ВАЛЕНТИНА


ВАЛЕНТИНА

ФЛОРИД БУЛЯКОВ

ОТЧЕГО ДЕВЧОНКИ ПЛАЧУТ

(ВАЛЕНТИНА)

РУССКАЯ МЕЛОДРАМА

ОТ АВТОРА. Этой пьесе лет 15. Ее постигла судьба всех моих первых творений. Не распространял. Залежалась. Подумал – наверное, язык сменился, теперь по-другому говорят. Прислушался – нет, ЭТА молодежь, о трагедии которой пьеса, говорит все так же – с надеждой…

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

ВАЛЯ – 25 лет
ЗОЯ – 22 года
ТАНЯ – 18 лет
АНДРЕЙ
АЛЕКСЕЙ
МАТЬ ВАЛИ

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Женское общежитие. Комната на три человека. ВАЛЯ собирает с пола осколки разбитого фарфорового чайника.

ВАЛЯ. Надо же! Любимый чайник, мамин… Кто? Кто уронил? Кто разбил? Таня? Или Зоя? Вот незадача!.. Может сама… спросонья? Но не лунатик же я, чтобы не заметить!.. Странно все это, странно… Спала, встаю – весь пол в осколках! Хорошо еще не побежала, догадалась глянуть… Погоди… Господи, как же я сразу-то не догадалась! Разбитый чайник – это же… Это же знак! Да, в нашей общаге, это знак несчастья! Значит, кто-то предупреждает меня? Или пугает? Но кто? И зачем? Ой, да что это я! Выкинуть, и всего-то! (Идет к двери, но, Услышав приближающееся цоканье девичьих каблуков, высыпала осколки чайника в ящик своей тумбочки).

Входит ЗОЯ.

ВАЛЯ. Зоя! Ну как?

ЗОЯ не ответила, да и не расслышала вопроса. Молча, не снимая плаща, села на кровать и застыла – отрешенная, убитая какой-то новостью.

ВАЛЯ. Ну не пытай! Выкладывай скорее! Ходила?.. Ой, да слышишь ли ты меня? Что с тобой? Зой! Говори, что сказали? Подтвердилось? Да? Правда? Беременна?

Зоя заплакала.

ВАЛЯ. Ну вот! Теперь будем слезы лить! (Решительно). Ну-ка, снимай плащ. Давай, давай. Сапоги!.. Так… Сейчас будем чай пить. Радоваться надо, глупенькая! С ребеночком будешь. С ребеночком-то всегда легче! С ребеночком, оно…
ЗОЯ. Двойняшки, сказали, буду-ут…
ВАЛЯ. Да ты что! Вот здорово-о!
ЗОЯ. Куда я с двойняшками-та-а…
ВАЛЯ. Как куда? К Леше, милая, к Леше! Будете вдвоем растить! Повезло-то как – по ребеночку на колени!
ЗОЯ. Не возьмет он меня-я…
ВАЛЯ. Возьмет. Теперь-то уж точно возьмет. С одним ребеночком, может, и не взял бы, но с двумя! Куда он денется! Возьмет! Еще как возьмет! Пусть попробует не взять! Тебе, милая, просто повезло, что двойняшки будут!
ЗОЯ. Не любит он меня!
ВАЛЯ. Ну да, не любит! Если бы не любил, не расстарался бы так! Двойняшки, милая, случайно не бывают. Только по любви!
ЗОЯ. Не он старался, сама я, дура набитая, старала-ась!
ВАЛЯ. Ой, новости какие! Ну-ка, поделись.
ЗОЯ. Боялась я тебе говорить! Думала, прибьешь!.. Меня на работе девчонки научили – мол, главное переспать!
ВАЛЯ. Господи, новость!
ЗОЯ. Я и купила водки! Наливала, чтобы разгорячить его. После первой он еще артачился. А после второй и не заметил, как оказался у меня в постели. Я думала, переспим, и будет моим. А он, он, знаешь что… знаешь?
ВАЛЯ. Что?
ЗОЯ. Я ему говорю, у нас, кажется, ребеночек будет. А он – это еще посмотреть надо, от кого! Так и сказал, посмотреть надо! Ой, козел, ой, козе-ел!..
ВАЛЯ. Вот уж действительно козел! Ничего, никуда не денется, докажем, если надо! Пусть только родятся двойняшки-то. (Смеясь). Скажем, если даже один и не твой, то второй-то уж точно твой!
ЗОЯ. Как это – один не твой? Оба его! Оба! Я до него никого не знала, и знать не хочу! Ты же знаешь, Валя!
ВАЛЯ. Знаю, Зоренька, знаю. И он знает! Поэтому уверена – все у вас будет хорошо. Поженитесь, будете растить двойняшек.
ЗОЯ. С водкой-то я, конечно, переборщила. Представляешь, две бутылки! Подливала и подливала. Ой, не простое это дело, скажу я тебе, заманить такого оленя в постель!
ВАЛЯ. Да уж не простое, наверное. Не знаю, не пробовала. Мне как-то и без них хорошо.
ЗОЯ (не сразу). Врешь ты все, Валя. Не хорошо тебе.
ВАЛЯ. Почему же? Хорошо!
ЗОЯ. Уж я-то знаю, как хорошо!
ВАЛЯ. Зачем ты так, Зоя? Ну зачем? Откуда в тебе ожесточение такое на меня?
ЗОЯ. А оттуда, что ты… Ты мне жизнь испоганила! Ты все перепортила! Ты виновата во всем! Ты!
ВАЛЯ (опустила глаза, тихо). Ну вот, и здесь я оказалась виноватой. ЗОЯ. Помнишь, как ты в отпуск приезжала? Как на улицу выходила? Как в клуб являлась?
ВАЛЯ. Перестань, прошу тебя. Нельзя же так – каждый день об одном и том же! Я и без того чувствую себя обязанной. Одна у меня мечта – сделать их обоих счастливыми.
ЗОЯ. Вплывала в клуб как царевна! Наряженная, намазанная, вся такая! А мы, дуры малолетние, речи лишались! «Ух ты-ы, вон она, оказывается, где жизнь! В городе, в столице! Скорей-скорей восьмилетку оттопать и рвать туда, на курсы, на стройку, в столовую посудомойкой, а если повезет, в магазин продавщицей, зубы – во! – все в золоте!
ВАЛЯ. Зойка!
ЗОЯ. Что Зойка-то? Что Зойка? Это здесь я Зойка. А там я была Зоренькой!
ВАЛЯ. Окстись, мы все тебя так и называем!
ЗОЯ. Так, да не так!
ВАЛЯ. Ой, да ну тебя! Пойду, чай поставлю.
ЗОЯ. Нет, постой, выслушай до конца. Что, скажешь, не так было? Это ведь твои слова: пропадете вы здесь, девчонки! Да ведь ты сама и увезла меня сюда, сама устроила на эту проклятую стройку. И Танечку тоже ты… Ты всех заманила! И что мы тут нашли? Это, да? (Показывает на свой живот, тут же испуганно) Ой, кажется, шевельнулись!
ВАЛЯ. Где же им еще шевелиться-то?
ЗОЯ. Шевельнулись! Оба сразу. Один здесь вот, а второй здесь… (Тихо плачет). И не стану я их рожать. Первого, может, и рожу, а второго не стану! Не возьмет он меня, все равно не возьмет. Он… он тебя любит!
ВАЛЯ. Ну вот, подытожили! Сто раз говорила тебе – нет у нас с ним ничего общего, и быть не может. А парень он хороший. Только строит из себя. Все они поначалу строят из себя бог весть кого. А душа у него, скажу тебе, настоящая. Так что…

Не договорила ВАЛЯ, ибо в этот момент в дверь вплыла ТАНЯ, совсем еще юная девчушка. Именно вплыла, как по облаку. Вплыла, села на свою койку и застыла, отрешенно уставившись впереди себя.

