Не клевало. Раз двадцать уже Петр Данилович закидывал удочку и сколько ни плевал на наживку, клева не было. «Зараза», — вслух проговорил он, — хоть бы раз ткнулся». Но красный маячок поплавка лишь покачивался на пробегающих по отмели маленьких бурунчиках и не нырял. Петр Данилович уложил тонкий конец удилища в рогатулину, вогнанную в илистое дно в двух шагах от берега, и лишь сейчас заметил, что сзади, чуть выше от него, сидит, облокотившись на коричневый портфель, бородатый молодой человек.
— Здрасьте, — сказал бородач, приподняв за козырек матерчатую кепочку. — Не клюет?
— Да! — Петр Данилович разобиженно махнул рукой. Доставая папиросы, подсел к незнакомцу. — Ночью дождь был, так, может, от этого. А может, и нет. Скорее всего — сыта рыбеха. Лето же. Спичек не будет, мил человек?
Бородач достал из нагрудного кармана зажигалку и протянул деду.
— Газовая? — недоверчиво покосился тот.
— Да, а что?
— Тогда, милок, сам чиркни. А-то, понимаешь, я в прошлом году вот таким же макаром весь левый ус себе спалил. Как пыхнет газ этот, его же регулировать надо, и все — нету усов.
Парень усмехнулся, прикурил сам и дал деду.
— Работаете или на пенсии? — спросил он, глядя на поплавок.
— И работаю, и на пенсии, — ответил Петр Данилович, тоже наблюдая за поплавком.
— А кем, если не секрет?
— Я -то? — Петр Данилович встал, шагнул к ближайшему кусту тальника, вынул из-под него синюю фуражку с голубой кокардой на околышке и крылышками на тулье. Ткнул пальцем в кокарду, потом в небо и серьезно ответил:
— Авиатор я, — помедлив, добавил, — Петр Данилыч. Вот уж два года, как авиатор, — усаживаясь, пояснил он. — В общем — аэродромный рабочий или служащий, черт их разберет.
— Ну, а я — геолог. Евгением зовут. Женя. Значит, это ваше хозяйство? — Он через плечо показал на большое поле с деревянным домиком с краю.
— Да уж какое тут хозяйство, — глянув на летное поле, проговорил Петр Данилович. — Так. Раз в день прилетит самолет — и все. Багаж какой, груз, почта. Пассажиров почти что и не бывает. Вы вот, наверное, самолет-то и ждете. Аль нет?
— Самолет, — согласно кивнул геолог.
Петр Данилович посмотрел на часы.
— Долго еще. Полтора часа ждать.
— Подождем. Покурим, — геолог усмехнулся. — Порыбачим.
— Порыбачим, — лукаво согласился Петр Данилович.
Молчали недолго. Дед чему-то улыбался, хмыкал про себя и наконец спросил:
— А чего же здесь ищете?
Геолог пожал плечами и просто ответил:
— А всё.
Петр Данилович слегка удивился
— Как так?
— Правда. Всё ищем. Вернее, обследуем. Про ГЭС слышали?
— Знаю об этом.
— Ну вот, мы и обследуем зону затопления. Вдруг в этой зоне что-то да есть. Может быть, даже золото. — Он плутовски подмигнул деду. — А если есть, то в каких масштабах. Доступно объясняю?
— Да не дурак вроде, понимаю. — Дед помолчал. — Так-так, значит, и золото, говоришь, может быть?
— Может, и золото, — геолог сорвал веточку и повертел ее в пальцах. — А вы что, сильно драгоценным металлом интересуетесь?
— Да как сказать, — помялся Петр Данилович. — Просто случай со мной был. В войну. Потеха.
Он покачал головой и поближе придвинулся к геологу. Потом что-то сосредоточенно подсчитывал, загибал пальцы и уверенно проговорил:
— Ну да. В мае мы расписались, а в июне — война. Точно. Как о войне-то узнали, милаха моя в слезы. Да и мне, понимаешь, обидно: еще как следоват, всласть с бабой пожить не успел и сразу же под пули лезть. Оторопь меня взяла, не вру. Кому помирать охота? — Он посмотрел на геолога. — Тебе охота? Только по правде? Охота?
— Ну, как вам сказать. Неохота, конечно. Рано.
— Ну вот, — оживился Петр Данилович, — и мне так же. Как представлю, что продырявили меня, аж все внутри кувырком. Ну, оторопь, одним словом. Я тогда на тракторе работал. На трелевочнике. А тесть мой катерок по Лене водил, и катерок тот прииску принадлежал. В то время закон был: кто на прииске работает, на фронт не брали: бронь. Сам понимаешь, прииск. Золото — дело нешуточное. Тем более, в войну.
Петр Данилович покрутил ус и снова полез за папироской.
— Давай-ка закурим. Только сам чиркай. Усы, — дед многозначительно показал на закрученные хвостики рыжих усов.
