Давным-давно, во времена Адама
Один язык все знали без изъяна.
Один другого понимал средь гама:
Петух, змея, лягушка, обезьяна.
Язык всеобщий был красив, силён.
Был райский мир заклятьям слов подвластен.
Едва ль осталось что от тех времён,
Наш грешный мир немотен и несчастен.
Давно расставшись с райским изобильем,
Стенают твари о его богатствах.
Всяк о своем, разрозненно, в бессильи.
Язык забыт, потерян средь мытарства.
Загадочно горланит во весь дух,
Да вот хоть на болотине, лягушка.
Как заклинанье повторяет вслух.
Заветное есть слово у квакушки.
В грязи и сырости твердит «ква-ква»,
Надувшись важно, выпучив глаза.
Старательно выводит «Aqua-…qua»,
А после прыгает за мухой, егоза.
Откуда в квакше иностранщина?
Безвылазно она сидит в болоте.
Твердит: «вода!», и не ее вина,
Что прочих слов не сохранили в роде.
Воспоминание о водах рая,
Прозрачных, не таких как на болоте,
Хранится у лягух, не умирая,
И повторяется на грустной ноте.