ВАЛЯ. Мамоньки, а с этой-то что?.. Тань, что стряслось? Что произошло?.. Да слышишь ли ты меня? Таня, Тань!.. Господи, что за день!

ТАНЯ молча заплакала. Глядя на нее, заплакала снова и ЗОЯ.

ЗОЯ. У-у, наши бедные головушки-и…
ВАЛЯ. Да перестаньте вы, на самом-то деле! Таня, миленькая, что стряслось? Заболела? Из дома плохие вести? На работе, может, что? Обидел кто-нибудь? Ну?
ТАНЯ. Влюбилась я-а…
ВАЛЯ. Что?
ТАНЯ. Влюбилась я-а…
ВАЛЯ. Как?
ТАНЯ. Сама не знаю, ходила-ходила и влюбила-ась…
ВАЛЯ. Понятно!.. Но зачем реветь-то?
ТАНЯ. А что дела-ать, если люблю! Скажи, Валюша, родненькая, ты все знаешь, скажи, от этого… не умирают?
ВАЛЯ. Умирали, рассказывают, но больше до нашей эры, да и то лишь в легендах. А так – все бы давно перемерли.
ЗОЯ. Первой я бы окочурилась. А вообще, совет тебе — не люби, кроме гадостей ничего не приносит это!
ТАНЯ. Я бы и не хотела любить, но сердечко-то… трепещет… как лебедь, как лебедь… (Запнулась).
ВАЛЯ. Ну вот, и стихами заговорила. То ли еще будет! Вот что, подруженьки, тут нам, как говорят мужики, без бутылки не разобраться! Ну-ка, где наши припасы? (Достает бутылку вина, собирает на стол).
ЗОЯ. Ой, Таня, Таня, Танечка, не вовремя ты затеяла любовь-то, не вовремя. Дорогое это нынче удовольствие.
ТАНЯ. Он красивый…
ЗОЯ. Все они красивые.
ТАНЯ. Он добрый. Он нежный.
ЗОЯ. Все они добрые и все нежные, когда зубом к стене лежат.
ТАНЯ. Каким зубом?
ЗОЯ. Подрастешь, узнаешь. Дите!
ВАЛЯ. Ну вот, все готово! А ну-ка, девки, все за стол! Быстро!

Девушки расселись за столом.

ВАЛЯ (разливая вино). Только, чур, подруженьки, я сама не стану пить. Пригублю лишь за компанию.
ТАНЯ. Это почему не станешь пить? Ты что, особая?
ВАЛЯ. Сон видела, будто гости нагрянули. Должно быть из деревни приедут.
ТАНЯ. Да кто оттуда нагрянуть может?
ВАЛЯ. Как кто? Мама может приехать, она всегда внезапно заявляется. Сына, может, привезет… Некрасиво будет, если от меня вином станет пахнуть. Знаете маму-то.
ЗОЯ. Ты это, ты и мне не наливай, Валя.
ТАНЯ. Вот так новости! И ты сон видела?
ЗОЯ. Нельзя мне теперь.
ТАНЯ. Это почему?
ЗОЯ. Боюсь, может повредить. (Не сразу) Им. (Показала на живот).
ТАНЯ. Не поняла. А что там?
ЗОЯ. Там — двойняшки.
ТАНЯ. Двойняшки? Откуда?
ЗОЯ. Надуло.
ТАНЯ. Ветром?
ЗОЯ. Да. Совет мой тебе, подруженька, не сиди возле форточки
ВАЛЯ. Ну ладно, запугаешь ребенка. А что касается тебя, так это даже полезно хорошее вино употребить. Веселенькими родятся.
ЗОЯ. Правда?
ВАЛЯ. Чистая правда, бодрыми и веселенькими.
ЗОЯ. Ну, если веселенькими, тогда капни капельки две. Люблю веселых.
ТАНЯ. Ой, и мне, наверное, теперь нельзя.
ВАЛЯ. Тю-ю, а тебе-то почему?
ТАНЯ. И у меня ведь будет ребеночек.
ВАЛЯ. Да ты что?
ТАНЯ. А что тут удивительного-то?
ВАЛЯ. Когда?
ТАНЯ. Не знаю. Может, через год. А может и через два.
ВАЛЯ (строго). Ты вот что, милая, ты что, и переспать успела?
ТАНЯ (искренне поразилась). Валя! Ты за кого меня принимаешь?
ЗОЯ. Откуда же тогда будет… ребеночек? Тоже… сквозняки?
ТАНЯ. Ребеночек-то?
ВАЛЯ. Да, ребеночек. Откуда?
ТАНЯ. Ну, это, после того будет… как будем, ну, как мы с ним будем… будет…
ЗОЯ. Эх ты, будем-будет! Держи, давай. Тяпнем за любовь! За большую пылкую любовь!
ТАНЯ (мечтательно). За любовь.
ЗОЯ. За мужиков окаянных! А эта монахиня пусть смотрит!

ТАНЯ с ЗОЕЙ выпивают, закусывают.
ВАЛЯ вертит в руках пустую рюмку.
ВАЛЯ. А помните, девчонки, поверье было в деревеньке нашей. . Кто зачерпнет больше всех звезд из родника, та и будет самой счастливой. Шли мы на заре от родника звонкого, и ведра были полны ярких звезд. И сердца были полны ожидания счастья, предчувствия любви. Жизнь – это ведь, девчонки, всего лишь ожидание. Долгое томительное ожидание любви.
ТАНЯ. Ах, любви! (Запела).

ВАЛЯ присоединилась. ЗОЯ, повздыхав, тоже подхватила песню – громко, некрасиво, но, что называется, от всей души.
ЗОЯ. Ну, рассказывай, Танюша, где присушила паренька?
ТАНЯ. Меня Лешка твой с ним познакомил. Вначале все было без этих, без чувств. Встретимся, поговорим, разойдемся. А Леше, чувствовалось, большего хотелось от нашего с ним знакомства, он чего-то добивался, ждал, подталкивал даже.
ЗОЯ. Как это?
ТАНЯ. На днях вечерину устроил. Втроем сидели. Леша, я и он. Вначале. А потом Леша как-то тихо-незаметно испарился, и мы остались вдвоем.. Я вроде бы и не пила. Рюмку, может, всего за вечер. И он особо не прикладывался. Но… Что делать-то мне теперь, девчонки?
ЗОЯ. Что-то не пойму я.
ТАНЯ. Что непонятного-то?
ЗОЯ. Не понятно — у вас все-таки было с ним, или не было?
ТАНЯ (пылко). Не было! Видит Бог, не было! (И тут же растерянно). Или было?..
ВАЛЯ. Как же это? Ты что, не помнишь ничего?
ТАНЯ. Помню все, но не знаю! Ой, не спрашивайте!
ЗОЯ. Приплыли! Все помнит, но ничего не знает!
ТАНЯ. Знаю! Одно я теперь знаю – я люблю его, девчонки! После того вечера только им и живу! Только им! А он вот уже какой день не замечает меня. Пройдет и не остановится! Кивнет вот так вот со стороны, и шагает дальше. Я, девочки, если что, если вдруг не получится у меня с ним, если он изменит, то я, как Зинка с 805-й комнаты, в окно брошусь. И раздумывать не стану, заберусь на подоконник – и!
ВАЛЯ. Дура ты!.. Господи, что за день выдался!
ЗОЯ (спокойно глотнула из рюмки). А Зинка с восьмого этажа не из-за любви бросилась.
ВАЛЯ. А из-за чего же еще?
ЗОЯ (как-то пытливо глядя на нее). Из-за чайника.
ТАНЯ. Из-за чайника? Да ты что?
ЗОЯ (по-прежнему глядя на Валю, но обращаясь к Танке). Вот ты, Танечка, новенькая в нашей общаге, многого еще не знаешь. Между тем, у нас свои поверья, свои традиции существуют. Испытанные, так сказать, жизнью. Разбитый чайник – это роковой знак в этом двенадцатиэтажном женском монастыре!
ТАНЯ. Ой как страшно. Расскажи.
ВАЛЯ. Да глупости все это. Давайте-ка лучше еще по капельке.
ЗОЯ. Лет пятнадцать назад, рассказывают, началось все это. У какой-то из девушек чайник в тот день из руки выпал. Выпал ни с того ни с чего и разбился. А вечером она с собой покончила. Из окна выбросилась. С тех пор и пошло. И всегда сбывается. Взять ту же Зинку, о которой ты помянула. Разбила чайник? Разбила! А Саша из 705-й комнаты? В праздники на первое мая. У нее ведь тоже чайник раскололся. Я сама видела, как она на кухне рыдала. Смотрела на чайничек в руках и рыдала. А чайничек – без донышка! Отлетело донышко-то! А вечером сама она…
ВАЛЯ. Перестань! Что ты тут страшилки рассказываешь девчонке? Выдумала – чайник! У нас и месяца не проходит, чтобы кто-то не наложила руку на себя. Думаешь все из-за разбитых чайников? Если тебе верить, то и мы… Да вот, пожалуйста, смотрите, смотрите! (Достала из тумбочки осколки разбитого чайника).
ТАНЯ (в ужасе). Валя! Что ты наделала? Что это значит?
ЗОЯ (невозмутимо). Это значит, что и до нас дошел черед.
ТАНЯ. И до нас дошел черед? Выходит, кто-то из нас сегодня… ни с того ни с чего… должен…
ЗОЯ (перебила ее). Чур, не я!
ТАНЯ (машинально). Почему?
ЗОЯ. Потому что нельзя! Мне ни в коем случае нельзя, потому что я теперь не одна. (Положила руку себе на живот). Нас теперь много.
ТАНЯ. И мне нельзя! Нет-нет, мне нельзя! Потому что… потому что сегодня я люблю! Я первый раз в жизни люблю!

