ЗА ПОРОГОМ ДЕТСТВА
(одноактовая пьеса в 4-х действиях)
Действующие лица:
Федор Семенович, 40 лет |
Галина Сергеевна, 38 лет | – супруги Соболевы.
Люба, 15 лет – приемная дочь Соболевых
Тамара Ивановна, 33 года – родная мать Любы.
Степан, 45 лет – сожитель Тамары Ивановны
Костя, 16 лет – одноклассник Любы.
Толян, 16 лет |
Генка, 14 лет |
Санька, 13 лет | – ребята из компании Любы
Гришка, 12 лет |
Юрка, 12 лет |
Мишка, 10 лет |
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Двор.
Небольшой памятник Ленину с вытянутой правой рукой. На согнутой левой руке вождя мирового пролетариата сидит Генка. Рядом с памятником тополь, под ним скамейка, на которой сидят Санька и Гришка.
Прислонившись спиной к дереву, стоит Толян.
Все курят.
В руках у Саньки котенок.
Вокруг разный мусор, веревка, палка, коробки.
ГЕНКА (стряхивая пепел на голову Ленина). А чего этого хмыря-nрепача к нам во двор приволокли? Он же у школы стоял…
ТОЛЯН. Наш двор ближе оказался – вот и притащили.
ГРИШКА. Зачем?
ТОЛЯН. Надоел потому что.
ГРИШКА. Это как?
ТОЛЯН. Лысый и все с протянутой лапой!
Все смеются.
САНЬКА. Да он подачки просит…
ГЕНКА. Не-а, этот мировой мудак все на туалет указывает…
ЮРКА. Обосрался. Гляди, как штаны свисают…
Все снова смеются.
ТОЛЯН. Этот вшивый коммунишка много народу сгубил! Все у него-то липа была. Даже фамилия не своя… И власть ему потребовалась, чтоб того, больше русских положить… Жид он.
ГРИШКА. Откуда знаешь?
ТОЛЯН. Передачу глядел… Как его? Волкогонова! Путевый мужик. Генерал, воевал… Классно говорил.
САНЬКА. А правда, что он на немцев работал?
ТОЛЯН. Кто, Ленин? Правда!
ГРИШКА. Ого-о…
ГЕНКА. Вот тебе и ого.
ТОЛЯН. А эту немецкую шлюху после идолом сделали, за Христа прини-мали, семьдесят лет на него молились… (сплюнул) Счас вот, говорят, демократия, и не знают, куда его девать.
ГЕНКА. Может, на унитазы пустить?
Все смеются.
ТОЛЯН (Саньке). Че с кошкой-то все возишься, на дерево – и дело с концом…
ГЕНКА. Да погодь ты, Толян, весело же!
ТОЛЯН. А ты того, не хайлай, дай лучше еще закурить…
ГЕНКА. Так нет боле.
ТОЛЯН. А че хреново-то надыбал?
ГРИШКА. Ага, попробуй сам…
ТОЛЯН (замахиваясь). Но, но… Не рыпайся.
САНЬКА. Да он, Толян, не рыпается… Правда, вчера и это еле собрали, мало стали курить. Нынче курево-то дорогое.
ТОЛЯН. Ладно. Но завтра того, поболе надыбайте – приказ.
ГРИШКА (опустив голову и шмыгая носом). Понял.
САНЬКА. Ну, где там Любка-то…
ТОЛЯН. Че, не терпится?
САНЬКА. Ага. Надоело здесь торчать… Засекут же.
ТОЛЯН (усмехаясь). Сдрейфил?
САНЬКА. Не-а, но неприятно.
ТОЛЯН. Сказала, что придет… Жди!
ГРИШКА. А куда сегодня рванем?
ТОЛЯН. Любопытство – признак дебилства. Время придет – все узнаете, все увидите.
САНЬКА (Генке). Эй, Лопух, не видать?!
ГЕНКА. Я счас быро спущусь – и того, по ухам-то… Враз станет понятно: кто Лопух!
САНЬКА. Да я пошутил…
ГЕНКА. То-то, ша-алява.
САНЬКА. Так не видать там Любки?!
ГЕНКА. Не-а, не видно!
ТОЛЯН. Сказал – ждите! (Саньке) Че, не надоело с кошкой возиться? Сказал, на дерево – баста!
ГРИШКА. Жалко же…
ТОЛЯН. Дура, ниче не понимаешь… Иначе никак. Ты пожалел – тебя не пожалеют. Понял? Таков мир. Будущее за теми, у кого сила. Слабакам не место! Закон жизни. Понял?
ГРИШКА. А учителка другое говорит…
ТОЛЯН. Ты больше ее слухай – после на одну зарплату будешь жить.
Ниче она не знает! Ее вовсю трахать надо, вон какая телка…
ГРИШКА. Толян, а что такое трахать?
ТОЛЯН. Па-ацан… Дура, такого не знать. Да я в твоих-то годах одну телку отрахал! Ка-айф…
ГЕНКА. Да она уже старуха!
ТОЛЯН. Кто?! Учителка?!
ГЕНКА. Ага. Ей же около сорока…
ТОЛЯН. Ниче ты-то не понимаешь. Бальзаковский возраст… Само то. Смак полный.
ГРИШКА. А как то делается?
ТОЛЯН. Я че сказал: любопытство – признак де-ебилства. Понял ты? Приспичит – сам все узнаешь. Па-ацан…
Появляются Юрка и Мишка.
ЮРКА (Мишке). Пошли, пошли… Нашкодил – отвечай.
ТОЛЯН (недовольно) Че еще?
ЮРКА. С ментом базарил!
ТОЛЯН. Это с каким?
ЮРКА. Да с Носшпелем!
ТОЛЯН. С участковым?
ЮРКА. Точно.
ТОЛЯН. И че он ему сбазарил?
ЮРКА (толкая локтем Мишку в бок). Пусть сам базарит…
МИШКА (негромко Юрке). Ябида.
ТОЛЯН (подходит к Мишке). Че, че… Гляди – живо по кумполу получишь. Не погляжу, что папаша хренов депутат…
МИШКА (смело). Он не хренов, а хороший!
ТОЛЯН (смеется). Хороший… Да твой папаша точно такой же, как и все из депутатской банды: пустой базар, а зарплата вовремя! Народ на них только и пашит…
МИШКА. Нет!
ТОЛЯН. Да.
МИШКА. Нет.
ТОЛЯН (щелкает Мишку по голове). Надоело! Ты еще рыпаешься… (берет за шиворот и толкает к дереву) Говори, чего Носшпелю надо, че он выпытывал… А то счас как дам по соплям.
МИШКА (шмыгая носом). Ничего такого…
ТОЛЯН. Все же?
МИШКА. Спрашивал, чем занимаемся…
ТОЛЯН. А ты че?
МИШКА. Сказал, что просто гуляем везде…
ТОЛЯН. Молодец. А дальше че?
МИШКА. Про курева, наркотики спрашивал.
ТОЛЯН. С-сука. Гадина. Везде своим носшпелем суется… Ты че? Давай говори, не темни.
МИШКА. Ничего не сказал…
ТОЛЯН. Запомнил урок.
ЮРКА. Участковый спрашивал еще про мешки, не одеваем ли мы их на головы…
ТОЛЯН. Ко-озел… Он нас за токсикоманов принимает.
ЮРКА. Спрашивал, не грабим ли кого…
ТОЛЯН. Ментовская козлина. (Мишке) А ты?
МИШКА. Сказал ведь, что ничего.
ТОЛЯН. Но-но… Не рыпайся. (Всем.) Предупреждаю: кто станет трепаться и с ментами снюхается – заказ на гроб обеспечен. Поняли? Базара боле не будет.
ГЕНКА (спрыгивая с памятника). А того никто и не собирается делать… Мог бы не предупреждать.
ТОЛЯН. Ладно.
ГЕНКА. С шмотками-то что делать будем?
ТОЛЯН. Это с какими?
ГЕНКА. Что вчера у физика взяли: видак, мелочь всякая…
ТОЛЯН. Любка знает?
ГЕНКА. Не-а. Ты же не велел ей говорить!
ТОЛЯН. Добро. Пусть сюрпризом ей это станет…
ГЕНКА. На день рождения?
ТОЛЯН. От нас всех – в подарок.
ЮРКА. А если она узнает, что мы то все сперли…
ТОЛЯН. Не проболтаете – не узнает.
ГЕНКА. Почему мы одни, почему она всегда в стороне…
ТОЛЯН (подходя к Генке вплотную). Ты че, корешь, против?
ГЕНКА (бросая окурок). Совсем нет. Ты не понял…
ТОЛЯН. Гляди у меня. Не трожь ее – глотку перегрызу. Понял?
ГЕНКА. Влюбился что ли?
ТОЛЯН. Не твоего ума дело…
ГЕНКА (отступая). Понял, понял. Я все понял.
ЮРКА. С остальным что будем делать?
ТОЛЯН. Будьте спокойны, я уже позаботился…
ГЕНКА. Это как?
ТОЛЯН. Короче, одного барышника знаю, он-то все и возьмет.
ЮРКА. Как хорошо-о. Дело сделано.
ТОЛЯН. Теперя можно по новой…
ГЕНКА. Когда, где?
ТОЛЯН. Один адресок надыбал, барахла навалом…
ЮРКА (оживленно). Когда пойдем?
ТОЛЯН. На днях Любка должна уехать к тетке, вот проводим ее, – и сразу на дело.
