про Серегу. Рассказ первый.

Я придерживаюсь твердого убеждения, что все люди равны,даже если эти люди родились и выросли во Львове. Вот возьмем, к примеру, моего друга Серегу. Я всегда себе говорю — не забывай, Александр, что он тоже человек. Ну не повезло ему, бедняжке, жизнь вообше несправедлива, будь выше этого. Ты же не антисемит какой нибудь, чтобы хохлов со Львова то не любить. Ну да речь не об этом то вовсе, а об нем самом, о Сереге, как он есть от кончиков пяток до макушки на голове.

Рассказ первый — о невинно убиенной куре, погибшей под трудовыми Серегиными руками.

Сидел как то я дома, учился себе потихоньку, то ли алгебра это была, то ли геометрия, уже и не припомнить. И тут звонок на сотовый — Серега звонит.
— Еду в гости, — сообшает, — готовься.
Пригорюнился я, почесал свой греческий профиль, да делать нечего — надо за пивом идти.
— В девять,- говорит, — буду. Купил пива, жду. В девять нету. В десять нету. Трагедия. В одиннадцать появляется — в белой майке, на которой только начали подсыхать бурые пятна крови.
— Кто же тебе опять репу начистил, — спрашиваю. — Опять кулаками полез махать, оглашенный. Постыдился бы в своем зрелом возрасте, охламон.
— Не, — отвечает, — невинный я, это все индюк проклятый.
Я как человек исконно городской, сразу представил себе, как на Серегу по дороге напал дикий индюк, и гнал его, бедного, до самого моего дома. И представился он мне так живо, величиной со страуса, что я даже заглянул сереге через плечо, чтобы убедиться, что он мне никого за собой не привел. Ни индюка свирепого, ни бабу какую с подворотни, неподмытую. Тем более, что у меня не баня, всех его баб не перемоешь. — Не, — говорит серега, — не моя это кровь, вот те крест. Это индюшиная кровь.
Стою я, значитса, на остановке, — рассказывает, — автобуса жду. А мимо грузовик едет с курями. И оттудова индюк головой вниз швырк — возьми и упади. Перекувыркнулся через голову пару раз, отряхнулся, пробормотал чего то на своем и поковылял себе налево. Люди на остановке смотрят на него во все четыре глаза — экзотика. Индюк живой — никакого сафари не надо. Но не Серега. Он то вам не в городе вырос — он сразу дичь почуял, стояк у него, как у гончей. Он к тому индюку в момент подскочил, тово индюка схватил обеими руками, поставил их одна над другой и попытался шею ему переломить. А от фигушки, не выходит. Индюк хрипит, крыльями ругается, не доволен, в общем. Ну и люди тоже недовольны — ето же издевателство над животными, нарушение международных договоренностей, могут и милицию вызвать. Может, срок и не дадут, а индюка отберут. А там килограмм семь живого мяса. Ну и вспомнил тогда Серега, чему его бабушка-покойница, царствие ей небесное, учила.
-Ты, — говорила она, — внучек, шею то куре не ломай, а поверни на 180 градусов против часовой стрелки, пока не хрустнет. Взял он эту шею, как бабушка завещала,обхватил руками, как половую тряпку, и выжал ее до конца. Тут птичка то и обмякла. Смотрит он, а люди на остановке повеселели, птичка больше не ругается, молчит, повеселела лицом то.
— Погоди, погоди, — затормозил я его. А кровиша то откудова? Ты же ей сонную артерию не перекусил?
— Неа, — говорит, — не перекусил. Кровь уже потом была. Потащил я ее, несчастную, за гаражи, вынул ножик складной швейцарский и шкуру с нее содрал. Вместе с перьями, чтобы дом не пачкать. А индюк еще свежий, кровью брызжется во все стороны, вот майку то он и попачкал.
— Сколько за майку отдал? — спрашиваю.
— Да долларов 50 — фирменная маечка то, прилично выглядела до того.
— А кура скоко стоит? Ну, долларов 20.
— Так какого же ты хрена, говорю, испортил дорогую вешь?
— Хер с ней, отвечает. Азарт дороже. — Я , — говорит, — и поохотился, и холодильник забил,и вообше, говорит, вам, москалям, этого не понять, у вас, — говорит, — кишка тонка мужиками то быть.

П.С. Как то год спустя заехал я к нему на огонек.
— Давай кушать, — говорю, — душа просит, не губи душу ту бессмертную, ведь грех на тебе будет, не отмолишь потом. Полез он в холодилник, а там в морозилке тушка цельная валяется, сиротливо привалилась к стенке, и даже шея ее длинная вокруг тулова обмотана. Ну и сделал он из нее по быстрому гуляш. Ничего кура оказалась. В смысле на вкус. На предмет человеческих качеств ,понятно, я ее не успел узнать, да и на счет половых возможностей тоже не удосужился. Так что могу только за вкус сказать.