Не устаю повторять, что безвыходных ситуаций не бывает. Скажем так, опробовано на себе. Рассказывать эту историю друзьям не хотелось, почему? Поймете позже. Но, единожды рискнув, понял, что всех забавляет чужие забавности. Они считают это забавным. Что интересно: читающие рассказ смеялись не так сильно как те, которые слушали историю в моем исполнении. Логично подумать, что я САМЫЙ_ВЕЛИКИЙ_РАССКАЗЧИК_В_МИРЕ, но, увы, это не так. Просто по ходу рассказа много что добавляю, хитрю и поворачиваю историю так, чтобы было смешнее. А с написанным уже ничего не сделаешь. Так что я горд, представить на ваш суд не очень смешную, но довольно правдивую историю из моей нелегкой жизни.
Шел 1999 год. Я заканчивал первый курс государственного учебного заведения, что-то типа, занятия уже закончились, а зачеты еще не начинались. Каникулы. И я рискнул. Рискнул как и любой другой приезжий студент из провинции посмотреть город. Не просто посмотреть, узнать получше, я вот как раз и узнал. На курс старше меня был мой одноклассник, и такое тоже бывает, но не потому что я был медленнее его, вообще-то даже наоборот. Не в том суть. Если логично рассудить Саня был уже на втором курсе, уже заканчивал его. Я смотрел на него как на бывалого парня, который вынюхал все подворотни, прокатился на каждом маршруте общественного транспорта огромного города и с которым я точно нигде не пропаду. И когда он предложил мне прошвырнуться по центру, я мгновенно согласился.
Трудна студенческая жизнь, и за год я от постоянной зубрежки практически полностью перешел на язык интегралов и рядов Фурье. Иной раз смотришь на сокурсницу, а видишь математические формулы. Именно для этого и существуют каникулы: снять напряжение, привести себя в порядок и посмотреть/понюхать/потрогать все, что не было доступно на протяжении учебного года. Самое главное не пропасть, чтобы огромный город не поглотил маленького студента из провинции. Но я не волновался – у меня был понюхавший пороху проводник. Я был спокоен.
День, на который было назначено прошвыривание радовал отсутствием облаков на небе, погодка что надо. Едем на весь день. Чтобы не тратиться в центре (мне уже сказали о тамошних ценах), решено было набить желудок в студенческой столовой, причем так, чтоб хватило на весь день. Вспомнить бы кто предложил мне попить молока. Кто утверждал, что молоко питательно и его «хватит» надолго. С одноклассником уселись в углу и оприходовали по литровой пачке молока «Лугового» с какими то не первой свежести плюшками. В принципе было сытно. И мы поехали.
Действительно, Санек уже пронюхал кое-что, высокомерно указывал мне в каких то ситуациях, хмыкал носом, если я не так что-то делал. Я, сжав зубы, терпел его выходки, разберусь с ним, когда приедем обратно. Ругаться с ним сейчас было тоже, что пилить сук, на котором сидишь.
В районе Сенной – Гостинки есть Апраксин двор. Интересное место. Модные магазины, модные люди, культовое место культовой молодежи. Мне было не оторвать глаз от витрин и баннеров на стенах. Музыка дополняла эффект. Да, такое есть только в крупных городах.
Ввиду всего этого первые позывы я не заметил. Ну, побулькало в желудке, с кем не бывает. А Саня не унимается, рассказывает, как он тут с одним пацаном пива перепил, там с другим курил сигары. Я улыбался для приличия, но уже не слушал его. Мысли мои бульканиях не покидали меня. В какой то момент мне захотелось в отхожее место. Об этом я сообщил Сане, но он буркнул что-то типа, терпи и все пройдет. Да какое там пройдет, атмосфера только накалялась.
Вдруг ТАМ особо булькнуло, я аж с испугу вцепился Сане в плечо.
— Ты че? – он так и не понял, что произошла трагедия, но еще большая нависла над моими любимыми белыми штанами. Нужно было что-то делать.
— Саня, мне нужно в туалет.
— Ты уже говорил, потерпи, скоро поедем назад.
— Еще немного и терпеть уже не надо будет.
Может он и пронюхал кое-что в брожении молочных продуктов в неокрепших организмах разбирался. Как бы показать его умственное развитие в этой области? Постучать по дереву. Раздел: «Сиди я сам открою».
— У меня понос!!! – потеряв контроль над голосом, гаркнул я. Некоторые из прохожих оглянулись.
Вся Санина залихватская манера поведения пропала в одно мгновение. Глаза его расширились. Я видел как он соображает, но что мне от его соображениям, мне нужно было избавиться от взбунтовавшихся молочных продуктов.
— Поехали домой.
И это все? Все что он смог придумать?
— ты хочешь, чтоб я наделал прямо в вагоне метро. Знаешь у меня совсем не тренированные заднепроходные мышцы. Наступил момент, когда все вырвется наружу, хочу я этого или нет. Стою или сижу. Хоть руками затыкаю.
Вспомнился рассказ «Мальчик и плотина», когда плотина дала течь, началась паника, начали эвакуацию, военные, МЧС. Все кричат, плачут, ведь она сейчас прорвется и всех затопит, а мальчик не плакал. Он подошел и просто заткнул дырку пальцем. Почему-то мне это не подходило. Кричать и плакать было глупо и я начал действовать.
Что в таких ситуациях делают? Идут в туалет. Но когда это происходит в центре города, где нет туалетов, необходимо что-то более кардинальное. И оно нашлось. Я увидел вывеску: «Аптека».
Врываюсь внутрь, пробиваюсь через глазеющих на витрины к прилавку. В окошке со скучающей миной на лице подперев руками голову сидела молоденькая девушка. Взгляд ее был пустой и немигающий. Скучна жизнь рядового продавца.
