В тот год весна выдалась с характером. Рано распустив в бессрочный отпуск снеговых стражей, тела которых всю зиму охраняли робкие деревца в скверах столицы от порывов холодного вера, она пребывала в каком-то оцепенении. Как королевская особа, разогнавшая свиту предшественника и еще не обзаведшаяся своей собственной. Тем самым подвергая свое царствие известной доле риска. Однако неопытной царевне повезло с окружением – природа, как заботливая нянечка, обрядила Весну в нежно-зеленые кружные наряды, кое-где разукрасив их желтыми топазами мать-и-мачехи и одуванчиков. Быстро подобрала своей подопечной достойную свиту – веселого Ветерка, грозного защитника Грома и одетого во все цвета радуги стилиста Небо. Однако царевна все скучала, лишь изредка радуя подданных чарующей солнечной улыбкой и теплым, а загостившихся посланников заоблачного мира – людей, — теплым приемом.
К свите царевны уже недели две как присоединился озорник Май, задорный зеленоглазый паренек, подпоясанный голубым шелковым пояском поверх рубашки березовой расцветки. То ли он рассмешил ее своими шутками, то ли Ветерок принес приятную новость, а может нянечка Природа постаралась на славу и сплошь усеяла платье нашей «несмеяны» топазами, но настроение у царевны тем утром было самым что ни на есть лучезарным. Она открыла бирюзовые глаза и осветила своей улыбкой весь мир.
— Выше высочество, Вы сегодня прекрасны как никогда, — раздался за спиной голос Мая, склонившего в приветственном жесте свои зеленые кудри. Улыбка на прекрасном и безоблачном лике Весны засияла еще ярче…
— Я так рад тебя видеть! – расплескались ей навстречу звуки знакомого, ставшего за последние несколько месяцев таким родным, голоса. Она, как будто подталкиваемая Ветерком в спину, еще быстрее пошла к нему навстречу. Их глаза сияли тем редким огнем, который выдает не просто привязанность двух людей, но близость, основанную на душевной общности. Обменявшись дружескими объятиями, молодые люди пошли в сторону вокзала — он – стройный высокий брюнет и она – блондинка среднего роста с летящей походкой. Он уезжал в прекрасный древнерусский город повидаться с друзьями, а она… Нет, она оказалась здесь вовсе не для того, чтобы провожать его. Просто из-за плотного расписания жизненных графиков это была единственная возможность увидеться за всю неделю. Они не обсуждали заранее, какой должна быть их встреча и какова ее цель, что они будут делать, куда пойдут. Им было настолько легко друг с другом, что обстановка не имела никакого значения.
Войдя в здание вокзала, они направились к кассам. Поезд отбывал через десять минут. Молодой человек наотрез отказывался принимать ее разумные доводы о том, что если он пропустит этот поезд и отправится вечерним, то прибудет к друзьям только поздним вечером.
— Я хотел с тобой пообщаться, — с шутливым выражением детской обиды на лице вымолвил он, осыпав ее мягкими огоньками своих непроглядно вишневых глаз. За нее ответили только глаза, в такие трогательные минуты имевшие свойство становиться из зеленовато – карих абсолютно зелеными с темно-серым блеском на ободке.
Тут ему на выручку пришла смекалка:
— Я поеду автобусом, у них отправление по наполняемости – вспомнил он.
Выйдя из по обыкновению шумного здания вокзала, они пошли вдоль его внешней стены. Без труда отыскав стоянку нужного им рейса, они, наконец, смогли предаться непринужденной беседе. Весна, очарованная комплиментами Мая улыбалась все шире. Воздух наполнился ароматом молодой листвы и цветочной пыльцы. Небо сменило серое платье на изумрудно – голубое и теперь красовалось перед восхищенными зрителями, расточая стозвонную переливчатую мелодию. Но шум трамвая не давал забыть свидетелям этой очаровывающей сцены о нахождении в черте города. Они вышли на перекресток. Перед взглядом открывалась миловидная панорама старой Москвы – две улочки сбегали от перекрестка вниз, указывая своей наклонностью на то, что где-то неподалеку их поджидает берег реки, чтобы превратить в набережную с гранитными перилами. Он и она пошли по более искривленной и узкой улице, вдоль линии которой расположились нестройным рядом свидетели позапрошлого века – двухэтажные сморщившиеся от времени домики. Кое где от былых времен сохранились еще деревянные заборы с редкими, покосившимися жердями. Они шли, оживленно обсуждая поэзию и свои планы на ближайшие выходные. У них была одна мечта на двоих – посетить село Константиново в то время, когда все сады утопают в цвету, побродить по крутому берегу Оки, посетить дом — музей Сергея Есенина.
Дойдя до того места, где улочка упиралась в набережную, они повернули обратно. Идти в гору было тяжелее, но они не замечали этого, по-прежнему поглощенные разговором. Неожиданно, как бывает по какому-то странному закону притяжения взгляда к малоприятным картинам, он перевел взор под ноги.
— Не смотри, — инстинктивно выдохнул он, брезгливо отворачиваясь, — какой ужас!
Она, так же машинально тут же посмотрела под ноги. Там, у края газона лежала мертвая кошка со свернутой шеей, из-за чего оскал ее зубов казался еще более неестественным и зловещим. Это был второй случай в жизни девушки, когда она сталкивалась с останками кошки с вывернутой шеей. Естественно теперь она воспринимала это как некий, непонятный для нее знак. Однако самым отвратительным в увиденной картине было то, что за трупом животного сидела другая кошка и, видимо от крайней степени голода обгладывала останки своей некогда соплеменницы. Это действие, противоречащее всем законам природы, родило в душе девушки какой-то странный дисбаланс, как если бы она столкнулась с обезумевшим демоном нос к носу. Такие встречи никогда не забываются, и оставляют неизгладимый по себе след, навсегда меняя настрой какой-то струнки в глубине сознания. Видение врезалось в память и осело там, как символ сошедшего на мир безумия, ниспосланного Богом в наказание всем живущим тварям, а в особенности человеку.
Они дошли до автобусной стоянки. Расставаться не хотелось. Как и всегда, им не хватило времени, чтобы наговориться вдоволь. Как и всегда казалось, что встреча подошла к концу, едва успев начаться. Она пожелала ему удачной поездки, а он крепко обнял ее. И она почувствовала себя самым счастливым человеком на свете – ведь обрести такого друга удается не каждому. А если друг и окажется верным, то это еще не обязательно залог того, что его интересы и мировоззрение будут полностью совпадать с позициями противоположной стороны. Она обхватила руками его шею и плечи, будто бы стараясь оставить себе частичку его души. Оба они закрыли глаза, испытывая чувство всечеловеческой любви, ощущение которых помнят только редкие старожилы этого мира, живущие где-то высоко в горах Тибета. Постояв так несколько божественных мгновений, они разняли объятья, зная, что теперь, даже находясь вдали друг от друга, все равно будут поддерживать связь на расстоянии, потому что души их настроены на один лад. Он окунул долгий теплый взгляд своих изумительных по выражению карих глаз в зеркало ее души, откуда ему навстречу устремилась синяя птица.
А через несколько минут автобус мчал его по бывшей Владимирке. В голове проносились строки есенинских стихов «…и меня по мартовскому свею, по тому ль песку поведут …». «Стоп, — сказал он себе, — это не совсем вписывается по сюжету, — и, помолчав немного, — положил на такой родной и дорогой мотив другие строчки: мы пойдем по мартовскому свею, по тому ль песку, дружба нам повесит знак на шеи отгонять тоску»…
