Без Тамары стало тоскливо и одиноко. В кадры Ленка старалась не заходить. Ее преследовало чувство вины и утраты. Отправив Сергея в отпуск, в Союз, она решила уйти из КЭЧ. Пока его нет, иначе оторваться будет очень трудно. В своей родной части, где все знали ее по клубной работе и по слухам, которые, как воронье преследовали ее повсюду, набирали женщин на сверхсрочную службу, чтобы дать возможность поработать женам.
Ленка подалась в связистки. Форма Ленке не шла совершенно. Ни солдат, ни женщина. Кроме того, чтобы как-то утвердиться в том, что она начинает новую жизнь, и внешность ее не интересует, Ленка отпластала свои пышные длинные волосы. Сама, без всяких мастеров, сотворила себе прическу времен второй мировой и поставила на себе большой жирный крест. Ей казалось, что она задушит в себе всякие чувства к Сергею и вернет жизнь в прежнее русло. Но уходом своим она только усложнили жизнь всем. Приехав из отпуска, Сергей не стал ее искать, надолго запил. Нина пришла и сообщила с каким-то нескрываемым злорадством:
— Злой ходит! Не ожидал, что ты сбежишь! Теперь совсем сопьется.
Ленкино сердце заныло. Ее вина. Не предупредила даже, поставила перед фактом.
Надо найти его успокоить. Но смутные сомнения уже закрались в душу. Сколько раз Сергей заводил разговор о том, как начальник КЭЧ выговаривал ему за отношения с Ленкой. Зная похождения начальника от Нины, Ленка не находила логической связи в словах и поступках этого человека. Ум начинал выходить из состояния безумства, и Ленка догадывалась, что Сергей сам боится увязнуть. Его затягивало все больше, а это и не входило в его планы. Краткосрочные, ни к чему не обязывающие отношения, были бы для него лучше. На начальника он ссылался, как обычный трус, наводил Ленку на мысль, что пора закругляться. Это тоже послужило одной из причин ее ухода.
Но стоило ей узнать, что ему плохо, вся логика растворилась в мгновенье ока. Несколько дней она не решалась его искать. Затем, попыталась найти его на работе. По той неприязни, с которой ее дружно встретил коллектив, она поняла, что соваться туда не надо. Помчалась к Нине домой.
Унижения посыпались на ее голову хлестким градом. Нина вышла на площадку, не пригласив Ленку в комнату, и открыла настежь входную дверь коммуналки.
— А это ты, — говорила Нина нарочито громко, вышла соседка, которая, видимо,
приглашалась в свидетели, начала, что- то мыть в коридоре, у самых дверей. Ленка вела себя глупо:
— Нина, я тебя умоляю, найди его, хоть записку от меня передай! – ей было все
равно, что соседка слышит их разговор. Раньше ей всегда удавалось остановить его попойки. Любовью и убеждением она умела его успокоить, вывести из мрачного настроения. Надеялась, что и сейчас восстановит его душевное равновесие. Дома Сергей был унижен. Ленка всегда старалась убедить его, что жена его всего лишь слабая женщина и устала от его пьянок. Что она любит его, потому что его нельзя не любить. Что он нужен сыну. И он верил. За два года Сергей успел к ней привязаться, и исчезновение Ленки было для него ударом.
Нина, зло уставившись на Ленку не кричала, как-то по-змеиному шипела:
— Ему не до записок! Он просто запил! Ты можешь это понять?! За-пил!
— Нина! Я сумею остановить его! Ему нужна моя помощь! –унижалась Ленка.
— Да ты сума сошла! – закричала, не выдержав, Нина,– он невменяем! Пойми ты
наконец, уходи уже! Сил моих нет, тебе объяснять все это!
На виду у бывших сослуживцев, Ленка мчалась вниз по ступенькам под
неодобрительный приглушенный рокот голосов. Это было началом ее падения. Как бы не было больно, но она знала, что не остановится. Думала о нем постоянно, бродила по дому, натыкаясь на мужа или детей, и не понимая, что надо делать, что кому сказать или ответить. Она выпала из жизни. Стала безжизненной тенью. Только в сознании билась, как птица в клетке одна мысль, как найти Сергея, как дать знать ему, что она не бросила, просто ушла от посторонних глаз, чтобы им обоим было не так трудно.
