2927

1

Как это ни забавно, но я до сих пор жив. Этим я очень удивлен и не скажу, что порадован. Я даже не знаю, что осталось от моего тела. Почти ничего не чувствую. Скорее всего кололи морфий и в не плохой дозе. Я не чувствую своего тела. Может быть переломан позвоночник. А может быть и перебиты конечности. Я с трудом открыл глаза и неестественные свет лампы дневного света начал болезненно резать мне глаза. Создается впечатление, что я смотрю этими глазами впервые. На потолке много маленьких отверстий сделанных на каком-нибудь советском заводе.

8

Я лежу под капельницей и скорее всего меня кормят внутривенно. Рядом стоит аппарат, который свидетельствует о моем сердцебиение. Но он как в американских фильмах не издает этого истошного писка, потому что любой человек в сознании мог бы сойти с ума, находясь рядом с этой штукой. Все вообще не так как в Американском фильме. Надо попытаться повернуть голову и осмотреться. Резкая боль сжала мой мозг тисками и не хотела отпускать. Попытка кричать не обвенчалась успехом. Только хрип. Больше не буду пробовать шевелиться. Оно того не стоит…

17

А все было не так уж и плохо. Зачем я в это втянулся? Сейчас трудно сказать, но это было не так уж и глупо, когда начиналось. А сейчас, когда и не жив и не мертв, пожалуй стоит задать себе вопрос, который я задаю себе всегда, после выполнения любого действия. «А оно того стоило?»… На этот вопрос у меня нету ответа. По крайней мере сейчас.

24

Сейчас, когда лежишь под капельницей и отключен от реальности, есть замечательная возможность подумать над событиями. В детстве, чтобы обдумать поступки ставили в угол, считая это высшей мерой наказания, после отмены телесных наказаний. Взрослые больше не брали длинную бечевку с узлами на конце, чтобы избивать детей, чтобы они больше не лезли в сарай или начинали молиться перед едой. А теперь чтобы обдумать свои поступки взрослые попадают в неотложку и глядя в потолок думают над тем, что совершилось. Раны кипели на мне. Только сейчас я ощутил всю боль в полной мере. Наверно сейчас мне нужно было бы вколоть обезболивающее, но санитар вышел покурить или молодая мед сестра обсуждает прошедшую ночь со своей подругой по телефону. А может бабушка-фельдшер умерла на посту. Но сути, дела это не меняет. Зачем я начал все это? Глупый вопрос, на который я не одну сотню раз потом отвечу милиции или психиатру. Наверно среди ран есть ожоги, судя по боли. Свет стал невыносимым, и я снова закрыл глаза. А перед глазами все равно дырочки этого потолка. «Боль лишь способ познать мир» сказал кто-то из философов, но есть и более лучшие методы. Сквозь закрытые веки все вокруг было красным, и, пожалуй, лучше стоит открыть их. Снова этот потолок. Придется сначала.

1

Мне стало чересчур скучно жить. Все стало серым. Однообразным. Однообразным. Наскучили обычные дни, когда знаешь, что будет завтра. Наверняка знаешь, что будет завтра. Одни и те же лица, одни и те же события. Одни и те же люди, одна и та же музыка, одна и та же еда, одна и та же жизнь. Даже перестаешь ощущать тот факт, что ты жив. Перестаешь ощущать свою человеческую натуру, полную противоречий, полную полёта души. Алкоголь был одним из входов, но выхода, откровенно я не вижу. Засматривая до дыр одни и те же фильмы, я даже порой начинал завидовать маньякам. Взять большой кухонный нож и очень сильно его заточить, чтобы он был настолько острый, что резал бы волос в свободном полете. Или взять скальпель. И просто пройтись по знакомым, которые тебя уже изрядно достали своими просьбами, говором, манерностью и ложью самим себе. Дать людям шанс осознать, что они живы. Ведь люди понимают ценность вещи только тогда, когда её теряют. А до этого относятся к ней как к должному.

