1.
«Бог смерти не сотворил»
(Прем. 1:13)
В настоящем боге есть ребенок,
А иначе, что это за бог? –
Раб, в своё бессмертье погребенный,
Застающий сам себя врасплох
Знанием того, что совершенство –
Смерть, предел, молчанье, пустота…
Бог, быть может, впасть мечтает в детство,
Не было которого, устать,
Устрашиться ветреного всхлипа
И себя почувствовать таким
Беззащитным, что, забыв рассыпать
Горстку новых звезд в подлунный дым,
Матерь божью звать в безумной жажде
Тающим утешиться теплом,
Как бы маму звал ребенок каждый,
И заплакать так же, а потом
Улыбнуться песне колыбельной,
Удивиться первому лучу,
И, забросив райские свирели,
Подражать истошному грачу,
И хотя бы миг один не помнить,
Что сулит за ним летящий вслед,
Чтоб вообразить его огромным,
И гадать: затмит он или нет
Вечность? Так гадает на ромашке –
Быть-не-быть – мальчишка, полюбив.
Так воображает мир и машет
Крыльями, приветствуя прилив,
Самый первый свой, детеныш чайки,
Гордо ковыляя по камням…
Бог – ребенок, он души не чает,
В том, что сотворил с любовью сам –
Если настоящий, сокровенный,
Только твой он… Видишь – там, в ночи
Бог сидит в песочнице вселенной
И беспечно лепит куличи…
2.
И кто-то почувствовал – это в дверях бог.
Он выдохнул небо – ах, как запахло зимой
И крымским крепленым! Он хочет застать врасплох
Женщину и младенца – себя, себя самого.
Бог долго звенит ключами от всех замков
И тайн мирозданья — от всяческих мелочей,
Еще от почтового ящика – он таков,
Никогда не находит гвоздика для ключей.
У него в кармане заначка – пригоршня звезд,
Папиросы с туманом, какая-то сумма в рэ,
Нездешняя музыка… Бог, видно, слишком прост –
Безделушки в кармане сползают к дыре, к дыре.
Но когда, отдышавшись и сбросив пальто на пол,
Он всё же решит обнаружить себя здесь, то,
Смутившись, вдруг скажет: вот черт, не туда пришел…
И навсегда растает, забыв пальто…