ВАНЬКА
Был Ванька самым что ни на есть чернорабочим. Таскал тачку, собирал возле станков сиреневую металлическую стружку, то возникая, то опять растворяясь в сером дымчатом воздухе цеховых прилетов. А знаменит за первые два месяца работы стал тем, что в обеденный перерыв бегал через проходную к деду Георгу, словоохотливому армянину, нелегально торгующему домашним вином. К концу смены Ванька светился особенным добродушием.
Было ему хорошо за сорок. Но по отчеству к нему никто не обращался. Солидности Ванька не имел – ни по фактуре, ни по поведению, ни по рангу. Не только мы, горластая цеховая молодежь, но и степенные пожилые станочники относились к нему с иронией.
На день Победы выехали мы цехом на «Миус-фронт». Есть такой мемориал недалеко от нашего города. Немало там солдат в Отечественную полегло. Поехали семьями – с детьми, внуками. В середине семидесятых среди рабочих много еще было тех, кто воевал в ту войну. Так что отмечали праздник и как общий и как семейный.
К обелиску подошли всем народом. День стоял солнечный, жаркий, сияющий необыкновенной чистотой дальнобойных пространств. Жаворонки пели.
Наши ветераны без пиджаков, с гвоздиками в руках шли впереди колонны. Скромные были мужики. Пиджаки с регалиями одели только у памятника. Парторг попросил. А им от этого будто неудобно стало перед теми, кто под плитами лежит.
Митинг получился душевным. Подарки ветеранам вручили. У женщин слезы на глаза наворачивались. Ванька, повесив свой коричневый свитерок на руку, стоял в толпе, окружившей фронтовиков. Из-за спин наших молодецких выглядывал.
Потом на зеленой траве расстелили скатерти. Разбились на веселые, спаянные предыдущими праздниками компании. Доставали из сумок кто чем богат. Уже и первые рюмки зазвенели. Хорошо на свежем воздухе, да в кругу друзей, да с огурчиком соленым, да с лучком зеленым стопку за Победу поднять!
Фронтовики, естественно, все вместе собрались. Мы возле них приземлились – послушать о войне, о жизни той, когда нас и в помине на белом свете не было.
Ванька, растерянно улыбаясь, оглядывался на мгновенно организовавшиеся компании заводчан. А вокруг – шум, веселье, детвора солнечными зайчиками мелькает.
— Ванька, айда сюда! – великодушно крикнул кто-то из нас, сидевших на траве возле ветеранов.
Ванька с просветлевшим лицом кинулся к этой, самой почетной компании, на ходу натягивая через голову свитер. Мы грохнули во весь голос.
А фронтовики, поперхнувшись смехом, застыли со стопками в руках – на груди у подбежавшего Вани тяжело колыхались три ордена Славы.
Петрович, бригадир фрезеровшиков, закончивший войну старшим лейтенантом, поднялся. Одернул пиджак. Звякнули медали. Недоумение постепенно смывало и наши ухмылки. Петрович обернулся к нам:
— Какой он вам Ванька?
Система координат медленно смещалась в наших головах. Голос бригадира окончательно поставил все на свои места:
-Иван Палыч! Садись по центру.