107

Мне стало скучно жить. Наверно поэтому я и решился на это. Отсутствие свободы, которая, как твердят нам по телевидению, у нас есть. Мы живем в свободной стране, мы вольны делать или говорить все, что нам заблагорассудиться, в рамках закона. Теряется смысл этого слова. Мы должны подчиняться, потому, что какой то человек так решил. Он такой же, как и я или какой-нибудь другой человек, который лежит сейчас рядом со мной. Хотя, я думаю, его положили в другую палату и присмотр за ним получше.

221

Никогда не хотелось жить как в фильме, которые предназначены для просмотра в субботу вечером по национальному каналу? Ты живешь в период между двадцатью-тридцатью годами, у тебя есть стабильная работа, у тебя все отлично, но тут приходит девушка/друг/прибивается собака/падает с небес ангел/прибегает начальник, в общем что-то происходит, после чего жизнь меняется, и начинается динамичное движение, полное приключений, в процессе которых ты получаешь любовь на всю жизнь/большое состояние/лучшего друга/смерти всех врагов или вагон с собачьим кормом. В общем типичный хэппи-энд. Занавес, бегут титры, показывают список всех идиотов, что это придумали, сколько кампаний-спонсоров, какое количество массовки и кто исполняет саундтреки. А вот что происходит с героем ничего не говориться. То, что он поссориться со своей любовью, умрет его собачка, смениться курс валют и его состояние не будет стоит и буханки хлеба, появятся новые враги, об этом нам молчат. Не показывают. Не показывают так же долгие походы к стоматологу, не показывают то, как этот человек состариться, столкнется с геморроем, диареей, маразмом. Нет. Все закончилось, кассовые сборы прошли. Герой счастлив. И мы вместе с ним. Никогда не хотелось, чтобы на самом лучшем моменте жизни пошли титры?

А я об этом сейчас мечтаю, понимая что самый лучший момент в жизни закончился с эйфорией. Это был как будто резкий перелом. Должны были пойти титры, но вместо этого я сменилось восприятие. До этого все было хорошо.

301

Я стою в идиотском наряде и держу на руках незнакомую мне девушку. В лицо мне светит свет, на меня смотрит большое количество людей. Я судорожно посмотрел налево и увидел, что рядом стоит такой же человек, тоже держит девушку, тоже в идиотском наряде. Готов спорить на почку, что справа стоит такой же. До чего же может быть неожиданна бесконечная глубина глупости. И это они считают искусством. Мы долго репетировали эту сцену, этот танец, эти диалоги. А собственно для чего? Чтобы выступить, получить деньги, которые сейчас мне уже не нужны? Для того, чтобы повеселить людей? Так нет, это выступление на праздник в техникуме. Никто не любит праздники в учебных заведениях, кроме, наверное, детских садов. Никто не любит. Никому это не нужно и более того не интересно. Преподаватели ждут, когда же все это закончиться, чтобы пойти домой, переодеться в домашнее, изрядно набить желудок теплой домашней пищей, сесть за телевизор, откинув конспекты и самостоятельные работы учеников, ведь сегодня праздник, можно и передохнуть. А студенты только и ждут окончания, чтобы пойти в парк или, если плохая погода, в ближайшую забегаловку, чтобы начинить свой желудок дешевым алкоголем и, по возможности заняться сексом. В худшем случае начать отношения. А я даже не учусь в этом техникуме. И сейчас я стою в идиотском наряде, держу на руках незнакомую мне девушку, и знаю, что никому это не принесло радости. Более того, это никому не нужно и то, к чему мы готовились несколько недель можно считать пустой тратой времени. Яркий белый неестественный свет режет мне глаза, я с трудом вижу зал. Я слышу, как нам хлопают те, кому не лень, я слышу глупые комментарии с последних рядов. Хотя сколь они глупые судить далеко не мне. Может, я судил бы так же. И я слышу, как неровно дышит девушка, что у меня на руках. Она приятно пахнет, она улыбается. Наверно ей нравиться то, что мы сделали. Она через несколько дней получит фотографии, сначала похвастается своим подругам, которые будут судорожно бороться за попытку посмотреть их первыми. А потом вставит в свой альбом и через некоторое время будет просто забыто. Глупо и бесперспективно. Я поставил её на ноги, и мы всем ансамблем ушли со сцены. Я буду еще некоторое время пахнуть той девушкой. Я даже не удосужился узнать, как её зовут. Мне это, пожалуй, не важно.

