Тьма урока

ТЬМА УРОКА

Шёл как-то раз по лесу грибник — мальчик по имени Славик одиннадцати лет, четвероклассник. В одной руке у него была корзинка с десятком разных грибов, в другой — ножичек, чтобы грибы срезать.
Лес был большой, Славик его всего не знал и вот, глядя только себе под ноги в поисках круглой грибной шляпки, заблудился. Грибы попадались всё чаще, но он им уже не радовался. Его теперь волновало, в какой стороне дом остался.
Славик знал, что можно определиться по солнцу, но небо закрывали высокие и густые деревья. Что делать? Кинулся мальчик туда, сюда — нигде не видать просвета. Вверху — зелено, внизу — зелено, позади, слева, справа, впереди — деревья. Обступили со всех сторон, как в плен взяли.
И стало мальчику страшно. В лесу можно и с голоду умереть, и медведь тебя заест, и… Стал Славик кричать изо всех сил: «Ау-у-у! Ау-у-у!» Вдруг кто-то из грибников откликнется? Но никто, никто ему не ответил.
Сел тогда мальчик у дерева (что толку метаться среди деревьев, силы терять?), стал думать, как ему, четверокласснику, найти направление к дому, где в деревне Грачи живёт его бабушка?
Сидит, ломает голову — а ничего путного не может придумать. И вдруг слышит: листья шуршат, сухие ветки под чьей-то то ли ногой, то ли лапой трещат. Кто к нему идёт — лисица? Волк? Медведь? Вскочил Славик, спрятался за ствол дерева…
И видит — выходит из-за густых кустов орешника старуха. В одной руке корзинка, как у него, в другой палка.
-Бабушка! — кинулся ей навстречу мальчик. — Ой, бабушка, вы тоже по грибы? А в какой стороне Грачи, знаете?
-Грачи-то? — переспросила старуха (голос у неё был до того странный, что его иначе, как друмучим, не назовёшь). — А кто их знает, куды они улетели!
-Бабушка, я про деревню спрашиваю! — взмолился Славик.
-Про деревню? Где деревня, знаю. Идём отведу. — И хвать мальчишку за руку такой жесткой и такой холодной рукой, что он поёжился. — Отведу, отведу, только и ты баушке помоги. Вишь, ноги у меня заплетаются.
Так и пошли они по лесу — согнутая в дугу старуха с крючковатым, как у совы, носом и мальчик, за которого она то ли держалась, то ли держала…
Идти им пришлось долго, и старуха начала разговор.
-Вот ты мальчонка уже зрелый-спелый-наливной (Славика очень удивили эти слова), вот скажи мне: считать ты, небось, умеешь? Таблицу умножения знаешь?
-Знаю. Трижды три — девять, шестью семь — сорок два.
-Забудь! — чуть не приказала старуха. — Нечего тебе цифрами голову дурить! Шестью семь — сорок сороков с хвостиком, а не сорок два, как тебе сказали. И писать, небось, умеешь?
-Умею.
-И это забудь! Глаза писаниной испортишь. Может, ты и стихотворение какое выучил?
-Выучил, — ответил Славик, думая, что такую старуху он встречает впервые.
-Ну-ка, ну-ка…
-Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хазарам,
Их сёла и нивы за буйный набег
Обрёк он…
-Забудь тут же! — оборвала его на этот раз старуха. — Слишком уж складно. Прямо с души воротит. В лесу всё иначе, не как в стихах: тута и хворост, и бурелом, там дерево упало, там, глядишь, овраг провалился…
Так и продолжался этот странный разговор, где старуха приказывала забыть Славику всё, чему он научился за четыре года в школе. В конце концов он не выдержал и спросил:
-А почему, бабушка, вы мне всё приказываете да приказываете? Будто я ваш внук! То забудь, это забудь…
-А потому, — ответила бабка с расстановкой, — что все умники-разумники — они невкусные. С горечью они, вроде их пересолили да переперчили, понял?