Андрей не знал что делать, давно уже догадался он о том, что ее мысли и чувства заняты другим, но не предполагал, что настолько. Дети скучали без ее общения, но пробиться к ее сознанию было невозможно. Верная Алина каждый день заходила или домой, или на службу к подружке. Утешала, как могла.
Особенно тяжелы были ночные смены у коммутатора. Звонок приходилось отключать, так как он верещал внезапно и очень громко. Бленкеры отпадали почти неслышно. Важно было вовремя ответить на звонок и быстро соединить абонентов. Днем отвлекали дела житейские. По полку Ленка ходила под маской своей приветливой улыбочки, разговаривая с кем бы то ни было, она не слышала ни себя , ни собеседника. Она знала, что за ее спиной шушукаются. Что многие осуждают ее, но здесь, в полку, ей было почти все равно, т.к. обстановка здесь была другая. Люди другие. Здесь слишком много было «блатных», а это не самые порядочные люди. Здесь было много, скучающих от безделья, женщин. Много сплетен, пьянства и волокитства, если не сказать еще откровеннее. Ни среди мужчин, ни среди женщин не было того братства, что спасало их на Дальнем Востоке. Наоборот, в погоне за должностями, были люди, которые не брезговали никакими средствами. Были, безусловно, и честные и порядочные люди, но их было незаметно, может потому, что было меньше. В общем , было противно, как в клоаке.
Однажды ночью, открыв окно, Ленка сидела за коммутатором и обдумывала очередную комбинацию по вылавливанию блудного любовника. Шел проливной дождь. Звук его действовал на Ленку успокаивающе. Как будто нашептывал маминым голосом: «Ничего, Лена, плохое забудется, хорошее останется». Что-то подтолкнуло ее подойти к окну.
Боже мой! Внизу напротив ее окна, вытянув горизонтально руки, и запрокинув вверх лицо, навстречу дождю, стоял Сергей. Он был промокшим насквозь и пьяным, таким она его не видела никогда. Как он пробрался в полк? Кругом высокий сплошной железный забор. Через КПП без пропуска и своих-то не всегда пустят. Словно почувствовав на себе взгляд, он открыл глаза. Ленка припала к решетке, она не могла издать даже звука. За тонкой перегородкой пост дежурного по части, толпа офицеров и солдат. Не хватало еще, что бы его под конвоем тут водили.
Он ничего не говорил, только смотрел с тоской умирающей собаки, как будто прощался с ней. Сердце стучало в голове и во всем теле. Ленка стала показывать знаками: «Уходи, здесь нельзя находиться». Он улыбался и отрицательно мотал головой. Тогда она показала, что завтра они встретятся на их месте в обычное время. Он кивнул, опустил голову и исчез в темноте.
«Завтра! Завтра! Они будут вместе! Она все объяснит! Она больше не оттолкнет его! Он не может без нее! Значит любит! Любит!». Время тянулось мучительно. Сдав утром дежурство, Ленка помчалась наводить прическу.
Дети собирались в школу. Они как-то отчужденно переговаривались, как будто Ленки не было вовсе. Сердце больно кольнуло: «Отвыкли». Совесть грызла ее. Дети, ее родные дети, нуждались в заботе и любви куда больше, чем чужой муж! Раздваиваться между семьей и любовью было все трудней и трудней. Светка ходила в первый класс, Димка в пятый. Музыку бросил, так как, учился неважно. Андрей не разделял ленкиного стремления сделать из парня музыканта.
— Парень должен иметь крепкие мозги, а музыка для девчонок, – настаивал он.
— Но он уже так прилично играет. Столько сил положено.
— Зато по математике еле-еле тащится. Пианист. – презрительно хмыкнул Андрей.
— Дима, а ты что скажешь, неужели тебе не нравится, как мы в четыре руки с
тобой жарим, а?
— Нравится, – виновато пролепетал Димка.