399

Вокруг рев толпы.
— Мы это отлично сделали, — говорит Максим, человек, по чьей идее мы выступили. В этот коллектив я попал абсолютно случайно, попал не в то время не в то место с бутылкой водки. Водка – универсальная валюта в нашей стране. Этот идиот до сих пор мнит себя героем.
— Выступление прошло на ура, слышали как нам аплодировали? Я думал будет намного хуже!, — продолжал он в том же духе. Я стоял и ухмылялся, как идиот и, видимо, это ему импонировало. Прошло на ура? Пусть он на миг заглянул в головы зрителей. Если бы им дали волю – они бы с большим удовольствием запинали нас ногами, чем просмотрели это еще раз. Мы пошли переодеваться. Мне это сейчас было необходимо.

442

Наверно в то время я страдал дикой хронической депрессией. Доводилось часами сидеть и понимать, что все не хорошо и хорошо никогда не будет. Занятия могли сузиться до минимума – сидеть и смотреть в одну точку, которая могла быть где угодно – пусть то книжный шкаф или носок ботинка, осознавая собственную ничтожность, бесполезность. Тебя никто не ждет, ты никому не нужен. Даже сам себе. У себя даже вызываешь отвращение. Ты гадок, ты низок. Ты бесполезен. Окружающее медленно теряло цвета. Я даже переставал видеть оттенки цветов. Ходил как полудурок, осознавая свою болезнь. Даже странно. После совершения очередного поступка/действия понимаешь, что псих сделал бы так же. Часто ходил в своей любимой кожаной курточке на кладбище вечером. На фоне ночного синего неба видеть силуэты крестов и деревьев. Слушать ветер и убивать себя сигаретами…

506

Каждый день повторяется. Ощущение постоянного дежа-вю. Дни, недели, месяцы начинают путаться и ты не знаешь, что и когда ты сделал. А, в общем, это неважно. Все равно ничего толкового или запоминающегося точно. Все одинаковое. Я посчитал, что пора что то менять. Не нравиться мир? Измени его.

568

Как и предполагалось, они пошли пить. На вечный огонь. Когда-то полагалось, что люди будут туда приходить, чтобы почитать память предков. А сейчас там собираются полоумные студенты и пьют. Своеобразная дань местам почета. Я просто мечтал, что там будет бомба. Нужно небольшое устройство – из двух цилиндров. Одно заварено в другое. В одном кислород – в другом болты, гайки, гвозди. Они герметично заварены. Это прячется в огонь, и когда кислороду слишком мало места – оно взрывается. Своеобразная экологически чистая бомба. Бомба, которая не оставляет много огня, дыма, не уничтожает атмосферу. Просто осколки разлетаются в разные стороны… Но сейчас я рядом с ними. Стою и пью алкоголь, в котором не вижу выхода или входа. Просто стадное чувство. Возможно, Дарвин был в чем то прав.

609

Я пропустил многое, из чего нас учили отцы. Жизнь, как меня учили, делиться на несколько этапов: 1. Детство, 2. Отрочество, 3. Юность, 4. Зрелость, 5. Старость. Досчитай до пяти и подохни.

699

Там я познакомился с Еленой Рудневой. Девушка, которая предпочитала в качестве контрацептивы вагинальные свечи. Побочные эффекты были – головокружение, тошнота, потеря месячных, слабость. И одно из побочных эффектов было бесплодие. Зато наверняка. Нужно было одну из этих свеч за 5 минут до полового акта поместить в вагину. Когда ты засовываешь это — ты наверняка уже знаешь, что будет через 5 минут. Ломается вся эта, чертова романтика, ты уже обречен. И никаких интриг, никакой красоты. Просто глупый трах, который ничем не закончится.
Это как трахать пластиковую бутылку и кончать в неё. Пусто, глупо бесполезно. Никаких ощущений. Никакой души. Ты знаешь, что не обижаешь, чьи то чувства, ты знаешь, что никакой любви нет. Ты знаешь, что это глупость и тебе она не нужна. Но ты все равно это делаешь.