Подруги выжидающе смотрят на Валентину.

ВАЛЯ. Что вы так смотрите-то на меня? Да вы… вы с ума сошли! Да разве можно верить глупостям всяким? Ну кто в здравом уме из-за какого-то паршивого чайника… жизни себя лишать станет? Бога побойтесь!
ЗОЯ. Бойся не бойся, а что написано на роду, того не миновать. Никто еще не увернулся от судьбы.
ТАНЯ. А я боюсь. Видит Бог, боюсь. Потерять его, единственного в этом мире, боюсь. Остаться такими же одинокими, как вы боюсь. Я ведь все слышу ночами. Вы думаете, я не слышу? Я все слышу! Я слышу, как ты, Валя, стонешь в подушку. Потом и ты, Зоренька. И так мне становится жалко вас, так тоскливо и неуютно становится в этом большом многоэтажном доме, набитом стоном и слезами, что я и сама начинаю кричать в подушку. Вы не слышите, потому что я тихо, потому что вы и сами… Господи, если бы можно было продавать слезы на базаре, то богаче нас людей бы не было! Уж такими были бы миллионерами, такими были бы миллионерами…
ЗОЯ. Так! Вот что, миллионер, собирайся, давай!
ТАНЯ. Куда?
ЗОЯ. На работу. Идем, идем.
ТАНЯ. Слышь, девчонки, а, может, лучше уедем, а?
ЗОЯ. Куда?
ТАНЯ. К себе домой, а? Давайте, прямо сегодня соберемся и уедем, а? Пока ничего не произошло! Прервем этот очередь…
ЗОЯ. Ладно болтать! Пошли, давай.
ТАНЯ. Ой, что-то будет, что-то будет…

Зоя остановилась у выхода, посмотрела выразительно на Валю, словно хотела сказать – Тебе решать, Валентина!

Подруги, словно боясь услышать ответ, выходят.

ВАЛЯ. Сумасшедшие!

Валя высыпала остатки чайника обратно в ящик тумбочки, подошла к окну, проводила взглядом Зою с Танькой, повторила «Сумасшедшие». Затем достала иконку, поставила ее на тумбочку, зажгла свечечку, произнесла первые слова молитвы. Повторила их более уверенно. И снова повторила, отрешившись от суетного мира.
За ее спиной возникает фигурки матери и сына.
Валя словно бы не заметила явления. Всю сцену с матерью и сыном она проведет, не отводя взгляда от облика Девы Марии.

МАТЬ. Ах, Валя, Валя… Валя-Валентина… Что же наделала ты, глупенькая…
ВАЛЯ. Мама, мамочка… Я ведь кровинушка твоя, часть души твоей – неужели не поймешь меня, мамочка? Тяжело мне без сына… с ума боюсь сойти… подушка не просыхает от слез… мама… Он единственный, кто поддерживает мое желание жить, опора моя, надежда, сама жизнь… Если я и живу еще, так только ради него, ради сына, мама. Иначе… в окно только и остается…
МАТЬ. Нет, дочь, не отпущу я его с тобой.
ВАЛЯ. Мама…
МАТЬ. И не проси. Не терзай ни свое сердце, ни мое больное. Не отдам внука, какими бы кровяными слезами не просила ты. Хватит с меня и того, что дочь потеряла. Кровинушку. (Последнее слово она произнесла с горьким укором).
ВАЛЯ. Боже, о чем ты, мама!
МАТЬ. О том же, что и ты, Валюша. Потеряла… В роду не было такого. До седьмого колена знаю род свой, не встречалось. Всякое было, но чтобы в подоле дите незаконное принесли, такого не было. Срам-то какой, Господи! Как вынести позор этот? Как соседям в глаза глядеть? С каким сердцем идти на погост, к супругу покойному, отцу твоему? Что сказать ему?.. (Указывая на мальчика) Кто он? Чей он? Зачем он?
ВАЛЯ. Мама…
МАТЬ. Не дам я его тебе. Нет у меня сил таких, чтобы отпустить его от себя. Сама буду растить, покуда силы есть, покуда двигаюся. Помру если, тогда уж… Возвратилась бы ты домой, дочь…
ВАЛЯ. Домой… Чужое теперь все там, дома-то, да и я чужая, совсем чужая… Кому я нужна? Где работы найти?
МАТЬ (с готовностью). Сама, сама буду работать, доченька, я сама буду. Скажут, иди на черную, пойду на черную. Буду работать. Не привыкать. Ты только рядом будь…
ВАЛЯ. Ой, мама! Ну о чем ты? Я в садик его устрою. Там и кормят и воспитывают, по-современному, по-людски…
МАТЬ. По-людски…
ВАЛЯ. Человеком станет…
МАТЬ. Человеком… Знаю теперь, как у вас там по-человечески-то! Ведь даже имени отца его не знаешь!
ВАЛЯ. Знаю…
МАТЬ. Так назови. Что же не назовешь никак? Как зовут его? Как по отчеству величать станем внука?
ВАЛЯ. Назову. Придет время, назову, мама.
МАТЬ. Вот когда придет время, тогда и отпущу я внука с тобой. Найдешь его, имя которого запамятовала, выйдешь замуж, отца отцом, сына сыном назовешь, оформишь, чтоб с документами, чтоб в полный голос назвать… Вот тогда и получишь его. По праву.
ВАЛЯ. Мама… Никогда, слышишь, никогда я не пойду за него…
МАТЬ. Я сказала что сказала. Последнее это мое слово, Валя, последнее…

Ушла мать, сына увела. Валя продолжила молитву.

Входит Леша. Сел, молча ждет окончания молитвы.
Валя так же не спеша дочитала молитву, затем убрала в тумбочку иконку, свечу.

