рассказ
– Ну… Пока. Я ушел.
Дверь захлопнулась, Алексей ушел, повернулся ключ в замке, и все вновь затихло. Вероника сидела в кровати, согнув ноги в коленях и немного вытянув их, одеяло почти не закрывало ее ног. Положив руки на ноги, она то и дело вертела головой, не зная, куда бы посмотреть, где остановить свой взгляд. Вздыхала, что-то тяжелое копошилось в груди, не давая с легкостью дышать. После нескольких метаний взгляд ее упал на свою руку, на кольцо на безымянном пальце правой руки, такое обычное, назойливо желтое. Немного повертев его на пальце, она встала и пошла ставить чайник и чистить зубы.
У Вероники сегодня был выходной. А вот у Лека нет. Вероника так называла своего мужа – Лек. Так он по утрам работал консультантом, а по вечерам играл в барах блюз. Вика же работала в издательстве, более серьезных и интересных должностей ей не давали, так что порой приходилось скучать и вертеть, и мучить ручку.
В сотый раз, наверно, с утреца вздохнув, Вероника пошла гулять. В одиночестве пробираясь по улице, задевая порой кого-то локтем, она добралась до моста. Остановилась там, облокотившись на перила, чуть ли не перевешиваясь через них, она смотрела вперед на бесцветное утро, на небо, где не понятно, где грязные облака, а где что, на воду, какую-то тоже не голубую, на кольцо, дурацкое такое, будто успевшее уже, да за какие-то пару лет, тускнеть и отдавать зеленью. Теребила, теребила его на пальце, все быстрее, чтобы оно быстрее скрутилось с него, и быстрее и упало. Упало, и специально она это сделала, даже с какой-то злостью, будто кольцо это было всему виной, и сковывало, а теперь, освободившись от него, все будет лучше. Глупо.
Вечером дома он с Леком смотрели телевизор, молча. Лек вообще-то читал что-то, а Вероника смотрела куда-то в противоположную сторону.
Читал Лек долго, долго Вероника молчала, молчала так, что ничего и не заботило, только почесывала руку выше локтя. Он читал, читал, губы порой скривлялись в улыбку, но странную, вроде и не ухмылка, а вроде и не улыбка. Лек снял очки, книгу закрыл, не забыв, конечно, просунуть палец меж страниц, где остановился.
– Вер…
– У? – промычала она и обернулась. – Что?
И тут он заметил, что на руке ее нет кольца.
– А где кольцо? – сразу Лек забыл, что хотел спросить, хотя наверно и не знал, что будет спрашивать.
– Я выкинула его, бросила в воду на мосту, – сказала она как ни в чем ни бывало, будто это обычное дело – бросать обручальные кольца в воду.
– А смысл? – так же спокойно спросил он.
Вероника пожала плечами:
– Захотелось… Птица, которую окольцовывают, ей наверно уже не так приятно летать, ей все кажется, что что-то тянет ее к земле, и хотя кольцо не на крыле, крылья расправить все трудней, – она так говорила и понимала, что несет бред, зачем вообще надо это говорить?
Лек молчал, он опустил голову и даже вынул палец из книги и вообще убрал ее подальше.
– Помоги мне… – после долгого молчания сказал он.
Молчала Вероника, и вместе со слезами изнутри подкатывала бомба, готовая вот-вот взорваться и лопнуть. Вот уже и слезы по-дурацки, как прилив на реке, застыли в глазах и не могли еще выкатиться и пролиться.
– Как? – со скрипом в голосе и слезами спросила она, знала, как ужасен ее вопрос.
У него на лице слезы и мучение в душе, плохое, из худших.
– Между нами стена, между всех людей стены, мы живем, как в каком-то каменном лабиринте, где наверно и лазеек пройти друг другу нет. Каждый человек в своей маленькой каменной ячейке. И становится сложно дышать. Мы не понимаем друг друга, – говорила Вера, но ведь мы любим же, любим. Я хочу помочь тебе, а не могу, почему?
– Я не могу тебе ответить, мне страшно, Вер. Я не могу тебе ответить, а я хочу, понимаешь, хочу, хочу знать, когда тебе плохо, когда ты хочешь спать, когда ты не говоришь об этом и не показываешь этого…
– Почему, когда человек хочет понять, изо всех сил, он не может? Я ж тебя люблю, я ж обязана тебя понимать.
Они порыдали, обнялись, тяжко было на душе у каждого из них.
– Ты вернешься? – спросила Вероника у Лека, когда он в этот вечер уходил.
– Да. А ты?
– А я? Я никуда не пойду, я… да, я постараюсь.
Затвор двери, рукой по ней, звуки есть, чувства есть, мыслей нет…
12 октября 2006 года
Комарова Н.С.