— Может, закончим год, не будем торопиться, сынок?
— Нет, мама, мы уже с папой все решили.
Спорить у Ленки не было сил. Она сдалась.
…
Проводив детей, тщательно наведя марафет, Ленка ринулась навстречу судьбе.
Их местом давно стала автобусная остановка, в стороне от городка. Ленка приходила к одиннадцати, Сергей подъезжал на какой-нибудь своей хозяйственной машине и увозил ее подальше от людей. Как она любила эти встречи. Сергей был сильным, часто кружил ее на руках, пока не закружится голова. Потом прижимал к себе, и они долго стояли так. Это было счастье.
Сегодня снова они едут по знакомым дорогам и говорят, говорят о наболевшем. О том, как соскучились, как жили все это время друг без друга. Больше они не потеряют друг друга из виду.
Перед расставанием подошли к самому наболевшему:
-Ты же знаешь, я болен. Это лечить не умеют, я никогда им больше не поддамся.
В прошлом году Ленке удалось уговорить Сергея уступить просьбам жены и вшить капсулу под кожу. Продержался он не долго. Дальше стало еще хуже. Психотропный препарат только расшатал и без того слишком неустойчивую нервную систему Сергея. Ленке пришлось тогда успокаивать его и разъяснять , что этот метод основан на обмане, с целью держать человека в страхе. Даже литературу подобрать пришлось, чтобы он поверил и успокоился, что не умрет.
— Зачем я тебе такой?
— Люблю тебя, дурака, любого люблю, понимаешь?
— Нет.
— Не уезжай. Есть же возможность остаться еще на год.
— Не могу, с квартирой решать надо, ты же знаешь.
— Я, наверное, в медроту перейду.
— Почему?
— Начальник штаба замучил. Связь ему подчиняется. Приходит на дежурства,
похабщину молотит, уже его выгоняла раз. Сплетен в полку полно. Думает, раз от мужа бегает, значит такая же б…, как он. Начмеду машинистка нужна, выучат на санинструктора, буду в наряды на сутки ходить, солдатикам раны перевязывать, а иногда документы делать начмеду — спокойно рассказывала Ленка.
Сергей уткнулся головой в ее плечо:
— Прости меня, я тебе жизнь испортил.
— Что ты, ты меня к жизни вернул. Я, как будто, и не жила до тебя.
Она гладила его кудри и лицо. Он целовал ее ладони. Сергей стал ей бесконечно
дорог, в глубине души поднималась волна протеста: «Почему она должна с ним расставаться».
…
Теперь к постоянному месту встреч добавился день недели. Не нужна стала ничья помощь. Все вернулось на круги своя. Вскоре в дежурке разгорелся страшный скандал.
— А я говорю, что ваша служба подчиняется мне! – кричал начальник штаба, и
пятился из помещения связисток в дежурку. На него наступала взбешенная Ленка:
— Конечно! У начальника штаба полка нет других забот, кроме того, чтобы
околачиваться возле связисток! Делом своим прямым займитесь,и не скучно будет! — кричала она.
— Что-о-о?! Как Вы смеете меня учить?!
— Смею, потому, что Вы пошляк, нахал и бездельник! – орала Ленка, забыв, что в
дежурке полно офицеров. Спасло ее то, что по лестнице спускался командир. Он невольно стал свидетелем скандала. Подполковник Ильченко, второй человек в полку после командира, докатился до того, что женщина указывает ему на то, что пора заняться делом. Ильченко недолюбливали в полку за вранье и безделье, за подлость и разгульный образ жизни.
Без всяких разбирательств и проволочек Ленку тут же по собственному желанию перевели в медроту.
