Изгой по собственному желанию

= Всякий, кто любит одиночество, либо — дикий зверь, либо — Господь Бог = (Ф. Бэкон)

Жизнь каждого из нас соткана, словно покрывало, из воспоминаний и их обрывков. Потому и покрывало это у всех разное: у кого-то – большое и красочное, у кого-то – маленькое и потрепанное, а у кого-то…

***

Маришка рассеянно переводила взгляд с наручных часов на зеленую вывеску Сбербанка и обратно. Она ждала человека, который должен был передать ей небольшую посылочку от ее приятеля из Сингапура. Самого этого человека она никогда не видела, но знала, что его зовут Андрей, и что он работает то ли механиком, то ли мотористом на корабле, или что-то в этом роде…

Андрей оказался именно таким, каким его и представила себе Марина, судя по его собственным описаниям, выданным по телефону.
— Здравствуйте, Андрей!
— Добрый день. Марина?
— Да, это я. Приятно познакомиться!
— Мне тоже. Извините, но я посылку Вам не принес. Понимаете, можете считать это моей глупостью, или перестраховкой. Но не затруднит ли Вас подняться сейчас ко мне и написать расписку о том, что посылку Вы получили?
— Конечно, без проблем, — слегка удивилась Марина, но зашла за Андреем в подъезд.

Убранство комнаты… нет, не говорило, а просто кричало о том, что здесь живет холостяк. Новая, но абсолютно пустая однокомнатная квартира. Лишь разобранный диван, телевизор и журнальный столик, на котором единственными предметами красовались початая бутылка коньяка и пепельница, полная окурков.

— Извините, я только вчера с рейса вернулся, — смутился Андрей, — Вы не снимайте обувь, проходите на кухню.
Кухня выглядела сестрой комнаты: стол, один стул, в сушилке – единственная тарелка и одинокая большая чайная чашка.

— Присаживайтесь, кофе не хотите?
— Нет, спасибо… У меня, к сожалению, мало времени…

Андрей принес лист бумаги и ручку.
— Простите, еще раз, но мало ли что…, — снова начал извиняться Андрей.
— Да я все понимаю, не волнуйтесь, сейчас напишу! – улыбнулась Марина.

Андрей тем временем поставил чайник.
— Понимаете, я через две недели – снова в рейс. Может, все-таки, кофе?
Что-то в голосе Андрея заставило Марину согласиться. Странно, но этот моряк умел варить отменный кофе — обжигающий, терпкий, ароматный…

Кофе дымился в чашках, сигарета – в руках Андрея. Разговор как-то не клеился. Андрей молчал, а потому Маришка, как могла, заполняла бесконечную паузу своим монологом ни о чем. Сейчас уже она точно не могла вспомнить, о чем именно говорила, но все это время она смотрела в его глаза… До сих пор она помнит ту пустоту, замершее, словно каменное, отчаяние в глазах собеседника. Чтобы Андрей не делал, чтобы не говорил, глаза оставались неизменными – с треснувшим циферблатом времени, с замороженными песчинками часов Жизни.

Постепенно Марине удалось узнать от Андрея, что родных у него нет – родители и сестра погибли в автомобильной аварии, жена ушла еще по молодости лет к другому, детей Бог не дал. Друзей и приятелей – тоже.

— Ну, подумайте, Мариша… Какие могут быть друзья, если я по одиннадцать — двенадцать месяцев в море?

— Не знаю.. Может, те приятели, с которыми вы вместе на судне работаете?

— Да Вы что! Там же одни индусы! Я же – контрактник. Рейс – домой на месяц — на два, и – снова в море…

Марина не понимала. Совсем не понимала. Как же так? Как можно жить без друзей? Или, хотя бы, без приятелей? Дикость, просто дикость… Тяжело…

Андрей, словно услышав мысли Марины, продолжил:

— Конечно, тяжело… Мне скоро – пятьдесят. Спишут на берег. Чем я буду заниматься? Пока не думал. Жилье есть, деньги тоже. Куплю машину, заведу собаку. А потом…, — Андрей замолчал.

— Что? Что потом?

— А потом… Не знаю… Буду ходить в кино и театры, ездить на рыбалку.

— Один?

— Один… Да и не нужен мне никто, поверьте, — Андрей попытался улыбнуться, — Так я валяюсь дома на диване, курю сигары, пью коньяк. А если буду не один? Будет кто-то все время над ухом жужжать: не кури в комнате, слишком много выпил… Зачем мне это?

— Но ведь ни один человек не может жить бесцельно! О чем Вы будете мечтать, какие планы строить, чем, наконец, Вы будете жить?

— Простите, Марина, задержал я Вас, — вдруг резко ответил Андрей, — Вам, наверное, пора. Рад был познакомиться. Вот Ваша посылка.

Андрей встал. Марина тоже поднялась.

— Простите меня, — сказала девушка, — Я не хотела…

— Ничего страшного. Просто знайте. Каждый человек выбирает свой путь самостоятельно. Я сам выбрал свою дорогу. Одиночество? Может быть…Но все это я сделал – по собственному желанию. Мне уже нет места в обществе. Я многого не понимаю. Я мыслю только «моряцкими» мерками. Я живу только в море. На берегу – и не живу вовсе… Ну, не смогу я приспособиться к реальному миру! Я не умею общаться с людьми на бытовом уровне. Я не понимаю шуток и анекдотов, звучащих с экрана телевизора. Я совершенно не разбираюсь в той музыке, которую сейчас все слушают. Поэтому меня здесь, на суше, и не воспринимают. Странный я для них, понимаете? Не такой, как все. Даже с ребенком иногда сравнивают. Говорят: «Ты что, даже этого не знаешь? Это ведь знают даже дети!!!» А я не знаю, да, не знаю. Я всю жизнь провел в море. У меня и дома-то нет. Как только сюда приезжаю – сразу хочу обратно. Море – мой дом. Оно заменило мне всё. И семью, и друзей… Я — изгой по собственному желанию.

***

Маринка плакала в машине, уронив голову на руль. По капоту барабанили ошалевшие от долгой засухи капли дождя. По тротуару бежали люди в поисках укрытия от ливня.

Мужчина с застывшим временем в глазах, стоя на балконе, поймал несколько капель дождя на ладонь. Приложил ладонь к лицу, попробовал дождь на вкус.

— Соленый… Как море…