…………………………………………………………СВЕТЛАНЕ ЕЗЕРСКОЙ
…………………………………………………………НАТАЛЬЕ МАЛИНИНОЙ
………………………………….»Белый лист моих ночей,
…………………………………..В оригами сложенный…
…………………………………..Повиси, птенец ничей,
…………………………………..Ты на нитке Божией.»
Как обманны, как многолики во`роны вещие…
Вот сегодня за окном
один сидел взъерошенным вопрошалою
и пристально высматривал трещины
в подогнанных кирпичиках согласия с собой, соучастия
с весною и садами, неведомо как растущими, и…- мало ли?! —
с оправданием времени и немотивированного счастия.
Я кормила его с руки, и крошки моего молчания,
падая на подоконник, таяли, как давно нечаемые
мною ответы на его «зачем?». И при том
ворона устраивал такой холодный прием…
А вчера прилетал другой.
Имел вид вполне неодобрительный,
вышагивал по подоконнику, и словом-то не удостаивая.
Но и я молчала в ответ. Конечно же, мстительно!
Чтобы не сравнивал с кем-то — не так-то проста я ему!
Все было, однако, по-файвоклоковски чинно:
я, кофе в коньяк добавляя, искала причину
причин, прощая себе обиды, времени прощая потери,
на которые можно молиться, в спасенье не веря,
как на овеянный ладаном боли иконостас,
простив себя сама за то, что бог не выдал… да, и не спас…
Ворон надменно клевал мякиш горький
из того, что растрачено, стерто,
и не сводил с меня глаз.
Словом, сноб, да, и только.
Так и пусть бы — пусть сноб, вопрошала – да, кто угодно!
Но лишь бы не тот, не тот, что тогда сквозь небо
смотрел — из колодца двора — незряче,
не оставляя времени, тени, света,
не тот, цвета золы и тщеты,
вран слепой и жадный —
нет, только не он!
Но лучше уж эти,
что кормятся страстно с руки моей… Что взалкают? —
обрушенных в прах иллюзий? молчания, боли, слова? –
глотайте, утешьте голод.
К вам я привыкла даже…
Однако всё неизменно: как прежде сады и дети
растут на кисельных склонах, во млечных купаясь реках,
пока воробей отважный,
мой крохобор бумажный,
служит ночною стражей…
