Маркитанты на привале
Пиво с брагою несут…
Снова Меньшиков в опале:
Бегал к девкам за редут!
А на днях – казну нарушил:
Грёб рукою серебро…
Пётр кражу обнаружил
Очень быстро и легко.
Государь-то был скаредным
И любил считать гроши,
А гостей – монетой медной
Заставлял платить за щи…
В свой шатёр, немного тесный,
Алексашку звать велел,
Где он сам с девицей местной,
Отношения имел…
Хороши девицы в Риге:
Плечи белы, грудь тверда!
С ними, как с хорошей книгой,
Царь общался до утра…
Но, сегодня был он вялый.
Куража сегодня нет!
И, швырнув на одеяло
Горсть неполную монет,
Из шатра услал девицу.
Медовуху молча пил,
Вспоминая, что Царицу
Сашка тоже голубил…
Связан с ним, как поп и ладан!
Пётр пот убрал с лица…
За стеною, где-то рядом,
Слышит ржанье жеребца.
Вышел, словно что манило,
Там – улыбкою даря,
У шатра стоял Данилыч,
За узду держа коня!
Рядом с Князем – маркитанты.
Конь – персидский, молодой.
Вплетены под гриву банты
Верной дружеской рукой!
С маркитанского базара
Меньшиков привёл коня:
-Принимай, Мин Херц, подарок
Он от сердца, для Тебя!-
Конь плясал и бил копытом,
Подымался на дыбы!
Злость Царёвая – забыта…
Дотянулся до узды.
Конь застыл, глаза вращая.
Ткнулся мордою в плечо.
Хвост – волной, а стать какая!
Даже сердцу горячо…
-В честь любимой Лизаветы:
Малой дочери Царя,
Пусть зовут коня – Лизеттой!
Впредь – любимого коня!-
Был Лизетта уникален:
Шёл на штык и на шрапнель!
Словно – выкован из стали…
В дождь холодный и в метель
Он военною дорогой
Проходил сто тридцать вёрст!
И вынослив был – от Бога…
И держал высоко хвост.
А редуты, как барьеры,
У Полтавских хуторов
Брал с Петром своим манером,
Шпор не зная и хлыстов!
Слыша громы канонады,
Грыз усердно удила.
После боя он, в награду,
С Государева стола
Получал сухарь и сахар.
Заходя в шатёр к Царю,
Кровь зализывал у паха
Ран, полученных в бою…
А, когда Петровы битвы
Шли к победным берегам,
Не гнушался водки выпить:
Царь поил Лизетту сам!
На шестнадцать лет печальных
Государя пережил…
И к себе, в походах дальних,
Никого не допустил!
Бились с ним не очень долго.
Отпустили на покой.
Ни кибитку он, ни волок
Не волочил за собой…
Лишь вставали дыбом уши,
Когда в полдень, вдалеке,
Петропавловские пушки
Били время в тишине.
…Стёрлись с профилем монеты,
Что менялись за коня.
Конь, по имени Лизетта,
Умер, слов не говоря…
И глядели, остывая,
Лошадиные глаза,
Словно искренно желая,
Что-то важное сказать…
…И, теперь: зимой и летом,
Красотой своей даря,
Уже – бронзовый Лизетта
Держит дерзкого Царя!
Здесь, у Павловского Замка,
Там, где рыцарский портал,
Правнук царственной Курляндки
Славу Прадеду воздал!
2005 г.
