***
Мыслей грустных караван отпускаю в стаю,
Дождь молитвою тоски в небеса пролит.
Почему не спрашиваешь, как я поживаю,
И что в этот раз по ночам болит?
Ждет давно мой серый кот ласкового гостя,
И стоянку во дворе замело песком.
Отчего не просишь ты мой горячий тостик
С корочкой хрустящей, с плавленым сырком?
Где же возвращения мне найти приметы?
Осмотрюсь по сторонам – нет, их не найти.
Отчего не шепчешь мне новые сюжеты
В трубку телефонную, после девяти?
Может, времени прошло просто очень мало?
Но недели без тебя, как века, почти.
Отчего не спрашиваешь: «Что ты написала
Если коротко, тогда быстренько прочти».
Я припомню постулат самый мудрый, древний
(Я ведь жду тебя всегда – завтра, через год…)
В мире самый краткий стих напишу, поверь мне,
И, когда вернешься ты, я прочту его:
«Люблю…»
***
Когда я проснулась, то рядом была пустота,
И я задохнулась от этой безбрежной невольницы,
Но я ошибалась: ты раньше обычного встал,
А мне показалось, что сердце мое остановится
И лежа на ложе беспомощной птицей была.
И мне показалось, что часть мою выкрали, вырвали
И вроде душа, улетала, расправив крыла
На небо, с дыханием ветра, со вздохом, с порывом ли.
И кровь, показалось, впитал в себя звездный вельвет,
И крест мой зарыт на изъеденной болью Голгофе…
Но вдруг увидала я в кухне спасающий свет.
Почувствовав запах тобою любимого кофе.
***
На старом диване, под вечер дождливый
Озябшие грели друг другу ладоши —
Мы были похожи на самых счастливых,
Мы были похожи…
Мы были похожи…
Гуляла луна по небесному лугу
И в тайне звезда со звездою венчалась,
И нам показалось мы любим друг друга,
А нам показалось…
А нам показалось…
И взгляд, в перехлестье желанья был светел,
Хоть не было звука, и не было слога,
Как много глаза говорили нам эти
И все понимали: как много…
Как много…
А где-то витрины кричали цветасто,
И в пробках машины гудели упрямо–
Мы верили в то, что слова не напрасны…
Как мало мы знали друг друга,
Как мало…
Мы трепетны были, нежны, терпеливы
На старом диване пружины вгибались –
Мы были похожи на самых счастливых…
Как мы ошибались…
А мы ошибались?
***
Я поднимаюcь со дна глубин,
Оковы пали с былых табу.
Мне страшно, страшно тебя любить,
Твоим ладоням отдать судьбу.
И заливает все существо
Волной горячей до самых слез
То непонятное вещество
Из поднебесных ажурных грез.
И в полуобморочном бреду
Ищу свой путь по твоим глазам,
А вдруг я света их не найду,
Порой ночной, как слепой базальт?
И ты, целуя мои уста,
В смущенье голову наклоня,
А вдруг промолвишь: «Я так устал,
Передохни, не люби меня»?
***
— Что любишь, кто шептал ему раз сто?
— Сама.
— Зачем? Кто вынудил сказать про то?
— Зима.
— И что, согрелась от любви такой?
— Чуть-чуть.
— Сейчас душа твоя нашла покой?
— Смолчу.
— В молчанье – тишина? Ой, не лукавь.
— Тоска.
— А сколько минуло после его «пока»?
— Века.
— «И дольше века длится день», ведь так?
— Беда.
— Так сделай же к нему тот первый шаг!
— Горда.
— Немыслимо… куда сейчас пойдешь?
— В туман.
— Опять лед в сердце и промозглый дождь?
— Зима…