— у вас туалет есть?
— только служебный, посетителям нельзя, — не меняя взгляда ответила она.
— у меня экстренный случай, у меня ПОНОС.
— я вам русским языком сказала, что нельзя, подворотен сколько угодно.
Я понял, что так ее не пронять, достал кошелек.
— мне, пожалуйста, скрепляющих таблеток. ОТ ПОНОСА.
Первые слова на нее повлияли магически. Из просящего я превратился для нее в покупающего. Незнаю, может она решила блеснуть знанием медицинского ассортимента спросив меня:
— Вам в таблетках или капсулах.
Я хотел схватить и прямо в окошке задушить, но очередной приступ не дал мне этого сделать. Я замер.
— В таблетках.
— С вас Два сорок, касса в соседнем отделе.
— А можно вам оплатить, у меня экстренный случай.
— Я вам русским языком сказала, что нельзя, касса в соседнем отделе.
Если все поплывет прямо тут она будет виновата в этом. Завернув за угол, остолбенел. Перед кассой была очередь. Я рискнул.
— Пропустите! Беременную женщину пропустите! – работая локтями я почти без сопротивления достиг кассы, швырнул кассиру десятку.
Пока она копалась щелкая клавишами стоящие заволновались, никто не видел беременную женщину, только меня. А я по понятным причинам на беременную женщину был не похож.
— Сдачи нет, — прогнусавила кассирша. Начались волнения. Очередь напирала. Только этого мне не хватало.
Я засеменил обратно к прилавку. Девушка в окошке никак не поменялась, да, скукотища. Выхватив из ее рук упаковку, запихал в рот сразу три таблетки. Только вот не запить. Во рту пересохло и таблетки прилипли к небу. Кое-как языком мне удалось из оттуда сковырнуть, в критических ситуациях человек демонстрирует такие способности какие не снятся даже в фантастических снах. Как я мечтал, чтобы у меня хоть раз от сладкого слиплась попа.
На улице меня ждал Саня.
— ну как? – он явно не знал что сделать, как мне помочь. Да я и не расчитывал на него. Спасение утопающих, дело рук самих утопающих.
Туалет, туалет, туалет.
Булькнуло настолько сильно и близко, явственно давая понять что следующий бульк будет опорожнительным. Я не помня себя рванул в ближайшее заведение. В любом кафе есть туалет, ведь ходит обслуживающий персонал по большому, хотя подворотен ведь много, как говорит аптекарша.
Влетел в кафе разряда «У Гиви». На меня обернулось с десяток бородатых лиц кавказской национальности. Я дернул ручку боковой двери. Коридор, дольше надпись маркером: «дерекция». На право проход, выложенный плиткой. Я шел в верном направлении. Увидел раковину и возрадовался, словно умирающий в пустыне видит оазис. Проход кончался двумя кабинками. Вот оно. Я побежал.
Я никогда в жизни так быстро не снимал штанов. Кажется я не успел согнуться, присесть когда булькнуло в последний раз. Нет, я конечно попал в сам унитаз. Но я еще попал и на бачок, и на стены. Но разве в тот момент я думал об этом?
Я даже сел на очко, хотя, судя по посетителям, такого делать, было нельзя, не в обиду будет сказано, не чистоплотны эти кавказцы в отношении туалета. Было хорошо. Гудели от перенапряжения заднепроходные мышцы, после нагрузок мышцы всегда гудят. Было хорошо. Только в пылу опорожения я не заметил отсутствия туалетной бумаги. Как известно кавказцы не вытирают попы бумагой, они подмываются, но я то не кавказец. Может в другой кабинке есть бумага. Я со спущенными штанами и черепашьей скоростью пошаркал туда. Но стоило мне лишь выйти из своей кабинки, как дверь «дерекции» открылась и вышла самый настоящий хач. Огромный, с волосатыми руками. Он не ушел, а, открыв дверь, стоял, и что-то громко говорил туда, откуда только что вышел. Стоило ему в полоборота повернуть голову направо, увидел бы меня. В виду моего голого заднего места я поспешил закончить путь в другой кабинке. Мне повезло, и я остался не замеченным. Судьба игралась со мной, но не заигрывалась. Как бы там ни было, бумаги опять не было.
Слава богу, что я додумался закрыться, потому, что хачу захотелось по маленькому и он подошел к моей кабинке и дернул за ручку. Было естественно заперто. Он изрек ругательства, их переводить не нужно, это международный язык, к тому же все кавказцы ругаются русскими матами.
Я только мог представить, что он увидел в соседней кабинке. Хач вспомнил чью то мать, и что он с ней делал, и что самое ужасное, что он сделает с тем, кто нагадит. А я рядом, с пока еще грязной попой. Смачно рыгнув, он все-таки справил нужду, от звука льющейся жидкости расслабился и допустил глупость. Я пукнул. Литься перестало. Я затаил дыхание. Моя жизнь висела на волоске. Но, как я говорил судьба не заигрывалась, хач ушел.
Я огляделся. Я не радовался так давно. Тут же висел, синий, с оторванным карманом и прожженный в нескольких местах халат уборщицы. А почему бы и нет?
Я быстро оделся, поспешил покинуть гиблое место, вот только на встречу мне попалась уборщица с ведром. Она даже улыбнулась мне.
Саня купил пиво, как ни в чем не бывало, сидел на скамеечке, щелкал орешки. Я предложил убираться по добру по здорову, но он заупрямился. Злости на него не было, он не мог представить всех чувств обуревавших уборщицу.
А молоко с тех пор я не люблю, если пью, то сразу определяю расстояние до туалета. А то знаете, неокрепший желудок, мало ли что…