Иришкины сны.


Иришкины сны.

Есть окна, в которые мы любим смотреть. Есть окна, за которыми мы любим жить. Те, за которыми мы живём?.. Ну что там? Всё тоже – те же макароны, тот же телевизор, те же дрязги, те же неприятности, ссоры и вечная нехватка денег и друзей.
Те, в которые смотрим? Там живёт мечта, несбыточная сказка о неведомом счастье, которое так мы и не изведали. И редко приходит в голову мысль, что там всё тоже, что и у нас.
И всё же давайте прорвёмся хоть раз сквозь стекло и шторы, познаем, наконец, эту загадочную жизнь за ними. Выберем первое попавшееся окно… Ну, хотя бы вот это, с открытой форточкой.

Девочка. Спит. Свернулась калачиком на диване, укуталась в одеяло, даже дыхания не слышно. Тихо. В такой тишине обычно слышно тиканье часов, но их нет, остался только след на обоях. Комната большая, хорошая. Только вот холодно здесь. Старый круглый стол посередине. В углу буфет. Между окнами комод, ветхий, впрочем, как вся мебель, зато везде неизменные кружевные салфетки. Ближе к выходу кровать с никелированными шариками. На ней спит бабушка. Отвернулась к стенке и спит.
Девочка пошевелилась немного. Улыбнулась. Это ей опять привиделось, как она раздаёт леденцы. Знаете, есть такие замечательные разноцветные леденцы: зелёные – вкус такой, словно яблоко надкусил; красные, те как клубника; жёлтенькие, будто долька апельсина, словом разные там все конфетки. А какая вкуснее, так и не скажешь, все хороши, одна лучше другой. Ей такие леденцы однажды подарили на День Рождения. Давно это было, тогда ещё Мама с ними жила. Хорошо было, весело.
Стоит девочка посреди комнаты счастливая – в руках целый пакетик конфеток! Столько конфет сразу у неё больше никогда не было. Тогда ещё Мама по голове гладила и говорила: «Расти, Иришка, умницей. Лучше меня расти, хорошо?». — Да только, как же лучше Мамы можно быть? Вот что не понятно. Ну разве кто-то может быть лучше Мамы?! Даже, наверное, Бабушка не может, хотя она очень хорошая. – Иришка очень удивилась тому, что сказала Мама, но послушно кивнула головой. Сам же День Рождения девочка запомнила на всю жизнь – такой он был замечательный.

Спит Иришка, улыбается. Снится, как она насыпает в чью-то протянутую ладошку конфетки, а они вдруг становятся разноцветными шариками. Летят они вверх, разбрасывая вокруг волшебные огоньки: красные, зелёные, фиолетовые, синие. Вокруг звучит смех, хочется бегать и играть. Снится иногда, что с этим пакетиком она идёт по городу, а конфетки сами выскакивают и летят к прохожим. И каждый, кто съест леденец, начинает смеяться и играть с другими в пятнашки. И все дома украшены бантиками, небо оранжевое, а стёкла в домах сливаются в радугу.

Вдруг девочка открывает глаза. – Были бы сейчас конфетки, — думает она — мы с Бабушкой устроили бы праздник. Кипяток хорошо с конфеткой пить, вкусно. – Иришка горестно вздыхает – жаль, что леденцов больше нет. Вдруг и вправду праздник бы получился, все бы смеялись и танцевали. Хотя вот Мишка, соседский мальчишка, не смеялся, он не стал весёлым просто, съел конфету и всё. Тут же из рук Иришки вырвал вторую, запихал в рот. По губам потекла слюна. Он показал девочке язык, ущипнул и быстро убежал в свою комнату.
А Иришка тогда ещё долго стояла в коридоре, ждала. Вдруг потолок всё же станет оранжевым. Вдруг эти страшные, едва освещённые тусклой лампочкой стены вспыхнут всеми цветами радуги. Выбегут из своих комнат соседи, начнут веселиться и всем будет хорошо.
— Ты чего здесь?! – грозно спросила тётя Фима, так соседи звали Мишкину маму. Иришке стало страшно. Ей всегда было страшно, когда появлялась эта огромная женщина.
— Я тут…
— Что-о-о?!!!
Иришка подумала, что стоит рассказать про шарики. Может тогда Тёте Фиме станет радостно, она улыбнётся и будет хорошей. – Я тут шарики ждала. Вдруг появятся. И чтобы вместо обоев радуга. – Не поднимая головы, робко произнесла девочка.
— Не, ты точно ненормальная! Вы слыхали?! Шариков она ждёт! Идиотка! Иди отсюда! – Фимка хлопнула Иришку по затылку грязным полотенцем. – Что хлюпаешь?! Марш домой! – Девочка, еле сдерживая слезы, убежала в свою комнату.

