Недавно мы переехали на новую квартиру в старом районе города. Сбылась моя мечта. У нас просторные и светлые комнаты с большими окнами и высокими потолками в замечательно красивом доме.
И вот первый день с нового места я еду на работу. Несмотря на то, что людей на остановке было много, мне удалось почти сразу же сесть в маршрутное такси. Однако вскоре выяснилось, что это не мой номер, и он уходит совсем в другую сторону. Пришлось остановить машину и выйти на повороте. Дома старых построек уходили вдоль по улице. Старые высокие акации возвышались над крышами этих небольших двух-трехэтажных домов, гроздьями белых душистых цветов украшая их черные, покрытые разнообразными трещинами стволы. Немного раздосадованная, я пошла в обратном направлении, потом свернула налево, вспомнив, что в принципе здесь я свободно смогу пройти и пешком до работы – расстояние до центра не такое уж большое, причем одну остановку в нужном направлении мне все-таки удалось проехать. Когда-то мы гуляли здесь с мужем, вдоволь набродившись по этим старинным уютным улочкам. Маленький рыночек развернулся на и без того узкой улочке. В этот ранний час народ здесь же шумел, торговал и торговался. Проходя мимо лотка с булочками и сладостями, распространявшего на всю округу запах теплой свежей сдобы и ванили, я вспомнила, что не успела позавтракать.
Однако времени у меня не было — на работу я непоправимо опаздывала. Пройдя немного, я поняла, что, видимо, свернула не на ту улицу, поскольку пейзаж, разворачивающийся передо мной, мне был совершенно неизвестен. Где-то совсем недалеко, наверное, на какой-то из параллельных улиц слышался гул машин и напряженного движения транспорта, какой бывает в утренние часы пик. Я хотела было предупредить кого-нибудь в офисе, что задерживаюсь, но обнаружила, что мобильный внезапно разрядился и я оказалась без связи. Ничего не оставалось более, как идти на шум машин, чтобы выйти на шоссе и поймать такси с одной надеждой, что шефа утром на месте не окажется, и мне не попадет за крупное опоздание.
Дома и домишки, часто очень старые и близкие к разрушению, ютились друг ко другу на улице, название которой мне не удалось увидеть ни на одном из них. В большом городе, например, в Москве таких улочек и не встретишь, они давно уже ушли в небытие. А у нас на юге, к счастью, их еще не истребили, хотя современный город, дерзкий и прямой своими высотными постройками с окнами подъездов, заглядывающими друг ко другу, все больше надвигается на старый город и у нас. Конечно, это результат того, что люди не ценят того, что имеют, не ухаживают за своими домами. На улице, по которой я шла, многие стали похожи на хижины, вросшие в землю, как впрочем, и старушки, которые в них жили. Внезапно улица завершилась вовсе не выходом к шоссе, а небольшой площадкой, поросшей травой и сорняками, над которой возвышалась старая-старая заброшенная церковь. Не выше трех этажей в высоту с простой, но изящной архитектурой, она была грустна и разбита временем и людьми, забывшими о святом. Когда-то белая штукатурка стен посерела от времени и страданий. Красноватые купола, то ли поржавевшие, то ли выцветшие от времени продолжали стремиться ввысь. Я видимо подошла с тыльной стороны. Вход бы изуродован какими-то вандалами: вместо двери была огромная дыра в стене, похожая на зияющую рану, обломки кирпичей, как разорванные ткани с содранной кожей. Мне стало больно и грустно.
Я зашла вовнутрь сквозь дыру в стене. Чудом сохранившаяся роспись на стенах с лицами святых, удивленных и печальных, с живыми глазами поразила меня. Так все было заброшено и одиноко здесь! Пол завален мусором, почти разрушен алтарь, и две подставки под свечи, оплывшие воском много лет назад, покрывшиеся пылью и паутиной…
Все-таки нужно было идти на работу, и я хотела было выйти через центральную дверь храма, как вдруг услышала голоса людей, подходящих к центральному входу. Мне не хотелось, чтобы меня видели, и я решила вернуться обратно и обойти церковь сбоку, тем более что центральная дверь была закрыта решеткой. Послышался металлический звон ключей, скрип старой, давно до этого не открывающейся решетки. Уже выходя, я обернулась и увидела священнослужителей, входивших в церковь, занятых разговором о реставрации этого места.
«Хорошо, что так», — подумалось мне.