744

Когда живешь один – часто не готовишь себе нормальную еду, и твой рацион сокращается до быстро приготовимой еды. За два месяца одиночной жизни я стал просто маэстро по приготовлению пельменей.

Ставишь сковородку, наполовину заполненную водой.

Еда вообще становиться второстепенным предметом. Потому что на первом месте у тебя телевизор, за которым ты проводишь все свое свободное время, если не идешь пить алкогольные напитки.

Ждешь пока закипит вода, и ставишь сетку.

А обычно напиваешься до чертиков с пятницы на субботу. И сходишь с ума от одиночества посреди города в воскресенье.

Потом кладешь пельмени маленькими порциями на сетку и ждешь несколько минут. Если пельмени разморожены – 5, если заморожены – от 7 до 10.

Почему-то с субботы на воскресенье удивительно мало людей в центре города. Может потому, что все разбежались по знакомым/клубам или девушкам?

Если пельмени передержать, они прилипнут к сетке и оторвать их будет очень трудно.
Я стал повелителем «Мивины» — вермишели быстрого приготовления.

Сначала надо высыпать в миску мелко поломанную вермишель и перетоптать со столовой ложкой сливочного масла.

Но я никогда не ходил в клубы. Эти душные помещения, набитые стадом, которые если не напились, то под воздействием наркотиков разной степени тяжести. И музыка не приносит радости, а только раздражает.

Потом добавляешь специй, заливаешь кипятком и закрываешь крышкой. Через 3 минуты готово.

805

Судя по погоде прошел месяц, но я точно сказать не могу. Эти одинаковые дни… Лена не смогла скрасить – она стала привычной атрибутикой. Ничего в моем сердце не шевелилось, когда я вспоминал её. Вспоминалась её ужасная подруга Оксана. Современные пластические хирурги и липоскационные клиники могли бы сделать из неё что-то человекоподобное, но гены не изменить.

Если ты урод – подумай о детях. И не заводи детей. Представь, как они будут мучаться на протяжении всей жизни.

Быть всегда козлом отпущения, человек которого все ненавидят и почти всегда не хотят говорить это в глаза. Шуточки за спиной. Вечные подвохи и почти постоянное одиночество. Никто не хочет быть рядом с уродом. Никто не хочет быть другом урода. Никто не хочет быть уродом. Если, конечно не повстречаешь воистину странных людей.

Если ты урод – не заводи детей, даже если твоя жена красавица. Потому что даже пластический хирург не справиться с твоими генами. А если все таки попробуешь – моли, чтобы твои гены не были доминирующими.

Лена была одной из странных людей. Каждую неделю она ездила к своей подруге. Всегда сама и возвращалась грустной. Я не задавал вопросов почему. Я не задавал ей вопросов, потому что не хотел ей врать, что мне интересно. Мне было откровенно все равно, изменяет ли она мне. Мне было откровенно все равно на неё. Она не ухудшает мою жизнь, но не улучшает тоже.

За этот месяц я стал почти апатичным к сексу.

Когда мы гуляли – мы постоянно были вместе. Кроме тех случаев, когда она ездила к своей подруге. Однажды она сказала: «Знаешь почему я не беру тебя к своей подруге?, — я посмотрел на неё и она сказала – Потому что в кабинку с её прахом не пускают больше одного человека. Такие правила».

За этот месяц я почти перестал различать цвета. Мир стал мне не интересен.

Я перестал понимать людей, которые останавливаются на мосту и смотрят вдаль, приговаривая, как же это все красиво. Я перестал понимать людей, которые брали кисточки и пытались воссоздать свои ощущения. Я перестал понимать людей, которые распинались на сцене. Я перестал понимать людей, которые сидели в своих пыльных офисах. Я перестал понимать людей, которые брали скейт — борды или ролики, говоря что это икстрим. Зато я стал больше и больше понимать наркоманов.

Если ты урод – никто не хочет с тобой секса.

Мимо нас пролетела бабочка. Позднее время для бабочек – в середине осени.
Лена сказала: «Бабочка должна уже спать, — она улыбнулась и добавила – и мы тоже». Про людей не говорят засыпать. Про людей говорят умирать. Потому что мы умираем, погибаем за глупости, которые сами себе сочинили. Или от болезней. А они просто засыпают и не просыпаются больше.