Дождь. За окном дождь. – Слышишь, как он стучит? – спрашивает Иришка куклу. – Там, за стеклом, есть такая железка, это по ней дождь стучит. Кукла молчит в ответ. Иришка тихонько вздыхает, и вновь кукле говорит. – Бабушка не сможет дождь увидеть. Да ты знаешь. Она давно ничего не может увидеть. Жаль. Она такая хорошая.
Кукла падает из рук девочки. Иришка не стала поднимать куклу — на это нет сил. Она поворачивается лицом к стене. Кладёт маленькую подушку на живот и зажимает коленями. Так Бабушка учила, это когда совсем невмоготу, это когда уже совсем кушать хочется. Потом надо уснуть, во сне все всегда сыты — так Бабушка говорит. Иногда помогает, но чаще от голода просыпаешься. Главное не пить воды, Иришка давно это поняла, от воды сильнее есть хочется.

Иришке удалось ненадолго задремать. Но проснулась она на этот раз не от голода, а от запаха, очень противного, от него тошнило. Можно было бы спросить у Бабушки, что это за запах? Но она давно спит. Дня три, наверное. Иришка не хочет её беспокоить. — Пусть спит. Она очень старенькая, у неё тоже нет сил, чтобы подняться. Жаль, — с ней так хорошо, она добрая. И ангел со мной согласился. Он сказал, что тоже Бабушку любит. Меня он тоже любит. Он не говорил, но я знаю. С ангелом так просто – он всё понимает и добрый. Только вот не может ничего. Я просила, чтобы он дал Бабушке хлеба, а он не смог.

Бабушка ангела не видит, она вообще ничего не видит, но говорит, что хорошо, когда ангел приходит. Говорит, что это к счастью. К большому такому счастью, которое важнее всего на свете. Такое счастье больше всех желаний, потому не надо у ангела ничего просить, даже покушать, даже чтобы Мама пришла в гости, — ничего нельзя.
Но Иришка не удержалась и один раз всё же попросила у ангела сделать так, чтобы всем было хорошо. Это было несколько дней назад, до того, как Бабушка надолго уснула. Ангел пришёл как обычно поздно вечером. Девочка каждый раз чувствовала его появление и старалась не уснуть, чтобы увидеть его приход. Но ей опять это не удалось, и она очнулась как прежде, когда вся комната была заполнена светом.
Ангел присел на краешек кровати, погладил её по голове и сказал – Я передам твоё желание, спи, оно обязательно исполнится.

Взволнованная воспоминанием Иришка, шепчет – Ангел, приди ещё раз, родименький. Очень-очень надо. — Но ангел не приходит. Грустно.

Девочка опять засыпает. В новом сне Бабушка, Мама, конечно, лес, цветочки, летают бабочки и можно купаться. Там такое большое озеро, вода тёплая и никто не выключит свет.

Сановна обычно свет выключает, когда Иришка моется в ванной. И кричит – Любишь бабку то свою?! Вот и давай, как она! Авось лучше понимать её станешь. – И смеется, только смеётся она очень странно, от этого смеха становится Иришке страшно, и обидно. Только не оттого, что без света сидит, то ладно, немного неудобно, да ну и пусть. А за Бабушку обидно. — Ну что поделаешь, если у неё глазки не видят, совсем-совсем не видят.
Снится девочке озеро, на берегу Мамочка сидит. Иришка заходит в озеро, осторожно вначале, но потом, набравшись духу, смело окунается с головой. Оглядывается, а вслед за ней Бабушка идёт. Глядит Иришка на себя, а тело становится прозрачным, словно теперь оно из воды. И все мечты Иришкины видны насквозь, какие она желания загадывает, и что про людей думает. И эти мечты, мысли и желания, как диковинные яркие цветы. Красиво, дух захватывает. Иришка смеётся, захлёбывается от восторга, зовёт Бабушку — Иди сюда, скорей, смотри как здорово!
У Бабушки тоже цветы есть, только не такие яркие, но тоже красивые. А один совсем не хорош, тёмно-зелёный, но от воды он становится чище и ярче. Скоро и все бабушкины цветы засияли, как у внучки, теперь она тоже смеётся и радостно плещется. Хотели они и Маму к себе позвать, но она исчезла вдруг. Жалко то как.