-А при чём тут вкусные или невкусные? — удивился и что-то заподозрил Славик. — Вы что, есть меня собираетесь? — Он бы усмехнулся тут, да почему-то не получилось.
В это время среди деревьев появился просвет и скоро мальчик увидел лужайку, освещённую солнцем, и кособокую избушку на ней. Но что-то он не помнил, чтобы такая избушка была возле деревни его бабушки.
А старуха уже подвела его к крыльцу, отворила скрипучую дверь, втолкнула Славика внутрь, дверь захлопнулась, его провожатая накинула на неё большой крючок.
-Я-то? — переспросила она, встав перед дверью. — Собираюсь ли я тебя есть? А как же! — гаркнула хозяйка избы так, что звякнуло в оконце грязное стекло, — Потому как я тебе не баушка-старушка, я Баба-Яга! Ух! Гляди на меня внимательно, я во всей перед тобой красе!
Яга стянула с головы платок, разлохматила седые волосы и закружилась по избе, вздымая пыль и приговаривая диковинные и чем-то страшные слова:
-Ондоро-погоро, бондоро-негоро, яф-стяф-околимала!
Вдруг остановилась, показала мальчику два последних передних зуба, глянула на него острым глазом и спросила:
-Страшно?
Славик еле нашёл в себе силы кивнуть. Он и в самом деле испугался, как испугался бы любой на его месте.
-Ну а теперь, пока тебе страшно, — сказала Баба-Яга, без разговоров раздевайся и полезай в печь! Обедать мы с тобой будем.
Четвероклассника это «мы» неожиданно рассердило.
-Если «мы», — взялся он объяснять бабкину ошибку, — значит мы ОБА должны сидеть ЗА столом и что-то такое ВМЕСТЕ есть. Не собираюсь я в печь лезть!
-Дак а как же мы обедать-то будем? — озадачилась бабка. — У меня другой порядок заведён. Один, то есть я, баушка, значит, Яга, ЗА столом, а другой, то есть гость мой желанный, НА столе. Вот мы и обедаем. Без тебя-то ведь вовсе обеда нет!
-Тебя бы, бабка, — перешёл от злости на «ты» Славик, — в школу отправить, ты бы там на одни «двойки» училась!
-Ты, я вижу, гостенёк, спорить горазд, а то, что печь стынет, это тебе до свечки. Полезай, полезай в печь, да не вздумай в заслонку стучать, когда жарко станет. Терпи, пока весь не прожаришься!
-Вот что, бабка, — ответил на это Славик. — Я в печь до сих пор не лазил, ты мне покажи, как это делается.
-Хи-хи-ха! — закатилась Баба-Яга. — Про этот ваш омман я по радиву, которое у грибников в корзинке бывает, столько раз уже слыхала, что меня смех разбирает, когда мне снова так говорят. — Полезай в печь, — крикнула она, — не томи душу! Когда будешь доспевать, я тебя травками душистыми посыплю, чтобы вкуснее был. Такой духовитый станешь, пальчики оближешь!
-Кто пальчики-то оближет? — всё ещё ерошился Славик.
-Дак кто, кроме меня! Ты-то ведь уже готовенький будешь, румяненький.
-Я и так рямяненький, — проворчал четвероклассник. — Давай, бабка, сделаем так, раз уж ты настаиваешь. Я, конечно, в печь полезу, но ты ведь можешь там меня передержать и я у тебя сгорю. Ну так вот, только я заслонку за собой закрою, ты начинай считать. До трёхсот… нет, лучше до пятисот, тогда я ещё и похрустывать буду.
Старуха пожевала губами — задумалась. Потом сказала:
-Это ты, может, и правильно предлагаешь. Да ведь я дальше семи счёта не знаю. Как же мне до пятисот-то считать? Это прямо ужас какая цифра!
-Беда мне с тобой! — будто бы в сердцах сказал Славик. — Ну кому интересно в твоей печи до черна сгорать? Сама говорила: румяненький, румяненький. А румяненький-то как раз — каждый знает — на счёт «пятьсот» получается.