ЮРКА. А Носшпель, он же у нас на хвосте…
ТОЛЯН. Не боись. Пока Любка тут, не будем рыпаться – мент и успокоится. Понял?
ЮРКА. Понял. Только бы отстал от нас…
ТОЛЯН. Отстанет.
ГЕНКА. А учителке что сказать?
ТОЛЯН. Этой-то че надо?
ГЕНКА. Допытывается, почему в школу не ходим…
ТОЛЯН. Че, такой дебил, не знаешь, че сбазарить… Скажи, предки чахнут…
ЮРКА. Ага, директором пугает…
ТОЛЯН (усмехаясь). Телки испугались. Ха-ха, ха-ха…
ГЕНКА (обиженно). Никто не боится… Ты опять не понял.
ТОЛЯН. Ладно вам, я пошутил… (Саньке) Черт тебя… Надоел! Возишься, возишься с кошкой – и никакого дела. (Подбегает к Саньке и отбирает котенка.) Давай его сюда! Счас живо его оприходуем…
ГРИШКА. Это как?
ТОЛЯН. Счас сам увидишь… Подай вон ту веревку!
Толян делает из веревки петлю, надевает ее на шею котенка, подходит к дереву и, встав на скамейку, пытается привязать другой конец веревки к одной из веток.
Котенок истошно мяукает. Ребята смеются.
ГЕНКА. Слабо привязал, счас сорвется…
ТОЛЯН. Не сорвется. Глядите, как дергается. Тварь против человека. Ничтожество. А человек – царь, он все может.
ГЕНКА. Прямо как философ…
Появляются Люба и Костя.
КОСТЯ (бросаясь к Толяну). Палач! ты что, сдурел совсем, что ты делает, он же задохнется…
ТОЛЯН (равнодушно). Жалко ему… Выискался защитник. Нечего! Этих тварей вон сколь расплодилось, все улицы ими кишат…
КОСТЯ. Отдай его мне!
ТОЛЯН. Не получишь. Мы, хочешь знать, санитары природы…
КОСТЯ (усмехаясь). Это ты-то санитар? Помолчал бы лучше.
ТОЛЯН. Но, но…
КОСТЯ. Отдай – кому говорю!
ТОЛЯН (продолжая вешать котенка). Сказал, не дам…
КОСТЯ (гневно). Ах ты, гад… (толкает Толяна) Отдай! Кому сказал…
Толян падает. Котенок с визгом отлетает в сторону.
Костя подбирает котенка.
ТОЛЯН (поднимаясь, зло). Ах ты, курва! Счас живо кишки на свободу выпущу… (бросается на Костю)
Между Костей и Толяном завязывается драка.
Все, кроме Любы, обступают дерущихся кругом и начинают
поддерживать Толяна.
ЮРКА. Дай ему, дай ему!
ГЕНКА. В морду, в морду… Поддых, поддых!
САНЬКА. Руку закручивай, руку!
ЮРКА. Сильнее, сильнее!
Толян подбирает валявшуюся палку.
Люба бросается к дерущимся, разнимает их.
ЛЮБА. Вы что, сдурели совсем! Нашли из-за чего сцапаться… (Толяну) Палку, палку убери! Драки еще тут не хватало, сейчас сбегутся все…
ТОЛЯН (недовольно, отбрасывая палку). Чево вмешиваешься, не твое дело… Сами разберемся.
ЛЮБА. Ага, вижу, как разберетесь! Как петухи сцепились…
ТОЛЯН (зло, наступая на Любу). Ты че, че базаришь-то… Это кто петух… Я?!
ЛЮБА. Дурак! Я не то имела в виду…
ТОЛЯН. Больше не бросайся такими словами!
ЛЮБА. Ладно, успокойся… Психовать вредно. (Косте) А ты тоже хорош… Чего на него-то полез?
КОСТЯ. Но он ведь над котенком издевался!
ЛЮБА (слегка улыбнувшись). Что, правда тебе жалко его?
КОСТЯ (недоуменно) А тебе не жалко?
ЛЮБА. Но Толька прав, их много развелось… Сам что ли не видишь? Всякая зараза от них…
КОСТЯ. Но не таким же способом! На то есть специальная служба, она и занимается ими…
ЛЮБА. Странный ты.
ЮРКА. Да кого там «странный», отец их кинул – все-то дело! Отказный он, никому не нужный…
КОСТЯ (давая Юрке подзатыльник). Не понимаешь – молчи!
ЛЮБА (с любопытством). Что, правда? Тебя отец бросил? Когда?
КОСТЯ. Никогда. Это мое дело.
ЛЮБА. Подумаешь… Неженка.
ЮРКА. Отказной, отказной!
ГЕНКА. Безотцовщина, безотцовщина!
ГРИШКА. Его отец бросил, его отец бросил!
МИШКА. А меня не бросил… У меня папка есть. Мамка тоже.
ТОЛЯН (ухмыляясь). Да чево с ним водиться, он не наш, не из нашей компании… Отдай, говорю, кошку!
КОСТЯ (отступая и прижимая к груди котенка). Не отдам.
ТОЛЯН. Отдашь… Отказной.
ЮРКА. Отказной, отказной, отказной!
ГЕНКА. Безотцовщина!
КОСТЯ (со слезами на глазах). Ничего вы не знаете…
ЛЮБА. Ты-то много знаешь…
КОСТЯ. Да, знаю, знаю!
ЛЮБА. Подумаешь, профессор…
КОСТЯ. Да, профессор!
ТОЛЯН. Вот и мотай отсюда, нече тебе тут делать… Понял?
КОСТЯ. Это вы животные! Кидаетесь на всех…
ТОЛЯН. Че, че… Повтори-и. Давай мотай отсюда, мотай…
ЛЮБА. Не жалко.
Костя уходит с котенком.
ТОЛЯН (Любе). А ты с таким дружила…
ЛЮБА (зло). Уже не дружу.
ТОЛЯН. Жалко его?
ЛЮБА. Нет… Чего пристал?!
ТОЛЯН. Врешь все – по тебе видно…
ЛЮБА. Отстань! Я уйду.
ТОЛЯН. Не надо, Люб… Пошутил я. Не обращай внимания, не стоит он того…
ЛЮБА. Опять за свое!
ТОЛЯН. Все, все… Сегодня куды пошагаем?
ЛЮБА. Куда-нибудь – мне все равно.
ТОЛЯН (удивленно). Но ты же велела нам тут собраться! Сказала, что дело есть, куда-то рванем…
ЛЮБА (убегая). Отстаньте! Делайте что хотите!
ТОЛЯН (плюнув). Э-ех… Не поймешь этих баб.
ГЕНКА (Юрке, вполголоса). Вот и вся тебе любовь.
ТОЛЯН (всем). Чего уставились?! Пошли на хату!
ГЕНКА. Но ты же сказал, что после того, как Любка к тетке съедет…
ТОЛЯН. А ну ее! Пропсихуется – сама прибежит. Наша она!
ГЕНКА. Тебе виднее.
ТОЛЯН. Разве кто против?!
ЮРКА. Успокойся, никто не против…
ТОЛЯН. Тогда все за мной! На дело!
МИШКА. Ура-а!
ТОЛЯН. Не хайлай.
Ребята уходят.
Появляется сначала Федор Семенович, затем Тамара Ивановна.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Я был против этой встречи, но ты позвонила – я пришел. Зачем хотела видеть?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Сам знаешь…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ничего не хочу знать!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я дочь хочу видеть.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Вспомнила… А где ты была все эти годы? Что делала…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Лучше не вспоминать.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Но все же? Скажи, ответь. Зачем все? Ничего не понимаю. Столько лет ни слуха ни духа – и вдруг! Объявилась… Думаешь, она простить тебя?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Простит, она моя дочь…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Наша тоже.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я родила ее.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Родить не значит быть матерью, главное, как ребенка вырастишь…
ТАМАРА ИВАНОВНА (поморщившись и отмахнувшись). Ой, только не нужно красивых слов… Пустое дело. Мы все красиво говорим, а на деле совсем иначе.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Это не красивые слова, это жизнь…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Жизнь, какая?! Посмотришь вокруг – одно дерьмо. Ни работы, ни денег…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Отговорки. Человек тоже все может…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да что он может! Демагогия. Ничего он не может. Вон сколько нищих, всяких наркоманов расплодилось… И что? Глухо, никому нет дела.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (усмехнувшись). Политикой занялась…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да не политика это, будто сам ничего не видишь! Такое каждый день…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Хорошо, но мы-то тут причем? У тебя жизнь не сложилась – в том, согласись, не наша вина.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Притом, что у вас моя дочь…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Наша дочь. Мы вырастили и очень привязались друг к другу…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я ее родная мать.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Мы ее родители.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Все равно повидаю свою дочь.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. А что ты ей скажешь?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ты это о чем?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Как объяснишь, почему отказалась, да еще таким образом?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Она простит меня…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не думаю. Ведь каково ей, родная мать родного ребенка… Дикость, одним словом.
ТАМАРА ИВАНОВНА. А зачем взяли?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Понятно, выходит, это мы виноваты… Да не возьми у тебя ее – цыганам бы сплавила!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Нет.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Сама же говорила!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Дурой была, каюсь…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Теперь, значит, поумнела. Да-а… Но от этого картина-то не меняется!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Почему?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Удар-то дочь уже получила, она знает, каким обра-зом с ней обошлась родная мать… Не думаю, что она сможет простить. Нам-то известно, какой у нее характер.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ничего. Это уже мои проблемы.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ошибаешься. Мы очень любим ее, поэтому не отдадим…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Отдадите – никуда не денетесь, я на вас в суд подам!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Подавай – твое право. Нам нечего бояться, закон мы не нарушали…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Как это не нарушали, дочь-то не отдаете!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. А ты сама от нее отказалась, добровольно, у нас и расписка есть… Показать?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Отдай расписку…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Нет уж.