ВАЛЯ. Здравствуй.
ЛЕША. Здоров!.. Отойди от окна-то.
ВАЛЯ. Да что такого? Я люблю смотреть с высоты. Из-под самых облаков. С птичьего…
ЛЕША. Затянет! У высоты свойство такое — затягивает! Особенно слабых… птиц-то. Тем более, когда вся атмосфера напряжена! Не только ваши две общаги, но и наша, мужская… замерли! Ждут!
ВАЛЯ (вздрогнула). Чего ждут?
ЛЕША. Чего-чего! Ждут!
ВАЛЯ. Выходит, все знают про…
ЛЕША. Знают!
ВАЛЯ. Знают, что…
ЛЕША. Знают!
ВАЛЯ. И ждут?
ЛЕША. Ждут!
ВАЛЯ. Что же это такое, Леша? Что происходит?
ЛЕША. Ничего особенного. Обыкновенная физика. Или астрономия. Короче, атмосфера переполняется и должна разрядиться! Напряжение в обществе достигло критической точки. Кого-то должно выплюнуть! Кто-то должен вылететь в окно!
ВАЛЯ. Зачем?
ЛЕША. Говорю же, чтоб не лопнуло!
ВАЛЯ. Выходит, это неизбежно?
ЛЕША. Да. Именно так.
ВАЛЯ. Выходит, это – рок? И выбор пал на меня?
ЛЕША. Не скажу конкретно, но на вашу комнату – да. Ваш черед.
ВАЛЯ. Ничего у вас не выйдет! Слышишь, ничего не выйдет! У меня ребенок! Малолетний! И я обязана поставить его на ноги! Кроме меня никто этого не сделает! У него нет отца! У него бабушка больна, и кроме меня некому за ним присмотреть! Так что, выбор ваш неудачен! Не на ту напали! Не те разбиваете чайники!
ЛЕША. Валя, про чайники я тебе потом скажу. Про тех, кто и для чего их разбивает. В начале с другим определимся.
ВАЛЯ. С чем с другим?
ЛЕША. С отцом.
ВАЛЯ. С каким еще отцом?
ЛЕША. С отцом твоего пацана.
ВАЛЯ. У него нет отца.
ЛЕША. Есть.
ВАЛЯ. Где?
ЛЕША. Здесь.
ВАЛЯ. Да ну тебя!
ЛЕША. Он здесь, Валя! Он рядом с тобой! Я – твоего сына отец!
ВАЛЯ. Ты? Ты чего? Совсем?
ЛЕША. Совсем, Валя! Отец наполовину не бывает! Он или есть в целом, или его нет по частям! Тоже, к стати говоря, физика!
ВАЛЯ. Для того, чтобы быть отцом, надо по крайней мере… Мы ведь с тобой даже чаи вместе не распивали, Леша!
ЛЕША. Для этого чай не обязателен! Главное, не чайником быть! Отцом твоего ребенка я не был, но стану. Валя, я решил усыновить твоего ребенка! Вместе с тобой, если не возражаешь!
ВАЛЯ. Слушай, Леша, ты можешь хоть раз в жизни без этих, без фокусов, а? Можешь прямо сказать, чего хочешь?
ЛЕША. Любви, чего тут непонятного-то? Хочу любви! Обыкновенной, простой, обыденной, как валенок, любви!
ВАЛЯ. Опять за старое! Ты про этот валенок столько говорил, что он давно прохудился!
ЛЕША. Это уж точно! Двадцать лет за тобой таскаюсь! Не то что валенок, кирза не выдержит! Я ведь и в город из-за тебя приехал!
ВАЛЯ. Ну да, из-за меня! все из-за меня!
ЛЕША. Из-за тебя, Валя, из-за тебя. Ты знаешь, не об этой поганой стройке мечтал я в детстве! О другом мечтал, совсем о другом! А пошел на стройку, чтобы быть рядом! чтобы тебя каждый день видеть! И в общагу из-за тебя пошел! Три года ждал, когда комната напротив освободится! По ночам я с того вон окна напротив в бинокль тебя рассматриваю! Я всю тебя знаю, всю! Ты у меня будто на ладони, нагая…
ВАЛЯ. Перестань, Леша! Перестань, ради бога! Черт знает, что несешь!
ЛЕША. Крест я несу! Крест любви окаянной! Хочешь, я вместо тебя в окно это…
ВАЛЯ. Перестань!
ЛЕША. Только скажи, и я… без всякой очереди!
ВАЛЯ. Леша! Ну разве время!
ЛЕША. Ах не время! Оказывается, еще не время! Двадцати лет ей мало!
ВАЛЯ. Мы с тобой давно определили отношения.
ЛЕША. Они меня не удовлетворяют! Напрасно сопротивляешься, Валя. Ты знаешь, рано или поздно ты будешь моей. Я терпелив, я ждал. Просто сегодня мы у черты, когда все должно определиться. Дальше – нельзя, дальше все должно быть без вопросов. Перемещаясь туда (кивнул на распахнутое окно), человек должен удостовериться, что все в жизни обрыдливо обыденно. Обыденно…
ВАЛЯ. Как валенок?
ЛЕША. Как валенок. Сегодня ты скажешь. И мы тотчас соберемся и уедим к себе в деревню.
ВАЛЯ. Зачем в деревню-то?
ЛЕША. За сыном. За нашим сыном, Валя.
ВАЛЯ. Господи… (Через паузу). Знаешь, Леша, что я тебе скажу? Ты хороший парень. Искренний, добрый. Как в старину у нас говорили, тихой души. С тобой, верно, я была бы счастлива, как за каменной стеной. Со временем, может, и полюбила бы тебя. И такое, говорят, случается с сошедшимися не по любви. И если бы даже не полюбила, то была бы верной женой. Я… я давно согласилась бы… Вот всего неделю назад, после такого же вот бурного нашего разговора, я уже было смирилась, готова была решиться…
ЛЕША. Так, в чем же дело, Валя?
ВАЛЯ. Дело… Как бы тебе это объяснить, чтоб понял ты… Понимаешь, в чем дело, Леша. Ведь не мы решаем, кому с кем суждено быть вместе. Не здесь это решается, не нами…
ЛЕША. Где решается, кем?
ВАЛЯ. На небесах решается, Господом…
ЛЕША. Э! Сейчас начнешь! Опять скажешь, что в монастырь собралась, что ты ничья невеста, а божья… Только не говори при этом, что он справедлив! Если бы он был справедлив, мы бы с тобой давно жили вместе! Не видит он…
ВАЛЯ. Видит. Он тебе изначально определил единственно возможную избранницу. С ней вы будете счастливы.
ЛЕША (насторожился). Это о ком ты?
ВАЛЯ. О Зое.
ЛЕША. Чего-о? Ее мне не Бог, а сатана…
ВАЛЯ. Погоди, ты не спеши…
ЛЕША. И слышать не хочу! Зойка! Да она же одноразовая…
ВАЛЯ. Перестань! Никакая она не такая, как ты говоришь, она как раз долгого употребления, ни страсти, ни терпения у нее не убудет… Она из тех, на всю жизнь. И она любит тебя. Безумно любит! Многие годы, терпеливо. И самое главное – у нее будет ребеночек от тебя.
ЛЕША. Ну, это еще…
ВАЛЯ. Уже точно известно. Будет. И даже не один!
ЛЕША. Как не один?
ВАЛЯ. Двойняшки будут, сказали. Она ходила к врачам-то.
ЛЕША. Двойняшки… Ну не хера себе!… И ты думаешь, оба мои?
ВАЛЯ. А ты сам-то как думаешь?
ЛЕША. Я думаю… (Действительно задумался, но, посидев, вспылил) Да хоть пять! Хоть пятерых пусть рожает! Я тебя люблю, Валя, тебя! Хочешь, на колени долбнусь! Ноги тебе буду… Или вот грудь себе разорву, чтобы видела ты, какое там сердце!
ВАЛЯ. Перестань же, перестань, Леша! Сядь-ка, айда, остынь малость. И обсудим мы с тобой. Хочешь, налью?
ЛЕША (сел к столу). Лей! (Наблюдая за собирающей на стол Валей, чуть остыл, сник). Зачем ты это делаешь, Валя? Зачем тебе это нужно? Ты же свое собственное счастье уговариваешь отвернуться, уйти, ты же свое счастье отдаешь чужому…
ВАЛЯ. Не чужому. Зоя для меня, ты знаешь, роднее родной сестры. Зоя да Танька. Я для них, считай, как мать… Держи вот…

Леша выпил.

