«Тихий Дон»
Когда в очередной из праздников начался показ четырех серийного фильма «Тихий Дон» – всех серий сразу – я заметил, что народу на улицах нашего переполненного наплывом города Ростова-на-Дону крепко убавилось. Ощущение было знакомым — как при показе Штирлица в Советское время. Не стал исключением и я, вернее, я с нетерпением ожидал этого события, чтобы в очередной раз попробовать осознать, чем таким и как сумел завладеть умами Шолохов, возвеличенный через не менее талантливого Герасимова. Сразу признаюсь, я не пожалел о проведенном перед телевизором времени, впервые за многие годы получил истинное удовольствие не от блошиного мельтешения экранного ничтожества, а от глубины шолоховского творения, высокопрофессиональной игры творческого коллектива, так умело подобранного режиссером в единственном числе. Правда, Аксинью нужно было бы выбрать не из придыхающих мамзелек с замашками господских горничных, что, кстати, здорово проявилось в эпизоде с усадьбой польских панов, а из настоящих донских казачек, тогда картина стала бы полной. Я злился, плакал, негодовал, переживал, скрипел зубами, я был там, за экранным стеклом, вместе с Григорием Мелеховым.
Вот и дошла очередь до Шолохова, давайте разберемся, кто он такой и правда ли, что гений. Я смотрел серию одна за другой и не в силах был оторваться от экрана, действие захватывало, оно как бы переливалось из одного в другое, создавая реальную картину событий вроде бы и тех лет, но и нынешних тоже. Разве что казаки сейчас стали цветными, похожими на театральную массовку, да хохлы с инородцами отделились от «великой» Расеи. А оружия, царей гороховых, потрясений на мировых уровнях, у нас до сих пор валом. И вдруг в один из моментов словно осенило, я понял, кто такой Шолохов и что из себя представляет роман «Тихий Дон». Поначалу даже растерялся, ведь именно так никто и никогда… Потом подумал, что и я выстрадал право на собственную оценку, так почему бы ее не огласить! Вот мои выводы, сделанные после просмотра фильма.
Это чисто казачье произведение, претендующее на казачью в первую очередь самобытность. Надо добавить – плоть от плоти русскую, но никак не индивидуальную. Именно в этом кроется гениальность, а не в мировых масштабных эпопеях с замахами на будущее всего человечества. Шолохов – истинный националист, для которого любое вмешательство иноверца в жизнь казаков – нонсенс. Роман построен на трагедии всего одной казачьей семьи, не только вырубленной под корень, но и подвергшейся насильственному человеческому унижению. Труд писателя антиреволюционен до крайности, это произведение антисемитское, заодно антиукраинское, даже антирусское, несмотря на проскальзывающие в нем моменты веры в Россию — кому служишь, от кого подачки получаешь, на того лишний раз и брехнуть лень. Взять, к примеру, выражение Пантелея Порокофьевича: Ишо вонючей Русью тут не пахло… – это об отношении к кацапам – русским. Или драка казаков с хохлами на мельнице, но этой драки мало, героя, который в конце романа как незванный татарин вперся в родовое гнездо Мелеховых автор обозвал Мишкой Кошевым. Кошевой – глава украинских казаков. Революционер Мишка ворвался в разгромленный дом Мелеховых как кровавый тать и начал устанавливать новые порядки силой. Про любовь между красным варваром и Дуняшкой может заикнуться лишь слепой – деваться младшей сестре с двумя малыми детьми-племяшами было некуда. Хотя, у других народов бабы даже в таком незавидном положении имеют свою гордость. Своим появлением революционный тать добил Ильиничну – мать, на которой держалось все хозяйство, а перед этим не выдержал проститутства вокруг отец. Автор с казачьей жестокостью отобрал у блудливой Аксиньи единственного ребенка – дочь, а потом убил и ее саму, не потерпел он и блуда Дарьи, жены брата Григория, наградив ее заразой и заставив утопиться. Не мог истинный казак смириться с гулящей супругой, не имел права, станица сама привела бы приговор в исполнение. Так же, как настоящий муж Аксиньи не оставил бы в покое своего обидчика — Григория, если бы блуд был правдой. Поэтому странным и неприметным прописан образ ее супруга, смотрящего сквозь пальцы на откровенную измену своей жены. Скорее, это дань революционной моде, как прощение генеральского сынка, как отчество матери Ильинична.
Еще страшнее поступил Шолохов с троцкистским агитатором Штокманом. Этот еврей по всему тексту романа предстает не только абсолютно инородным телом – представьте себе в казачьих станицах еврея-заговорщика от красных. Бред, который и в кошмарном сне вряд ли увидишь. Он еще и погибает под колесами как собака – мимоходом и от тех же солдат, которых агитировал. Роман абсолютно белогвардейский. С принявшими сторону красных станичниками автор расправляется со всей казачьей жестокостью – банду Кривошлыкова он заставляет умирать как предателей родины – на виду у жителей станицы от самих станичников. Сам Григорий не проявлял большей ярости, нежели к красноармейцам, которых рубил как когда-то немцев – с плеча. Семья металась как загнанная в угол волчья стая, первой это почувствовала жена Григория Наталья, решившая сделать аборт. От большой любви к мужу-кобелю аборты не делают, женщины сбрасывают плод от надвигающейся безысходности. Она царила вокруг, она праздновала победу не только в одном доме и одной семье, она успела поразить души недавно родных соплеменников. Не зря в тексте романа, равно как с экрана, звучит признание в подлости станичников, когда новый комиссар Кошевой рубил исподтишка стариков, заступиться за которых стало некому. Но и Кошевой, эта продажная сволочь из хохляцкого наплыва, не остался без наказания, автор наградил его неизлечимой падучей, чем еще раз подтвердил антиреволюционность произведения.