ТАМАРА ИВАНОВНА. То была ошибка. Будто сам никогда ошибок не делал, всегда все гладко и правильно…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Но не до такой же степени!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я же сказала, что каюсь… Зачем дальше-то попрекать? Сердце разрывается…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Никто тебя не попрекает.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Легче осудить кого-то, а понять – трудно.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Одно я скажу: дочь уже взрослая, школу вот-вот закончит, пусть сама решить, с кем ей остаться…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Со мной она останется!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не будем гадать – увидим.
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Квартира Соболевых.
Гостиная. Справа две двери: дальняя – в комнату Любы, ближняя – в спальню Галины Сергеевны и Федора Семеновича. Слева одна дверь – на кухню. Посе-редине – стол, три стула. В левом углу на журнальном столике стоит телевизор, в правом углу – книжный шкаф.
Время обеда.
На столе посуда: чашки, тарелки с ложками, ваза с печением.
За столом сидит Федор Семенович. Он думает, опустив голову и перебирая в руках ложку.
Подходит Галина Сергеевна. В ее руках кастрюля. Она ставит ее на стол. Сама садится.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (вздыхая). Что будем делать-то, Федя?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не знаю.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Вижу, ты извелся весь… Я тоже.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Все пройдет, обязательно пройдет!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Когда, Федя? Нельзя же постоянно на взводе быть, нервы не выдержат…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ничего, жена, прорвемся.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Что надумал-то?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Думаю, что она должна знать все…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (закрывая руками лицо). О-ох! Она же еще ребенок, многое не поймет…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. А что ты предлагаешь? Что?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (опуская руки, мотает головой). Не знаю, Федя, не знаю… Жестоко это.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Да все я понимаю! Да, жестоко… Но считаю, что ей лучше все узнать от нас, чем от нее. Представь, что только произойдет… Она может возненавидеть нас!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. За что, Федя?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. За то, что скрыли от нее правду. Да и совсем неизвестно, что ей та скажет, как все повернет… Ты этого хочешь?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (снова прикладывая руки к лицу). Нет, нет… Она моя дочь, моя… Я люблю ее.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Я тоже ее люблю, она мне тоже дочь.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (опуская руки). Может, оно и лучше…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Сама понимаешь, рано ли поздно, но это должно было произойти, никуда нам с тобой не уйти. Жизнь-то – она вон какая, штука сложная, непредсказуемая! Не дано знать, как все повернет, что завтра станет… Одни вопросы, а ответов-то… нет.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Ничего, Федя. Не терзай себя…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Да как оно можно! Дело-то вон какое… Можно сказать, судьба решается – не шуточно. Дров как бы не наломать… Ее ведь судьба.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Наша тоже. Сердцем чувствовала, что что-то случится, сны плохие видела…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Понятное дело, сердце-то не каменное!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Совести у людей совсем не стало! Такое сделать… И, хоть бы что, явиться. Как можно?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ты хоть, жена, не кайся.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Да что ты, Федя, я нисколько не жалею, что мы взяли ее, что она стала нам родной дочерью. Оно вон как тогда было! Думали, совсем не будет детей… Решились с трудом.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Нда-а… Я тоже нисколько не жалею.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Значит, точно решено? Скажем?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Придется, хоть и больно.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Тогда ты уж помягче говори с ней, дочь ведь, старшая…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ладно, жена. Ты только не переживай…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Как не переживать-то! Семья ведь рушится… Как бы еще чего-нибудь не случилось!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Совсем не рушится! С чего взяла-то? Не отдадим ее — и все тут! Наша она, наша…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (вздыхая). Так-то оно, но…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (бросая на стол ложку и откидываясь на спинку стула). Сказал ведь! Все обойдется, она с нами останется…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Хорошо бы.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Я еще раз поговорю с той.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Что ей скажешь?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Что нет у нее прав, что наша она…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Поймет ли?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Попробую убедить. Ведь тоже человек…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Хорошо бы, Федя. Постой… Любаша идет!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Где?!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. По лестнице. Сердцем чувствую…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ну ты даешь, жена!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (слегка улыбнувшись). Материнское сердце, оно всегда правду говорит.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (прислушиваясь). Точно! Вон оно, замок уже щелкает… Сейчас войдет.
Входит Люба.
Она подходит к столу и чмокает в щеку сначала Галину Сергеевну,
затем Федора Семеновича.
ЛЮБА (радостно). Привет, предки! Чего такие мрачные? Отец, мама… Где Никитка с Маняшей?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Во дворе гуляют.
ЛЮБА. Давай приведу их!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не надо, доча.
ЛЮБА (недоуменно). Почему, отец?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Разговор у нас будет…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Серьезный разговор, доченька.
ЛЮБА (садясь за стол). Предки, вы меня пугаете… Что-то на самом деле случилось?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (Галине Сергеевне). Ты, мать, поесть-то принесешь? Сколь уж за столом сижу, а тарелка все пуста… Чем суп-то наливать?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (вскакивая со стула). Ой, забыла совсем! Сейчас, сейчас… Принесу.
Галина Сергеевна идет за поварешкой.
ЛЮБА. Отец, ты скажешь, что случилось?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ладно, доча. Но прежде дай слово, что не будешь делать поспешных выводов, что поспешно никого не осудишь…
ЛЮБА. Отец, ты что, в комсомол меня принимаешь?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ага, в комсомол жизни! Я серьезно…
ЛЮБА. Ладно, папка, даю слово. С Маняшкой и Никиткой что-то случилось?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. С тобой, доча… Да и со мной и с матерью – тоже. Все пострадали!
ЛЮБА (удивленно). Со-о мной… Странно. Откуда вы узнали, что я с Костей разругалась?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. А что, правда?
ЛЮБА (вздыхая и опуская голову). Точно, папка.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Плохо. Парень он хороший, добрый…
ЛЮБА. Я знаю.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Так почему?
ЛЮБА. Сама виновата.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Чего теперь делать-то собираешься?
ЛЮБА. Не знаю… Но первой не буду мириться!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Гордая… В кого такая уродилась?
ЛЮБА. В тебя, отец.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (опустив голову). Если бы…
ЛЮБА. Отец, правда, тебя это расстроило?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Что?!
ЛЮБА. Моя ссора с Костей.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Если бы, если бы…
ЛЮБА (недоуменно). Тогда что?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (наклоняясь вперед и ставя на стол локти). Честно, доча, не знаю, как все сказать тебе…
ЛЮБА. Скажи – как есть!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Больно будет… Да и боюсь, многого не поймешь!
ЛЮБА. Что, такая дурочка?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Причем тут это. Вопрос-то серьезный, сложный… Поверь, мы-то, взрослые, зачастую не знаем, как все повернется, закрутится. Порой чувствуешь себя в шкуре идиота…
ЛЮБА. Знаю, на то и жизнь!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Как взрослая отвечаешь…
ЛЮБА. Ты, папка, еще не можешь привыкнуть, что я уже не маленькая, что школу скоро кончу…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Да, да, да… (слегка улыбнувшись) Вон уже влюбляешься!
ЛЮБА. Да ладно, папка! Опять поддеваешь… Сам-то будто не влюблялся в эти годы!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. А ты не смущайся, доча! Конечно, влюблялся… Куда деться! Жизнь.
ЛЮБА (с улыбкой, хитро). Папка, пока мамки нет, расскажи…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (улыбнувшись). Ох, и хитрющая девка! Знает, чего надо.
ЛЮБА (машет рукой). Да ладно, папка! Чего опять…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ладно, ладно, доча, не буду.
ЛЮБА. Сам-то тоже хитрюша, подлизываешься…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Доча ведь.
ЛЮБА. Любимая…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Любимая.
Оба смеются.
ЛЮБА. Папка, я тебя люблю. Очень, очень!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Я тоже. Я тоже тебя очень люблю.
ЛЮБА. Так что не стоит расстраиваться!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не стоит.
ЛЮБА. Все будет как надо!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Точно.
ЛЮБА. Тогда я пошла за братиком и сестренкой…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (серьезно). Пока нет, доча.
ЛЮБА. Ничего не понимаю… Почему? По-моему, сейчас мы с тобой обо всем поговорили…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Я главного тебе не сказал.
ЛЮБА. Что именно?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ты должна нас с матерью понять…
ЛЮБА. Отец, я ведь ваша дочь!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Наша. И мы очень тебя любим.
ЛЮБА. Я знаю. Хорошо помню, как маленькую пичкали всякими подарками да аттракционами, как не раз возили на Черное море, в Крым…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Это правда.
ЛЮБА. Тогда о чем может быть разговор?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Дело вот в чем… (пауза) Ч-черт, что за дурацкое положение! Одним словом, не родная ты нам…
ЛЮБА (вскакивая со стула). Нет, нет!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (строго). Сядь! Ты обещала все выслушать и не делать поспешных выводов…
ЛЮБА (со слезами на глазах садится за стол). Нет, нет… Ты все выдумал, выдумал…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не так я сказал. Ты, конечно, родная нам, мы с матерью тебя очень любим… Но не мы тебя родили. Не мы!