Закурили.
— Ну, вот, — продолжал Петр Данилович. – Значит, она, жинка моя, смекнула про это и — к бате. Я не знаю, о чем у них там разговор произошел. Знамо дело, без слез не обошлось. Короче, устроился я на тестев катерок мотористом. По блату, так сказать, а значит, к приисковым рабочим причислился. Ты не подумай, что я трус там какой, нет. Маялся я в сердцах, молодой. Хоть и боязно, а ведь и надо. Заявления в добровольцы многие писали. Ну, знамо дело, и дезертиры были, и я вроде как из них, токо официальный. Уж больно неприятное чувство. Совестно. Я и жене высказывался про чувства эти, а она опять в рев. Потом, жулья всякого на Лене много водилось. И золотишко мыли, и продавали. Времечко трудное. Тьфу, язви тебя, потухла. Черкни-ка еще разок.
Петр Данилович, причмокивая, раскурил потухшую папиросу, затянулся поглубже.
— Ну ладно. Мне-то что, я золота и не видел. Тем паче, строго было. Если кого с золотишком поймают — все: или тюрьма, или, если по крупной, в расход сразу. Так говорили. Но все одно меняли. Я ж говорю, всякие люди были. Правда, кому попало никто из лоточников товар свой ни в жисть не предложит. Присматривались. Глаз у них верный, ого!
Ну я, видно, приглянулся одному. Стою как-то на корме, курю. Подходит мужик, бородатый, вроде тебя. В пальто-шалке, на голове кубанка. Представительный мужик. Поговорили о том, о сем. Пожалился я ему, что туго с продуктами стало. Он слушал, кивал, потом наклонился поближе, прикурить будто бы, а сам тихо так говорит: «Возьмешь?»
Я не пойму. «Чего брать-то?» — спрашиваю. «Да тихо ты, — шепчет, — золотишко возьмешь?» Я аж похолодел. «Нет», — говорю. А он сквозь зубы процедил: «Подумай. Я на обратном пути сяду». И вышел на пристаньке какой-то.
Ну, и засвербило у меня в голове. Пришли мы в поселок, я своей: так, мол, и так, предлагают. Покумекали мы оба и надумали. Денег у нас не было, из всего самого ценного — один мой костюм. Ладный такой, черный. Один раз на свадьбу его одевал. Решили, что денег за него мало дадут, а золото есть золото — вес, понимаешь ли. На костюм и сменялись. На катере, в гальюне. Сначала я зашел со свертком под ватником, потом он, после опять я. Последний раз, когда зашел, развязал мизерный мешочек, гляжу, точно – золото. Завязал его покрепче и в карман. Карман в брюках длиннющий был. Мешочек коленом чувствовал. Ага.
Выхожу из гальюна радехонек, и бац… аж круги серые перед глазами пошли: милиционер. Стоит, прислонился к перильцам и взгляд свой прямо в мою переносицу вперил. Первое, что в голову пришло: «Попался». А милиционер посмотрел на мою рожу-то кислую и улыбнулся. А меня от этой улыбки в пот. И, главное, ногу, где карман с золотом, поднять не могу — словно гиря пудовая в нем. А тот зубы скалит.
— Что, браток, прохватило? — спрашивает.
— Прохватило, — говорю, а слезы глаза застят. Ни за что ни про что втрюхался. А тот:
— Бывает, — сказал, повернулся и пошел к носу катера.
Не поверишь, еле я до машины своей добрался. Тянет золото, хоть руками ногу переставляй. А к штанине притронуться боюсь: что ты, думка-то, что следят за мной. Главное-то, как назло — куда бы я ни влез, везде на этого милиционера натыкаюсь. Извелся весь, сил нет. Дошли, помнится, до большой пристани и только трап бросили, я первый прыгнул, глядь — милиционер за мной. Мне тесть орет: «Куда, Петруха! Ну-ка назад!» Я только рукой махнул.
Взбираюсь по пригорку, волочу свою неживую ногу, оглядываюсь. Милиционер за мной, ядрена корень, и что-то напевает даже. А мне бы быстрее на пригорок забраться. Дело-то в том, что туалет наверху стоял. Вот я прямым курсом к нему. Метров, может, тридцать и было-то, но как я лез, как лез, — дед закатил глаза, — в жизнь не забуду. Альпинист, твою мать. Сердце останавливалось. Точно. Но добрался, однако. Заскочил в туалет, руку в карман, схватил мешочек — и в дырку. Сто пудов с плеч. Сам сел. По нужде будто бы. Милиционер тоже зашел, встал рядом. На меня — ноль внимания. Сделал свое нехитрое дело и айда. Мне опять плохо стало, значит, он и не знал ничего. Значит, причудилось мне.