1127

Впервые, когда у меня появилась эта идея мы сидели с туго натянутыми улыбками и держали стаканы в руках. Чтобы не сойти с ума от скуки – мы пили. И не представляли другой возможности выжить. И не хотели представлять другой жизни. Мы правили свое сознание, это заставляло продолжать изучать себя. Когда изрядно выпьешь – не чувствуешь себя таким дерьмом, каким на самом деле являешься. Когда изрядно выпьешь – тебе все равно.

1285

Игорь сказал, что есть один человек, которому нужно сделать плохо, но он лично этого сделать не может. Тогда у меня впервые появилась эта идея. Примерно тогда я и сочинил эту анкету. На следующий день Игорь получил её. Она была напечатана в игровом зале за пятнадцать копеек.

Ф.И.О. _________________________________
Адрес __________________________________
Контактный телефон _____________________
e-mail __________________________________

Я сказал, что если он хочет вступить в общество – то ему нужно её заполнить. Он спросил, что это за общество – я сказал, что не надо задавать глупых вопросов. Что это общество поможет решить множество проблем. В нем тогда был я один, но он то этого не знал…Тогда он спросил – а радости ему быть в этом обществе. Я сказал, что это поможет разделаться с нежеланными врагами, не прилагая усилий. Взамен он иногда должен будет выполнять мелкие указания. Свои просьбы, пожелания, предложения – он должен был забрасывать за почтовый ящик в запаянном конверте.

1349

Он выглядел как новичок общества, когда кидал свой первый конверт. Нерешимость движений, попытка изобразить естественность. Плохая актерская игра. Я следил за ним прямо от его дома, когда он пошел кидать свой первый конверт. Когда я его вынул, там была скудная информация о нужном человеке. Этот идиот даже не додумался кинуть фотографий.

Я взял с собой всего лишь ореховую палку. Моя жертва – Полежака Анатолий Евгеньевич, двадцати пяти лет, не женат. Нужно было просто испортить ему жизнь на некоторое время. Он оказался дома и оказался до невероятия доверчив, открыв мне дверь по первому же звонку. Прямой удар по черепу палкой оказался достаточным, чтобы отправить в бессознательное состояние. Дальше все было просто – я ломал руки, разбивал коленные чашечки, чтобы сделать мениск, ломал переносицу. Думаю, теперь он не сможет причинить вреда никому. Это странное ощущение жжения внутри груди. Я почувствовал себя лучше. Я почувствовал, что я нечто больше, чем я являюсь. Принадлежность к чему-то большому и сильному. Я мог делать все, что угодно. Моя свобода…

1455

Через несколько дней у меня стол был завален анкетами. В среднем пятьдесят людей захотели быть в этом обществе. Оно только набирало мощь.

Если это твое письмо – в акции ты не участвуешь.

Ты пишешь письмо с жертвой и желаемым действием, прячешь в обусловленном месте. И тогда один из сборщиков берет письмо и дает десятнику. Тот передает Главе. Тот сочиняет действия и дает задания.

Сейчас, идя по улице, я вижу много таких мест. Раньше письма давали мне, и я был очень удивлен, когда очень скоро центров оказалось много. Оно уже могло работать автономно без меня. Появилось много новых людей.

Ты видишь, как бизнесмен кидай конверт за мусорный бак. Ты видишь, как мажор со скейтом кидает конверт между плитами. Ты видишь, как девушка прячет конверт под клумбу.

1508

Лена обожала прогулки под небом, не смотря на время и погоду. Сегодня её приспичило пойти к железной дороге. А меня всегда депрессировала обстановка железной дороги. Она что-то романтично шептала, пытаясь воссоздать романтическую атмосферу, да только я был апатичен к её попыткам. Осенью рано темнеет, и она посчитала, что это будет нам на руку. Мы спустились к роднику вниз, и мне стала забавна эта игра. Я ласкал её и пытался возбудить.

А потом просто залез рукой в штаны.