ЛЮБА (мотая головой). Не хочу ничего слышать, ты все выдумал…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ты должна правду знать.
ЛЮБА. Зачем?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ты хочешь, чтоб мы тебя обманывали?
ЛЮБА. Нет, конечно.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Тогда слушай все! Пойми, доча… Ты уж взрослая, должна все понять. Оно, может быть, и иначе как-то было… Но! (пауза) Сло-вом, твоя родная мать объявилась!
ЛЮБА. Когда?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Позавчера.
ЛЮБА. Что ей надо?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Хочет с тобой встретиться.
ЛЮБА. Зачем?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. У нее надо спросить…
ЛЮБА. Нет, нет! Ты все выдумал, все выдумал…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Если бы, доча…
ЛЮБА (мотает головой). Нет, нет…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Держи себя в руках.
ЛЮБА. Она бросила меня?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (опустив голову). Если бы только…
ЛЮБА (настороженно). Что еще?
Пауза.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Она продала тебя.
ЛЮБА (расширив глаза, удивленно). Что-о?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Такого я больше не могу повторить…
ЛЮБА. Звери! Звери!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Доча…
Люба вскакивает и убегает в свою спальню.
Из кухни выходит Галина Сергеевна с поварешкой в руках.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. А где дочка?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. К себе убежала.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Ты ей все сказал?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Да. Она и убежала.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Пойду к ней…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не надо, жена. Такое услышала, живая ведь… Пусть одна побудет. Сядь, посиди. Давай обедать!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (садится за стол). Сейчас я не смогу, аппетит весь пропал…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. У меня тоже. Такое сказать…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Как она?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не позавидуешь.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Что дальше будет?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Знал бы – сказал!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (вздыхая). Ох, хо-хо… Может, мне все ж пойти к ней?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Сиди. Сама должна прийти…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. А если не придет? Вдруг…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (строго). Не смей так думать! Она наша дочь!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Не кричи. Боюсь я, Федя…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не бойся.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Думаешь, легко это…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ничего я не думаю.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Что будет, что будет? Нет, я пойду к ней…
Появляется Люба, ее глаза и щеки мокрые от слез.
Галина Сергеевна прижимает руку к груди.
ЛЮБА (не своим голосом). Я хочу все знать…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Хорошо, доча.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Ты сядь, доченька, сядь…
Люба садится за стол.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Доченька, может…
ЛЮБА. Я вам не дочь.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (гневно). Не говори так!
ЛЮБА. Это почему?
Федор Семенович поднимается и начинает ходить по гостиной.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Разве можно так, доченька?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Нельзя!
ЛЮБА. Я хочу все знать…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Твое право. Поэтому ты все узнаешь.
Пауза.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (продолжая ходить). С твоей матерью мы жили на одной площадке. Какая она – не собираюсь говорить, это личное, субъективное мнение. Мы не боги, тоже можем ошибаться. Тогда у нас была проблема…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Большая, доченька, проблема.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Да! Словом, долгое время мы не могли иметь детей, хотя очень желали этого. Сколько больниц, институтов прошли… Все на-прасно, приговор один – детей не будет…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (Любе). Представь, каково нам было: молодые, здоровые… И вдруг такое.
ЛЮБА (зло). Не хочу ничего представлять…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не спорь с матерью!
ЛЮБА. Она не мать мне…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ты это после решишь. Мне продолжать?
ЛЮБА. Да.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Так вот… (пауза) Мы уже начали подумывать взять кого-нибудь из дома ребенка, уже стали нужные бумаги собирать… А ты тогда только-только родилась. Твоя мать знала про нашу беду… И вот однажды она приходит к нам и спрашивает: «Вам ребенок нужен?»…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА (поднимаясь со стула). Не могу больше это слышать! Я пойду, пойду…
Галина Сергеевна уходит в спальню.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Мы сказали, что да, что собрались идти в дом ре-бенка… В ответ: «Зачем идти… я вам своего отдам»…
ЛЮБА (со слезами кричит). Нет, нет, нет!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. После выяснилось, что ей деньги срочно понадо-бились…
ЛЮБА (зло). И вы взяли.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (чуть не кричит). А чего ты хотела?! Чтоб твоя мать тебя цыганам продала… Да, да?!
ЛЮБА. Не кричи.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Сама не кричи. Тебе правда нужна – так до конца и слушай! Не мы затеяли этот разговор… Ты. Будто доставляет удовольствие такое говорить…
ЛЮБА. А ты не говори!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Хорошо, не буду.
ЛЮБА (вскакивая и убегая). Ненавижу, ненавижу…
Из комнаты выходит Галина Сергеевна.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Ее надо остановить…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не стоит, мать. Пусть побудет одна… Такое услышать – не шутка.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Это-то меня пугает…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (отмахиваясь). Да не бери к сердцу! Девка взрослая уж, поймет.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. На сердце тревожно…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Успокойся. Ты все преувеличиваешь… Ничего не случится. Вернется она, вернется… И все будет хорошо.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Хоть бы.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Будем верить, Господь не допустит несправедливости.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Ты так ничего не поел…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Кого там, кусок в горло не лезет… Тошно.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Сейчас-то что будем делать?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не знаю. Ничего я не знаю.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Как бы…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Перестань! Убери лучше со стола.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Может, все же поешь?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не буду. Убери.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Ладно, уберу.
Галина Сергеевна убирает со стола.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Одно меня беспокоит…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Что, отец?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Да нет, не может быть!
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. А вдруг…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Ты это о чем?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Вдруг она пойдет к ней…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Кто?! Наша дочь?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Наша дочь.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Меня не это беспокоит.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Тогда что?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Какая-нибудь пакость бы не породилась…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Думаешь, та пойдет на все?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Кто знает… Пойду я.
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Куда, Федя?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Не знаю. Похожу, посмотрю…
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Я с тобой!
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Зачем?
ГАЛИНА СЕРГЕЕВНА. Не могу я так, Федя, сердце не на месте, да и надо поглядеть, как там Никитка с Маняшкой…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Тогда ладно. Пошли.
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Двор.
Памятника Ленину уже нет. На скамейке сидит Люба, она чем-то взволнована, то и дело смотрит по сторонам. У тополя курящий Генка, гвоздем он ковыряет в стволе дерева.
ЛЮБА. Генка, перестань дымить!
ГЕНКА. Счас, немного еще осталось.
ЛЮБА. Как тебе нравится всякую дрянь курить! Взял бы, да лучше доброе чего добыл…
ГЕНКА. Ага! Где? Глухо все.
ЛЮБА. А бычки, значит, – здорово? Не противно?
ГЕНКА (махая рукой). Пойдет.
ЛЮБА. Какую-нибудь заразу подхватишь…
ГЕНКА. Не-а, не подхвачу
ЛЮБА. Не зарекайся.
Появляются Гришка и Мишка.
МИШКА (Любе, взволнованно). Они, они, они…
ЛЮБА. Ничего не понимаю… (Мишке) Ты сначала хотя успокойся, сядь рядом и расскажи все без спешки, внятно. Понял?
МИШКА (падая на скамейку и кивая головой). Ага. Они, они…
ЛЮБА (Гришке). Ты хоть скажи.
ГРИШКА (подходит к Генке, берет у него из губ окурок). А чего?
ЛЮБА. Мне-то хоть не темните.
ЮРКА (закуривая, сплевывая сгусток слюней). Да ерунда все! Зря, не стоит…
ЛЮБА. Какая ерунда?
МИШКА. Знаешь, они мужика убили!
ЛЮБА. Кто?!
МИШКА. Толька с Сашкой!
ЛЮБА (с расширенными глазами). Кто-о?
МИШКА (кивает головой). Ага, Толька с Сашкой!
Гришка подходит к скамейке, тушит окурок и шлепает Мишку по затылку.
МИШКА (сморщившись и почесывая затылок). Больно же!
ГРИШКА. Чего зря болтаешь, не видел – не знаешь! Никто не убивал, мужик живой…
ЛЮБА. Гриш, что произошло?
ГРИШКА. Ранили его только.
ЛЮБА. Чем?
ЮРКА. Ножом, конечно.
ЛЮБА. А откуда нож взялся?
МИШКА. У Тольки был, я сам видел…
ЛЮБА (серьезно, глядя на Юрку). Да?
ЮРКА (опуская голову). Ну.
ЛЮБА. И мне не говорили…
ГРИШКА. Толян не велел.
ЛЮБА. Понятно. Сейчас хоть все расскажите.
ГРИШКА. Короче, сегодня на дело должны были пойти: к одному тут на хату, шмоток у него всяких навалом…
МИШКА. Они думали, его не будет там!
ЛЮБА. А он остался…
ГРИШКА. Да, задержался. Начал орать, на Толяна кинулся… Тот и… Мишка на шухере стоял, потому ниче не видел.
ЛЮБА. Глупо, ох, как глупо… Где все?
ГРИШКА. Не знаю. Мы сюда, а остальные – в разные стороны.
ЛЮБА. Мужик точно живой?
ГРИШКА. Точно, его на «скорой» увезли…
ЛЮБА. Откуда знаешь?
ГРИШКА. Видел, когда сюда бежали…
ЛЮБА. «Скорых» много. Значит, толком ничего неизвестно. Доигрались… Дураки.
ГРИШКА. Кто знал!
ЛЮБА. Я предупреждала, не темните… Не слушали.
ГРИШКА. Говорю, Толян не велел…
ЛЮБА. А у вас что, не голова на плечах?
