Как давно не взлюбились мне зим помыканья – рассветы!
Меня мама будила когда-то… сурово, как родина-мать.
И лунатиком долга, шатаясь и полураздетый,
Шел я в очередь у магазина консервные банки забавно пинать.
В пять утра зимней ночи на мякоти черного неба
Проступала веснушчато-рыжая хрупкая звездная соль.
Небеса нам казались краюхой желанного хлеба,
На прилавке миров кромаснутого надвое вдоль.
Это время я помню. Не книжно. И духом, и телом,
Рахитично сжираемым недоеданием изо дня в день.
Это время мое, напоенное тягостным делом
Укрощенья войны, становленья сгоревших до тла деревень.
Люди трудной судьбы – это те, кто недосыта ели.
Мне еще не однажды – я знаю – придется и впредь голодать.
Я горбат осознанием спаяной общности с теми,
Для кого жизнь — копейка, нужда, холода.
Лебеда и чабрец, да крапива мне силы давали,
И поэзия зим непонятна мне с давних тех пор.
Эй, налей-ка мне, милый! Ты помнишь, за хлеб убивали?
Из-за хлеба всегда – в мире давний и тягостный спор…
Память хлеба во мне одинока, быть может, излишня.
Потому ль, что неистовым гостем является часто мне дед?!
Отцвела на Украйне его голодушная вишня
В день, когда изувечил его за охапку соломы сосед.
Это время, когда потрошитель Безмолвия – Нансен,
До галлюцинаций наевшийся голода в грозных полярных морях,
Миллионам Украйны, Поволжья помочь был не властен,
Ибо с миру по нитке и – все не достало для мертвых рубах.
Те, кто деньги имел, новой власти помочь не хотели.
А сама эта власть – только дела, что власть удержать лишь смогла.
Потому обложили штыками уезды
И – как на расстреле:
Побирушек на штык!
Чтобы «панике» путь преградить из села.
Потому и сейчас, может быть, как нигде в этом мире,
Хлеб в России, кормившей когда-то Европу, всему голова.
-Хлеб Индустрии, Хлеб Революции,- мы говорили. –
Хлеб Блокады, Победы, Свободы!..
Пустые слова…
Черный хлеб – вот критерий и мера, многогранная призма
Выявленья обмана в посулах и сладких словах…
Коммунизм – это хлеб.
Как не может быть капитализма,
Если хлеб не готов,
А еще дозревает в печах.
Х Х Х
Серьезно и глубоко. Профессионально. Заставляет думать. И не только о хлебе. Или только о его цвете…
Впрочем, можно будто бы и о цвете, но — глубоко и серьезно о многом.
Как в наброске моего друга, солидарность с позицией которого Вы отразили на Круглом столе. Он ведь в третий раз за неделю снят с регистрации.
«…Все это было бы смешно, когда бы не было так грустно…»
***
Дающий иногда воронам беспризорным
Приют в груди своей кричит о хлебе:
«Черный!»
А человек, с другими в чем-то несогласный,
Бунтуя, хлеба цвет определяет:
«Красный!»
Привычно сочиняющий сюжет мудреный
Писатель зрелый говорит, что хлеб –
Зеленый.
Предпочитающий ногам плавник дельфиний,
Рукам же – крылья, молча думает:
«Хлеб синий».
Пот вытер хлебороб рукою огрубелой:
«Пусть разный цвет, пусть разный вкус,
Всегда хлеб – белый!»
Спасибо, уважаемая мной поэтесса Инна!
В минуты тягостного раздумья… что есть нам опора и поддержка?!
Поддержка Эру нужна. Он, видимо, слегка переутомился в этом файтинге за справедливость.
Древние евреи из Ветхого Завета учили меня так: чтобы бороться за справедливость нужно иметь здоровье. То есть, надо понимать, хорошее здоровье. Я теперь добавлю: и деньги. Там еще одна мудрейшая заповедь, замечательный наказ для будущих поколений: уклоняйся от зла. Не лезь нарожон, а вот именно «уклоняйся».
Эру я сочувствую, ему нужен брек-тайм. А там и вновь за труды. Какие тончайшие по мастерству вещи он производит на свет! Как вологодские кружева, покружевистее голландских… Вот как это, приведенное Вами, на тему «Хлеб».
Спасибо, Инна.
С дружеским приветом,
Над этими стихами надо ещё долго и серьёзно работать , — тема стоит того .
Релакс.