ЛЕША. А бинокль, о котором я тебе говорил, я сегодня выкинул в окно. Считай, тебя выкинул…
ВАЛЯ. Ой, не возвращай меня к этому… Хорошо сидим, а ты…
ЛЕША. Выкинул, Валя, выкинул. А тело у тебя красивое… Так ни разу и…
ВАЛЯ. Брось!
ЛЕША. Как у… Вот не знаю даже как у кого… Нет, наверное, больше такого человека, вот и все… Сейчас я тебе в одном страшном грехе покаюсь.
ВАЛЯ. Ой, и что это такое страшное ты мог совершить?
ЛЕША. Грязное скорее… Помнишь, как то, когда ты еще одна жила, переночевал я тут у тебя.
ВАЛЯ. Пьяный в стельку. Не сдавать же было. Провалялся у порога.
ЛЕША. Да. Ты утром раненько на работу побежала, а я, как валялся там вон, так и остался, очухаться никак не мог…
ВАЛЯ. Ну и?
ЛЕША. В то утро он приходил.
ВАЛЯ. Андрей?
ЛЕША. Он самый. Я на твою коечку к тому времени перебрался, ну он и подивился.
ВАЛЯ. А ты?
ЛЕША. А я с похмелюги-то и намолол ему.
ВАЛЯ. Чего намолол?
ЛЕША. Ну всякое там…
ВАЛЯ. Чего?
ЛЕША. Чего-чего… Чего не понимаешь-то? Навешал я ему лапши!
ВАЛЯ (растерянно). Какой лапши?
ЛЕША. Убористой… с картинками… И так, мол, я ее, и эдак, еле, мол, уползла на работу… а я вот лежу, высосанный, как… Ой, да что уж…
ВАЛЯ. Вот как…
ЛЕША. Я не знал, богом клянусь, даже не догадывался, что ты уже была от него беременна… Я думал, просто оторву его от тебя, а у вас, оказывается, уже… И я не думал, кончено, что он так серьезно все воспримет… Взял и уехал! На пять лет!.. (Через паузу) Он здесь, Валя.
ВАЛЯ. Кто?
ЛЕША. Андрюха.
ВАЛЯ. Андрей? Здесь? Что же ты молчал? Боже, я сейчас же побегу к нему, я все расскажу…
ЛЕША. Не суетись! Он знает. Он знает все. Я сам ему подробно изложил. Вначале в письменном виде, письмо ему отправлял. А потом и при личном контакте… Помнишь неделю с синяками ходил?
ВАЛЯ. Погоди, я все равно должна первой пойти к нему… все из-за меня… я сейчас соберусь…
ЛЕША. Не тормошись, говорят тебе! Андрей уже здесь. Он в данный момент должен подниматься по лестнице.
ВАЛЯ. Боже! Ты знал и молчал! Как же я в таком-то виде…
ЛЕША. Что ж, мне пора…
ВАЛЯ. Спасибо тебе, Леша, спасибо…
ЛЕША. За что? Господи, вот эта святая простота и губит наших девок! (Остановился у двери) А чайник твой я знаю, кто разбил. И знаю, зачем.

Леша вышел. Валя, судя по всему, просто не услышала последние слова парня. Она открыла тумбочку, взяла в руки образок.

ВАЛЯ. Мать Пресвятая Богородица, Надежда Преподобная! Услышала, ты услышала меня! Он здесь, он вернулся, и между нами ничего не произошло, сегодня же я напишу маме, нет позвоню, скажу ей, скажу сыну… мы будем вместе, вместе… Господи, верую, верую…

Входит Андрей.

АНДРЕЙ. Валя…
ВАЛЯ. Андрей…

Они обнялись.

АНДРЕЙ. Все хорошо, родненькая, теперь все хорошо. Я с тобой, я теперь навсегда с тобой! Ничто нас теперь не разъединит, ничто не разлучит! Никакая сила!.. Успокойся же, успокойся!
ВАЛЯ. Молчи, миленький, молчи… Дай насладиться встречей! Господи, как я истосковалась… Верую, верую…
АНДРЕЙ. Что?
ВАЛЯ. Нет, ничего, это мое, мое… Садись сюда вот, посидим, просто посидим, глядя в глаза друг другу… Я так соскучилась по тебе, Андрюша, я так соскучилась…
АНДРЕЙ. Все в прошлом, все хорошо…
ВАЛЯ. Не прячь глаза, не отводи…
АНДРЕЙ. Мне стыдно перед тобой, Валя! Я не могу… Мне нет прощения…
ВАЛЯ. Я давно тебя простила, давно. Ах, если бы ты тогда пришел хотя бы проститься со мной, все было бы иначе, ты бы увидел, что то, во что тебя заставили поверить, все неправда…
АНДРЕЙ. Да я и тогда знал это, но… какое-то подлое было состояние, какая-то грязь проникла сюда вот за грудину… Казалось, не смогу с этим идти к тебе. Казалось, побуду немного в стороне, сойдет с души, наладится, тогда и приеду. Поехал на время, а видишь ты… Долго сходило…
ВАЛЯ. Ты в городе давно. Что же сразу не пришел, не показался?
АНДРЕЙ. Стыдно было, Валюша, честно скажу… Вообще-то я все время рядом был с тобой. Только на глаза старался не попадаться. С трудом, но удавалось избегать тебя. Но о том, как ты живешь, я знал все до мельчайших подробностей. В твоем лагере у меня был свой лазутчик. Свой маленький разведчик-резидент. Так что, все знал. И всегда был готов придти на помощь. сегодня вот как раз такой случай. Сегодня я был обязан объявиться…
ВАЛЯ. Ой, неужели и ты веришь во все эти…
АНДРЕЙ. Верю, не верю, но должен был придти именно сегодня!
ВАЛЯ. Спасибо тебе, Андрюша…
АНДРЕЙ. А ты все та же! Готова благодарить каждого, кто доставил тебе боль и унижение. Откуда такая страсть? Разве можно так? Я тебе столько страданий принес, что за целую жизнь не откупиться мне!
ВАЛЯ. Ой, давай забудем все это! Начнем жить. Нормально, без этих, без упреков, без воспоминаний, без прошлого.
АНДРЕЙ. Как же без прошлого? Разве может получится жить так?
ВАЛЯ. Может! Сегодня же поедем к сыну! Он ждет тебя, Андрюша, ждет долгих пять лет!
АНДРЕЙ. Он… он похож на меня?
ВАЛЯ. Нос вылитый твой.
АНДРЕЙ. А глаза? Глаза?
ВАЛЯ. И глаза твои! Вылитые твои!
АНДРЕЙ. Погоди, я же подарок купил ему. Сейчас покажу. (Нагнулся к сумке). А с глазами получился непорядок. Не мои должны были быть у него глаза! Не мои!
ВАЛЯ. Вот так новая новость! Чьи же у него должны были бы быть глаза?
АНДРЕЙ. Твои, Валя, твои! Я мечтал, чтобы у него были твои глаза! (Целует ее в глаза).
ВАЛЯ. Покажи же, что купил ему?
АНДРЕЙ. Да вот… На первое время… (Разворачивает сверток, демонстрирует распашонки, другие принадлежности из набора для новорожденного). Вот… Еще вот… Тут полно всего на первое время…
ВАЛЯ. Мамоньки, что ты купил!
АНДРЕЙ. А что? Что-то не так?
ВАЛЯ. Это же все для новорожденного! А нашему, знаешь, сколько? Он же давно с тебя вымахал, сын-то наш, Андрей!
АНДРЕЙ. С меня… Блин! Опять мимо! Куда же теперь это?
ВАЛЯ. Пригодится. Найдется и распашонкам хозяин! Не выкидывать же!
АНДРЕЙ. Верно! Пусть полежат, а хозяина мы им быстро…
ВАЛЯ. Хозяйку! Вторым у нас будет дочь!..