Она стонала у меня на руках, а я продолжал работать пальцами. Она продолжала стонать у меня на руках, а я думал, как же на улице холодно. Она стонала у меня на руках, а я стоял и думал, что будет, если сейчас кто-нибудь захочет набрать родниковой воды. Она стонала у меня в объятиях, а я не ощущал в этом ничего прекрасного. Чудесного или обескураживающего.

Я вообще не знаю, какой идиот сделал из секса культ.

А потом видимо ей надоело одностороннее действо, и она попыталась расстегнуть мне ремень. Она долго колупалась с застежкой, хотя все так просто, а моя рука все еще была у неё в штанах. Через несколько минут её борьба с ремнем окончилась.

В этот момент я её ненавидел.

Она обняла меня и крепко взяла мой член. Она попыталась стоя заняться любовью, хотя любовью я это не назову. Она попыталась хотя бы вставить, но у неё ровным счетом ничего не получилось. Тогда она попыталась сменить позицию и развернулась ко мне спиной.

Лена, ты самое большое в моей жизни разочарование.

Мне хотелось сейчас сломать ей шею. Я удерживал себя со всех сил, чтобы не сделать этого. А она все пыталась всунуть в себя мой член. Я хотел вогнать ей нож под ребра.

1599

В конце концов, её старания обернулись успехом, и она замерла, ожидая от меня движения. Но я стоял и не двигался, полный негодования. Единственное, на что я надеялся, так это на то, что сейчас придут люди, и придется завершить этот безумный половой контакт с полным отсутствием контрацептивы.

Святость и целомудрие, о котором рассказывают нам с детства, были уничтожены, сломлены, повержены. Мне хотелось взорвать все храмы. Мне хотелось убить каждого человека, который до сих пор верит в это.

Когда я начал двигаться, мне стало ужасно неудобно. Я ощутил, что мне пришлось подогнуть колени, потому что она была меньше ростом. Я ощутил, что мне не за что держаться. А еще её задница была холоднее льда. Каждое прикосновенье напоминало мне о ссылках в Сибирь, куда ссылали диссидентов, которых не расстреливали и не ссылали в концентрационные лагеря в советское время. Её задница напоминала мне мраморную статую.

Как Венера Милосская.

Я услышал, как подъезжает машина, и поспешил завершить эту глупость. Это был самый ужасный секс, если это можно назвать таковым. Она последовала моему примеру.

Мы шли домой. Обычно мы шли под ручку, но сейчас она мне была противна. Если она захочет взять меня за руку, я не удержусь и ударю её. Не то, чтобы я не хотел бить её. Я хотел этого. Я просто не хотел, чтобы мои знакомые спрашивали, откуда у моей девушки синяки.

Даже если бы я избил её, она бы не ушла от меня.

Я ненавидел все вокруг. Стук электрички, проходящих мимо людей, Лену. Лена сейчас была маленьким очагом внутри моего мира, который разжигал во мне яркие языки ненависти. Как изжога, которая может довести до судорог. Я хотел кричать, хотел разорваться на куски, но больше всего я хотел, чтобы Лена мучалась. Я хотел смотреть на её слёзы, слышать как она плачет.

Но мне не нужно её трогать.

— Это был самый ужасный секс в моей жизни, — сказала она.

Этот нелепый бред она все еще называет сексом. Я ненавижу тебя, Лена.

1645

Зато я больше не безразличен. Это был как луч света в склепе. Пусть это и отрицательные чувства и эмоции, зато они есть. Я написал конверт с её именем, фотографией и миссией. Я хотел, чтобы её изнасиловали.

И пошел искать новые места.

Ты видишь, как дворник забирает конверты и прячет в отдельный пакет. Ты видишь, как школьник кладет конверт за мусорный бак. Ты видишь как строитель прячет конверт за почтовый ящик. Ты видишь, как сержант милиции прячет конверт за телефон-автомат.

Я спрятал там же. Мне осталось только ждать исполнения. Если ты в Обществе – ты должен носить на подкладке одежды булавку. Если будут спрашивать, что это – ты должен сказать, что боишься сглаза.

Я шел по улице и понимал, что каждый человек, проходящий мимо, мог быть в обществе. Лица прохожих начинали вызывать недоверие. Даже самые естественные улыбки могли казаться плохой актерской игрой. Все вокруг потенциально твои враги, ведь ты не можешь быть уверен, что никто не написал конверт на тебя.