Иришка просыпается от жажды. Очень хочется пить. Воды нет даже в кувшине на столе. До кухни не дойти. Да и до стола дойти тоже сил не хватит. Сильно болит животик. – Бабушка, – еле слышно шепчет девочка. Конечно, Бабушка не слышит. Она спит. — Что-то совсем долго она спит. Грустно без неё. Как хорошо было, когда она вставала, и они устраивали праздники. Знаете сколько можно устроить праздников?! Ух! Бабушка умеет их делать из всего. Праздник понедельника – это когда понедельник, и ему просто радуешься. Или праздник хлеба – это когда хлеб есть. А уж какой праздник они устроили, когда Мамочка сунула Иришке бумажку, денежкой называется.

Это было ещё летом. Надо было вымыть полы в квартире и ещё ведро мусорное вынести, так все соседи делают, когда их дежурство по квартире. Иришка набрала воды и стала старательно тереть пол. — Тряпка тяжёлая, но ничего, главное Бабушке помочь, ей вот уж точно тяжело, да и не может она.
Иришка уже заканчивала мытьё, когда из своей комнаты вышла тётя Света и сказала:
– Ты хорошо моешь, кто научил?
— Мама. – Гордо отвечает девочка.
– Мама?! Ха, да твоя мама только хвостом вертеть умеет. Убила бы я такую маму! Что надулась?!
— Моя Мама хорошая! Она всё умеет!
— Хорошая?! А ну давай заканчивай и дуй одеваться, я тебе покажу какая твоя мама! Потом ещё и спасибо скажешь.
Иришке стало больно от слов тёти Светы, но она обещала отвести к Маме, а по сравнению с этим всё становится пустяком. Девочка бежала по коридору в свою комнату и шептала – Мама, моя самая лучшая на свете Мамочка! Она тихонько надела пальто, это чтобы Бабушку не разбудить, ведь вечер, поздно уже, и неслышно пробралась в коридор, где её уже поджидала тётя Света.
Они шли долго, во всяком случае, так казалось, остановились у красивого дома перед большими прозрачными окнами на первом этаже. – Вот сейчас ты увидишь свою мамочку во всей красе. – Сказала тётя света и подтолкнула девочку к окнам. За ними было очень светло, ярко и празднично. Было много людей в красивых одеждах. И тут Иришка увидела Маму. От счастья она затаила дыхание. – Какая моя Мамочка красивая! – только и смогла выдохнуть от восторга девочка. Мама сидела за столом с каким-то мужчиной, ела что-то вкусное и непрестанно смеялась. На столе стояли цветы и много разной еды. Мужчина ей что-то наливал, говорил, от чего Мама смеялась ещё и ещё.
Наконец тётя Света потянула её за рукав – Пошли, хватит зырить! Видала, ни стыда, ни совести – дочь у неё с голоду подыхает, а она гуляет по ресторанам! Шлюха! – Иришка удивилась – Ну как же так можно про Маму?! И слово такое странное тётя Света сказала, непонятное и явно нехорошее. Маме ведь хорошо и весело?! У неё же праздник! Разве это плохо? Нет, очень хорошо, что у Мамы есть еда и очень хорошо, что Мама весёлая… — Тётя Света опять потянула за рукав. – Ну пошли, кому сказала.
— Тётя Света, подождите. Хотя бы минуточку. Ну пожалуйста.
— Хорошо. Минуту, не больше.
Иришка посмотрела опять в большое окно, но Мамы за столом уже не было, не было и мужчины, с которым она кушала. И вдруг Иришка услышала за спиной голос, тот, что узнаешь среди тысячи других голосов, самый любимый и самый лучший. Она обернулась. Мамочка, её Мамочка выходила из дверей этого очень красивого дома!
Девочка заплакала от счастья, и помимо её воли вырывался крик: «Мама!», а ноги сами понесли навстречу самому дорогому человеку на земле.
Иришку остановил резкий рывок, то тётя Света схватила её за воротник. На крик Мама и её спутник обернулись. После секундного замешательства мужчина спросил — Это что, твоя дочь? Ты же говорила…
В разговор вмешалась тётя Света. – Чё она тебе говорила?! Правду говорила – нет у неё ни дочери, ни совести, ни матери! Уводи свою прошмандовку с глаз долой!
Мужчина потянул Маму прочь. Оцепеневшая Иришка очнулась, и дёрнулась было к ней, но её вновь властно остановила тётя Света. Девочка обвела всех умоляющим взглядом, с полных влаги глаз потекли слёзы.
— Игорь иди, — сказала Мама, — успокою девочку, и догоню.
Мама чмокнула дочку в носик, но обнять себя не разрешила. – Как ты? — спросила она – Как бабушка?
— Мы очень хорошо. Только скучаем без тебя. Приходи скорее.
— Сейчас не могу, девочка моя, у меня работа. Чуть освобожусь и загляну обязательно. Держи пока это. – И Мама сунула ей в ладошку конфетку и бумажку.
Тётя Света тут же подхватила Иришку и увела её домой. А потом и был тот самый праздник. Очень большой, потому что бумажка, та которая денежка, оказалась тоже большой. И они с Бабушкой пили настоящий чай, да ещё и с сахаром. А на столе в вазочке лежало печенье, самое вкусное на свете.
После праздника еда закончилась быстро, а вот конфетку, что Мама дала, Иришка сохранила. Она и сейчас лежит под подушкой. Просто это единственный Мамин подарок, нельзя же его съесть, как те леденцы, — ведь ничего не останется.