Здесь ее никто не доставал. Наоборот, никто не обращал внимания. Это сейчас ей было особенно нужно. Ей очень нравилось делать перевязки. Солдатики лежали в лазарете, в основном, с инфицированными потертостями ног, флегмонами. Иногда, правда, были тяжелые случаи ожогов парами бензина или электричеством, травмы. Каждое утро больные выстраивались на перевязку. У каждого санинструктора стоял столик с растворами, мазями, тампонами и инструментами. Ленку натаскали, что и как обрабатывать, вместе со всеми она добросовестно тренировалась правильно накладывать бинт. Работа медсестры ей нравилась. Придет боец с грязной повязкой, присохшими бинтами. Ленка старалась отмочить бинты аккуратно, не причиняя боли. Тщательно промывала раны, иногда ставила сама дренажи. Врач всегда был рядом, было не страшно, всегда есть, у кого спросить, если сомневаешься. На чистую рану накладывается нужное лекарство и делается повязка. Наблюдая больных и отслеживая процесс заживления, Ленка радовалась и, каждый раз, когда солдатик уходил в новой повязке, с чистой раной, она думала: «красивая работа».
Хотя за день все врачи и медсестры успевали испачкаться, кто в чем, Ленка считала эту работу красивой.
Дома постепенно все улеглось. Андрей стал все больше обращать внимания на
жену. Семья для него много значила, особенно дети. Но они скучали по матери, по ее веселости, изобретательности и ласке. Как-то вечером Светка протянула маме сахарок на ладошке:
— Мам, поколдуй?
Ленке обожгло душу. В глазах дочери и мольба и безнадега. Дети тосковали.
Андрей стал часто выгонять всех по выходным гулять. Верная Алинка была всегда с ними, как друг семьи. На природе делали шашлыки, пели песни, забавляли детей. Ленка иногда ловила на себе изучающий взгляд Андрея. Он первый почувствовал, что скоро они расстанутся.
— У тебя взгляд такой целеустремленный, решительный и, где-то совсем далеко, –
говорил он, заглянув Ленке в глаза.
— Тебе показалось.
Не могла же она сказать Андрею, что в этот момент она обдумывала свой отъезд в
Энск.
Уезжал Сергей осенью. Последнее свидание вздумалось им назначить у моста. У Сергея уже не было техники, сдал дела. К несчастью Ленка пришла не к тому мосту, просидела три часа, замерзла и поперлась к Сергею домой, так как семья его уехала раньше. Это было очередной глупостью, но ее пугала мысль, что они расстанутся не простившись. Долго она не решалась постучать в дверь, от этого стук получился тихий, неуверенный и такой же глупый, как сам ленкин визит.
Сергей был изумлен. В гостях у него были ребята из КЭЧ. Просто разговаривали. При виде растерявшейся Ленки все заторопились и стали прощаться. Сергей был недоволен. Но, пошел ее проводить.
— Не надо было приходить, я-то уезжаю, себя под удар подставляешь лишний раз — пытался вразумить ее Сергей.
— Мне все равно. Я хотела еще раз увидеть тебя – жалобно пролепетала Ленка.
Он обнял ее за плечи, прижал к себе:
— Дурочка ты у меня, какая же ты дурочка. Адрес уже есть, написал бы, в любом
случае.
Почувствовав, что слезы подбираются, Ленка отпрянула:
— Лохматая я?
— Не-а, хорошая. – это были особенные для нее слова. Он часто так говорил. В
командировках у них не было зеркала. Он говорил это так ласково и шутливо, Ленка иногда специально спрашивала. Но сейчас, это сработало, как катализатор. Уткнувшись лицом в куртку Сергея, Ленка задала ревака. Сергей молча гладил ее по голове, понимал, что уже все сказано, утешать бесполезно.
Они договорились, что он напишет ей на Алинкин адрес, как только устроится.
…
После отъезда Сергея весь мир опустел для нее. Каждый день, в любую погоду, они с Алиной ходили на солдатскую почту. Прошло три месяца. Ленка впала в состояние какого-то безумства. Если она шла куда-то, то забывала вовремя повернуть, или остановиться и уходила так далеко, что пугалась сама. Внезапно выйдя из забытья, она инстинктивно разворачивалась назад и искала точку, откуда шла неверной дорогой. Ленка терялась в городе, а дома, просто смотрела в одну точку и курила. Потеряв из виду Сергея, она как будто лишилась почвы под ногами. Из состояния оцепенения ее могли вывести только дети, работа. Андрей злил даже проявлением внимания. Пил он, как и раньше и так же вел себя отвратительно. Но если Сергею прощалось все, то Андрей свое время упустил.