ГРИШКА. Ага, попробуй – Толян живо, того!
ГЕНКА. Ты же сама знаешь…
ЛЮБА. Теперь-то что?
ГРИШКА. Может, в милицию…
ЛЮБА. Дурак, нас сразу всех посадят!
ГРИШКА. Добровольно же…
ЛЮБА. Все равно.
ГРИШКА. Почему?
ЛЮБА. Как будто не догадываешься… Скажут, умышленно все, заранее спланированное.
ГРИШКА. Тогда что?
ЛЮБА. Одни ничего не решим.
Подходят Толян и Юрка.
ТОЛЯН (зло). С-суки…
ЛЮБА. Вы откуда? А где Санька?
ЮРКА. Носшпель схватил…
ТОЛЯН. С-сука. Мент поганый. А этом сам виноват, нахрена падал…
ЮРКА. Он споткнулся…
ТОЛЯН (передразнивая). Споткнулся… Поделом, пусть лучше шарами крутит.
ЛЮБА. Не надо так.
ТОЛЯН (падая на стул и закуривая). Да ладно тебе! Не боись, обойдется. Не впервой, выкрутится.
ЛЮБА. Ага, а мужик?
ТОЛЯН. Что мужик?
ЛЮБА. Он живой?
ТОЛЯН (Мишке, Генке и Гришке). Кто сболтнул, кому захотелось по шее? Говорите!
ЛЮБА. Ладно, не нападай на них… Я заставила сказать.
ТОЛЯН. Все равно нечего болтать!
ЛЮБА. Ты скажешь?
ТОЛЯН (махнув рукой). Намази, ханыга будет жить.
ЛЮБА. Ты так спокойно говоришь…
ТОЛЯН. Нахрена он рыпался?!
ЛЮБА. А нож-то зачем?
ТОЛЯН. С ножом оно того, спокойнее…
ЛЮБА. То и видно.
ТОЛЯН. Ладно, хватит наседать.
ЛЮБА. Я не наседаю, я дело говорю. Делать-то что будем?
ТОЛЯН. Ниче. Этот ханыга ментам не сунется…
ЛЮБА. Так уверен? А вот возьмет и…
ТОЛЯН. Не посмеет, у него самого рыло в пуху! Откуда у него столько барахла?
ЛЮБА. Все равно нужно что-то предпринять.
ТОЛЯН. Ха! А куда дели нашего лысака?
ГЕНКА. Отправили на свалку.
ТОЛЯН. Во, даже на унитазы не сгодился!
ГЕНКА. Гнилой потому.
ТОЛЯН. Точно. (Гришке) Дай курева!
ГРИШКА. Нету, а сам у Генки взял.
ТОЛЯН (Генке). У тебя есть?
ГЕНКА. Последнюю искурил.
ТОЛЯН. Я что говорил, чтоб курево всегда было…
ГЕНКА. Если его нет – я че? Я не Акопян…
ТОЛЯН. Че, че? Грубишь… Счас живо…
Вскочив, Толян подбегает к Генке. Завязывается потасовка.
Генка сопротивляется.
ТОЛЯН. Ах, ты, гад, еще рыпаться смеешь…
ГЕНКА. Смею, я тебе не слуга, сам себе доставай…
ТОЛЯН. Щенок, счас уши-то пообрываю…
ГЕНКА (отталкивая Толяна). Не дам, моя собственность!
ТОЛЯН (Юрке, Гришке и Мишке). Че вылупили зенки, нападай на него! Демократию захотел, счас проучим…
ЛЮБА. Их хоть не вмешивай.
ТОЛЯН (Любе, грубо). А тебя вообще не спрашивают?
ЛЮБА. Это почему?
ТОЛЯН. Потому.
ЛЮБА. Я что, права на голоса не имею?
ТОЛЯН. Захотела чистой быть – не выйдет! Мы все связаны, лучше не рыпаться…
ЛЮБА. Ты что, меня пугаешь?
ТОЛЯН. Хотя бы…
ЛЮБА. Напрасно. Знаешь, я тебя нисколько не боюсь.
ТОЛЯН (наступая на Любу). Счас мы посмотрим…
ЛЮБА (отступая). Только попробуй…
ТОЛЯН. Попробую, попробую… Ниче не сделаешь.
Генка, Гришка и Мишка бросаются к Любе, спиной встают перед ней.
ГЕНКА (сжимая кулаки). Не дадим, лучше не лезь…
МИШКА (кричит). Не лезь!
ТОЛЯН. Так, так… Значит, революция?
ГЕНКА. Перестройка.
ТОЛЯН (ухмыляется и достает нож). Зря все, хмыри…
ЛЮБА (ребятам). У него нож, оставьте меня, бегите…
ТОЛЯН. Умная речь. Слыхали!
ГЕНКА. Никуда не уйдем.
МИШКА. Не уйдем!
ЛЮБА (Мишке). Миш, ты хоть беги…
МИШКА (прижимаясь к Любе). Не-а, не-а… Я не уйду.
ЛЮБА. Сумасшедшие.
ТОЛЯН. Ну все, ханыги, счас зараз всех порешу…
ГЕНКА (Любе). Не боись, не посмеет.
ТОЛЯН (ухмыляясь). Так уверен?
ГЕНКА. Уверен, ты только пугаешь!
ТОЛЯН. Ох, и доиграешься на свою жопу. Покаешься…
ГЕНКА. Давай, давай! Иди, начинай… Много болтаешь.
ТОЛЯН. Счас получишь…
Появляется Тамара Ивановна.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Это еще что такое?! Что у вас тут?
ТОЛЯН. Вас не касается. Идете – идите!
ТАМАРА ИВАНОВНА (Толяну). Смотри, какой грубый…
ТОЛЯН. Да, грубый.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Прямо взрослый…
ТОЛЯН. Да, взрослый.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не вижу. Нож убери! Не стыдно, с ножом на безоружных…
ТОЛЯН. Мое дело. Они иначе не понимают…
ТАМАРА ИВАНОВНА. А ты?
ТОЛЯН. Но, но…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Говорю, нож убери. В милицию захотел?
ТОЛЯН (развязно, поигрывая ножом). Напугала… Давай, звони ментам! Где они? Эй, менты!
Раздается вой милицейской сирены. Толян вздрагивает, прячет нож.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Что, испугался?
ТОЛЯН (ухмыляясь). Нисколько.
ЛЮБА. То и видно…
ТОЛЯН (Любе). Осмелела? Тебя не спрашивают!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не хами девочке.
ТОЛЯН (передразнивая). Девочке…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да, девочке.
ТОЛЯН. Не вижу.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ладно, давай иди отсюда…
ТОЛЯН. А вы тут не командуйте! Захочу – уйду.
ЛЮБА. Вот и захоти…
ТОЛЯН (собираясь уходить). Ниче, мы еще увидимся.
Толян уходит.
Тамара Ивановна подходит к ребятам.
ТАМАРА ИВАНОВНА. А вы кто такие будете?
МИШКА. Мы тута живем! Это наш двор!
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе). А ты, значит, Люба?
ЛЮБА (удивленно). Откуда вы меня знаете?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Как видишь, знаю… Можно с тобой поговорить? (ребятам) Вы, ребята, пойдите, поиграйте. Я поговорю с Любой…
Оглядываясь, Генка, Гришка, Юрка и Мишка уходят.
ЛЮБА (настороженно). Вы кто будете?
ТАМАРА ИВАНОВНА (вдруг растерявшись). Я, я…
Люба догадывается.
ЛЮБА. Вы моя мать?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да, твоя мать.
ЛЮБА. Но у меня уже есть мать.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я твоя родная мать.
ЛЮБА (кричит). Нет, нет, нет!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да, дочка.
ЛЮБА. Не смейте так называть!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Почему, ведь я тебя родила…
ЛЮБА (собираясь уходить). Ну и что, все равно не смейте!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ты уходишь?
ЛЮБА. Да, ухожу.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Даже меня не выслушаешь?
ЛЮБА. Зачем? Все равно ничего не изменить.
ТАМАРА ИВАНОВНА. И все же дай шанс…
ЛЮБА. Ненавижу!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Постой, не горячись… Давай присядем. Ты никуда не спешишь?
ЛЮБА. А что?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Видишь ли, я подумала, в двух словах всего не объяснить, разговор будет долгим, трудным. Ты должна все знать… И давай на ты. Хорошо?
Люба и Тамара Ивановна присаживаются на скамейку.
ЛЮБА. Откровенно?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Конечно.
ЛЮБА. Зачем ты вернулась?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Хочу вернуть тебя…
ЛЮБА. Я что, какая-нибудь вещь?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не вещь, но… Тебе уже сказали?
ЛЮБА. Кто, отец?! Да, рассказал.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Видишь ли, дочка…
ЛЮБА. Я не дочка!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ладно, ладно, только успокойся. Конечно, я виновата перед тобой, даже очень, но ты должна понять меня. Жизнь сложна, зачастую она проходит не так, как нам того хочется… Это ошибка, о которой я сильно раскаиваюсь. Виновата я, и мне нет прощения. Но… Я уже наказана. Столько лет не видеть тебя, не быть рядом с тобой… Невыносимо. Жизнь теряет всякий смысл…
ЛЮБА. Не рожала бы – и не было бы проблем.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Знаешь, когда очень любишь человека, не думаешь о том. Ты плод любви, большой, сильной любви.
ЛЮБА. Тогда зачем бросила?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я не бросала!
ЛЮБА. Тогда продо…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не говори так!