Она собрала распашонки, спрятала все это себе в тумбочку, затем села, взяла с тумбочки маленькую книжицу, открыла наугад.

ВАЛЯ (читает вполголоса).
АНДРЕЙ (пораженно). Ты че? С каких это пор это…
ВАЛЯ. Ты не обращай внимания. Вернее, привыкай. За эти годы я малость изменилась, Андрей. Немного, но изменилась. Привыкай.
АНДРЕЙ. Ну, если только это (указал на книгу)…
ВАЛЯ. Зато ты нисколько не изменился! Все такой же! Или я не права? Может, и у тебя появились новые увлечения?
АНДРЕЙ. Да нет, все хобби у меня прежние – пиво да рыбалка!
ВАЛЯ. Ой ли? (Задумалась, не сразу). Скажи мне… Скажи, Андрей, только честно скажи, как на духу… Ты чист?
АНДРЕЙ. Это в каком таком смысле?
ВАЛЯ. В смысле души. У тебя за это долгое время никого не было?
АНДРЕЙ. Ну-у…
ВАЛЯ. Ой, погоди, я не так. Я сейчас по-другому. Я хочу знать, у тебя сейчас, в настоящее время, вот на данный момент…
АНДРЕЙ. Валя!
ВАЛЯ. Никого? И ни с кем даже не разговариваешь?
АНДРЕЙ. А ты и впрямь изменилась! Не узнать! Смотри, какая ревнивая стала! Не наблюдалось за тобой такого, чтобы… Что, и разговаривать мне теперь будет запрещено?
ВАЛЯ. Ой, да ладно, разговаривай, я так, просто спросилось вдруг… чего, может, и не хотела бы спросить…
АНДРЕЙ. Валя, мы с тобой друг друга с ноготков знаем. И если уж зашла речь обо всяком таком, то давай раз и навсегда определимся. Если ты нашла силы простить меня, то найди силы и верить. Верь мне, Валя. Хорошо?
ВАЛЯ. Хорошо.
АНДРЕЙ. Ну вот, видишь, как все просто. А ты – хотелось, спросилось… А сейчас мы так поступим. Я пойду на работу, выбью отгул на неделю, возьму тачку, и мы с тобой не медля ни часу двинемся в район. К сыну! Я мигом обернусь. А ты пока собирайся. И… пожалуйста, ни шагу из этой комнаты! Поняла, ни шагу! И никого, слышишь, никого не впускай! Я мигом…
ВАЛЯ. Андрей…
АНДРЕЙ. Что, Валя?
ВАЛЯ. Не оставляй…
АНДРЕЙ. Да ты что! Я же говорю, я мигом! До конторы только добежать! Машину прямо там и найму! Через час я буду здесь, Валя! Потерпи. Столько терпела, а тут час всего… Хорошо?
ВАЛЯ. Хорошо…
АНДРЕЙ. Ну так, побегу?
ВАЛЯ. Беги…

Андрей уходит.
Валя подошла к окну, распахнула его настежь, дождавшись, помахала рукой, прошептала «я жду».
И разрыдалась. От счастья, должно.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Валентина одна в комнате. Молится.

ВАЛЯ. Мать Богородица, Надежда Превелика… Клянусь, сделаю все для счастья подруг своих… Своим счастьем клянусь…

Появляется Зоя. Входит тихо, словно несет в душе нечто такое, что нельзя расплескать.

ЗОЯ. Тихо… дойти до коечки… тихо…
ВАЛЯ. Зой…
ЗОЯ. Ой… ( Замерла).
ВАЛЯ. Ты че?.. Случилось опять что? Зой, да не молчи ты, скажи… Чего пугаешь-то?.. Да слышишь ли ты меня?
ЗОЯ. Слышу, Валя, слышу…
ВАЛЯ. Так, сядь… (Усаживает ее на койку). Рассказывай, давай…
ЗОЯ. Не могу…
ВАЛЯ. Не можешь?
ЗОЯ. Не видишь, слезы глушат… слезы… ты знаешь… он… он объяснился мне в любви… знаешь… он… любит меня… знаешь, кто? Он! Леха… У-у-у…
ВАЛЯ. Ну, вот! Называется, приехали!
ЗОЯ. Не стой так, Валя, не стой!
ВАЛЯ. Что же прикажешь делать мне?
ЗОЯ. Поплачь со мной. Попла-ачь…
ВАЛЯ. Ну, давай, поплачем…

Поплакали.

ЗОЯ. Он лежал у меня в ногах… Я десять лет ждала этого, Валя! Десять! Представляешь?
ВАЛЯ. Представляю.
ЗОЯ. А не плачешь!
ВАЛЯ. Плачу.
ЗОЯ. Да что там десять, со школьной скамьи ждала!
ВАЛЯ. Ты молоток у меня, Зоренька, молоток! Добилась своего! Это ведь верно пишут – за счастье надо бороться!
ЗОЯ. Уж я боролась! Я ведь все бросила, поехала за ним сюда в город…
ВАЛЯ. А говорила, за мной.
ЗОЯ. Ну, он за тобой, я за ним, вот и получается… А тебе спасибо, Валя! Спасибо! Я так обязана тебе! Я даже не знаю, смогу ли когда-нибудь вернуть…
ВАЛЯ. Да перестань, перестань! То упрекала, кляла на чем свет стоит, теперь принялась благодарить… За что ?
ЗОЯ. Ты спрашиваешь, за что? Ты совершила то, чего ни одна женщина никогда не совершает! Даже в кино так не бывает, как поступила ты!
ВАЛЯ. Ой, ой!
ЗОЯ. Только ты не смейся! Я на полном серьезе! Так не бывает, потому что ты… Ты уступила мне! Ты пожертвовала своим счастьем! Ты отдала мне свою любовь!
ВАЛЯ. Тю-ю, глупенькая! Да разве любовь уступают? Если бы я взаправду любила его, я бы, думаешь, вот так вот взяла бы и отдала его? Ни за что в жизни! Плохо ты знаешь меня, подруженька! Я своей любовью делиться не намерена. Слишком дорого заплачено за нее! Нет, уж лучше действительно в окно вон…
ЗОЯ. Любовь ты не уступишь, это уж точно… Но все равно спасибо. Если не любовь, то просто мужика уступить тоже подвиг в нашем бабьем деле! Скажи откровенно, ведь Леха был единственный парень, который мог бы взять тебя, ведь больше никого у тебя нет…
ВАЛЯ. Есть. Есть, милая.
ЗОЯ. Правда? Ах, значит, объявился беглый отец твоего сына? Так?
ВАЛЯ. Так. Ты верно догадалась. Объявился.
ЗОЯ. Ах поросенок такой! И где он болтался все это время? Когда приехал? Где работает? Небось, с деньгами приехал? И как зовут его? Слушай, ты теперь просто обязана сказать его имя. Теперь нечего скрывать от нас! Как зовут его? Неужели не назовешь?
ВАЛЯ. Назову, милая, как же не назвать! Потерпи до вечера. Сегодня вечером я познакомлю вас с ним!
ЗОЯ. Ой, я не выдержу до вечера! Ты что, я просто умру от любопытства! Ну?
ВАЛЯ. Его зовут Андрей…
ЗОЯ (несколько озадаченно, словно догадываясь о чем-то неприятном). Андрей?
ВАЛЯ. Да, Андрей. Андрей Климентьев.
ЗОЯ. Климентьев…
ВАЛЯ. Ты что, знаешь его?
ЗОЯ. Это тот самый Андрей, который у дядьки Климентьева последыш… Который еще после восьмилетки, как и ты, сюда, а потом на Север… как все за длинным рублем… Это тот?
ВАЛЯ. Тот. Тот самый. Приехал вот…
ЗОЯ (растерянно). Приехал…
ВАЛЯ. Ты что, знаешь его?
ЗОЯ. Валь, ты забыла, что мы из одной деревни. Все мы из одной большой деревни. Кто же не знает Андрея! Это же тот самый…

