Сцена 3
«…У берегов Лигера на удобном месте находился город эдуев Новиодун. Здесь Цезарь поместил всех галльских заложников, запасы хлеба, общественную казну и значительную часть своего и войскового багажа; сюда же он отправил большое количество лошадей, скупленных им для этой войны в Италии и в Испании. Когда сюда прибыли Эпоредориг и Виридомар, то они получили следующие сведения о положении дел в общине: Литавикк принят эдуями в их главном городе Бибракте, к нему приехали верховный правитель Конвиктолитав и значительная часть сената и от имени общины отправлено к Верцингеторигу посольство для заключения мирного и дружественного договора. Тогда они и с своей стороны решили не упускать такого удобного случая. Поэтому они перебили в Новиодуне стражу и находившихся там римских купцов и поделили деньги и лошадей между собой; заложников от общин они распорядились препроводить в Бибракте к верховному правителю; город, который они не надеялись удержать за собой, они сожгли, чтобы он на что-нибудь не пригодился римлянам; часть хлеба, насколько это возможно было, второпях увезли на кораблях, а остаток бросили в реку или сожгли. Затем сами они стали набирать в окрестностях боевые силы, располагать по берегам Лигера охранительные отряды и караулы и, чтобы нагонять на римлян страх, всюду делать демонстративные конные набеги в расчете, не удастся ли отрезать римлян от подвоза и, доведя их до голода, прогнать в Провинцию. В этой надежде их особенно поддерживало то, что Лигер очень поднялся от таяния снегов и потому казался совершенно непереходимым вброд…»
«Commetariorum de bello Gallicio cum aulus hirti supplemento», Caius Iulius Caesar
«Галльская война» Книга седьмая Гай Юлий Цезарь
Герговия. Покои ри койхбе. Входят Гай туллий и Гобаннитион.
Гобаннитион (останавливая Гая Туллия, собиравшегося избежать встречи)
Я благодарен за Эпону и не только:
Ты спас наследника койбхе туата галлов.
Гай Туллий
Она беременна?
Гобаннитион (сокрушенно качая головой)
Когда б не эти войны,
Дитя счастливейшим из всех живущих стало.
Гай Туллий (с явным раздражением)
К чему ты клонишь, галл?
Гобаннитион (усмехаясь)
Терпение, достойный.
Скажи желал бы ты, навек забыть Герговий?
Гай Туллий (внимательно глядя на дядю Верцингеторига)
Допустим, да, старик.
Гобаннитион (словно беседуя сам с собой)
Ведь ты не мой невольник…
(Оглянувшись по сторонам, подает римлянину кожаный мешок от которого исходит запах свежей крови)
Тогда «умри» без ран: омойся в бычьей крови.
Гай Туллий (нерешительно взяв подношение)
Один вопрос позволь…
Гобаннитион (вжав голову в плечи, глухо отвечает)
Ты, слишком многословен…
Гай Туллий (желая поиздеваться над стариком, намеренно повышает голос)
Как отнесётся к этой лжи Верцингеториг?
Гобаннитион (злобно шипит в ответ)
Поверь, мне твой уход из жизни так устроим,
Что смерть, от зависти с собою будет в ссоре…
(Уходит)
Гай Туллий
Зачем пришла ко мне нежданная любовь?
К исходу жизни, все бывают безутешны.
Судьбою болен, судьба ль, больна тобой,
Ни в чём не зная меры: смертны, значит грешны…
Эпона (входит, не замечая Гая Туллия)
Ах, почему любовь, всегда сильнее нас
И, как тиран жестокий властвует над нами?!
И отчего, купаясь в свете милых глаз,
Мы, обо всём, на этом свете забываем?
Гай Туллий (увидев Эпону, скрывается в тени и, затаив дыхание следит за ней, прислушиваясь к тому, что говорит девушка)
Я находила эту жизнь такой обычной.
Уже, казалось разучилась удивляться.
Вокруг всё, слишком предсказуемо, привычно:
Я разучилась жить и, жизнью наслаждаться.
Неотличимы, друг от друга, так похожи
Мелькали: дни за днями и, за годом — годы.
Казалось даже, что ничто уже не сможет
Вернуть мне снова ощущение свободы.
Но вопреки всему: я снова полюбила.
Себе не верила, боялась сознаваться.
И то, что очень глубоко в себе хранила.
Еще болело, не желая открываться.
Но, вот душа сдалась: навстречу новой боли,
А может, счастью, устремилась я с улыбкой.
И обрела свободу, вырвалась на волю.
Пусть, даже если совершённое – ошибка.
Я обрела гораздо больше, чем лишилась:
Я научилась снова верить и смеяться.
И мне подумать даже страшно: что б случилось,
Не пожелай ему, тогда я доверяться.
Гай Туллий (бросаясь навстречу своей возлюбленной, заключает её в объятья)
И когда ночь, все-таки случилась, мы укрылись от зла, за хрупкими стенами добродетельной слепоты, но крылья искушения уже прорезались у нас за спинами и, хотя боль от их рождения была сладостна, мы яростно пытались заглушить песнями искупления и мольбами о чистом глотке первозданного света. Но зло пришло и имя его было – Любовь. И мы согрешили, ибо полюбили друг друга. Пусть простят нам творящие нас для добрых деяний, ибо мы не желаем расставаться с полученным даром ночи!
Я целовал тебя, ни мало не стесняясь
Открытых глаз твоих – духовной наготы.
Мы взявшись за руки, душей переплетались,
Теряясь в волнах наплывавшей темноты.
Мы вновь скрывались, едва выступив из мрака
Чертили тени, странный танец на полу
Они играли в жизнь: беспечно и без страха
А мы их, только отражали наяву.
Вокруг: ненужных черт отброшенные груды,
Тоскливо жались в ожиданье света дня.
Что я запомнил? Только тело, только губы
Что я запомнил? Только чистое Тебя.
Мы были целым, полусорванные рвали
С себя, долой одежды, взглядами их жгли.
Впивались в плоть и, после раны целовали
Мы знали всё, тогда и всё, тогда могли.
Потом затихли и, беседуя руками
Тела шептались, ибо губы не могли.
Друг в друга, с трепетною нежностью вдыхали —
Слова ненужные, но полные любви.
