Я буду помнить Костю с Колей,
Пусть им не светит Геликон,
Пускай иной позволят воле
Их нежить ум, тревожить сон;
Пусть толстоногие девицы
И дней бездушных вереницы
Им отравляют печень, кровь,
И опостылит им любовь…
Они квартиру продадут,
С сумою по миру пойдут,
И дни они свои закончат
В приюте для бездомных лиц…
…Иль может дней тех верениц
Не посетит печаль забвенья
И сердца сладкое томленье
Не омрачит природы свет;
И может быть, в расцвете лет
Они ударяться в поэты,
(Не пожелал бы чести этой)
Иль станут прозу сочинять,
(Коль в беллетристике сильны –
не вижу в том я их вины),
Глядишь – в журналы попадут,
Со славой по миру пойдут…
Тут вечера, фуршет, банкеты,
Лососи, крабы, винегреты,
И вереницы сытых лиц
И ноги тонкие девиц…
И та же печень, та же кровь,
И та же мерзкая любовь.
*
И вот: больница дорогая,
За дверью – публика чужая:
— Скажите доктор, для газеты –
Тому виною винегреты,
Икра, креветочки, спиртное,
Иль удовольствие другое –
В примере тоненьких девиц
И этих сытых пьяных лиц?
— Да, да, — печально он ответит,-
Пренебрежение к диете,
Вино, девицы, кутежи…
Хотя и всё, что не скажи,
Ответ мой будет слабой тенью…
— Но есть надежда на спасенье? –
Вдруг хором спросят репортёры.
— И не уместны разговоры,
Их свет души давно угас,
И знаю я, последний час
Тела их бренные страдают
И к смерти горькой призывают…
*
…И за большие очень тыщи
Вам на Ваганьковском кладбище
Огромный памятник поставят,
На веки – вечные ославят.
Довольно знатные поэты
Вам посвятят свои куплеты;
Ну а ещё, лет через двадцать
(Пообещайте не смеяться) –
В «Родную речь», в «Литературу»
(Учебник школьный есть такой)
Войдёте вы златой строкой…
*
…Иль может быть иной покой
Уделом будет чести вашей,
И с прехорошенькой Наташей
Наш Костя будет почивать
И дни беспечно убивать;
Ну а потом пойдут и внуки
И в час безделия и скуки
Он будет Пушкина читать
И между словом вспоминать
О тех годах, давно забытых,
Когда и он ходил в пиитах…
И о такой же видно доле
Наверно вспомнится и Коле.
Достанет ручку он, тетрадь,
И станет рифмы подбирать;
Одну возьмёт, другую, третью…
Но всё уж умерло в поэте,
Былые чувства улеглись,
А эти вот не поддались
Перу былого златоуста…
В душе томительно и пусто.
Но не горюй, расти детей
И может быть чрез много дней
К могиле правнуки придут
И патриарху воздадут
Поклон почтения и чести…
Иль скажешь ты, что много лести
В словах моих? Ничуть, ничуть…
А впрочем ты о том забудь,
Живи как хочешь, бог с тобой,
И мне ли знать, какой покой
Подвластен жизнии твоей
В рассветах этих славных дней.
*
…А на последок вам скажу,
(Не по себе, увы, сужу),
Но говорит, такое, свет,
Что будто в деньгах счастья нет,
Что верно счастье молодое
В блаженстве мира и покоя,
Где правит бал уют семьи
В венце совета и любви.
Так для чего, зачем всё это?
Иль участь жалкого поэта
Дороже вам родных пенат,
Где без потерь и без утрат
Вы век свой мирно проживёте
И в край иной во сне уйдёте
Под плач рыдалистый детей
И всхлипы тихие друзей.
Где вас помянут добрым словом
И снисходительным укором
Ошибки ваших прошлых дней…
…И за кладбищенским забором
Заплачет нежно соловей.
08. 2000.