Иришке снится, что она идёт по полю, а рядом Бабушка. Поле большое, тепло, много света и вокруг сплошь цветы растут, да всё красивые такие, один другого лучше. А что лучше всего – Бабушка видит. Всё видит вокруг, и цветы, и солнце, и радугу, что раскинулась над полем вдали.
— Бабушка, а что это за цветы? – Спрашивает девочка.
— Это, внученька, дела наши, поступки да мысли всякие.
— Как это?
— Просто, хорошая моя, чтобы ни делал человек, как бы не жил, а завсегда за собой что-то оставит. Мы вот, красоту эту, цветы разные…
— А что другие оставляют?
— Ты за другими не смотри, — строго отвечает Бабушка, — всегда за собой смотри, чтобы твоё поле чертополохом да лебедой не поросло. Кто за другими, внученька смотрит, про себя забывает, потому жизнь у него пустая, без совести и правды проходит. В чужом глазу он и соринку увидит, в своём же даже бревна не заметит. Потому всегда ответ держи, чтобы твои дела красивыми были, от сердца и правды шли. Поняла?
— Поняла. – Неуверенно говорит Иришка. – Сложно Бабушка говорит. Не понять пока. – Думает девочка. – Но я запомню, пойму потом. Обязательно пойму, ведь Бабушка такая – она всю правду знает. Вон у неё какие цветы красивые.

Иришка опять просыпается. Вместо солнца в глаза светит лампочка, только мерцает так странно. Померцала и погасла. Страшно немного. Девочка сжимается сильнее, пытаясь спрятаться от темноты. – Наверное, Бабушке тоже страшно, она всегда в темноте. Но ничего, не боится. И я не буду.
Вдруг Иришка вспоминает сон. – И всё же интересно, — рассуждает про себя она, — что другие после себя оставляют. Вот Сановна, например, или тётя Света. Неужели у них на поле цветов не будет?! Или вот дядя Володя, что он оставляет после себя? Он так страшно кричит и ругается. Даже на почтальона. Она ведь совсем ни причём, она приносит Бабушке загадочные бумажки, пенсия называется. Но он выгоняет почтальона, отнимает бумажки, потом пьяный ходит по квартире и кричит, стучится во все соседские двери и обещает убить. Но зачем же так?! Ведь они хорошие. Жалко их, они радугу не видели и цветочки.

Почувствовав чьё-то присутствие рядом, Иришка открыла глаза и увидела Ангела.
— Здравствуй, Ангел! Хорошо, что ты пришёл. – Девочка хотела протянуть ему навстречу ручки, но от слабости не смогла. И снова она не удержалась и попросила — Ангел, сделай, пожалуйста, чтобы они радугу видели. Им тогда хорошо станет, а то после них цветочков не останется.
Но Ангел молчал в ответ, по его щекам текли слёзы. Заметив это, Иришка сказала: — Не плачь, Ангел, пожалуйста. Ты хороший, не надо плакать. Я тебе свою конфетку дам. Мама подарила. У меня под подушкой лежит.
Ангел опять ничего не сказал. Он подхватил девочку на руки, бережно прижал к груди, и по лучу необыкновенного света вознёсся с нею на Небеса.

Добавить комментарий