Обойти вокруг церковь мне не удалось, Местные жители устроили вокруг свалку. Чувство боли и неприязни охватило меня вновь. Как можно здесь устраивать помойку? Я повернула к той улице, откуда пришла сюда. Чуть сбоку на небольшом постаменте стояла статуя из белого мрамора, совершенно нетипичная для православной культуры. Дева Мария с раскрытыми руками, будто готовая обнять каждого, наклонив голову, смотрела на меня мраморными глазами. У нее было ласковое совершенно живое лицо. Внезапно я почувствовала такую слабость в ногах, что чуть не упала на землю и поэтому присела постамент у статуи, облокотившись обо что-то. Я прикрыла глаза и попыталась расслабиться, т.к. сознание помутилось и все поплыло перед глазами…
Тяжелое состояние опустилось на меня, как свинцовые тучи заволакивают небо перед грозой. Сколько я просидела так, не знаю, но из этого состояния меня вывел мужской голос:
— Что ты делаешь здесь, дитя Афродиты?
Я открыла глаза и увидела перед собой молодого священника:
— Как странно вы меня назвали…
— Видя твою одежду, по-другому тебя не назовешь, — строго сказал он.
Я вспомнила, что на мне одеты легкие льняные брючки и длинная светлая полупрозрачная туника. Впрочем, ничего странного в этом и нет, сейчас так просто модно, — подумала я. Особенным у меня был только медальон в виде монетки с головой Афродиты. Я привезла монетку из Анапы. Купив ее в сувенирной лавке, я отдала ее оправить ювелиру, т.к. она мне очень нравилась. Теперь я с ней просто не расставалась. Все удивлялись моему украшению. Видимо священник был не исключением.
Я хотела встать и оперлась рукой обо что-то на постаменте. Мне показалось, что я укололась, но на пальце и впрямь показалась темно-красная капля крови. Это был шип на мраморной розе. Моя кровь сделала его красным. В ту же минуту тяжелое состояние исчезло, сменившись на ясное и прозрачное, будто солнечной волной что-то пронеслось у меня в голове. Воздух перед глазами задрожал, как раскаленный перед костром, и внезапно справа от статуи, на месте балки, заваленной свалкой, я увидела совсем иную картину. Пространство раскрылось, как раковина, ранее скрывавшая волшебную жемчужину – там внизу стоял греческий храм, невероятно огромный, желтовато-белый, украшенный статуями древнегреческих богов.
— Тут нельзя сидеть, — священник взял меня за руку, желая подтолкнуть меня с постамента статуи, на котором я сидела. И в этот момент его лицо изменилось – он увидел то, что видела я.
Храм располагался в ущелье на широком берегу сияющей бирюзовой реки. Изумительно красивые каменные склоны, поросшие редкой зеленью, буровато-коричневые спускались с одной стороны к воде, с другой, возле храма весь склон был покрыт сочно-зеленой растительностью – в основном невысокими соснами. И я, и священник вдохнули чистейший, сладковатый воздух, исходящий от неведомо откуда появившейся реки другого измерения. Несколько мгновений мы молча наблюдали открывшийся нам иной мир. Храм ожил – по нему ходили люди и Боги в ярких одеяниях.
— Какие странные у них одежды, — промолвила я, — я и не знала, что они такие красочные…
— Легенда сбылась, — прошептал священник, — белая жрица…. – он опять посмотрел на меня глазами, полными ужаса и закричал подходившим со стороны церкви своим коллегам, — Жрица! Колдунья! Она открыла вход! Остановите ее!