1700

Я подошел к своей двери и заметил записку. Она была на обычной дешевой газетной бумаге. Надпись выполнена на компьютере, чтобы невозможно было опознать подчерк. В записке было «Не появляйся дома два дня». Смятение. Ненависть. Ограниченность. Общество, которое придумал я же, теперь командует мной. Но рисковать не хотелось. Я пошел на ночь в игровой зал. Но это был только маленький щелчок, который я даже, казалось, слышал. Маленький щелчок, который в последствие перерос в огромный шум, который уже невозможно было не слышать или не обращать на него внимание. Общество набирало свое могущество.

Если ты в обществе – ты из него знаешь максимум три человека. Если ты расскажешь кому-нибудь, то ты напорешься на члена общества или тебя посчитают за параноика. Больше никто тебе не верит.

1787

Когда я вернулся домой, я увидел, что мой замок сломан. Страх заполонил мое тело. А руки машинально стали в боевую позицию. Я открыл дверь и медленно прошел внутрь. Я старался идти осторожно и максимально тихо. Мало ли что меня ждет там. Когда я прошел глубже внутрь, я услышал истерический плач, который, судя по всему, длился не один час. Я точно знал, кому принадлежит этот плач. Ошибиться было невозможно. Это Лена.

Общество сделало свое дело.

Я прикрыл дверь и прошел. В комнате была разруха. Были видны следы борьбы. Поломан один стул, перевернутый стол, упавший на пол компьютер. Лена лежала на кровати и безудержно рыдала. Сейчас она меня заметила. Её слова было почти не разобрать, потому что они были перемешаны с плачем и слишком истерическим говором. Она пыталась броситься ко мне в объятья, но я посадил её обратно на кровать. «Они сломали дверь… ОНИ МЕНЯ ИЗНАСИЛОВАЛИ», — сказала она. Этих слов мне было достаточно.

Общество сделало свое дело.

Я смотрел на неё, но жалость она не вызывала. Передо мной пробитая пустышка. Никто. Она как разбитая ваза. Раньше в неё можно было налить воды и поставить цветы, а сейчас она лежит на полу осколками и их можно только собрать в совок и выбросить. Она снова попыталась броситься ко мне в объятья, но я сказал ей, чтобы она убиралась вон. Она с недоумением посмотрела на меня.

Сейчас будет новый приступ истерии.

Она больше не имела для меня никакой значимости. Сейчас она стоит передо мной моим прошлым. Тогда я видел её в последний раз. Девочку-студентку, с которой я познакомился возле вечного огня. Сейчас это кажется романтичным, а тогда это было неважно. Сейчас это вызывает какие то чувства, но люди понимают это только тогда, когда теряют. Или когда проходит время.

А она все еще передо мной.

— Убирайся.

Мои слова на этот раз прозвучали более уверенно. Мои слова прозвучали более внушительно. Она не переставая плакать оделась, обулась и ушла. Больше я её никогда не видел.

1899

Я осмотрел квартиру и привел в порядок. Все вещи на месте, они ничего не взяли. Они не грабили, они делали только то, что и требовалось. Правда и брать было особо нечего. Денег у меня было мало, и я решил найти себе работу. Тонны объявлений в Интернете, но по большинству параметров я не подходил.

Так я и стал подсобным рабочим на стройке.

На следующий день я уже вышел на работу. И с того самого момента меня начал доставать мой шеф. Я ненавидел его с первых же минут. Его голос, его вид, его подход к делу, его отношение к людям и в частности ко мне.

С ним я протянул две недели. Потом я осторожно прокрался в его раздевалку и проверил его одежду. На ней не было булавки. Тем лучше

2001

Следующий мой конверт был уже с моим шефом. Тогда я еще даже и не представлял, что с ним будет. Теперь я уже не знал, как работает общество. Я знал только три пункта – ты носишь булавку, ты оставляешь конверты и ты без вопросов выполняешь все, что они скажут. Даже если ты болен. Даже если у тебя умерла мать.