ЛЮБА. Что, неправда?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Так сложились обстоятельства…
ЛЮБА. Легко на что-то сваливать.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Никто не сваливает, я же не отрицаю. Ты знаешь, сколько лет тогда мне было… Все разом изменилось. Твой отец променял меня на наркотики. Его потом посадили. Однажды от него пришла весточка, что если я не достану ему дозу, он передаст остававшимся на воле дружкам, чтоб тебя у меня выкрали…
ЛЮБА. Этого не может быть! Нет, нет…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Может, еще как может. Какого мне? Родители с самого начала были против моих отношений с твоим отцом, поэтому из дома пришлось уйти. Пыталась устроиться на работу, но не получилось. Деньги кон-чились. Не знала, куда себя девать… А тут послание твоего отца. Короче, чтоб тебя не потерять, пришлось идти на вокзал… Не смотри на меня так. А что ты хотела? Ты войди в мое положение, представь все… Ни родных, ни друзей. И только страх, страх… Постоянно, изо дня в день. Я перестала видеть цветные, счастливые сны. Мной пользовались как с обыкновенной вещью, куклой. Меня забирали в милицию, отпускали… Думаешь, самой не противно? Еще как, жить не хотелось. Но была ты, крохотная совсем…
ЛЮБА (наклонившись вперед и зажав руками голову). Нет, нет, не хочу слышать, замолчи, замолчи…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ты же осуждаешь меня. Так слушай… Наркотики я достала, послала твоему отцу. Месяца через два снова послание. На этот раз угроза убить тебя…
ЛЮБА. Отец меня не любил?
ТАМАРА ИВАНОВНА. С самого начала. Он вообще маленьких не любил, ненавидел их…
ЛЮБА. Почему?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Кричат много…
ЛЮБА. Сколько ему тогда было?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Двадцать пять.
ЛЮБА. Тебе?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Семнадцать. Ты спросишь, почему его полюбила, ведь он намного старше меня… Я сама об этом себя не раз спрашивала. Любовь слепа, она видит только светлое, прекрасное.
ЛЮБА. Как он мог, как мог?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Так вот смог. А я боялась, не уберегу тебя, потому решилась на такое… Думала, спасу свою дочь, а он отстанет, заткнется деньга-ми. Будь они прокляты! Я знаю, тебе больно, неприятно все это слышать…
ЛЮБА. Уйди, уйди! Не хочу никого видеть.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Хорошо, дочка. Но обещай, что не будешь меня избегать, что мы еще поговорим…
ЛЮБА. Что вам всем от меня надо?! Что, что? Отстаньте от меня. Уйдите, уйдите!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я понимаю, тебе надо побыть одной… Я ухожу. Вот только возьми мой адрес, вдруг понадобится… Я очень надеюсь. Зайди обязательно, я буду ждать…
Тамара Ивановна достает из сумочки клочок бумажки с ручкой, что-то пишет и подает Любе, затем поднимается и, оглянувшись, уходит.
Появляется Костя. Увидев Любу, он хочет уйти.
ЛЮБА. Постой!
Люба поднимается, подходит вплотную к Косте.
КОСТЯ. Чего тебе?
ЛЮБА (опустив голову). Прости.
КОСТЯ. За что?
ЛЮБА. Сам знаешь…
КОСТЯ. Ничего, дело привычное.
ЛЮБА. Ты меня простишь?
КОСТЯ. Хочешь знать, я сразу тебя простил… Не веришь?
ЛЮБА. Нет. Такое не бывает…
КОСТЯ. Бывает. Знаешь, не могу долго на кого-то держать обиду, отходчивый я.
ЛЮБА. Своего отца тоже простил?
КОСТЯ. Тоже. А почему спрашиваешь?
ЛЮБА. Но он ведь…
КОСТЯ. Ну и что. Говорят, насильно мил не будешь. Сейчас хоть без скандалов, спокойнее стало жить. Ради любопытства спрашиваешь?
ЛЮБА. Нет.
КОСТЯ. Тогда я пойду?
ЛЮБА. Что, уже не хочешь со мной дружить?
КОСТЯ. Зачем? Я ведь, сама сказала, отказной…
ЛЮБА. Я этого не говорила.
КОСТЯ. Но была согласна. Какая дружба, у нас нет ничего общего…
ЛЮБА. Ошибаешься, есть.
КОСТЯ. Как это?
ЛЮБА. У меня даже хуже. Тебя не продавали…
КОСТЯ. Что ты такое говоришь?
Пауза.
ЛЮБА. Я тоже отказная.
КОСТЯ (удивленно). Ты! Но ведь у тебя мать с отцом…
ЛЮБА. Это мои приемные родители.
КОСТЯ. Не может быть! Ты розыгрываешь…
ЛЮБА. Нисколько. И правда, со мной намного хуже.
КОСТЯ. Почему?
ЛЮБА. Тебя хоть не продавали…
КОСТЯ. Причем тут это?
ЛЮБА. Что, не догадываешься?
КОСТЯ. Постой… Неужели…
ЛЮБА. Да, родная мать продала меня – самым натуральным образом.
КОСТЯ. Дикость! В наше время…
ЛЮБА. В наше.
КОСТЯ. В голове не укладывается. Дикое время, дикие нравы. Ничего святого…
ЛЮБА. Жить не хочется.
КОСТЯ. Не говори так.
ЛЮБА. Не знаю, что делать. Мысли путаются… Такое чувство, будто тебя выжали, как лимонную корку, и выбросили в помойное ведро. Гадость, противно.
КОСТЯ. И все же жить надо.
ЛЮБА. Зачем?
КОСТЯ (берет Любу за плечи). Оглянись, посмотри, что вокруг… Какое небо, солнце! Жизнь прекрасна, несмотря ни на что.
ЛЮБА. Ты романтик.
КОСТЯ. Может быть. Разве это плохо?
ЛЮБА. В такое время… Не знаю.
КОСТЯ. Послушай:
«Как тихо веет над долиной
Далекий колокольный звон,
Как шорох стаи журавлиной, –
И в шуме листьев замер он.
Как море вешнее в разливе,
Светлея, не колыхнет день, –
И торопливей, молчаливей
Ложится по долине тень…»
ЛЮБА. Тютчевский «Вечер»?
КОСТЯ. Он.
ЛЮБА. Тебе нравится Тютчев?
КОСТЯ. Да, еще Фет, Есенин…
ЛЮБА. Точно, романтик.
КОСТЯ. Пусть. Реалисту нынче трудно выжить.
ЛЮБА. Точно. От всего выть хочется…
КОСТЯ. Откуда все узнала?
ЛЮБА. От родной матери.
КОСТЯ. Как, ты с ней виделась?!
ЛЮБА. Даже долго разговаривала…
КОСТЯ. Ничего себе. Что собираешься делать?
ЛЮБА. А что посоветуешь?
КОСТЯ. Знаешь, в таком деле советы не нужны, ты сама должна все решить. Перед тобой встал выбор: с кем остаться, кого любить…
ЛЮБА. Разрываюсь на части.
КОСТЯ. Понимаю, ведь я уже побывал в подобной ситуации… Дурацкое положение. Но так долго не могло продолжаться. Не скажешь, что выбор дался легко.
ЛЮБА. Ты своего отца любил?
КОСТЯ. Конечно, отец ведь. Но после, когда увидел, как он каждый раз мать обижал, все сломалось, рухнуло. Вообще, не могу, когда сильный над слабым измывается…
ЛЮБА. Я уже заметила. Но что, что мне делать? В первые минуты всех возненавидела, особенно ее, родную мать, а сейчас внутри пустота, пустота… Отец во всем виноват. Его продолжаю ненавидеть. Гад! Знаешь, это он подтолкнул мать на такое, грозился украсть, даже убить…
КОСТЯ. Ничего себе. Родную дочь!
ЛЮБА. Родную… Что теперь это значит?
КОСТЯ. Ты права, мало что. И не говори никому об этом, вокруг людей больше злых, они не поймут… Пусть это станет нашей первой тайной. Ладно?
ЛЮБА. А вторая?
КОСТЯ (слегка смутившись). Не скажу.
ЛЮБА. Подожди… Ты, ты… Скажи. Я все равно не отстану от тебя. Ты простил меня? Да?
КОСТЯ. Я уже сказал.
ЛЮБА. Нет, по правде?
КОСТЯ. Сама видишь, я не ушел…
ЛЮБА. Почему?
КОСТЯ. Неужели не догадываешься?
ЛЮБА. Ты…
КОСТЯ. Я люблю тебя.
ЛЮБА. И это вторая тайна?
КОСТЯ. Вторая. Но…
ЛЮБА (прижимаясь к Косте). Ничего не говори.
КОСТЯ (слегка отстраняясь). Подожди, раздавишь…
ЛЮБА. Что?
КОСТЯ (достает из-за пазухи розу и отдает Любе). Вот это.
ЛЮБА. Ненормальный… Спасибо. Какая я дура…
КОСТЯ (берет Любу за плечи и смотрит в ее глаза). Не говори так. Я всегда буду тебя любить.
ЛЮБА. Такого не бывает…
КОСТЯ. Бывает.
ЛЮБА. Романтик. Мне уже высказали… Отругали.
КОСТЯ. За что?
ЛЮБА. За то, что с тобой поссорилась.
КОСТЯ. А ты не ссорься.
ЛЮБА. Не буду больше. Никогда. Ты сейчас куда пойдешь?
КОСТЯ. В парк. Хочу чудо посмотреть…
ЛЮБА. Какое чудо?