Зоя не договорила, услышав возникший в коридоре и тревожно приближающийся цокот девичьих каблуков.

ВАЛЯ. А вот и Танюша бежит! Вот и она порадуется!
ЗОЯ. Порадуется… (В сторону) Господи, что теперь будет с нами!?

Входит Таня. Молча, никого не замечая, прошла к своей койке, села, уставилась невидящими глазами впереди себя.

ВАЛЯ. Танюша!.. Что это с ней?
ЗОЯ. Любовь!.. Воды! Сейчас…
ТАНЯ (глухим голосом). Скажи мне, Валентина, скажи, ради Бога, — зачем ты привезла меня на эту помойку? Зачем?
ВАЛЯ. Ну вот! Знакомые все речи! Теперь ты начнешь упрекать меня! Давай, давай, упрекай! Придет время, будешь благодарить, как Зоя.
ЗОЯ (подает воду). На-ка вот… Да-да, придет время, будешь благодарить! За то, что вслед за нами в город попала! Ничего, держись, все пройдет, ко всему привыкнешь!
ТАНЯ (так же тихо, словно сама с собой). Разве к этому можно привыкнуть? Разве человек, если только он человек, может свыкнуться и жить с этим?
ЗОЯ. Может. Поверь мне, человек – может.
ТАНЯ (вдруг разревелась). Не любит он меня! не любит! ЗОЯ. Любит! Это он только вид делает такой, что не любит! Строит из себя, понт наводит, все они так, до времени… Мой тоже корчил из себя мачо! А сегодня в ногах валялся! Главное в нашем бабьем деле, сидеть, как волк в засаде! Главное — терпеть!
ТАНЯ. Ага, терпеть! Как же терпеть, если он даже не остановился! Даже не кивнул! Пробежал, как мимо вахтерши в проходной! Я что вахтерша? А, вахтерша?
ЗОЯ. Да нет, не вахтерша. Ты у нас замечательная девушка! Может, просто спешил куда, не заметил!
ТАНЯ. Если любят, всегда замечают! Замечают и в кромешной тьме! Если не по лицу, то по запаху! По заряду в атмосфере!.. Не хочу я жить, не хочу! Я в окно сигану! Вон, и чайник разбился. Это на меня примета! это мне знак! Это моя очередь!
ВАЛЯ. Так! Все ясно!.. Вот что, подруженька, сейчас ты сядешь и все нам обстоятельно расскажешь! Выложишь — кто он, как зовут, где живет, где работает. И мы… загоним его в оглобли! Ишь ты, не заметил, пробежал как мимо вахтерши! Мы ему покажем, мы ему разуем глаза, если слепой такой! Как зовут его, поросенка? Ну?
ЗОЯ. Да скажи ты ей, как зовут его. Не бойся, Таня.

Таня вместо того, чтобы ответить, неожиданно запела – тихо, грустно. Зоя тут же подхватила – не совсем в ноту, но, что называется, от всей души.

ТАНЯ (прервав песню). Андрей…

Зоя не расслышала, продолжает петь. Отошедшая было в сторону Валя, остановилась, обернулась…

ВАЛЯ. Как? Как ты сказала?
ТАНЯ (глядя прямо в глаза Валентине, с отчаянием). Андрей…
ВАЛЯ. Как… какой Андрей?
ТАНЯ. Наш Андрей… Климентьев…

Пауза.

ВАЛЯ. Вот как… Это, значит, с ним ты… то ли переспала, то ли нет…
ТАНЯ. Уступи мне его, Валя! Христа ради прошу, уступи! Не смогу я жить без него, у меня нет сил таких, чтобы жить так, как вы жили! Я… я ведь и вправду покончу с собой, ты знаешь! Уступи, Валя,
ВАЛЯ. Оставьте меня. Выйдите на время, прошу вас…
ЗОЯ. Ой, и впрямь, пойдем, Танечка, прогуляемся… Идем, идем!
ВАЛЯ. Только, прошу вас, недолго.
ЗОЯ (пристально глядя на нее). Сколько? (А прозвучало: сколько тебе времени надо?)
ВАЛЯ. Не знаю, минут двадцать…
ЗОЯ. Ну, хлеба, молока купим, вернемся… Идем, Тань…

У выхода Зоя с Таней остановились, обернулись к Вале. Та стояла возле своей тумбочки уже с иконкой в руке. Таня, завороженная увиденным, не находила в себе силы оставить Валю, но Зоя силом выволокла ее в коридор.

ЗОЯ (шепотом). Идем же, идем!

ВАЛЯ (остается одна). О, Мать Света, Преблагословенная Дева Богородица… К кому воззову, владычица? к кому прибегну в печали моей? к кому принесу слезы… слезы… (Опускается на колени) Услыши стенание мое, Заступница рода человеческого, утешь меня и помилуй… В горести моей, защити, избавь от озлоблений и скорбей, смири вражду стужающих мне…

Входит Леша. Не удивился, увидев молящуюся, прошел к столу, сел, молча наблюдает за Валей.
Валя страстно молится, но не в силах продолжить молитву, сорвалась на тихие рыдания.

ЛЕША. Не плачь, Валя, не плачь. Все образуется…
ВАЛЯ. Это снова ты?
ЛЕША. Я. Кто же, кроме меня, услышит твои молитвы?.. (Через паузу) Уедим, Валентина, соберемся и уедем, а?.. Слышишь?.. (Не дождавшись ответа). Тебе, конечно, не хочется узнать, кто сегодня утром разбил твой чайник. Тебе, конечно, наплевать. И дело, конечно, не в чайнике. Что чайник. Посуда! Просто кто-то хотел убрать тебя со своего пути. Просто хотел, чтобы тебя не существовало физически. А только, так сказать, астрономически, в атмосфере. И тебе нисколечко не любопытно, кто именно хотел перевести тебя в разряд атмосферных явлений. А я тебе скажу, все равно скажу. (Выдержав паузу). Зоя. Твоя любимая подруга Зоя разбила твой чайник. Взяла и хлопнула об пол, словно в этом был выход! И оказалась права. Уедем, Валя, уедем отсюда подальше, а? Слышишь?.. (Пауза). Тем не менее, ты ее прости. Она беременна! А беременных нынче с работы гонят! Так что, ей выход нужен был срочный! Вот она и… Ну, а Таня? Танька твоя! Простая до невозможности тихая Таня! Она ведь с самого начала знала, что Андрюша твой, знала и то, что он отец твоего ребенка, и что ты сохнешь по нему, ждешь его возвращения… Уедем, Валя, а? Оставим всех, и укатаем… к ядреной матери, а? Валя!.. Да скажи же хоть что-нибудь!
ВАЛЯ. Что сказать-то тебе? Спасибо…
ЛЕША. За что, дура?
ВАЛЯ. Да за все. Спасибо, что молитвы мои слышишь, спасибо и за то, что ходишь вот и глаза разуваешь.
ЛЕША. Разуешь вам, слепым! Вам их заново дырявить надо!
ВАЛЯ. Спасибо и за это. Буду знать. А теперь оставь меня, пожалуйста, дай договорить… молитву.
ЛЕША. Валя!
ВАЛЯ. Леша, пожалуйста, Богом прошу… у меня молитва не договорена, нельзя так, оставлять ее…
ЛЕША (с подозрением смотрит на нее). Ты только это… странная ты сегодня…
ВАЛЯ. Что странного в том, что молитву хочу договорить?
ЛЕША (смотрит на нее с какой-то даже скорбью). Ладно, пойду. (Через паузу) Ну, прощай, что ли?
ВАЛЯ. Прощай…
ЛЕША. Валя! Умоляю! Я люблю тебя…
ВАЛЯ. Оставь, если любишь…
ЛЕША. Прощай… И прости нас, скотов!
ВАЛЯ. Бог с вами… Он и простит…
ЛЕША. Таких только и прощает…

