Это не статья и не эссе, и даже не мемуары, а какой-то цыплёнок жареный, цыпленок пареный…. И очень, очень хочет жить. Разговор пойдёт об исключительности читателя из процесса развития новейшей русской поэзии и замене его более сорока тысячами поэтов – пре-тендентов на литературную премию «Дебют». Сколько там поэтов, которые никогда и никуда не попадут? И о том, что лучшие образцы этой, самой развивающейся в мире ветки мировой культуры, почти недоступны для читающей публики. Из-за её, почти полного, отсутствия.
Итак, мне посчастливилось, мне на блюдечке, уж не знаю с какой каёмочкой, привезли в мою пустыню новый сборник харьковского поэта Виктории Добрыниной. А Вам, мой читатель и он же писатель, нет. И я хочу познакомить Вас с тем, что меня поразило, когда я пережил всё, о чем там впечатано в бумагу.
Точильщик мне наточит нож,
И я тебя убью.
И кровь твоя прольётся в ночь
За эту жизнь мою.
И я ступлю на новый круг
Судилищ и плевков.
Всё это было, милый друг,
А ты вот был таков.
Всё это было и при вас,
Судья и господин.
О, правый суд, людская власть,
О, Бог, Отец и Сын.
Но только сын не виноват
Ни в чём, ни перед кем.
И потому – ни в рай, ни в ад –
Живи на волоске.
На этом тонком волоске
Сыновней правоты.
И заржавеет нож в тоске.
И уцелеешь ты.
Вот такая книга под названием – Вечные темы – вышла, ма-а-а-леньим таким, микроскопическим тиражом в издательстве «ФОЛИО» г. Харьков.
Проходим школу натюрморта.
За окнами особняка
Неторопливым снегом стёрта
Следов бегущая строка.
Проходим школу кринок, складок,
Искусственных подсказок ламп.
А снег снаружи – сладок. Сладок
Тишайший шаг кошачьих лап.
Проходим азбуку металла.
Французской булочки, стекла,
Покуда снег не разметала
Зима, и мартом не стекла.
Покуда мним себя в ряду
На равных с Рембрандтом и Хальсом.
Покуда детское нахальство
Прозрачней красок на меду.
Да! Она ещё и художник. Изрядный художник. Я всегда завидовал тем людям, которые смогли развиваться в направлении своего взгляда – это помогает точнее осуществлять образ на шевелящейся поэтической ткани.
…Холодно даже свече разгореться,
Будто и в ней наша грешная плоть.
Это взгляд человека, который всю жизнь занимался тем, что при-щуривался, прежде чем положить мазок огня свечи на холст.
…Но как ёлка мерцала! Последнею сказкой,
Золочёной, щемящей, серебряной, хрупкой.
Ну же, манна небесная, снежная крупка!
Нежной Родины нежная до крови ласка.
А вот, неожиданный перезвон с моей предыдущей вещью не в себе – об Анне Андреевне.
Волшебство требухи, дух опилок, доски
Посеревшей…
Разучился из мусора делать стихи
Постаревший…
Это обо мне…. А вот, о ком-то другом, о друге.
Чем мы связаны друг с другом?
Чепухою. Полукругом
От годичного кольца.
Содержанием лица,
Что так близко принималось
От начала до конца…
А это ещё о ком, неужто о себе?!!!
О, Господи, я даже не умру,
Как брошенная выживет собака.
Лишь буду просыпаться поутру,
Почти не отличая свет от мрака.
Перечитывать стихи из любимых книжек тяжко:
Память зрения умеет оживлять и делать больно.
Память детства, как щелчок, как безжалостный, с оттяжкой,
память слуха бередит. Хочется сказать: довольно!
Перечитывать стихи, натыкаясь на детали,
Мелочи, да их украли, погасили, как фонарь.
Ах, как слякоть в нём мерцала!
В общем, этого хватало,
Чтоб не превратиться в тварь.
…То плющ навивался на луч,
То иней сирени клубился.
И в щель тополёнок пробился,
Закрытый в сарае на ключ.
Я уже писал о её мазке огня свечи на холст. Но для того, чтобы су-меть наложить такой мазок, и чтоб этот огонёк оказался живым, нужно было беззаветно отдать всю свою жизнь русской поэзии.
Будто манна небесная, снег выпадает,
Переносного смысла минуя тропинки,
Как бесплатный супец, раз народ голодает, —
Рот набить, вот набить бы ещё и корзинки.
Я покуда живу между теми и теми.
Кто и хлеба, и зрелищ, кто духа и тела.
Кто слоняется тенью, прислоняется к тени,
Кто и срама не имеет, кто крова, кто дела.
Между ними покуда, посерёдке, не рыща
На помойке, и снег не глотая, как манну.
Я ещё разбираю, где мусор, где пища,
Я уже понимаю, что этого мало.
Но уже не могу протянуть подаянья.
Но ещё не могу без стыда отвернуться.
До тюрьмы и сумы есть ещё расстоянье.
И снежок на карнизе, как манна на блюдце.
Книжку эту я получил по случаю. А Вам такой случай, вряд ли представится. И вот об этом моё творение. Поэтический взрыв в ноосфере не даёт возможности найти самое, самое…. Но кое-что выставлено в Интернете. Любой русский поисковик – Виктория Добрыни-на. Русский поэт. Как раз для чтения в невыносимую жару. Успокаивает.
Вы..уверены, что это та самая номинация, где следовало бы разместить Вашу работу?
Добрый день. В общем-то, именно в этой номинации эта работа получила много тысяч читателей в Сети. Поэтому я и выставил её на всеукраинский конкурс. А насчёт уверенности, так я никогда и ни в чём не уверен, потому что, если я вдруг стану уверен хоть в чем-нибудь, то тут же начну писать стихи с автологичными глагольными рифмами и у меня будет от этого грандиозный успех у читателей, потом закружится голова, а там…. Нет, с того мгновения, как я открыл глаза и заорал своё первое слово на родненьком русском, и по сей день, я ни в чём не уверен.