –
Одни глаза… Кто здесь способный,
Кто неспособный? В потолок
Таращимся, от боли стонем…
Едва ль сам Песталоцци мог
Нам, обездвиженным и сонным,
Наук основы преподать.
А время тянется лениво…
— Ну, как дела мои? Вставать
Когда? Вы мне – не косо-криво
Суставы разобрав, собрать
Обратно заново сумели?
— Хочу быть честным. Должен знать:
Мы не вполне добились цели.
Неэффективною была
Вся операция в итоге.
Такие, Леонид, дела…
— Так что же, мне не встать на ноги?
— Ты встанешь. Надо потерпеть.
Чем можно, мы тебе поможем…
— Ходить смогу?
— Надеюсь… Ведь
Ты парень стойкий. Подитожим:
Теперь зависит от тебя
Конечный результат. Строжайший
Режим – постельный… — Погребя
Надежды, мой целитель дальше
Пошел палаты обходить…
Моя беда опять со мною.
Не стану плакать и нудить.
Я поднимусь любой ценою,
Пусть даже боль огнем печет –
Перетерплю и все осилю.
Всевышний, ты возьми в зачет,
Что я страдаю – за Россию.
За бедность русских деревень,
За то, что нет лекарств в больничках.
Я притерпелся, я – кремень,
Не зареву при медсестричках.
Я Бога про себя молю
Дать мне целительную силу.
Я верю в Бога и люблю.
Он Всемогущ и мне, как сыну,
Поможет… Между нами связь
Нерасторжима и всемерна.
Я вдохновляюсь, помолясь,
Я верую: ко мне всесферно
Целительную ссилу шлет
Всевышний: поднимучь с постели.
Однажды я шагну вперед –
И пошагаю к ясной цели.
Что у верблюдв два горба —
Отчаянную знаю шутку:
Все потому, что жизнь – борьба….
— Давай сесьра. Неси мне «утку»…
Шесть долгих месяцев прошли.
Однажды я встаю с постели.
Мне встать, конечно помогли,
Но двигаться к заветной цели –
Все так же в гипсе я могу…
И вот – учцсь в магнитогорской
Сорок девятой, а в мозгу,
В душе надежда, что с загвоздкой,
О коей мне поведал врач,
Мы все же справиться сумели…
Я от природы был горяч.
Но нужно на подходе к цели
Терпенья вдвое приложить –
И я терплю, а что жа делать?
Вначале поселили жить
Вблизи от школы сорок девять
Позднее брат нам снял жилье
В поселке за городом… В гипсе
Тащился в школу, где мое
Сложилось общество…. Гип-гип, все
Товарищи, я дохромал,
Докостылялся, чтоб учиться.
Гипс сильно двигаться мешал
И в транспорте народ дивится:
Меня везут издалека
И долго в школу на занятья
(Продолжени следует)
