Светит месяц

СВЕТИТ МЕСЯЦ…
Особо суеверной баба Дуся не была, но в кое-какие приметы верила. Вот если утром соседка дорогу с пустым ведром перейдет, обязательно весь день кувырком будет.
В деревне Кошелкино молодежи давно уже не осталось – разъехались кто куда в поисках работы да лучшей доли. Остались старики и старухи с колхозной пенсией, которой хватало на безбедное житье только тем, кому дети время от времени денег подкидывали. Наверное, поэтому во все заклинания на деньги и все приметы, с ними связанные, в деревне верили.
Говорят, если показать молодому месяцу денежную купюру или монету, кошелек пустым не будет. Кошелкинские старухи, которых по всей округе называли «кошелками», в примету верили и деньги месяцу показывали регулярно. Вроде, срабатывало – иначе как бы они умудрялись на скудную пенсию до следующего новолуния дотянуть?
Баба Дуся над подругами посмеивалась. Но однажды решила тоже попробовать. А вдруг получится? Крупные деньги в кошельке она никогда не держала – они у нее в чулке были веревочкой к сетке кровати из-под низу привязаны. В самом уголочке – так, что иной раз сама с трудом нащупывала. В кошельке у Дуси всегда было рублей 100-150.
-Да что я буду мелочиться? – бормотала старуха, доставая из чулка крупную купюру. – Покажу тысячную да попрошу, чтоб в пять раз увеличил. Никогда ведь не обращалась. Может, выйдет что.
Баба Дуся предъявила светящемуся серпику деньги и положила в новый, специально для такого дела купленный, кошелек. Как обычно, посмотрела любимый сериал, помолилась и легла спать.
Месяц давно уже скрылся за высоким тополем, а сон все не шел. Вспоминала она свою безрадостную жизнь и тяжко вздыхала. Хотя, почему безрадостную-то? Было в ней много хорошего. И любовь была, и муж добрый. А что пьющий – так кто в деревне не пьет? Бывало, и руки распускал, так и она ж спуску не давала. Он знал, где приложиться, чтоб синяков не было, а она отбивалась чем придется. И тазиком охаживала, и сковородкой, и мясорубкой. В стенах вон до сих пор выбоины… Василий, выпивши, букву «л» не всегда выговаривал – только до трех стаканов. Проверить его на трезвость было очень просто.
— Скажи: «Лодка, ласточка »,- требовала Дуся.
— Водка. Васточка. – отвечал муж.
— Опять налакався,- кричала Дуся.
Как-то еще в молодости стал Василий мужикам в компании после третьего стакана про стройку рассказывать. Мужики долго не могли понять, кто, как и где рыл котвован. А главное, что это такое – котвован? С тех пор прозвали Василия котом Вованом, Дусю – Кошванихой, а детей – Кошванятами.
Дети-то уж давно выросли. Дочка Ирка в Москву укатила. Сорок лет скоро, а замуж никак не выйдет. Да и кто ее теперь возьмет? Молодые в девках сидят… О-хо-хо…
Сыны в райцентре живут. У каждого – свой бизнес. У Ваньки заправка, у Петьки – магазин. В деревню редко приезжают – некогда им. Не пьют. Так, если по праздникам только. И тоже, как выпьют, «л» не выговаривают. От отца, видать, передалось… У Вани дети хорошие, уважительные, образованные. А у Петьки – сущее наказание. Обормот обормотом. С детства куда-нибудь да влезет. А все потому, что назвали не по-человечески. Ричард. Сроду в деревне Ричардов не было.
Дуся задремала. И тут сквозь сон послышался ей какой-то шорох.
— Кто тута? – спросила Дуся.
— Я.
— Кто «я»?
— Месяц.
— Какой еще месяц?
— Ясный.
Дуся растерялась.
— Ясный? А что делаешь?
— Деньги считаю. Надо же тебе помочь. Сама заказываешь, чтоб из одной – пять, а сама спрашиваешь: «Кто тута?» Свет не зажигай, а то ничего не выйдет.
Месяц подал Дусе кошелек, и она нащупала в темноте пять хрустящих купюр.
— Слава тебе, Господи, — прошептала Дуся и перекрестилась.
Всю ночь ей снилась Москва. Они с Иркой катались на метро, ели крем-брюле, гуляли по парку, а с деревьев вместо листьев сыпались крупные желтые деньги. Дворники сгребали их в огромные кучи и пели:
— Светит месяц, светит ясный…
Утром Дуся открыла кошелек. Там лежали пять новеньких десяток.
— Надо же,- бормотала она. — Ошибся, наверно. Надо было свет зажечь. А так, наощупь, подумал, видно, что не тысяча, а десятка… Неправильно разменял…
О ночном казусе баба Дуся никому не рассказала, даже лучшей подруге Капитоновне. Решила ждать новолуния. За три дня до ожидаемого события в кошельке осталось пять рублей одной монетой. Чтобы не испытывать судьбу, старуха в чулок принципиально не полезла. Обошлась эти дни картошкой со своего огорода да чаем с вареньем.
И вот на небе засветился долгожданный серпик. Баба Дуся показала ему монету и положила в кошелек. Посмотрела сериал и, прежде чем выключить свет, поставила на тумбочку настольную лампу, чтоб не вставать с кровати, если месяц попросит свет зажечь.
Ждала-ждала, да и задремала. Сквозь сон почудилось ей, будто по комнате пробежал какой-то лучик света.
— Это ты, месяц? – тихо спросила она.
— Конечно! – послышалось из темноты.
— Милок, ты, наверно, прошлый раз по ошибке тысячу на пять десяток поменял?
— А то! У меня касса до сих пор не сходится. Придется исправить ошибку. Давай деньги.
Дуся робко протянула кошелек.
— О, старушка, я с такими деньгами и связываться не буду. Давай покрупней.
— Нету у меня покрупней-то,- возразила Дуся.
— Как нету? А в чувке? Я с неба все видев!
И тут Дуся заподозрила подвох.
— Это когда ты видел? Когда над котлованом висел?
— Над котвованом, над котвованом…
Дуся дернула за шнурок на лампе и увидела Ричарда. Такого поворота событий внук, явно, не ожидал и попятился к окну.
— Ах вот из какого котвована ты за мной подглядывал!
Дуся вскочила с кровати, схватила со стола скалку и кинулась на гостя. Ричард выскочил в открытое окно и побежал через сад к машине, где его ждали дружки. Дуся беспомощно опустила руки и заплакала:
— Что ж ты, внучек… Я бы тебе и так денег дала… Что ж ты меня, дуру старую, обманул… Ну надо же, до чего додумался! Месяц ясный! И я тоже хороша: «Ты, наверно, ошибся, милок…» — причитала она сквозь слезы.
Тоненький серпик месяца давно скрылся за высоким тополем, а Дуся все сидела и плакала. Потом, неожиданно для себя самой, рассмеялась и запела:
-Светит месяц, светит ясный…