Шутка в честь сорокалетия


Шутка в честь сорокалетия

Заместитель начальника отдела кредитования «Бета-Банка» Леонид Альбертович Подболотов, вдыхая свежий кондиционированный воздух, задумчиво созерцал свой необъятный кабинет. На первый взгляд кабинет и его хозяин идеально подходили друг другу – современный офисный дизайн, мини-бар и обязательный портрет бывшего кэгебешника прекрасно сочетались с костюмом от Армани, ботинками от Версаче и швейцарскими часами от Михаила Ивановича Болотова, начальника Леонида, подаренные за верную службу и другие мелкие услуги. Но именно сегодня между хозяином и кабинетом было некоторое несоответствие – в обычно равнодушно-снисходительных очах Леонида Альбертовича бегали веселые чертенята, а замкнуто-властные губы то и дело расплывались в торжествующей улыбке.
— Леонид Альбертович, к вам Израиль Степанович – раздался из селектора томный голос секретарши Анжелики Кувшинковой.
— Впускай! – весело сказал Леонид вместо обычного монотонного «Пусть войдет»
— Леня! – маленький аккуратный еврейчик, президент международного «Липа-Банка», гражданин Испании, Англии, Франции и иногда, проездом, России, сын бывшего крупного партийца, а ныне испанского бизнесмена сердечно пожал Леониду руку – От всей, так сказать, души поздравляю с сорокалетием! Успехов, больших шагов…
— Куда? – переспросил Леонид.
— Вперед, Леня, только вперед, назад дороги нет! Это тебе — из кожаного портфеля появилась объемная бутылка.
— Хеннеси! Какая прелесть! – театрально воскликнул Леонид. Банкир Изя недоуменно на него уставился.
— – Ну и… — наигранно-выжидающе произнес Леонид.
— И, естественно, рукопись. – вслед за бутылкой из портфеля появилась толстая кожаная папка. – Как ты понимаешь, раскрутка происходит исключительно за мой счет, но нужно, чтобы официальным спонсором выступал банк. И Гриша, и Саша, и Миша уже в курсе, ты это знаешь, но переговоры с издательством на этот раз поручены тебе. Миша уже тебе сказал?
— Естественно – ласково улыбнулся Леонид – Шеф нашего прелестного гадюшника сообщил мне, что твоя бездарная идиотка-содержанка слепила очередной детективчик, а ты, как верный супруг и особенно зять, как обычно раскручиваешь ее галиматью через подставных лиц. Народ, как всегда, сожрет это дерьмо, как конфету, девочка получит кусочек славы, ты кусочек прибыли, Миша кусоченок прибыли, да и мне крошечка.
Первая мысль Израиля Степановича была стандартной – Леня сошел с ума. Неожиданно он представил себе, как хлипкий юноша кидает кусок грязи в компанию матерых каратистов. Представил себе и последствия…
— Ты что себе позволяешь? – прошипел он – Тебя же теперь даже дворником ЖЭКА не возьмут! Камикадзе гребаный, ты с кем поссориться собрался?
— Изя – расстроено проговорил Леонид – Как ты разговариваешь с лучшим другом? На свадьбах друг у друга шаферами, выпили вместе бутылок двести, сколько ты за девятнадцать лет нашей крепкой, пардон, преданной дружбы хороших слов сказал, на кого ж ты меня покидаешь, Изенька!
— Ты нажрался, что ли? – осенило Израиля Степановича.
— Нет, Изя, надышался – неожиданно серьезно сказал Леонид – Запахом вашим надышался, мутит. Не порть ауру, закрой дверь с той стороны…
Банкир Изя, неожиданно прочитав в похолодевших глазах Леонида серьезную опасность для себя, выскочил из кабинета, забыв на столе коньяк.
— Болотов у себя? – рявкнул он Анжелике, благо кабинеты шефов находились рядом и секретарша была для совместного использования.
— Михаил Иванович на встрече – нехотя оторвалась от «Тетриса» Анжелика – Будет в конце рабочего дня.
— Завтра тебя не будет! – погрозил двери Подболотова изящным кулачком Израиль Степанович и степенно отбыл.
— Все понятно – вздохнула Анжелика.