КОСТЯ. Цветение морской лилии.
ЛЮБА. В нашем парке лилии цветут! Как они сюда попали?
КОСТЯ. Вот и говорю, что чудо…
ЛЮБА. Удивительно. Мне с тобой можно пойти?
КОСТЯ. Почему нельзя, – конечно, можно!
Люба и Костя берутся за руки.
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Семейное общежитие. Комната Тамары Ивановны.
На левой стороне два стула, между ними тумбочка, на которой в беспорядке лежат журналы с ярко-цветными иллюстрациями. В правом углу стоит холо-дильник. Чуть ближе дверной проем в соседнюю комнату.
Тамара Ивановна сидит и на коленях листает журнал мод.
Из соседней комнаты выходит небритый, взъерошенный Степан,
в майке и полосатых штанах.
СТЕПАН. Ч-черт, башка как трещит…
ТАМАРА ИВАНОВНА (зло). Меньше хлещи.
СТЕПАН (подходя к холодильнику и открывая его). Ты-то хоть не пили! Без того тошно. Где банка с пивом?
ТАМАРА ИВАНОВНА. До чего нажрались, уж ничего не видим…
СТЕПАН (довольно). Ага, вот оно. Увидел.
Степан берет банку, захлопывает холодильник и падает на стул.
Звучный щелчок открытой банки.
Степан жадно присасывается к холодному пиву.
СТЕПАН (отрываясь от банки и поглаживая себя по груди). Ка-айф… Что еще человеку нужно!
Взглянув на Степана, Тамара Ивановна усмехнулась
и снова принялась листать журнал.
СТЕПАН. Чего молчишь?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Отстань.
СТЕПАН. Скажи чего-нибудь.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Водку жрать не надоело?
СТЕПАН (морщится). Ой, не надо… Будто сама ее не жрешь!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Но не до такой же степени! Себя лучше прибери! Побрейся, чистое белье одень…
СТЕПАН (отмахиваясь). Началось. Пластинку бы сменила. Надоело, изо дня в день одно и то же, одно и то же. Сколько можно?
ТАМАРА ИВАНОВНА. У нас могут быть гости…
СТЕПАН. Кто?! Любка?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Она.
СТЕПАН. Значит, все-таки нашла…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да, нашла.
СТЕПАН. Ну и дура!
ТАМАРА ИВАНОВНА. От дурака и слышу.
СТЕПАН. Добровольно на себя такую обузу взваливаешь…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не понимаешь – молчи.
СТЕПАН. Куда уж нам… И все-таки дура. Другие вон, наоборот, отказываются, а она, глядите, подбирает… Дура.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Говорю, лучше иди побрейся!
СТЕПАН. Успеется. Может, никто и не притащится. Чего зря стараться? А если и заявится, пусть правду видит! Нечего все прилизывать…
ТАМАРА ИВАНОВНА (нахмурившись). Любопытно, это какую же правду? Говори.
СТЕПАН. И скажу. Нахрена тебе Любка-то. Чего ты ей дашь? Сколь уж живем, а квартиры-то – тю-тю, нету. Работы доброй – тоже глухо. Где-то околачиваешься, полы драишь…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ага, с тобой, бестолочью, вот еще вожусь. На себя, на себя-то погляди…
СТЕПАН. Разговор не обо мне. О тебе. Так что не перескакивай. Я все скажу, все…
ТАМАРА ИВАНОВНА. И тут же вылетишь вон.
СТЕПАН. Ой, напугала. Да кому ты еще такая нужна! Посмотри на себя в зеркало…
ТАМАРА ИВАНОВНА. По себе равняешь?
СТЕПАН. Ага, чтоб обидно не было.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Издеваешься…
СТЕПАН. Я правду что ли не говорю?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Только бы не ты.
СТЕПАН. Не человек я, да? Правда-то глаза колит… Никто ее не любит, все гонят. А Любку зря нашла… Ничего ты ей не дашь. Да и не нужна ты ей – точно.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Это мы еще посмотрим. Дочь она мне…
СТЕПАН. Какая?! Ты кормила ее, растила… Сколь ей уже? То-то. Она совсем тебя не знает, ты ей чужая…
ТАМАРА ИВАНОВНА (бросая в Степана журнал). Да заглохни ты! Тоже мне, философ тут выискался. Сам-то детей своих бросил, от алиментов сбега-ешь… Сейчас возьму да в милицию позвоню. Что тогда?
СТЕПАН (положил журнал на столик). Попробую только.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ой-ой, и что будет?
СТЕПАН. Узнаешь…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Напугал. Иди отсюда! Оденься хоть.
СТЕПАН. Наплевать. Жарко.
ТАМАРА ИВАНОВНА (поднимаясь со стула). Да-а, иного языка ты не понимаешь…
СТЕПАН. Чего опять? Отойди, отстань!
В Тамару Ивановну летит пустая банка из-под пива.
Она подходит к Степану, берет за майку и пытается сбросить его на пол.
Тот не дается, упирается.
ТАМАРА ИВАНОВНА (запыхавшись). Ах, ты, сволочь, это за все-то хорошее, что получил от меня…
СТЕПАН. Сама сволочь. У самой жизнь не вышла, еще Любке то же хочешь дать!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не твоего ума дело.
СТЕПАН. Эгоистка.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Это ты эгоист, о собственных детях не заботишься…
СТЕПАН. Нинка о них позаботится.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Хренов отец!
СТЕПАН. Ага, хренова мамаша.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Иди отсюда!
СТЕПАН. Не психуй. Уйду. Позовешь еще…
ТАМАРА ИВАНОВНА. На изжоге перебьешься.
Появляются Люба и Костя.
СТЕПАН. Ба! А еще кто?
ТАМАРА ИВАНОВНА (заволновавшись, Любе). Ой, все же пришла, дочка… Ты проходи. У нас тут небольшой беспорядок, сейчас все уберем… Про-ходи, садись.
СТЕПАН. Ты погляди, какая девка вымахала, скоро и замуж!
ТАМАРА ИВАНОВНА (Степану). Что говоришь-то! Замуж… Далеко еще. Чего стоишь? Иди оденься!
СТЕПАН. Ладно, не лайся. Погляжу – и уйду!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Перебьешься. (Любе) Подожди немного, сейчас я приду… Только не уходи. Ладно?
Люба молча кивает головой.
Степан с Тамарой Ивановной уходят в соседнюю комнату.
Слышится возня. Что-то падает.
КОСТЯ. Ладно, останемся.
ЛЮБА. Ты, правда, не уйдешь?
КОСТЯ (обнимая Любу за плечи). Дурочка, конечно, никуда я не уйду, с тобой, только с тобой. Подними глаза, улыбнись… У тебя красивая улыбка.
ЛЮБА. Это что, комплимент?
КОСТЯ. Да, любимая. Хочешь, на всю закричу?
ЛЮБА (ладошкой прикрывая Косте рот). Сумасшедший.
КОСТЯ. А любовь всех сводит с ума.
ЛЮБА. Как думаешь, что это за мужик?
КОСТЯ. Не твой отец – точно. Не похож.
ЛЮБА. Плохой – сразу видать. Что он тут делает? Живет? Значит…
КОСТЯ. Подожди, все узнаем…
ЛЮБА. Скорее бы.
КОСТЯ. Давай сядем.
ЛЮБА. Не хочу.
КОСТЯ. Тогда вон журналы посмотрим…
ЛЮБА (указав взглядом на дверной проем). Они что там, ругаются?
КОСТЯ. Наверное. Не ожидали.
Из соседней комнаты выходит Тамара Ивановна.
ТАМАРА ИВАНОВНА (удивленно). А что вы стоите, не присаживайтесь? В ногах правды нет.
КОСТЯ. Ничего, стоять тоже полезно.
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе, указывая на Костю). Он твой друг?
ЛЮБА. А что, не нравится?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Почему, красивый мальчик. Познакомь.
КОСТЯ. Константин.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Очень приятно. Тамара Ивановна, Любина мама. Может, сообразим чего-нибудь?
ЛЮБА. Не надо, мы только что из кафе.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Жаль, а то бы посидели, поговорим…
ЛЮБА. Поговорить можно и так просто, без чая. Костя все знает, я расска-зала. Поэтому проблем нет.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Тогда ладно.
Пауза.
Костя садится к тумбочке, берет в руки журнал.
КОСТЯ (Тамаре Ивановне). Можно посмотреть?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Конечно. Смотри. А мы поговорим.
ЛЮБА (Тамаре Ивановне). Ты здесь живешь?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Постоянно.
ЛЮБА. Но это же общежитие!
ТАМАРА ИВАНОВНА. Видишь ли, так сложились обстоятельства… Да и время теперь вон какое, квартиру трудно получить.
ЛЮБА. Как ты вообще живешь?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Так вот и живу. Помаленьку.
ЛЮБА (указывая на дверной проем). А он кто? Мой отец?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Нет, не твой отец.
ЛЮБА. Тогда кто?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Видишь ли… Словом, мой друг.
ЛЮБА. Твой сожитель?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ты уже взрослая, вон как рассуждаешь… Как быстро выросла. Мы вместе живем.
ЛЮБА. Понятно.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Что тебе понятно?
ЛЮБА. Все.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Не будь так уверена. Не все в жизни объясняется просто, одним словом…
ЛЮБА. Что ты хочешь?
ТАМАРА ИВАНОВНА. А ты?