Я оглянулась назад и увидела, что ко мне бегут несколько священников, — их лица были ужасны, — и поняла, что мне несдобровать, хотя и не знала, почему. Я с трудом выдернула свою кисть из его похолодевших от волнения рук. Не вполне осознавая происходящее, я бросилась бежать в единственно свободном направлении – вдоль крутого, поросшего сосняком берега «параллельной» реки, но все еще на «этой стороне». Я не могла пересечь невидимой черты, которая подобно гибкой невидимой пленке отделяла два мира. Они настигали меня, и по спине проносился неприятный холодок от внезапности, несуразности и напряженности ситуации, в которой я оказалась. Я добежала до какого-то маленького строения – не то старой сторожки при церкви, не то амбара с заколоченными узкими оконцами. Я почувствовала, что хочу попасть вовнутрь. С виду наглухо заколоченная дверь поддалась моему рывку, и я очутилась в темной каморке. Нащупав рукой засов, словно точно зная, что он там есть, я закрыла его. За дверью слышался шум и крики – они пытались проникнуть в мое маленькое убежище. Я оторвала кусок старой полусгнившей тряпки, а затем и фанеру, которой было заколочено окно, содрав кожу на ладонях. Сильнейший ветер ворвался в оконное отверстие, отшвырнув меня к соседней стене. Почти ползком, цепляясь за стены, за какие-то бруски, гвозди и что-то еще, торчащее повсюду, я попыталась вернуться к окну. «Что же происходит?» – спрашивала я себя и не могла ответить. Я выпрямилась перед окном, напрягая все мышцы тела, чтобы безумный ураганный ветер не отбросил меня вновь. – Чудеса продолжались. За стеной этого непонятного амбара открывался вход в тот мир, картину которого я каким-то образом смогла оживить на месте свалки в овраге. На расстоянии вытянутой руки от окна проходил деревянный желоб, отлакированный до блеска бушующим ветром, солнцем и падающим с отвесной скалы ручейком, который ниже превращался в бурный водопад, обрушивающийся в воду реки у греческого храма. Я замешкалась, не зная, что хуже – ринуться ли вместе с бегущей водой в деревянный желоб или оставаться на месте, ожидая итога непонятной, но устрашающей реакции священников. «Упасть вниз я всегда успею, — подумалось мне, — а как забраться наверх?». Мой взгляд упал на небольшой выступ в скале чуть повыше окна, там можно было ухватиться рукой за карликовое деревце, крепко цеплявшееся корнями к терракотовым скалам.
Подключив все силы, которые только были у меня, я взобралась на тоненькую перегородку оконца и, едва не поскользнувшись, встала на выступ в скале, дальше последовал еще один, потом еще. Ползком, напоминая извивающуюся змею, я перемещалась вверх по диагонали, удаляясь от окна крошечной серой лачужки. Оказавшись в метрах пяти от него, я смогла обернуться и увидеть, как дверь за окном распахнулась, и несколько бородатых лиц промелькнули и исчезли вместе с самим зданием, как если бы никогда его и не было здесь, среди скал. Я перевела дух и стала взбираться все выше и выше. Наконец передо мной появилась небольшая площадка – метр на метр шириной. Подтянувшись на руках, я поднялась на нее и села, облокотившись спиной о скалу. Очень больно было рукам, стертым в кровь о камни. Я подула на ладони, чтобы хоть немного остудить их. Передо мной открывался изумительный вид залитых солнцем гор, река внизу казалась теперь серебристой ленточкой, а греческий храм исчез, как дым… Воздух был чист и холоден, с порывами ветра уже не такими сильными, он едва-едва касался моей кожи мириадами холодных тончайших иголочек. Я подумала, что хорошо бы, чтобы при такой красоте вокруг у меня ничего не болело, и с удивлением заметила, что содранная на ладонях кожа на глазах зарастает новой, розовой, тонкой, а руки наполняются силой и энергией. Только сейчас я обратила внимание, что моя одежда осталась такой же белой и чистой, несмотря на все мои приключения. Вся моя обычная жизнь казалась сейчас нереальной. Ведь если существует данная реальность – могу ли я выбирать ее по своему вкусу?
Невидимый голос шепнул мне:
— Чтобы знать больше, поднимись выше.
— Как я могу взобраться дальше – дороги больше нет! – я посмотрела наверх, отвечая шелестящему голосу.
— Ты знаешь. Подумай.
Все затихло. Могу ли я летать? – задумалась я. – если в результате одной только моей мысли я мгновенно вылечила свои ладони, значит и это должно быть возможно… Мысленно я представила, как внутри меня словно воздушная подушка, энергия поднимается вверх, от стоп к сердцу, и при вдохе ребра втянулись глубоко, почти до спины. Еще раз и еще. Все больше и больше. Мои ноги стали легкими и, оттолкнувшись от камня, на котором сидела, я подлетела вверх. Ощущение сказочной радости, почти эйфории охватило меня – я парила, я могла кувыркаться в воздухе и лететь, куда мне было угодно. И если я в сказке, то как прекрасна она! Я летела вдоль скалы, поднимаясь все выше и выше, смеясь сама с собой, расставляя руки, чувствуя себя птицей.