-И в самом деле беда! — запричитала бабка. — Не училась я в детстве счёту, в школу не ходила, о таблице умножения только слыхала — как же мне быть? Ведь я и вправду сколько раз дичину сжигала в печи чуть не до тла. – Баба- Яга качала горестно головой. — Ой, знаешь что я придумала? — встрепенулась она. — Ты в печи будешь сидеть и сам до пятисот считать. А я рядышком усядусь, ушки навострю, и как только ты скажешь «пятьсот», я тебя готовенького и выну.
-Ну, бабка, ты даёшь! — чуть не рассмеялся четвероклассник. — У тебя жареные-пареные утки когда-нибудь в печи крякали? Петух за заслонкой, что он уже доспел, кукарекал?
-Тьфу ты, чёрт-перечёрт! Леший-перелеший! Совсем голова кругом из-за тебя пошла! Что же нам делать-то?
-Учиться, бабка, надо, вот что, — сурово сказал Славик. — Ну-ка бери уголёк из печи, иди к стене и пиши на бревне то, что я тебе буду диктовать. Тема сегодняшнего урока…
-Тьма говоришь? — ожила вдруг старуха. — Тьма урока? Ой, верно-то как! Тьма, тьма! А после, значит, чуть прояснится? Коли так, начинай…
-Пиши, Ягинишна, для начала цифру семь, — сказал Славик строгим учительским голосом.
-Пиши, пиши, — проворчала бабка, — тебе легко говорить. А что если меня и писать-то никогда не учили? Чего я на бревне, не умеючи, могу накалякать?
-Ты, Ягинишна, для меня прямо сплошное наказание, — повторил фразу своей учительницы четвероклассник. — В таких случаях родителей в школу вызывают, но мне не очень-то хочется с твоими родителями встречаться. Косу сможешь нарисовать? А теперь ручку посередине нарисуй. Вот тебе и семёрка. А теперь я тебе покажу, как четвёртую часть пишут. Будешь знать счёт, ничего у тебя больше в печи не подгорит.
-Проголодамшись я, — вздохнула бабка. — Может, ты это… ну… в печь-то ненадолго слазишь? Хоть до двух, значит, сот…
-Ишь, чего надумала, — по-настоящему рассердился Славик, — учителя в печь! Румянить она его собирается! Петрушкой да сельдереем посыпать! Забудь об этом, если хочешь хоть что-то полезное на старости лет узнать! Посмотри, как одна четвёртая пишется…
Нечего делать, взялась бабка за уголёк и стала писать цифру за цифрой…
Кончилась эта история вот как. Провожала баба Яга своего учителя чуть ли не до края леса. В благодарность за урок она дала ему сушёных грибов и душистых столовых трав. Оба договорились: в следующий раз они будут писать восемь с дробями, а ещё дальше — девять и тоже с дробями. И так — до пятисот. Бабка пока перейдёт на овощную диету, в овощах, сказал Славик, много витаминов, они в учёбе первое дело.
Про печь и про то, что проголодалась, баба Яга больше не заикалась, но когда они прощались, сказала:
-Я от грибников краем уха слыхала, что вы в своей школе учителей заживо съедаете. Может, их все-таки лучше жарить-печь-в остром соусе тушить? Я рецепты тебе дам, а считать-то вы хоть до сколька умеете. У вас они не подгорят…
На что Славик ответил:
-Это только так говорится, что мы их заживо съедаем. Все они живы-здоровы из класса выходят, правда, слегка помятые. А твои рецепты для собственного интереса запишу.
И Славик записал — для собственного интереса и для того, чтобы других удивить:
Рецепты бабы Яги
1. Учитель жаренный с картошкой.
2. Учитель пареный с репой.
3. Салат из учителя.
4. Шашлык учительский.
5. Учитель, шпигованный чесноком и перцем.
6. Окрошка учительская на квасу.
7. Бешбармак школьный, сборный, с крупами.