В конце рабочего дня «менеджеры 700 у.е.», молодые люди с приклеенными улыбочками и милые девочки в модных костюмчиках подчеркнуто усердно накрывали столы в банкетном зале к сорокалетию любимого заместителя шефа. «Старшие менеджеры 1100 у.е», мужчины и женщины постарше, не так опрятно, но более дорого одетые, небрежно помогали молодежи, и, под личиной невинных бесед и сплетен, выбивали взаимовыгодные услуги друг у друга. К уже накрытому столу царственно подошел недавно приехавший со встречи с любовницей Михаил Иванович Болотов и одобрительным кивком оценил расторопность сотрудников. Леонид, выйдя из кабинета, прослушал ритуал поздравлений и сел по правую руку шефа. Штатный тамада и старший менеджер в одной экономичной упаковке, Борис Борисович Квакин начал произносить тост за юбиляра.
— Наш дорогой Леонид Альбертович! Все мы знаем вас, как прекрасного руководителя, чуткого, понимающего, успешного человека. Под вашим руководством мы ежедневно как бы работаем, как бы общаемся, ну и вообще по типу живем. Мы все за этим столом – Квакин обвел рукою стол – Ну просто вас чисто ценим и как бы уважаем. Дай вам бог и Михаил Иванович в этот знаменательный день всего самого лучшего!
Михаил Иванович одобряюще двинул подбородком. Сидевший от него по левую руку главбух Тинин положил шефу яйцо с черной икрой и подлил коньяка.
— Я тоже скажу – спокойно и уверенно сказал Леонид и встал.
Это не было нарушением традиций – второй тост обычно всегда говорил именинник, как правило, о том, как приятно работать в таком солидном банке, с такими милыми людьми, и в особенности под руководством отца родного, учителя и покровителя Болотова М.И.
— Ум, интеллект, совесть и принципиальность – очень тяжелый груз – проникновенно начал Леонид. Сидевший рядом с ним старший менеджер Камышов поймал его взгляд и тепло улыбнулся – трудно, трудно нашим шефам! – но по мере продолжения речи его лицо то испуганно серело, то гневно краснело. – С этим грузом никогда не сделаешь карьеры, никогда не добьешься уважения и любви масс. И люди, успешно скидывающие с себя этот нелегкий груз, моментально идут на повышение, чтобы пинать сверху грязными коваными башмаками людей, этим грузом придавленных. Эту элементарную аксиому я понял лет двадцать назад и тут же открыл для себя следующий закон «Дурак тот, кто не скрывает своей мудрости». И я снял белый фрак, прыгнул в дерьмо – и ко мне потянулись люди. Потом я в этом дерьме пригрелся, заработал сто рублей – моментально у меня появилось сто друзей. И потом как магнит – с притяжением монеток ко мне прилепилась и лепится до сих пор всякая грязь, труха и опилки. Вот уже пятнадцать лет, со дня основания нашего чудного банка, я сижу в обществе сереньких, злобных и ограниченных людишек и пытаюсь быть им подобным. Да, я сделал среди вас карьеру. Да, я сам не ангел. Но и не животное, не способное мыслить и чувствовать, и грызущее себе подобных ради более теплой норы!
— Я не поняла – пожилая аудиторша Травкина, брезгливо поджав губы, решила вбить первый гвоздь в уже полностью готовую крышку гроба Леонида – Вы это говорите о нашем дружном коллективе?
— Ваша дружба – это симбиоз у паразитов! – прогремел Леонид.
— Леня, ты же взрослый человек – зевнул Болотов – Ты к чему ведешь? В «Омегу» позвали – катись. К чему это шоу за общим столом?
— Действительно! – заорал Квакин – Безобразие! Я, заслуженный человек, с десятилетним стажем в нашем банке, должен слушать эту книжную галиматью!
— У меня стаж двенадцатилетний – невозмутимо заявил Тинин – Кстати, во всех нюансах работы Леонида Альбертовича я прекрасно разбираюсь и возмущен его высказыванием. Подобный человек, Михаил Иванович – Тинин ловко подлил шефу еще коньяку и положил семги – Недостоин занимать это место, оно для человека более исполнительного и дисциплинированного. А Леонид Альбертович всего два года в замах – а гонора! А такие речи после предоставления роскошного отдельного кабинета, непонятно, Михаил Иванович, за какие заслуги выделенного, выходят за рамки всего! Я главный бухгалтер уже четыре года, у меня меньший оклад, я сижу в общей комнате, но я не позволяю себе…
— Вы себе многое позволяете – вмешался Камышов — за этот год я обнаружил несовпадения в балансе и уже проинформировал Михаила Ивановича.