Как только я себя не ругал! Самое подходящее слово отыскал: дурында. Тут и дурак есть, и рында. Вроде как, корабельный дурак получается. Пробовал багром мешочек искать, да где там! Пропало, — махнул он рукой.
Две недели пока катер свой ждал, в местном лесхозе работал. Сучья с хлыстов обрубал. А по-надобности все в тот же туалет бегал. Мужики смеялись: «Чего ты там хорошего нашел? Вот, рядом же есть». «Нет, — говорю, — мужички, тот лучше. Золотой». Они хохотали, но соглашались. «Точно, говорят, — на века построен, кирпичный». Им-то невдомек, что он и вправду вроде золотого.
Геолог смеялся, вытирая своей кепочкой глаза, а Петр Данилович закончил:
— Так и вернулся я к милахе своей без золота, без костюма и без работы. Знамо дело, уволили. Погоревали, конечно, малость, а у меня на душе, представь, радость какая-то. Слава богу, думаю, что ниточка эта оборвалась: на прииск по блату, золото барыжное — слава богу.
Ну вот, в сорок втором году я уже на фронте был. В городе Герлице войну закончил. Ранили. Домой вернулся, забрал семейство свое и сюда. Так до самой пенсии трактористом и проработал. Вот так-то. Что скажешь? Ничего себе, да?
— Да – а — а! Интересная история, — геолог опять громко рассмеялся, — забавно, в самом деле. Значит, не нашли вы свое золото, Петр Данилович? А жалко, а? — он дружески похлопал деда по плечу. — Жалко?
— Да нет, — равнодушно ответил авиатор. — Не жалко. Золото свое я нашел. Но это было потом. Далече отсюда.
Они еще недолго посидели на берегу маленькой речки, ожидая поклевки. Но клев так и не начался.
— Ну, пойдем, скоро уж самолет. Засиделись, — встрепенулся Петр Данилович. — Назад-то вернешься?
— Вернусь, конечно, — ответил геолог. — Работа.
— Ну да, — согласился дед, поправляя фуражку. — Работать надо.
Скоро прилетел маленький АН-2. Петр Данилович принял все, что привезли, вместе с пилотом закинули в брюхо самолета все, что надо было закинуть, и попрощался с геологом Женей.
— Так что ищи свое золото. На чужое глаз не клади. Ну, бывай. Вернешься — заходи. Мой дом — вон он, под зеленой крышей.
— Счастливо, — в свою очередь ответил Евгений. —Зайду.
Пилот убрал внутрь маленький трапик, спросил у деда, не нужно ли что в конторе.
— Ничего не надо, — ответил Петр Данилович. – Унты, разве что. К зиме.
— Узнаю, — ответил пилот и захлопнул дверь.
— Забавный у вас работник. Золотой, — засмеялся геолог, вспоминая дедов рассказ.
— Данилыч — то? — переспросил пилот. — Отличный мужик. Без гонора. Хотя фотографий его где только не увидишь.
— Ударник, стало быть, — предположил Евгений, умащиваясь в кресле.
Пилот удивленно посмотрел на геолога.
— У него же звездочка, чудак, — покачал он головой.
— Какая? — поднял брови Евгений.
— Натуральная. Золотая. Ты что? — опять удивленно протянул пилот. — Герой! Один на всю округу, еще с фронта, — сказал и ушел в кабину.
Когда самолет делал над летным полем круг, геолог глянул в иллюминатор: внизу у домика стоял «авиатор» и махал вслед самолету фуражкой. «Ну, вот, приплыли, — подумал Евгений, — стыдоба-то какая, ей-богу. Заклинило на этом золоте что ли. Нет, прилечу и зайду. Извинюсь хоть. Зайду».
Авиатор
0 комментариев
Добавить комментарий
Для отправки комментария вам необходимо авторизоваться.
Хорошо написано ! Сюжет может и несколько тривиален, но цепляет! В целом, проникаешься уважением к деду… Весьма понравился художественный стиль и язык! Лёгкий и простой, но от этого еще более добротный и запоминающийся!
Добротно написано.
Легко читается, на одном дыхании.
Сюжет не избитый.
Финал, действительно неожиданный.
Хотелось бы ещё почитать Ваши работы.
С уважением, Стася.
Очень интересный рассказ!
Честно все описано, правдиво!
Язык хороший!
Хороший рассказ. ПРавда, мне финал не кажется неожиданным. По моему пониманию, неожиданность должна исходить из развития сюжета.
Корсуков?
Рассказ хороший, но скомканным выглядит финал.
«Пилот удивленно посмотрел на геолога.
— У него же звездочка, чудак, — покачал он головой»
Откуда заезжий геолог должен знать местного героя? С чего пилот удивленно смотрит?
Так что неожиданности в финале нет никакой, во всяком случае сюжетной. Да и извиняться геологу не за что.
Поздравляю, Виктор, браво!
Спасибо, Сол! Твоим мнением дорожу втройне!
Твой ВИКТОР