За спасение даже не поблагодарила.
Рецензия на стихотворение Валентины ЧЕРНЯЕВОЙ «Муравей и Бабочка».
Это стихотворение написано для детей дошкольного возраста. Автор в качестве воспитательницы вложила гуманную идею о важности помощи жертвам при случающейся беде, особенно утопающим.
При рутинной своей повседневное работе трудяга-Муравей услышал призыв о помощи. Он «По тропинке мимо ней / шел… нес бревно. / Ох тяжелое оно!»
Мы то понимаем: «Муравьинка нес бревно». Вовсе не бревно он нес — щепку. Но для трудяги-Муравья та щепка казалась бревном. Он медленно шел и нес тяжелую ношу. Для этого использовал всю свою сноровку, силу и волю. И потому, что то была щепка — не бревно — автору следовало это слово заковычить. Возможно даже само бревно, как действующее орудие-персонаж предстоящего спасения написать дополнительно с заглавной буквы. «Бревно».
Никто в том не сомневается: «Муравьишка-то силач!»
Одного этого мало для характеристики — он еще благороден. В любую минуту готов прийти на помощь пострадавшему. Редкостные качества в эпоху безразличия к чужой беде.
«Вдруг он слышит крик и плач. /«Ой спасите! Я тону! / Я вот-вот пойду ко дну!»
Верно, водоем тот или лужа находится близко, коль муравей услышал. Но как он разобрал слова Бабочки? Ведь перелетные пользуются собственными звуками, сигналами, выражениями. Обитают в разных сферах. Обычно, друг на друга не обращают внимания. Не понимают.
Упадет Бабочка с неба — раненая, больная или погибшая — вот тогда вездесущий и прожорливый муравей прибежит к ней. Сам или с чьей-то помощью перенесут в свою веселую компанию — устроят пиршество с вкуснятиной.
Только услышал наш Муравьишко «крик и плач» — «Побежал он к луже-морю, / Чтоб помочь чужому горю».
С «Бревном»-то на спине? Не мог он с «Бревном» бежать. И оставить «Бревно» не мог — оно ему пригодилось в последующем плаваньи и спасении тонущей Бабочки.
«В луже Бабочка была, / Под водой уж два крыла».
А где головка-носик-ротик Бабочки? Неужто в «луже-море»? Или ей как-то удалось переворнуться на спинку? И тогда головка-носик-ротик торчали бы из «лужи-моря». Об этом поэтесса не сообщает. Верно, не догадалась.
Картинка описана печальная: «Под водой уж два крыла!” Выходит, в воду попали головка-носик-ротик… Бабочка захлебнулась.
Оказался на месте беды — по зову Благородства и Добрых сил. «Бросил сильный Муравей / На воду бревно скорей. / Прыгнул на бревно, как в лодку, / И поплыл спасать красотку».
Бревно — не лодка: без весел. Само поплыло в нужном направлении эта «щепка-«Бревно». И как-почему она прямо поплыла — без течения — в сторону бабочки? Маленький ребенок может об этом не спросить. А вот я — за него — спрашиваю.
“К Бабочке доплыл Храбрец, / Та схватилась за конец / Муравьишкина бревна, / И была тем спасена».
Даже предположим: «доплыл Храбрец». Но Бабочка то вся погружена в воду. Чем она «схватилась за конец, / Муравьишкина бревна»? Или, она, действительно, лежала на спинке? И — тогда…
“Бабочка от счастья пела». Надо понимать ее радость спасения! Но… запела… захлебнувшимся, полным воды ротиком? Упрощен великий эпизод спасения.
И такое бывает: «Высохла и улетела». Даже на поблагодарила за помощь в спасении. Но «Муравей не ждал наград, / Он за Бабочку был рад».
Вот какой Муравей-мальчишка. Альтруист и благодетель.
А Бабочка — она ветреная. Ни за спасение… Да, что там говорить… Такие они — многие эгоистки-девчонки. Принимают за должное все знаки внимания.
Поэтесса учит малышей благодарить. В данном случае — за спасение. И еще, конечно, надо понимать, за еду и прочие добрые поступки.