— А вы думаете, если вы племянник вице-президента банка, так можете не работать весь день и лезть там, где вас не просят? – вспылил Тинин.
— Может – устало махнул рукой Болотов – Леня, ты пошутил, или ты увольняешься по статье?
— А больше, чем от всех наших дегенератов, Миша – ласково продолжил Леонид – Я устал от тебя. Ты не просто сволочь, ты мудрая сволочь…
Неожиданно у Болотова зазвонил мобильный.
— Да, Израиль Степанович! – встал он навытяжку. – Чтооо?? Уроем падлу! Гадом буду, Изя! Кстати, маркетинговые исследования и корреляционно-регрессивный анализ проекта мистера Левинзона Коля уже сделал. Я как бы думаю, что в бизнес-план влазит. Да, безналом… Давай.
— Пусть буду я сто лет гореть в огне
Не страшен ад, приснившийся во сне,
Мне страшен хор невежд неблагородных,
Беседа с ними хуже смерти мне!
– театрально продекламировал Хайяма Леонид, и опрокинул стул господина Болотова вместе с его хозяином. Болотов, испытавший в свое время и не такие падения, как всегда упал успешно, лицом в черную икру.
Гамлетовским движением отстранив подбежавшую охрану Подболотов взял свой кожаный портфель и вышел из банкетного зала.
— Тебе в Москве не жить! – раздался вдогонку рев Болотова.
— А я и не собираюсь – весело проговорил Леонид, не останавливаясь. Неожиданно выбежавший Квакин подскочил к нему и прошептал —
— Леонид Альбертович, вы все правильно сказали, так то типу красиво. Мысленно я с вами, вы… Дебил! – закричал он, увидев вышедшего Тинина – Хамло, так про своих…
Усмехнувшись, Леонид отодвинул Бориса Борисовича, вышел из здания банка и сел в свою «Ауди», потрепанную временем и российскими дорогами. Странно, но на лице Подболотова не было ни благородного негодования, ни ледяного презрения – выражений лица, которые всегда тесно связаны с бессмысленно-благородными взрывами темперамента.
— Рабы рейтинга – презрительно произнес он.
Приехав к очередному московскому архитектурному шедевру, созданному для людей с большими деньгами, огромными претензиями и необъятной душевной глухотой наш взбунтовавшийся яппи-эксцентрик, оставив «ауди» в подземном гараже, взлетел в роскошном лифте на тринадцатый этаж.
Прямо на лестничной площадке его встретила типичная грустная картина – Максим Леонидович Подболотов, будущий экономист, будущая опора страны и несбывшаяся надежда армии, чуть ни не целиком засунув в рот бутылку пива, пытался содрать этикетку своим прыщавым носом. Увидев Леонида, любящий сын демонстративно разбил бутылку об мраморные ступеньки и уставился на папу злобным угрюмым взглядом, даже при взгляде на отца не потерявшим своей сальности.
— Ты че делаешь, динозавр ебанутый! — проорал сынуля карьериста – Мне Серега Болотов с тусовкой уже пиздюлей навешали, а препод как бы вспомнил, что у меня, блин, реально два экзамена не сданы, за которые ты уже по типу проплатил! Я че, как бы это терпеть должен?
— Все русский язык изнасиловать пытаешься, сыночка – Леонид ласково потрепал сына за ухом тяжелым от бутылки «Хеннеси» и множества деловых бумаг кожаным портфелем – Так у тебя еще орган для этого не подрос, не то, что наши органы печати. А своей любимой тусовке, своим лучшим друзьям, особенно этому Серому существу ты сдачи не дал? А выучить семь страниц устаревшей бредятины и отбарабанить этой профессорской пьяни мы не можем, у нас такой плотный график! А папе все можно сказать, папа все проглотит – вошел Леонид в раж, стоя над испуганно прикрывшим окровавленное ухо сыном – Я тебя породил, я тебя и убью!