Когда-то давно я придумала сказку о мотыльке, летящем в сказочную страну – сейчас я почувствовала себя им, словно я оказалась в своей собственной сказке, написанной в юности! И о, чудо! Я поднялась, наконец, на вершину скалы, которая оказалась бескрайним плато, ровным, покрытым зеленью, кажущейся синеватой в дымке опустившихся на нее перистых облаков – так высоко я очутилась. Я чуть не сказала «мы», потому что где-то рядом я чувствовала того крохотного белого мотылька, придуманного мной когда-то, казалось, его тонкие мягкие крылышки касаются моего плеча. Над синеватой травой я пролетела еще немного и очутилась у стен белого здания, которое, как остров парило над травой в облаках, пронизанных солнечными лучами. Оно было похоже на круглую лестницу, или пирамиду, уходящую громадными ступенями вверх, а вершина здания растворялась в таком ослепительном свете, что я не решилась рассматривать ее. Все вокруг было бело-золотым, мягким, волшебным. Я влетела в распахнутые ворота-двери и увидела множество людей, которые, подобно мне парили тут и там, каждый занятый своим делом. Мне навстречу направилась сущность в сверкающем одеянии, и я затрудняюсь сказать, кто был это, но в человеческих образах мы называем такие существа ангелами, хотя за белизной одежд и не было крыльев.
— Приветствую тебя, свободная Душа! – услышала его приятный голос. – Мы уже давно ожидаем тебя!
— Спасибо! – улыбнулась я в ответ, узнав голос, шепчущий мне на скалистой площадке. – Спасибо за помощь!
— Пустяки, — ты все делала сама, Душа, я лишь только подсказываю то, что ты забыла. – и добавил – меня зовут Ймаанта.
— Почему я оказалась здесь, Ймаанта? Все так невероятно!
— На самом деле, нет. Ты долго искала путь к себе, не так ли? В беседах, книгах, медитациях, в твоем творчестве ты искала себя, Свое Я? Настал час встретиться с ним, если ты захочешь именно этого и дальше…
— А что еще я могу захотеть?
— Я не буду направлять тебя. Твоя Душа сама выберет то, что больше всего тебе нужно на данный момент, либо навечно. Отец дал тебе выбор, никто не вправе отнимать его. Только ты сама принимаешь решение.
Мы направились вдоль широкой балюстрады балкона.
— Что там, за перилами? – спросила я.
— Ты когда-то сама написала, — « Мотылек, не смотри туда, если ты боишься высоты, — за балконом лежит весь мир, сильный и живой, ждущий тебя, когда ты вернешься к нему вновь и никогда больше не покинешь…» Помнишь? – улыбнулся Ймаанта.
— О, да! Неужели мной придуманный образ может быть реальным?
— А разве ты думаешь, что черпаешь мысли из ниоткуда? Они появляются в твоей голове не случайно – твое сознание проникает в твою монаду, в твой эон, и в абсолют – там зарождается тончайшая мысль, и, как хрустальная капля, стекает постепенно во все более грубые слои и, в конце концов, оказывается в твоей голове и в твоем творчестве. Так и сейчас ты видишь все происходящее так, как наиболее всего подходит именно тебе. Они, — Ймаантра указал рукой на беседующих о чем-то рядом сущностей, — видят все находящееся здесь совсем по-другому. А когда вернутся обратно, многие из них скорее всего и не смогут вспомнить об этом уровне миров.
— А я вернусь обратно? В реальную жизнь?
— Конечно, здесь ты дома, но и в гостях. И пока не пора тебе покидать твое физическое тело, поэтому ты вернешься обратно, когда сделаешь выбор.
— Я все же загляну за перила балкона. – спросила я.
— Конечно!
Как описать словами «весь мир», мир как одно, как живое существо? – Это города, люди, животные, вся Земля – все это простиралось там, внизу, окутанное розово-фиолетовой дымкой, шумящее, двигающееся живое, как дитя в розовом покрывале, окруженное в ночном лесу тысячами светлячков, сияющих и ярких.
Я почувствовала, что люблю это существо, мир, простирающийся внизу. Счастье и нежность охватили меня.
Мои глаза увлажнились, и я спросила:
— Почему все в розовой дымке?
— Потому что ты любишь это все. Розовый — цвет любви.
Я вернулась к Ймаанта, и мы полетели дальше, взбираясь вверх по поднимающимся по диагонали белым этажам или аллеям. Я рассматривала все сущности, пролетающие мимо, они все были такие разные, но столь светлые и красивые, что порой невозможно было оторвать глаз.