ЛЮБА. Не знаю.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я хочу, чтобы мы жили вместе. Да, я виновата перед тобой, но ты должна простить меня…
ЛЮБА. Почему?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Хотя бы потому, что ты моя родная дочь, что я тебя люблю…
КОСТЯ. Но у Любы уже есть родители. Как с ними быть?
ТАМАРА ИВАНОВНА (Косте). Ты не вмешивайся, это наши проблемы и мы как-нибудь сами в них разберемся, без чьей-то помощи. Ты смотришь жур-налы – смотри.
ЛЮБА. Но Костя прав?
ТАМАРА ИВАНОВНА. В чем? Я тебе родная мать, я тебя рожала в муках…
ЛЮБА. Вообще бы не рожала.
Появляется Степан.
СТЕПАН (Любе). Матери не груби!
ЛЮБА. А вас вообще не спрашивают.
СТЕПАН. И мне не груби! Мала еще. Мать сказала – все. Баста!
ТАМАРА ИВАНОВНА (Степану). Чего из комнаты вышел? Иди. Без тебя разберемся. Не суйся.
ЛЮБА. Да, да, убирайтесь, вы тут никто!
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе). Не смей говорить так!
ЛЮБА (зло). Это почему?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Потому что старше тебя.
ЛЮБА. Ты еще скажи, старших уважать надо…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да, надо.
СТЕПАН (Тамаре Ивановне, указывая пальцем на Любу). Ты погляди, какая выискалась… Шмакодявка, а с гонором.
ЛЮБА. Никто не просил искать!
СТЕПАН. Ты у меня еще поговори!
ЛЮБА. А что будет?
СТЕПАН. Узнаешь…
ЛЮБА. Попробуйте только.
СТЕПАН. И попробую.
Степан идет к Любе. Со стула срывается Костя.
КОСТЯ. Но, но… Без рук.
СТЕПАН. А это еще кто? Любкин хахарь?
ЛЮБА. Сам ты хахарь!
СТЕПАН. Ты еще поговори!
Степан замахивается кулаком. Костя берет его за руку.
КОСТЯ. Не смей! Отойди.
Тамара Ивановна бросается к Степану.
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе). Уйми своего!
ЛЮБА. Сама своего уйми! Он первый начал.
ТАМАРА ИВАНОВНА (Степану). Перестань! Сказала ведь, из комнаты не выходить! Зачем вышел? Уйди! Сами разберемся.
СТЕПАН. Не уйду! Из-за принципа. Чего она… Не успела заявиться – уже права качает. Сопля всякая еще будет тут командовать…
ЛЮБА. Сам командуешь!
СТЕПАН. Ты поговори, поговори!
ЛЮБА. И поговорю. Не запретишь.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Да что такое! (Степану) Кому сказала, уйди! Оставь нас.
СТЕПАН. Но-но… Не толкайся.
Тамара Ивановна толкает Степана в соседнюю комнату. Тот упирается,
но потом все же уходит.
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе). Он тебя задел?
ЛЮБА. Нет. Попробовал бы…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ты уж не обижайся, не держи на него зла.
ЛЮБА. С какой стати? Он мне никто.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Нехорошо это. Прости.
ЛЮБА. Ладно уж. Не привыкать.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Как не привыкать! Тебя что, уже били?
ЛЮБА. Пока нет. Но у нас во дворе компания…
ТАМАРА ИВАНОВНА. А-а. Ты про того парня с ножом?
ЛЮБА. Да. Ему тоже на все наплевать…
КОСТЯ. Это точно, ни перед чем не остановится.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я это сразу поняла, как его увидела…
КОСТЯ. Да он и ничего не скрывает.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Но милицию боится… Хитрый.
ЛЮБА. Да ну его! Не хочу о нем ни слышать, ни разговаривать. Пацанов только жалко, пропадут…
ТАМАРА ИВАНОВНА. Надо не допустить.
ЛЮБА. Как?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Видишь, опять проблемы.
ЛЮБА. Что это значит?
ТАМАРА ИВАНОВНА. А то, что иначе не бывает. Жизнь только и состоит из преодолений всяких проблем. Ты еще учишься, пока находишься под опекой… А что дальше? Плохое познается в сравнении с добром. Невозможно сделать что-то правильное, не ошибавшись. Я к тому, чтобы ты была в жизни рассудительной и не спешила с выводами.
ЛЮБА. Такое я уже слышала.
ТАМАРА ИВАНОВНА. От кого?
ЛЮБА. От родителей.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Приемных…
ЛЮБА. Родных.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Дочка, я уже сказала, твоя родная мать я. Я понимаю, они сделали для тебя много хорошего, спасибо им, конечно…
ЛЮБА. Ты хочешь, чтобы я их бросила?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Почему – нет совсем! Жить будешь у меня, а с ними будешь видеться каждый день. Запрещать я не собираюсь. Ты вольна в своих желаниях.
Из соседней комнаты выходит Степан.
СТЕПАН (Тамаре Ивановне). Да нахрена она тебе! Дура! Брось ее, пусть катится отсюда… Не война, переживем.
ЛЮБА. Сам катись!
СТЕПАН. Но-но… Не командуй.
ЛЮБА. Буду!
СТЕПАН. С-сука!
ЛЮБА. Сам сука!
Степан бросается на Любу, наносит удар.
КОСТЯ (успев поймать руку Степана). Только без кулаков, дядя.
СТЕПАН. А ты чего тут вмешиваешься? Суку жалко…
Костя наносит Степану сильный, неожиданный удар в живот.
От боли Степан сгибается в дугу и кряхтит.
КОСТЯ. Не говори так больше.
СТЕПАН (морщась). Падла, больно же…
КОСТЯ. Сам виноват.
СТЕПАН. Ах ты, гад… Получай!
Завязывается потасовка.
Тамара Ивановна уже не в силах вмешиваться, она замерла на месте,
зажав руками голову.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Сволочь, сволочь… Все испортил.
Появляется Федор Семенович, он бросается к Степану.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Это что такое! Что вы делаете?! Отпустите его! Сейчас же. Немедленно.
СТЕПАН (отпуская Костю). Не вмешивайся. Проходи мимо.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (Тамаре Ивановне). Что тут происходит?
ТАМАРА ИВАНОВНА (кивая на Степана и Костю). У них спроси.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (увидев Любу, удивленно). И ты здесь…
ЛЮБА (указав пальцем на Степана). Он первый начал… Не к нему при-шли, а он…
СТЕПАН. Как это не ко мне, я тут живу! Обнаглели совсем…
ТАМАРА ИВАНОВНА (Степану). Убирайся! Скотина.
СТЕПАН. Ладно, ты у меня еще пожалеешь об этом… Позовешь.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Убирайся!
Степан уходит.
Тамара Ивановна подошла к креслу, медленно садится,
наклонившись вперед и зажав руками голову.
ТАМАРА ИВАНОВНА (негромко). Скотина, скотина… Сволочь. Ничего человеческого.
Федор Семенович подходит к Тамаре Ивановне.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Можно было ведь и без этого…
ТАМАРА ИВАНОВНА (подняв голову). Зачем пришел?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Я пришел за своей дочерью.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Она не твоя дочь.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Нет, моя. И тебе это хорошо известно.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я ее рожала… Я, я, я!
ЛЮБА. Перестаньте! Может, меня спросите?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (поворачивается к Любе). Да-да. Прости, доча… Очень переживал за тебя. Пришел домой, тебя нет. Во дворе тоже нет. Я давай искать. Потом сюда. Думал, вдруг… Сердце не обмануло.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ничего с ней не станет.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. То и видно. Вон что было… Вовремя пришел. Что ты еще придумала, что тебе надо?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Чтобы дочь осталась со мной. Разве непонятно?
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Давай не будем сначала. Сделанного не воротишь. Люба права, ей решать. Как решит – так будет. Никаких припятствий. Пусть решает.
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе). Что скажешь, дочка?
Пауза.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ (Любе). Что подсказывает твое сердце?
ТАМАРА ИВАНОВНА. Дочка…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Может, нам лучше выйти? Ты бы спокойно подумала, решила…
ЛЮБА. Не надо.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Ты уже решила?
Люба подходит к Федору Семеновичу и обнимает его за пояс.
ЛЮБА. Забери меня, папка, отсюда.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. С удовольствием, доча.
ТАМАРА ИВАНОВНА (поднимается). Так-так… Спелись. (Федору Семе-новичу) Ты надавил на нее…
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Совсем нет. Ты же видела, она сама решила, никто ей не препятствовал.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Я в суд подам!
ЛЮБА. Я сама решила.
ТАМАРА ИВАНОВНА (Любе). Подумай лучше, я твоя мать…
ЛЮБА. Я буду приходить.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Конечно, доча, конечно, когда пожелаешь, в лю-бую минуту… Полная свобода.
ТАМАРА ИВАНОВНА. Пожалела. Да не нужна мне милостыня! Не поняла ты ничего, я душу тебе раскрыла… Ну и уходи! Все уходите. Никого не хочу видеть. Никого.
ЛЮБА. Пойдем, папка.
ФЕДОР СЕМЕНОВИЧ. Пошли, доча, пошли, а то Никитка с Маняшей уже о тебе спрашивали, Маняша плачет…
Федор Семенович, Люба и Костя уходят.
Тамара Ивановна со слезами на глазах падает на стул.
ТАМАРА ИВАНОВНА (всхлипывая). Бо-оже… За что такая кара? За что? Прости, прости…
З а н а в е с
Конец.
март 1999 г.