Леша уходит.

Валя какое-то время постояла в оцепенении, вдруг съежилась, не в силах глотнуть воздуха, зашептала…

ВАЛЯ. Кто там… помогите же… Господи Иисусе… я задыхаюсь!

Захрипев, она шагнула в сторону двери. Ей навстречу шагнул Андрей, подхватил терявшее чувство тело любимой.

АНДРЕЙ. Валя! Что с тобой?
ВАЛЯ (забилась у него на груди). Воздух… Мне не хватает воздуха… Я не могу вздохнуть…
АНДРЕЙ. Черт! Сядь. Я сейчас воды…
ВАЛЯ. Нет-нет, не оставляй меня…
АНДРЕЙ. Воды тебе…
ВАЛЯ. Нет… Будь рядом…
АНДРЕЙ. Хорошо, Валя, хорошо. Только успокойся. Что произошло? Уж не заболела ли?
ВАЛЯ. Нет-нет, все хорошо. Сядь. Посиди рядом…
АНДРЕЙ. Хорошо, посижу… Только сидеть-то нам некогда, машина ждет, Валя!
ВАЛЯ (вздрогнула). Машина?
АНДРЕЙ. Ну да. Внизу. Я, как обещал, в момент обернулся! И с работы отпросился, на целую неделю, и с другом договорился, подбросит он нас, до самого дома! Видишь, все как ладно!.. а? Ты че молчишь-то, Валя? Поедим, говорю, сейчас! К сыну поедим!
ВАЛЯ. Я… Я не поеду, Андрей…
АНДРЕЙ. Как? Ты что, заболела? Или что случилось? Ты че это?
ВАЛЯ. Ничего не случилось. Здоровая я. Только… не поеду.
АНДРЕЙ. Но почему? Объясни же, наконец!
ВАЛЯ. Сейчас объясню. Дай собраться духом…
АНДРЕЙ. Собирайся!.. Вот странный народ! Ведь прошло-то всего ничего, и не узнать! Словно ужалили ее! Словно яда наглоталась! Кто тут был, кто чем поил тебя, Валя?
ВАЛЯ. Сядь, не мельтешись!.. Скажи мне, Андрюша, скажи… Ты знаешь нашу Танечку?
АНДРЕЙ. Какая еще Танечка?
ВАЛЯ. Ну, Тимку…
АНДРЕЙ. А, Тимку! Кто же ее не знает! А! Погоди, я кажется догадываюсь! Нет, вот бабье, а? Успели! Довели! Всего два часа времени, никуда не выходила! Но успели!
ВАЛЯ. У тебя было с ней… что?
АНДРЕЙ. Да что может быть! Не было ничего! Или было? Какое это теперь-то имеет значение, Валя? Что с этого, если было, или не было! Эти пять лет разлуки я, что, в монастыре провел? Я что, не мужик в конце концов?
ВАЛЯ. Мужи-ик… Только я ведь не об этом, я о другом, совсем о другом… Нравится она тебе?
АНДРЕЙ. Господи!
ВАЛЯ. Ты смог бы жить с ней?
АНДРЕЙ. С ней?
ВАЛЯ. Ну да, с ней. Смог бы жить?
АНДРЕЙ. Да что ты пытаешь!
ВАЛЯ. Нет, скажи!
АНДРЕЙ. Правду сказать?
ВАЛЯ. Правду скажи.
АНДРЕЙ. Если правду… Смог бы… Если бы, конечно, не было тебя…
ВАЛЯ. Если бы не было меня…
АНДРЕЙ. Да что я говорю, блин! Да какая жизнь без тебя! Валя, пожалуйста, не запутывай, не делай проблемы! У Таньки все впереди, а у нас с тобой…
ВАЛЯ (все еще под гипнозом услышанных слов). Если бы не было меня… Сколько людей произнесло сегодня эти слова, хотя и не вслух, но мысленно! Если бы не было Вали! Как бы легко стало жить всем! Сколько бы места освободилось на земле! Сколько бы воздуха стало свободного! Сколько бы… Что я содеяла такого? Что я сделала всем вам? Что совершила? В чем вина моя? За что вы меня толкаете в это распахнутое окно? А?
АНДРЕЙ. Ты с ума сошла, Валя! Ты сего городишь-то? Ты просто сошла с ума! Да разве мог я хотя бы даже подумать об этом?
ВАЛЯ. Ты подумал… Ты просто не знал, что так подумалось тебе, но подумал…
АНДРЕЙ. Боже! Валя! У нас сын! О сыне-то хоть помнишь, нет?
ВАЛЯ (расплакалась). Помню…
АНДРЕЙ. Успокойся, Валя. И прости меня, прости за все мои грехи! Было… Было, наверное, и с Галькой этой… Но разве из-за этого рушат все? Все у нас должно быть по-новому, мы с тобой новую жизнь начнем…
ВАЛЯ. Жизнь ни новой, ни старой не бывает, жизнь – она одна, единожды дарена… Мы по прихоти не в силах ни обновлять, ни подновлять ее… Андрей, Андрюшенька мой, милый, умоляю тебя, поступим так, как я решила. Не уговаривай меня, не убеждай. Мне очень тяжело. Я могу и не выдержать. Но и поступить иначе я не могу. Прости меня, если сможешь. Иди. Иди, Андрюша. Иди, милый ты мой…
АНДРЕЙ. Валя, очнись!
ВАЛЯ. Иди, Андрей, иди! Вы поженитесь, будете счастливы. Она хорошая девушка, тихая, не глупая… С ней будет хорошо тебе, Андрей. Иди…
АНДРЕЙ. Ну хорошо. Пойду. Но ты подумай. Остынь и подумай. Сто раз подумай, прежде чем окончательно решить. Я еще приду за ответом.

Андрей уходит.

Валя сидит в каком-то оцепенении. Затем встает, разворачивается в сторону распахнутого окна.

ВАЛЯ. А все-таки ты несправедлив, Господи…

С этими словами Валя пошла к окну.
Поставила стул, чтобы взобраться на подоконник, распахнула окно.
Вбегает сын Валентины.

СЫН. Мама…
ВАЛЯ. Сын… Кровинка моя…
СЫН. Мама, мы с бабулей приехали… она молитвы твои услышала… повезу, говорит, тебя к матери… насовсем… мама, ты поняла, насовсем… мама… мы будем вместе, я не дам тебя в обиду, не дам…

В дверях стоит Мать Валентины.

МАТЬ. Пресвятая Богородица, просвети нас Светом…

Занавес

450015, Башкирия, Уфа, Социалистическая, 48, 5
т. 22-64-59
drama48@mail.ru

Добавить комментарий