Однажды по дороге из магазина, Ленка встретила ребят из КЭЧ. Тех самых, которым помешала поговорить с Сергеем на прощанье. Видимо она сильно изменилась, потому что они смотрели на нее с удивлением и сочувствием.
— Как дела, Лена, на новой работе?
— Да, да, конечно, – ответила Ленка и пошла дальше. Голоса их звучали где-то
очень далеко. Она еще долго шла, пока осознала, кто и о чем спросил ее. Кажется, она ответила невпопад , да не все ли равно. Сергей забыл ее. Он знает, как она считает минуты и ждет его весточки. Не мог он не писать просто из-за занятости. Он ее бросил. Больше она ему не нужна. И где искать его , чтобы спросить об этом, она не знала.
Еще через месяц пришло письмо. Сергей писал, что получил и отремонтировал квартиру, поселил в нее семью, а сам спит в машине, которую тоже недавно купил. Письмо было написано очень доброжелательно, с юмором, но без любовных излияний. Ленка решила, что это для конспирации.
Все! Решено. Она едет в Энск!
Она устала жить без него. Андрею она уже несколько раз говорила, что уедет, нет у них семьи, а только жалкое подобие. Но он надеялся, что это перегорит. Стал водить Ленку по гаштетам, говорить комплименты, которые теперь были для нее пустым звуком. Ничем было не остановить ее.
Ленка думала, что самое трудное – уволиться из армии, документы долго ходили, все пытали ее, для чего она это затевает, хотя весь полк был в курсе. Женщины специально выходят замуж, чтобы попасть за границу, а Ленка, бросает мужа с двойным окладом, бросает свою службу, тоже с двойным окладом, в то время, когда ломают Берлинскую стену и вводят единую валюту в Германии. Покупательская способность марки взлетела до небес. Наши работали на контейнеры. Запасали впрок все, что можно. Стало возможным покупать аппаратуру, автомобили. Ленку понять могли немногие. Она шла напролом. Штабные спрашивали Андрея:
— Может тормознуть твою? Перебесится, спасибо скажет.
Но Андрей удерживать не стал. Понимал, что если Ленка завелась, ее остановить невозможно.
— Ты разъясни ей про марки-то, не вьехала, наверное, еще.
— Мою Ленку марками не купишь – махнул Андрей рукой.
Заглянув за документами в строевую часть, Ленка нечаянно услышала разговор прапорщика, который говорил по телефону с вышестоящей инстанцией по поводу того : отпускать ее из армии или нет:
— Ну, товарищ полковник! Ну, если она гуляет, чем ее удержишь? Муж отпускает.
Ленку бросило в жар. Выйдя из-за перегородки, Петр смутился.
— Это ты про меня?
— Что? А-а, да нет, тут такое дело. Вроде подписать обещают. Заходи в пятницу.
— Спасибо.
…
К позору привыкнуть невозможно. Но это было не самым тяжелым. Самым
тяжелым, оказалось – начать сборы дома. Ящик для вещей стоял посреди комнаты, в медроте отдали. Ленка вошла, чтобы уложить необходимое. Андрей сидел на диване напротив. В глазах его была мука. Он был похож на ребенка, который старается не заплакать. Сердце сжалось от сострадания и боли. Она почувствовала вдруг, как ему тяжело. Если бы сейчас он остановил ее, сказал бы просто: «Не уезжай, ты мне нужна». Она бы осталась, хоть и уволилась, и виза открыта, черт с ним со всем! Но Андрей был гордым. Ласковых слов Ленке он за всю совместную жизнь не говорил. А сейчас, когда она бросала его, для него это казалось унизительным. Эх, Андрей, Андрей. Чем забита твоя голова. Как нужны любой женщине добрые слова, нежные глаза, ласковые руки. Остудил ты Ленкино сердце. И теперь, в последние минуты, холодом своим гасишь последние искорки тепла.
( продолжение следует)
…