Мое внимание привлекла юная высокая девушка с удлиненным серьезным и немного печальным лицом, ее светлые волосы падали на нежно-голубую тунику. Она вся светилась. Рядом с ней шел молодой человек в бирюзовых одеждах. Здесь было удивительным то, что все парили по-над полом, а они просто шли, о чем-то беседуя, будто отдыхая от тяжелых трудов и долгой разлуки.
— Кто эта девушка? — спросила я Ймаанта.
— Это Немитея, которая спасла мир. А сейчас она может просто отдохнуть.
— А кто рядом с ней?
— Ты узнаешь его и поймешь сама, когда настанет твой час. Здесь нет никого, кто тебе не знаком…
— Столько загадок!
— Ты разгадаешь. Немного позже.
Мы полетели дальше. Передо мной открылась зала, наполненная стремящимися вверх бутонами цветов.
— Что это? – удивилась я
— Это лотосы желаний. Ты можешь остановиться здесь, если захочешь. Каждый из них отражает свое качество. Выбирай, какое тебе по вкусу.
Я пошла по зале. Когда я приближалась к цветам, высаженным секторами, они распускались, оживали. Ярко желтые лотосы, распространяли вокруг себя пьянящий аромат. Я закрыла глаза и увидела дворцы, драгоценные камни, бассейны, наполненные розовым маслом, всевозможные яства и напитки заполняли богатые столы, все было красиво и изысканно, безупречно по своей красоте. Я открыла глаза, и мы пошли дальше, и вместе с нежно розовыми цветами передо мной раскрылась картина чудесной семьи, мать, так похожая на меня, отец — прекрасные, совершенные с таким же как они чудо-бутоном – их ребенком приглашали меня к присоединиться к ним, вкусить счастье взаимной любви в прекрасной семье. Я вспомнила моего любимого мальчика – мужа. Мое сердце наполнилось любовью к нему и к нашему будущему ребенку, как бокал священным вином… Но я пошла дальше.
У прозрачных голубых лепестков лотосов, распускающихся затем, аромат был так тонок и свеж, что, казалось, я сама растворяюсь в нем и становлюсь одним из этих цветков. Прозрачно синий цвет творчества, струи тончайших энергий овивали меня, божественная нежная музыка побудила все мое я к танцу, мне захотелось любым способом запечатлеть то, что я вижу и чувствую сейчас, всю полноту чувств и ощущений, образов и звуков, переполнявших меня, как волшебный сосуд. Я очнулась – вот оно творчество во всех своих проявлениях, что может быть выше?!
Но что-то непреодолимо потянуло меня вверх, еще дальше. Я даже не стала приближаться к другим цветам.
Я полетела вверх одна. Там не было ничего! Там было все! Оказавшись вверху, я растворилась на тысячи искрящихся точек, в безбрежном океане света и поняла, что есть высшее благо для меня. БОГ!
Часы блаженства оказались секундами. Секунды часами. Что время – оно конечно. Я – бесконечно! Я – Бог, Бог – Я. Вот тайна, вот ответ.
Ощущение Я — не Я прервалось внезапно. Будто кто-то выдернул меня, возвращая в более плотный слой моего существа.
Я поняла, что пора возвращаться. Рядом появился Ймаанта:
— Сейчас ты спустишься. Время твоего пребывания здесь окончено! Но как подарок, подумай, какое одеяние ты заберешь туда с собой.
Мое воображение нарисовало мне яркое синее платье-плащ, с серебристыми пряжками-бутонами. Мгновение, и я оказалась в нем.
— Ты выбрала цвет мощи, силы. Да, пожалуй, это правильный выбор. Мощь понадобится тебе, — молвил Ймаанта, и мы расстались.
Спуск оказался мгновенным, в отличие от пути сюда, наверх. Я обнаружила себя у статуи Девы Марии, под ветвями старой акации. Все было также, как до моего путешествия, только синий плащ был одет поверх моей белой летней одежды. Услышав невдалеке мужские голоса, я поняла, что сейчас группа священников придет сюда, чтобы обсудить реставрацию старого храма – я вернулась на несколько минут раньше своего отправления отсюда. Я быстро сняла плащ и поспешила на работу, в офис. Я опаздывала немного, впрочем, как всегда. Все было также, но только мои ноги передвигались так быстро, что мне казалось – я парю!