Под конец романа израненный Григорий возвращается в занятое его кровным врагом разграбленное родовое гнездо, которое пытается подправить этот больной революционер. Возвращается не по своей воле, а насильственно, оттого, что кроме своей хаты на собственной земле идти ему было некуда. И все знают, что и это место у него отберут, не посмотрев на заслуги, на смытые кровью ошибки, сошлют в гиблые места на верную смерть. И наплывает тихий ужас от содеянного не знающими пощады творцами великого будущего.
Но что нового можно построить с малограмотными больными людьми, какое светлое будущее? Если они его сотворят, то это будущее будет таким же больным и беспомощным, с рождения прогнившим насквозь, и править в нем станут гнилые люди.
Так оно и получилось, и Шолохов концовкой произведения как бы показал и предсказал все, что произошло потом.
Возникает вопрос, почему же Горький со Сталиным не заметили в объемном труде ничего предосудительного? А кто сказал, что не заметили? Как раз наоборот, только каждый из названных оценил шолоховский труд по собственному уму, что привело к положительной в общем оценке. Горький мечтал повернуть революционные завоевания в новое – цивилизованное – русло, он хотел, чтобы революция текла в европейских рамках. Сталин был согласен с ним – по своему. Но больше всего в произведении его прельщал неприкрытый антисемитизм с чисто национальным уклоном. Ведь и вождь был ярым националистом, всеми силами скрывающим свои тайные мысли. Здесь он, как всякий вождь, оказался большим мастером конспирации – попробуйте угадать, когда Сталин — Ум, Честь и Совесть — даст команду, чтобы вас съели.
Вот почему у гениального романа Шолохова «Тихий Дон» по сей день столько врагов, особенно со стороны провозгласивших космополитизм евреев. Роман глубоко национален. Вот почему его любят простые люди разных национальностей, которые в большинстве своем не желают революционного насилия с потерей своего лица. Произведение поистине человечно, прежде всего в плане семейном, несмотря на любовь Григория к Аксинье. С возрастом их увлечение прошло бы все равно, а если не растворилось бы в бытовых проблемах, трагедия не столь велика — чего в жизни не бывает. Вот почему о романе до сих пор не стихают разговоры – он построен на противоречиях. Как сама жизнь.
И последнее. Все выше сказанное значительно не до той вершины, когда и сказать больше нечего. Гений Шолохова открывается в полную силу в заключительных строках и кадрах великого на самом деле произведения. В том, что Григорий Мелехов идет на поклон к своему кровному и беспощадному врагу, к этой ограниченной твари, испоганившей родовое гнездо семейства Мелеховых до конца и поселившейся в нем как ни в чем не бывало. Кошевой убил родного брата Григория, ускорил кончину отца и матери, а в конце, словно в насмешку, надругался над младшей сестрой, отобрав у нее честь. Правда, с дозволения последней и взяв ее после этого в жены. Но разве подобное оправдывает всю мерзость совершенного? Такое иудство вряд ли отыщется в любой другой нации на земле, кроме русской. И после всего татем содеянного опять идти к нему?
Вот он, весь русский характер во всей своей красе и полноте – идти на поклон к мрази в образе человеческом, вознесшейся над остальными людьми не за счет ума, развитого до уровня государственного, а всего лишь за счет животного упорства и связанной с ним пробивной силы. Не отомстить за кровное оскробление, не уехать куда глаза глядят, а снова вернуться в изгаженное родовое гнездо и просить пощады у собственного врага! Это истинно русский характер, который проявляет себя и до ныне. Из всех членов ГКЧП только один цивилизованный латыш Пуго застрелился, когда увидел провал задуманного. Он предпочел смерть взамен на оскорбление собственной чести и достоинства со стороны захвативших власть в свои руки потомков скотников с доярками и руководящих ими пастухов из иноземцев. Остальные – янаевы, крючковы, язовы, так-же руцкие с горными джигитами хасбулатовыми – протянули руки для подачки им – сирым — куска хлеба. Всего лишь куска хлеба пусть и с маслом. Всего лишь!… Не так ли ведем себя все мы – русские?
И подобных примеров – на каждом шагу.
Остается добавить, что режиссер Сергей Герасимов ни в чем не уступал своему коллеге по художественному творчеству, он сумел до тонкостей выделить все значимые места, поистине сотворив чудо. Можно смело сказать, что собранный им воедино коллектив актеров отработал на «Оскара». Такой великолепной игры не наблюдается до сих пор ни в одном из отечественных кинофильмов.
Самое главное: как прост сам по себе сюжет романа – прослежен лишь временной отрезок жизни всего одной семьи на фоне целой империи – так-же незатейливо на первый взгляд работали актеры во главе с Петром Глебовым. Они словно не думали о том, что в простоте заключается сама истина.