— Леня, извини, но я тоже принимала в его рождении некоторое участие – на площадку вышла стройная, красивая шатенка, который даже злейший враг не смог бы дать ее тридцати восьми лет.
— Ладно – милостиво сказал Леонид – Тогда я его подержу, а ты принеси с кухни ножик. Второй раз, так и быть, дам тебе ударить…
— Леня, он в детстве был такой хороший – капризно поджала губки супруга Леонида.
— В детстве все хорошие, а потом вырастает такая сволочь! – Леонид дернул сына за серьгу в ухе.
— Ладно уж – вздохнула супруга – Только я твой швейцарский принесу, я кухонными сейчас семгу разделываю.
— Шизанутые! – заорал Максим и сломя голову кинулся вниз по лестнице.
— Вино переходит в уксус, а Мюнхгаузен в Феофила – Леонид задумчиво проводил взглядом улепетывающего представителя нового поколения.
— Самое страшное, что это сейчас норма – сказала жена Леонида, носившая имя Любовь, и за восемнадцать лет супружеской жизни доказавшая, что носит это имя по праву.
— А мы – крайне не одобряемое и очень мешающее им отклонение от нее – кивнул Леонид.
— Ну и зачем ты стал дразнить этих гусей? Все, в том числе и они сами, прекрасно знают друг о друге, кто почем, и что из себя представляет. Когда про них на Хрентиви говорят оплаченную ими же правду – это понятно. Но что ты, мудрый мужик, вдруг по-мальчишечьи сорвался и просто так сказал им кто есть ху – не верю, идите в жопу, Станиславский! Что опять задумал, сам себе режиссер?
— А вдруг они мне действительно надоели? – поднял честные глаза Леонид – Вдруг я понял, что всю жизнь жил и работал среди серости и склочности, что назад дороги нет, и решил совершить этот акт суицида руками друзей и коллег?
— Ты серьезно? – недоуменно посмотрела на него Люба.
— Конечно. Ты меня бросишь?
— Совсем сдурел – констатировала жена.
— Ладно – после недолгой паузы сказала она — Заколачивай двери, бери карабин, я буду носить патроны. Или они сделают все бескровно, а потом интеллигентно занесут тебе веревку и мыло?
— Ты правда будешь носить мне патроны? – растроганно сказал Леонид и крепко поцеловал ее. – Жаль, что сэр Воровски этого никогда не увидит, бедный дядя, оказывается, уже полгода как скончался…
Люба облегченно и радостно расхохоталась. Родной и единственный дядя Леонида, Жора Ворюгин, он же Джордж Воровски, бывший медвежатник, а ныне крупный лондонский банкир женат никогда не был, детей не имел, и Леня был его единственным наследником. Проблема была лишь в том, что дядюшка был всего на десяток годков постарше Леонида, обладал отменным здоровьем и периодически подумывал о женитьбе, так что на наследство Подболотовы особо не рассчитывали, тем более что матпомощи от милого дяди не поступало никакой.
— Неужели все тебе? – удивленно спросила Люба.
— Сам удивился. Напился на охоте на льва, облевал бедного царя природы, упал, получил сотрясение, даже утверждают, что мозга и умер от кровоизлияния в него же.
— Как вредно солидному бизнесмену иметь мозги – задумчиво сказала Люба – Но ты уверен, что все тебе?
— Вчера я уже подписал все бумаги, завтра мы вылетаем в Лондон – успокоил ее Леонид.
— Вот стервец! – восхитилась Люба – А это шоу с правдой-маткой в кувшинное рыло зачем?
— Действительно, немного наболело – пожал плечами Леонид – Могу я пошутить в свой юбилей?
— Господи, у меня ведь праздничный торт горит! – взвизгнула Люба и убежала в квартиру.
У Подболотова зазвонил мобильный.
— Да, Израиль Степанович – весело сказал он – Ценишь? Любишь? Уже знаешь? Умница ты моя! И филиал у вас там есть? А Болотова зачем мочить? Конечно, козел… Пусть лучше мне в ноги поклонится, гимн России станцует, не надо зверств… Да подпишу, подпишу, ты сволочь проверенная, другие еще подляну какую сделают… После «подпишу» что? Помехи, Изя, помехи… Обязательно… Завтра в Лондоне… Да… Оф кос… Безналом, как обычно…

0 комментариев

Добавить комментарий