Я не знал, как уже работает общество. Никто не знал, как оно работает. Никто не знает про Общество ровным счетом ничего, но они знают про тебя все. Куда ты ходишь, что делаешь, какие вещи одеваешь, что любишь есть.

2106

Когда я снова вышел на работу у меня уже был новый шеф. О предыдущем говорили, что он погиб при несчастном случае на стройке. Я старался ни с кем не общаться.

Тогда мне пришла первая SMSка с заданием. Я должен был в 19:00 сесть на трамвай с номером 3194 и наступить на ногу кондуктору. Наверно он кого-то хорошо достал. Моё общество управляло мной. Я, конечно же, беспрекословно выполнил задание. Когда я наступил ему на ногу, он зарыдал и стал жаловаться на самый ужасный день в его жизни. А я ему верил.

Теперь я полноценная часть Общества.

Ко мне стали часто приходить задания. Я выполнял все. Я забивал гвозди в оконные рамы, я вставлял спички в замки. Я резал шины ножом. Я залепливал жвачкой ящики для пожертвований. Я обливал краской автомобили. Я гнул спицы на велосипедах. Я выливал грязь на фрукты в супермаркетах. Я кидал монетки в телефоны автоматы. Я звонил по номерам в три часа ночи.

Я плясал на могиле Бога.

Я портил чужие жизни. Я заставлял людей понять, что все дороги не ведут в Рим. Я заставлял людей понять, что жизнь хуже, чем кажется. Я заставлял людей понять, что мир не крутиться вокруг них. Общество помогало мне в этом. Приятно было осознавать, что не кто-то с тобой, а ты с кем-то.

Если у тебя плохая жизнь – скорее всего это работа Общества. Если у тебя проблемы — это скорее всего работа Общества.

Я стал снова переживать фильмы. Я снова стал смотреть с моста и видеть чарующую красоту мира. И именно тогда я и решил написать конверт на себя. И уже вечером спрятал его за клумбу.

2499

Все началось с самого утра. Я не смог найти свой постоянный на трамвай. И каждый раз, когда подходил контроллер, он требовал, чтобы я оплачивал проезд. И каждый раз я платил. Я хотел поиграть по правилам. Показать, что я не поддамся.

Когда я вышел из трамвая – моего кошелька у меня уже не было. Когда я чуть-чуть отошел с остановки, ко мне прицепились четверо крепко сложенных ребят.

Которые избили меня до потери сознания. Они не поверили, что кошелек у меня украли. Они забрали мой мобильный.

Когда я вошел в свою раздевалку на работе – там пахло газом и я поспешил оттуда удалиться. Я пошел в город. Почти каждый прохожий толкал меня. Почти каждый прохожий смотрел мне в глаза.

Каждый человек мог быть в обществе. Теперь я ощутил, что чувствую параноики. Теперь я в полной мере понял, насколько ужасной может быть жизнь.

Я сидел посреди площади. Там меня точно не могли достать. Слишком много людей. Меня несколько раз чуть не сбила машина.

Я ощутил себя астронавтом на чужой планете. Один. Вокруг все чужие. Друзей нету. Теперь я знаю, что такое одиночество. Теперь я знаю, что значит фраза «весь мир против тебя».

Когда я шел к такси, меня остановили два патрульных милиционера. Мои документы были у меня в кошельке. Они хотели меня забрать в отделение – но я точно знал, что меня там прикончат. Я резко побежал к такси и один из милиционеров выстрелил в меня и попал мне в плечо. Я заскочил в такси.

«Поехали, твою мать, быстро! В больницу!», — я прокричал таксисту, что он исполнил. Он еще не знал, что у меня нет денег. И это ему не довелось узнать. Его пиджак был расстегнут, и я увидел маленькую золотую булавку на подкладке. Я попросил остановить, но он развернулся ко мне и усмехнулся. А лучше бы за дорогой следил. Свет в лицо. Это может быть заснувший дальнобойщик, а может быть член Общества. Но итог один – я здесь, и я даже не могу представить, что будет дальше. Может быть это паранойя. Может быть, мне все это показалось, и все это было случайным совпадением.

А может когда я засну приборы моего жизнеобеспечения «случайно» откажут.

2927 дырочек на потолке.